***
Дазай мало что слышал об Арахабаки. Да, была какая-то история, связанная с этим, да и только. Арахабаки казался ему чем-то нереальным, словно придуманная кем-то красивая сказка, чтобы припугнуть детишек на ночь, но не более. Да и не сильно ему хотелось знать. Его больше привлекала стрельба по врагам, споры за овальным столом в кабинете, придумывание стратегий и разговоры ни о чём по вечерам с Огаем. Оранжевый. Это была первая мысль, возникшая в голове, когда какой-то низкорослый пацан прижал его к земле в грязных трущобах. Пацан что-то говорил, но Дазай смотрел лишь на волосы. Они...крашеные? Вроде нет. Он что, ведьма? Он точно японец? А глаза у него голубые. Прямо как небо. Или васильки. Красивые, в общем. Наверное. Чёрт. Оказалось, эту шпану уличную звали Накахара Чуя. Всё-таки, он японец. И не поладили они, блять, с самого начала. И это было ясно всем, кроме, видимо, Мори. Он как упёртый заставлял их работать вместе, что ни одному из них не нравилось, но против Босса не попрёшь. Дазай, конечно, был уверен в том, что эта псинка бегает за ним повсюду, как за хозяином, а Чуя, собственно, был уверен в том же. Только с точностью, да наоборот. Дазай, если честно, удивился, когда понял, что Чуя и есть Арахабаки. Этот низкий мальчик никак у него не ассоциировался с богом, только с уличным хулиганом, которого приютила мафия. Мало того, что, вообще-то, именно Дазай затащил эту шпану в семью, а он поклялся в верности Мори, так его ещё и отдали Коё. Ну что за беспредел?! Это его псина! Его! Наверное, с этого момента всё пошло по пизде. Учёба учёбой, ничего криминального, только на собраниях, когда исполнительный комитет очередной раз спорил о том, во что инвестировать или кого подкупить, где Дазай выступал далеко не последним – высказывал свои мысли и обосновывал решения, Чуя оказался вообще нубом в таких ситуациях. Он внимательно слушал, делая серьёзный вид, но на самом деле вообще не вникал. Это дало повод для шуток. Осаму чуть что, сразу указывал на недостаток рыжего в уме, только эти шутки как-то быстро прекратились, когда на первой же совместной тренировке, Чуя повалил Осаму на второй минуте боя. Зато Дазай чесать языком умеет. Огай как-то слишком быстро прознал, что из его суицидального ученика и рыжей бестии получился прекрасный дуэт. И возможность побесить их, а заодно и по-быстрому избавиться от противника, Мори не упускал. Чуть что, он высылал этих двоих на задание. И ему плевать было, как они его выполняют. Лишь бы чисто. Правда, по вечерам приходилось выслушивать ор Осаму по поводу напарника, но Мори прекрасно умеет “не слушать”. Пока Дазай разрывался от того, какой этот рыжий мудень бесячий, Огай тихонечко заполнял документы и лишь изредка кивал головой, мол, конечно, я тебя внимательно слушаю, мне очень интересно. Двойной чёрный так часто отправляли на совместные задания, что Дазай как-то не заметил, что с Чуей он теперь проводит гораздо больше времени, нежели с Мори. По вечерам, теперь, парни сидели то в баре, то в кафешке, то просто в парке, а спустя какое-то время вообще стали зависать у кого-нибудь из них в квартире. В основном, у Чуи. Почему? Потому что Осаму обитал в огромной трёшке, в которой было пусто, как в чёрной дыре. Там всегда было тихо, как в гробу, холодно и тоскливо, как на кладбище. Оставаться подолгу там Дазай не любил. Так, только когда переночевать больше негде было. В общей сложности из семи дней в неделю, дома он бывал где-то дня три-пять. А так проводил ночь в барах, в клубах, или у знакомой шестёрки Оды Сакуноске, с которым они почти не знакомы, но тот, почему-то, пускает Осаму на ночь иногда. Вот у кого, так у Чуи он оставался только пять раз. Первый, когда этот маленький дьявол использовал Порчу при Дазае впервые. Накахара и раньше использовал её, только будил Арахабаки буквально на минуту-две, то есть на тот