Полуправда

Когда появилась Николь, Эрика в первую очередь пронзила мысль, что с Токеном они будут смотреться и д е а л ь н о, и это уже было достаточным мотивом, но потом оказалось, что ей нравится Кайл, и Эрик отказывается думать о том, что толкало его к дальнейшим действиям. Конечно, сам он знает. Конечно, Кайл и думать не собирается. Эрик отводит Николь в сторонку и полушепчет, играя, притворяясь, произнося чистую грязную ложь и не сомневаясь ни секунды. - Мы с Кайлом... ну... вместе. Просто он стесняется, знаешь? Но он мой парень, лучший парень на свете! - Правда? Спасибо, что сказал, - Николь улыбается и трогает его за плечо, а он не может вовремя остановиться в этой своей игре, в том числе и потому, что знает - Николь как-то поняла, что это, хоть наполовину, но правда. - Только не трогай меня, мне неприятно, я не по этой части! - дёргается плечом и врёт на ходу, хотя это вот уже совсем неправда. Каким-то образом - Эрик не понимает, каким, но - Николь знает и это тоже. Она не улыбается, но смотрит серьёзными глазами и кивает, будто грустя за него, и у Эрика что-то замирает, у Эрика руки трясутся, но сейчас не до этого, потому что сами себя они в спортзале не запрут. Когда Николь с Токеном начинают встречаться, Эрик искренне счастлив, и Кайл кричит ему в ухо, потому что жиртрест какого дьявола все девчонки думают что я гей ты меня слушаешь вообще твою мать картм, а Эрик отмахивается рукой и врёт ещё раз - опять наполовину - ты, что, хочешь разрушить их счастье, Кайл? Эрик не может понять, почему Николь такая, такая, т а к а я, и, нет, его не берёт дрожью, не пробирает ужасом, просто почему-то такое странное принятие, понимание кажется ему страшным - потому что он помнит поцелуй Венди и её предательство потому что одноклассницы никогда не бывают хорошими, ни разу такого не было. Ужасом его сковывает, когда Кайл зовёт только расставшуюся с Токеном Николь на свидание, и горло рвёт крик, и вот уже весь стадион слышит фальшивое признание в любви - полуложь, полуправда, но Кайл, вот честно, просто не хочет воспринимать ничего из этого, а в ложь от Картмана поверить проще простого. Картман знает, что Николь теперь уже знает обо всём, и тем страшнее, когда она подходит в коридоре и отводит в сторонку - как он её на поле, как он делает всегда, но совершенно, совершенно по-другому. Она берёт его за руки и улыбается тепло, и смотрит серьёзно, и у Эрика слова застревают в горле, потому что этого просто не может происходить, но Николь говорит мягко, и волосы у неё собраны в пучки. - Спасибо, - улыбка сходит с лица, но остаётся серьёзный взгляд, - и, если тебе нужно будет поговорить, я всегда рядом, хорошо? - Хорошо, - полуосипшим голосом выдавливает из себя Эрик, и Николь улыбается, обнимает, и волосы у неё мягкие, объятья - тоже. Она уходит, а Эрик теряется в собственных мыслях, потому что она знает, каким-то образом з н а е т, знает обо всём, что творится у него в голове, и знает, где в его лжи - половина правды. Эрик смотрит на Николь, а та, замечая взгляд, улыбается в ответ, и Эрик действительно с ней говорит, а она - понимает, даже лучше, чем Кайл, и Эрику становится с ней легко, и поначалу от этого - почти страшно. Николь держит его руки и гладит по волосам, когда он готов разорваться на части, потому что Эрику даже не нужно ничего объяснять, и ему невероятно странно - все вокруг просто давно привыкли к вечным перебранкам, но Николь, новенькая, новенькая, всё поняла и продолжает понимать. Её серьёзные глаза утешают не хуже мягких рук и солнечных улыбок в ответ на пересекающиеся взгляды в столовой, и Эрик ужасно рад, что тогда свёл её с Токеном, потому что её улыбки для него - ещё солнечней, и сама она светит самым ярким солнышком.