период, когда он ещё может прийти в себя, но в тот раз Чуя впервые заигрался не по доброму. Осаму тогда стоял, раскрыв рот от удивления, и смотрел на хрупкое юношеское тело, которому удаётся сдерживать в себе самого бога. Когда рыжий повернулся на него и глянул совершенно безумными глазами, Дазай спохватился, и стал пробираться сквозь покореженные балки, разбитые бетонные блоки и рыхлую землю, чтобы ухватиться за тонкое запястье и поймать обессилевшего Накахару. Тот приоткрыл глаза, скорчился от боли, а потом выдохнул совсем тихое: “Отвези меня домой.” И отрубился. Осаму тогда всю ночь сидел у его постели, обрабатывал раны, успокаивающе гладил по волосам, а когда совсем плохо было, даже напевал какую-то колыбельную. О чём он думал в ту ночь? Думал о том, кто он ему, эта уличная шпана, который возомнил себя хрен знает кем. Друг? Не друзья ли ходят вместе в школу, встречаются на выходных, едят мороженое со вкусом жвачки и обсуждают девчонок с параллельного класса? Нет, тогда они не друзья. Возможно, хорошие знакомые? Это звучало бы правильнее, но на деле, это совершенно не так. Дазай прекрасно знал, кто они друг другу. Они в одном клане. Они – якудза. Они – семья. Второй раз он остался у Чуи, когда попытался вскрыть вены. Мори улетел в Токио, а на больницу, завербованную мафией, полицейские положили глаз. А Огай чёртов собственник, он не отдаст какому-то чужому докторишке Дазая, даже для того, чтобы тот зашил ему запястье. Вот и пришлось Чуе на ночь, пока Мори не вернётся, забрать горе-самоубийцу себе. И всю эту ночь дежурил у своей постели, в которую уложил эту бинтованную тушу, и наблюдал за бледным, почти белым лицом, меняя повязку на руке каждые полчаса. Дазай тогда часто просыпался, шепча о том, что ему холодно и сил совсем нет. Чуя принёс все одеяла, пледы и прочие покрывала, что находились в его небольшой уютной двушке, но и этого оказалось мало. Примерно к четырём часам утра, он чертыхнулся, затянул повязку потуже, и, прислонив подушку к стене, облокотился на неё и аккуратно, стараясь не будить задремавшего Осаму, притянул его к себе, бережно обнимая. Шатен изредка корчился, будто ему снится что-то очень плохое, и Чуя, вспоминая ночь, когда впервые использовал Порчу почти на максимум, что-то тихо напевал и качался. Чуя не верил в дружбу. После предательства Овец, его понятие о дружбе сломали об колено. Поэтому, своим другом Дазая он назвать не мог. Да и не друзья они вовсе. Друзья – это не те, кто готов прострелить башку друг другу. Знакомые? Ну, раз друг друга знают, значит, знакомые. Но Чуя взрослый мальчик. Он прекрасно понимает, что из себя представляет мафия. Они – единый клан. Они – семья. На следующее утро, у окна стоял чёрный микроавтобус с сиреной, а в квартиру долбили врачи мафии. Накахара вздрогнул, услышав это, и медленно встал, открывая дверь. Бегло осмотрев Осаму, фельдшеры кивнули друг другу, затем один из них набрал номер и коротко выдохнул: “Он у нас, Мори-сама.” Чуя заботливо убрал каштановую взмокшую чёлку и мягко улыбнулся, наблюдая за тем, как бледного Осаму уносят из квартиры. Этот фельдшер, который звонил Огаю, окинул Чую с головы до ног и спросил, всё ли с ним хорошо и нужна ли ему помощь, на что тот лишь мотнул головой и попросил присмотреть за Дазаем, ибо он тот ещё дурак. Вообще, отношения у этих двоих какие-то странные складывались. Они вроде бы и ненавидели друг друга, перекидываясь проклятиями и обещаниями свернуть шею при каждом удобном случае, а как только с одним из них что-то случалось, второй бросал все свои дела и мчался к напарнику. Странно, не правда ли? Было до жути странно, что они как-то слишком часто заглядывались друг на друга, старались как-то невзначай дотронуться друг до друга, постоянно собачились, но всё равно оставались рядом. Странно? Осаму, как без пяти минут глава Исполкома, рассказывал Чуе про правительственное устройство, экономику, выгоду сотрудничества с политиками, плюсы и минусы контрабанды, смысл вражды с другими кланами и другую мутную хрень, которой занимается мафия в основном. Рыжий делал умный вид, изредка кивая, мол, всё понимаю, но в глазах видно, что ни черта он не вдуплял. Чуя же, аргументируя это тем, что он не собирается защищать его в бою, подолгу торчал с Дазаем в тренировочном зале, пытаясь научить эту длинноногую неуклюжую шпалу отбиваться и нападать. У шатена, правда, не очень получалось, из-за природной худобы, силёнок нанести удар почти не хватало, поэтому Мори всё-таки нанял какого-то иностранца, научившего Осаму правильно распределять силу и наносить действительно тяжёлые удары. В какой-то момент, Чуя заметил, как Дазай стал отдаляться от него. Они больше не сидели каждый день дома или в баре, так, изредка выбирались, но Осаму был всё время какой-то уставший, а на эмоции довольно скуп. Мори стал брать его в командировки, поэтому шатен часто бывал в Токио или других городах, а однажды они летали на неделю в Италию, чтобы уладить кое-какие дела с Сицилийской мафией. Дазай всегда привозил Чуе дурацкий магнитик с фотографией какой-то достопримечательности, который потом красовался на боковой стенке холодильника, и обязательно какую-нибудь сладость, потому что Чуя любил сладкое. Осаму всё чаще пропадал на собраниях, на одиночных тренировках, и с Чуей они почти не пересекались. А если и встречались, то сухо спрашивали, как дела и всё ли хорошо. Рыжий видел эти чёрные круги под глазами и бледное лицо от отсутствия сна последние несколько суток, видел эту бешеную усталось и желание отдохнуть, но при этом, Дазай всё равно мягко улыбался, видя Чую, и делал вид, что с ним всё хорошо, что это не он заливает в себя литры энергетиков и что это не он сидит часами под капельницей всяких витаминов, потому что сил катастрофически не хватает. Иногда бывало, что Мори всё же отпустит парня на выходной, и тогда Осаму сразу звонил Накахаре и предлагал куда-нибудь сходить, тот всё прекрасно понимал, и предлагал просто посидеть дома. В такие вечера они сидели в пустой квартире Дазая, пили вино или виски, рассказывали, что произошло у них за то время, пока они не виделись, а когда Чуя видел, что шатен уже куняет носом, аккуратно подхватывал его на руки, слушая тихие сонные протесты и ощущая слабые толчки по груди, мол, пусти меня, укладывал его в постель, накрывая одеялом по самый нос, гладил по волосам, желал спокойной ночи и уходил домой, чтобы повторить это где-то через месяц, когда у Осаму будет следующий выходной. А потом Дазай стал проводить вечера в баре с неким Одой. Это кто вообще такой? Какая-то шестёрка, пушечное мясо, а не полноценный член семьи. Так, самый дальний родственник. Конечно, Осаму имел право на личную жизнь и всё такое, но Чую как-то странно передёргивало, когда они наконец-то выбирались куда-то вдвоём, пообсуждать накипевшее, как Дазай постоянно делал отсылки на их с Одой посиделки, а бывало и такое, что этот самый Ода звонил ему, они о чём-то шептались, и Осаму, улыбаясь, прощался с Чуей и убегал в бар. А потом Дазай стал называть его Одасаку. Это стало чем-то вроде разлома в отношениях Двойного чёрного. Но они же всё равно один клан, они всё равно одна семья...верно? Если раньше они устраивали совместные вечера хотя бы раз-два в месяц, то теперь они встречались раз в два-три месяца. И то эта встреча заканчивалась тем, что Осаму как-то быстро напивался и засыпал, заставляя Чую тащить себя в постель. Накахара как-то и сам охладел к напарнику, не горя желанием посидеть с ним и поболтать как раньше. - Это синдром скуки, Чуя-кун, - сказал однажды Мори, когда Накахара принёс ему отчёты. - Что? Какой синдром? – тот приподнял бровь и хмыкнул. - У Дазай-куна развит синдром скуки, - Огай стоял у окна, скрестив руки на груди. – Ему быстро надоедают его игрушки. Сначала ему надоела обычная жизнь простого ребёнка, затем ему надоел я, так что, Чуя-кун, не сильно привязывайся к нему, ты начинаешь ему надоедать. И этот парень, Ода Сакуноске, тоже скоро ему надоест. - Вот как, - он опустил голову, но потом резко поднял её и улыбнулся. – Ну и хорошо, наконец-то отстанет от меня. - Правда, что-то долго он возится с тобой, Чуя-кун, - Босс развернулся и глянул ему в глаза. – Насчёт тебя я, кстати, не уверен. Что-то долго вы общаетесь. - Наверное, я как-то не заметил. Мори тихо хмыкнул, вернулся за стол, бегло осматривая принесённый отчёт, а потом поднял взгляд на рыжего: - Присматривай за ним, а то его скоро все достанут и останется он совсем один. Чуя так и делал: он старался всё чаще пересечься с Осаму то на тренировке, то на собрании, то просто “случайно” встретиться в коридоре, и всегда спрашивал, как у него дела, и что он делает вечером. Дазаю казалось, что рыжий просто хочет посидеть с ним где-нибудь, но на самом деле, Чуя убеждался, что этим вечером Осаму будет не один, а, например, с Одасаку или каким-то Анго, которого Накахара и знать не знает. А потом как-то так получилось, что Дазай попробовал наркотики. Он просто заявился к Чуе домой поздной ночью, смотря на него каким-то по-особенному мутным взглядом, и повалился на пол. Рыжий сразу подбежал к нему, стал осматривать, а то мало ли, вдруг этот придурок опять вены попытался вскрыть или повеситься, ан-нет. Он поднял голову, когда Чуя стал снимать с него пиджак, чтобы уложить в постель, прищурился, обхватил парня руками за талию, ткнулся носом в живот, и совсем тихо прошептал: “Ты мне нравишься.” Чуя вспыхнул красным, пробормотал что-то невнятное, и всё-таки стянул с Осаму пиджак и брюки, затаскивая этого мудня в кровать и вновь по самый нос накрывая одеялом. Это был третий раз, когда Дазай остался на ночь у Чуи. Накахара понимал, что его напарник снова пьян или под чем-то, когда ему от него приходило сообщение. Все смс-ки были всегда одного и того же содержания: “Я тебя люблю.” Рыжий был уверен, что Осаму спутал его с какой-то бабой, с которой у него были отношения. Потому что Дазай – тот ещё бабник. Поэтому он не обращал внимания ни на такие, ни на подобные сообщения, только хмыкал и переворачивал телефон экраном вниз. Всё равно Осаму не вспомнит про то, что вообще делал этим вечером, и ему будет далеко не до “кому я писал?”. А Дазай всё равно Чуе никогда не пишет, ну, разве что кроме вот таких случаев, когда он возвращается домой под утро стерильным, поэтому в переписки никогда и не заглядывает. А спустя какое-то время, Босс вновь отправил их на задание. Уже разбираясь с группой нападавших, Чуя заметил, насколько изменился взгляд Осаму – раньше он убивал с искрами откровенного восторга в глазах, а сейчас он лишь безэмоционально стрелял во всех без разбору, иногда меняя магазин. В тот вечер они шли к машине, довольные выполненной работой и в предвкушении отдыха, как Чуя остановился, внимательно прислушиваясь – где-то плакал ребёнок. Рыжий сразу же сорвался с места, ища источник звука, а Осаму лишь закатил глаза и, ругаясь, поплёлся за напарником. Шатен нашёл его у трупа женщины, которая, умирая, закрыла руками небольшой свёрток. - Дазай, что нам делать? – Накахара присел на корточки, думая, как подступиться. – Мы же не можем оставить его здесь. - Почему не можем? Тело будто током прошибло. Чуя покосился на Исполнителя и нахмурился: - Это же ребёнок. - И что? Это такой же человек, как и те десятки мёртвых, которых ты раскидал способностью, только маленький, - Дазай приподнял бровь и расставил руки в стороны. – Так, давай заканчивать, я хочу выпить и домой. - Да подожди ты! Я не могу просто так оставить его! – вспылил Чуя, вскакивая напротив шатена и хватая его за воротник. Осаму на это лишь цокнул и вынул пистолет. Плач мгновенно прекратился. Нельзя сказать, что Накахара боится Дазая. Он, после этого случая, побаивается его. Он и раньше знал, что Осаму может выстрелить в кого угодно, но... Чуя не знал, что его напарник настолько жесток. Шатен сразу просёк, что Накахаре теперь с ним некомфортно: рыжий отводил взгляд, переминался с ноги на ногу, заикался порой, а иногда избегал его вовсе. Почему-то, Дазаю это жутко не нравилось. Осаму никогда в своей жизни не держал людей. Он знал, что они приходят и уходят, поэтому привязываться ни к кому не стоит. Люди, как игрушки, со временем ломаются, надоедают. Дазай просто изучает их вдоль и поперёк, и спустя время, ему просто не интересно проводить с ними время. Он примерно знает, что они скажут, знает, как поступят в той или иной ситуации. Это всё синдром скуки, как говорил Мори-сан. Однажды, будучи под действием чего-то – он уже не помнил чего – взбрело ему найти свою кровную семью. А как он это понял? Утром, еле открыв глаза, он знатно охуел, увидев отчёт о своей семье рядом на тумбочке. Сон как рукой сняло. Он схватил несколько листочков, скрепленных скрепкой, и стал бегать глазами по строчкам. Если кратко, то поначалу родители были в ужасе. Мори подёргал полицию, и те навязали, что Осаму просто вспылил и сбежал. А через год, на порог дома принесли сильно разложившееся тело какого-то парня, которого выдали за самого Дазая. Мать долго не унималась, пыталась найти доказательство, что это убийство, а не несчастный случай, как написано в бумагах. Этого парня похоронили под именем Осаму на городском кладбище, и родители ещё долго посещали могилу чуть ли не каждый день. А через четыре года у них появился второй ребёнок. Прикольно, у Осаму есть младший братик. Только ему как-то побоку. Он глянул на несколько фотографий, что прилагались к отчёту, и прикусил губу. На одной из фотографий были изображены его родители в полиции, на второй – похороны, на третьей – “его” могила на данный момент, на четвёртой – его родители с маленьким свёртком в руках. Интересно, а Мори вообще планировал рассказать ему о том, что официально он – мёртв? Но наезжать на Главу поздно, ибо Дазай сам не интересовался родителями уже как пять лет, тем более, скорее всего, никто не регистрировал его как мёртвого, потому что было бы странно, если на мёртвого, чтобы объяснить доходы, не повесили бы несколько предприятий, заводов и нефтяную вышку. А что бы было, если бы Осаму не встретил Огая в тот день на больничной лестнице..? Наверное, сидел бы дома, в перерывах между учёбой помогал бы с домашними делами и младшим братом. И...тут же Дазай спокойно вздохнул, ибо его сегодняшняя жизнь "постоянно на волоске” ему нравится куда больше.***
Осаму не может сказать, в какой момент он отпустил ситуацию и потерял контроль. Почему-то, головная боль от похмелья была куда сильнее, чем обычно, а в груди ужасно щемило. Дазай уже не помнил, когда в последний раз чувствовал сильные эмоции. Мори-сан учил его, что прежде всего нужно спрашивать у головы, а не у сердца, поэтому внутри всё разрывалось, когда Одасаку протянул к нему руку и попросил помогать нуждающимся. Осаму стоял над ним ещё несколько минут в полнейшем ступоре и не мог понять, что вообще произошло. Он тёр глаза, жмурился, мотал головой, бил себя по щекам. Но...но он не просыпался. Вообще, тот день он плохо помнит. Кажется, он написал что-то Чуе. Потом вернулся домой, скинул плащ на диван, а сам грязно ругнулся и открыл бар, в котором хранился дорогой коллекционный алкоголь. Чуя широко раскрыл глаза, сидя вечером в кафешке, когда ему пришло сообщение от Дазая. Он подумал, что этот мудень опять пьян, и даже не смотрел само сообщение, но красная точка в углу приложения его так бесила, что он открыл смс-ку. “Одасаку мёртв. Прости. За всё прости.” Накахара подорвался с места, оставив купюру по случайности в два раза больше, чем нужно, и вылетел из кафе. Он был на машине, поэтому добраться до дома Осаму не составило труда. Правда, он заорал благим матом, когда GPS оповестил, что на самом коротком пути пробка, пришлось ехать в объезд. Чуя выскочил на улицу, чуть не забыв закрыть машину, залетел в подъезд, вихрем проносясь мимо женщины на входе, нажал на кнопку лифта так, что та чуть не сломалась, в самом лифту стучал ступнёй по полу, пытался унять дрожь в руках. В квартиру он забежал и сразу, не давая себя времени для передышки, включил свет в гостиной, ибо везде было темно и тихо, пробежался по всем комнатам, наткнулся на плащ и кучу пустых бутылок, сел в кресло, прикидывая, куда эта суицидальная скотина могла пойти. Взрыв. Накахара вздрогнул и подбежал к окну, резко открывая его и смотря на свою горящую машину: - Осаму!!! Скотина!!!***
Дазай глянул в окно и мотнул головой. Иногда на него накатывали приступы ностальгии под препаратами, и ему это не нравилось. Грудь ужасно болела. Наверное, надо бы попросить обезболивающих, потому что, кажется, эффект от прошлой дозы постепенно проходит. Он медленно вздохнул, приподнимаясь на руках и жмурясь. Чёрт, когда он попадёт на операционный стол в следующий раз, нужно будет уломать хирурга резать его так, без наркоза, ибо отходить от этой дряни – та ещё проблема. Палата понемногу утопала в красном огне заката, бриз колыхал лёгкие занавески, и Дазаю на какой-то момент показалось, что вокруг нет мерзкого больничного запаха, что он дома. Мужчина нахмурился. В последнее время в душе как-то по-особенному пусто. В детстве он не задумывался о таких высоких вещах, в юношестве внутри бушевало безумие и тяга к убийству, а сейчас...а что там, в душе, сейчас? Там тихо. Нет с ума сводящих эмоций, нет яркой искры, нет. Там ничего нет. Ему нравился Одасаку. Ему нравилось сидеть с ним после работы в баре, философствовать на глупые темы, потягивая не самое лучшее в его жизни виски. Чёрт возьми! Да он бросил свою семью, только лишь Одасаку попросил его! Он сказал, что раз для Осаму нет разницы, то пусть помогает тем, кому нужна помощь. И Дазай, безжалостный Исполнитель, человек, лишенный искренних эмоций, но с раздирающим ураганом чувств внутри, поверил ему, словно маленький ребёнок, поверил, что так действительно будет лучше. А что, собственно, изменилось, когда он вступил в агентство? Он смотрел на эти счастливые лица, и только благодаря часам тренировок с Огаем, он без труда мог состроить гримасу счастья и веселья. Он мог улыбаться, мог шутить и смеяться, но это показывалось лишь в физическом плане, однако внутри он не чувствовал абсолютно ничего. Даже когда агентство позволяло себе отдохнуть и отпраздновать победу в очередном долговременном сражении, Дазай никогда не праздновал с ними. Он попросту не мог находиться в одном помещении с ними. Он попросту не чувствовал себя частью их. Раньше, хоть какие-то проявления остатков эмоций вызывали пытки, перестрелки, споры за столом, пустые разговоры с Огаем, вечера с Одасаку и в стельку пьяный Чуя. Он добровольно лишил себя этого, и теперь в его душе ничего не вызывало тихий писк еле живых эмоций. Он добровольно лишил себя элементарного. Дверь с тихим скрипом открылась и Осаму вздохнул, с бешеной скоростью выстраивая в голове примерный сценария разговора с медсестрой. - У меня всё в порядке, если Вам интересно, - как-то безэмоционально произнёс шатен, подпирая рукой подбородок и смотря в окно. - Пусть не сейчас, но я собирался об этом спросить, - Осаму испуганно повернулся, услышав знакомый мужской голос. – Так, как ты себя чувствуешь, Дазай-кун? - Всё чудесно, Мори-сан, а Вы тут какими судьбами? – шатен как-то подзабыл про боль в груди из-за удивления. Мужчина сел на край постели и мягко улыбнулся. – У Вас же, ну...вирус? - Да, как-то так получилось, что подхватил лёгкую простуду, от которой избавиться можно только если убить Фукудзаву-сана, - Огай перевёл взгляд на капельницу и прочитал надпись на пакете. – Узнал, что тебя подстрелили и решил навестить тебя. Но, смотрю, ничего серьёзного. Дазай сощурился и недоверчиво глянул на Босса: - В чём подвох? – спросил он прямо, не пытаясь выстраивать какую-то тактику. – Я, с момента ухода, не первый раз попадаю в больницу, почему именно сейчас? - Да, я знаю, что несколько раз ты попадал в реанимацию из-за попыток самоубийства, один раз, правда, из-за обострения детской болезни, пару раз был на приёме у терапевта и так далее, - Мори задумчиво отвёл взгляд в сторону. - Следите за мной? – усмехнулся Дазай, кривясь из-за внезапно вернувшейся боли. Огай сразу это заметил и слегка толкнул Осаму в плечо, чтобы тот облокотился на поднятую спинку кровати, ибо так боль не будет слишком сильной, на что шатен без раздумий согласился. - Естественно я слежу за тобой, а ты сомневался? – по-доброму улыбнулся Мори. – А в чём подвох? – улыбка сошла с его лица, а детектив напрягся. – Простое любопытство. - Любопытство? – Дазай чуть повернулся, хмурясь. – Вам просто стало интересно, как у меня дела? - Мне стало интересно, когда тебе надоест. В палате повисла напряженная тишина. Осаму смотрел на Огая широко раскрытыми глазами, пока тот прожигал его взглядом. Когда ему надоест? Надоест что? агентство? игра в доброго детектива? Что? Что из всего этого ему должно надоесть? А каков ответ? Да всё ему надоело! Ещё с самого первого дня, когда Фукудзава-сан представил его будущим коллегам в агентстве, он понял, что жизнь превратиться в нудную рутину, с однообразным началом и концом, с абсолютно одинаковым содержанием, с идентичными людьми, без всяких игр и споров за столом, без манипуляций, без сумасшедших сум, без, в конце концов, убийств и пыток! Да внутри у Осаму всё взрывалось от гнева, когда при задержании преступника стрелять можно было только по воздуху, а в крайнем случае, по рукам и ногам, а не в голову, как хотелось. Но он, продолжая следовать непонятно чему, лишь натягивал миловидную улыбку, когда “чисто случайно” попадал уходящему преступнику по колену. Куникида был уверен, что Дазай такой же “профессионал” в стрельбе, как и в вождении машины. Боже, как же он ошибался. - Брось, я тебя как свои пять пальцев знаю, - Мори как бы невзначай поправил перчатку. – И я прекрасно знаю, что тебе нет места здесь, на этой стороне. – он поймал бегающий взгляд Дазая и чуть нахмурился. – Тебе всегда надоедали даже самые сложные игрушки, а примитивные детективы, небось, не смогли даже заинтересовать тебя. Я прав? - Но... – Осаму прикусил губу. – Есть же Рампо-сан, он... - И долго ты будешь возиться с этим Рампо? – Мори приподнял бровь. – Агентство – слишком маленький пруд, для такой акулы, как ты. – Осаму повесил голову и пробормотал что-то вроде: “Странное сравнение”, - Так скажи мне, Дазай-кун, живут ли вообще акулы в пруду? – он пристально следил за каждой эмоцией, которую шатен был не в силах скрыть. – Правильно, нет. Когда акулам надоедает однообразная пища, они едят себеподобных. Осаму, - мужчина вздрогнул, когда к нему обратились по имени. – В пруду нет акул, тебе некого есть, тебе нечего тут делать. Ты понимаешь, о чём я? – Мори склонился чуть ближе, будто загоняя Дазая в угол. - Одасаку сказал мне... - Я уже слышал это, ты мне уже говорил, - Огай покачал головой и вдруг схватил детектива за руку. – Он попросил тебя помогать нуждающимся, а не бросать семью. Ты, просто, не так понял. - Мори-сан, - Осаму передёрнул плечами и шмыгнул носом. – Как я буду помогать людям, если я, чёрт возьми, якудза? - Но у него же как-то получалось, - возразил мужчина, сильнее сжимая перебинтованную руку. – Да, пусть он был простым рядовым, но...это не мешало ему снимать котят с деревьев и помогать пожилым людям переходить дорогу. А ты, чёрт тебя дери, старший лейтенант, мог этим заниматься и никто бы тебя не осудил, наоборот, ты бы поднялся в глазах подчинённых! Дазай-кун, слышишь меня? Осаму весь затрясся, сжался, и Мори поджал губы – перегнул палку. Но эффект того стоит. Он подсел ближе и аккуратно приобнял детектива, поглаживая его по спине. - Мори-сан... – дрожащим голосом простонал Дазай, закрывая лицо руками. – Мори-сан... И тут Огай понял, что сейчас самое время дожать, и Осаму – твой. - Чуя-кун очень сильно изменился после твоего ухода, - с лёгкой улыбкой прошептал мужчина, чувствуя, как Дазай замер. – Я долгое время пытался оградить его от этого, всё убеждал, что ты вернёшься, что мы по-прежнему семья, но он...он пропал на две недели, когда понял, что ты ушёл по-настоящему. Не знаю, где он был и что он делал – обрубил все концы, явно у тебя научился. Но когда вернулся, он был не в лучшем виде. Так что, Дазай-кун, ты нужен ему, как и мне, как и всем нам, как и всей нашей семье. – Осаму вновь задрожал, а Мори шире улыбнулся. – Дазай-кун, ты всегда можешь вернуться, я... - Заберите меня сейчас, - вдруг выдал шатен, уткнувшись в плечо мужчине. Он знал, что Чуя – слабое место Осаму. Он видел эти явно двусмысленные взгляды, которые они бросали друг другу, видел, как оба, в любой ситуации, пытаются держаться рядом, лишний раз коснуться. Признаться, он был просто в шоке, когда узнал, что эти двое теперь ещё и вечера вместе проводят. Их отношения развивались, а не действовали по привычному сценарию – поигрался и хватит. Здесь что-то не так. Огай подавил улыбку и отстранился. Он взял тонкую перебинтованную руку в свою и аккуратно вынул иглу капельницы, затем заправил каштановую чёлку за ухо, тихо хмыкнул, смотря на чуть покрасневший нос своего подопечного. Дазай не проронил больше ни слова. Ни даже тогда, когда Огай поднял его на руки и вынес из палаты. Он лишь изредка шипел от боли, когда пытался пошевелиться, но Мори что-то успокаивающе шептал и Осаму замолкал. Шатен хмыкнул, когда увидел знакомый чёрный микроавтобус с сиреной. Якудза скрытные, они не могут разъезжать на обычной скорой, так как иногда эта машина может появиться в самых неожиданных местах и будет странно, если заедет она на задний двор “Мори корпорейшн”, поэтому мафия забирает раненых на вот таких неприметных микроавтобусах, которые внутри обустроены в точности, как самая обычная скорая. - Куда мы поедем? – спросил Осаму, когда фельдшер обработал ему прокол и поставил новую капельницу. В тот момент шатену было глубоко плевать, что ему там вливают, пусть даже яд. Хотя, если бы Мори хотел устранить Дазая, он бы сделал это и без этого цирка. - У меня есть дела, а в твоей квартире никто не появлялся уже как четыре года, поэтому я позвонил Чуе-куну, - Огай сидел напротив и, сложив руки на груди, прикрыл глаза. - Не удивлюсь, если мои вещи уже у него, - Осаму наблюдал за качающимся пакетом чего-то прозрачного на торшере. Мори мягко улыбнулся. Спонтанное решение? – да. Ну а по сути, вот такие решения – все спонтанны. Даже тогда, хренову тучу лет назад, когда Мори предложил ему отказаться от кровной семьи, Осаму минут десять сидел на кровати, раздумывая, а потом ринулся собирать вещи. Спонтанно? – относительно, но да. Покинуть семью, потому что лучший друг перед смертью попросил помогать нуждающимся? Спонтанно? – да. Вновь встать на скользкую дорожку? Спонтанно? – ещё как. Осаму, кажется, начал осознавать все последствия этого решения. Его начало трясти, внутри органы как будто скручивало, дыхание перехватывало. Или это начал действовать препарат. - Дазай-кун, - вдруг окликнул его Мори. – Ты же понимаешь, что сейчас происходит? - Более чем, - как-то печально произнёс он, сильнее запахивая больничную юкату. Огай наклонился к нему и нахмурился, всматриваясь в абсолютно спокойное лицо шатена. Атмосфера нагнетала. Молчаливые фельдшеры сидели в другом углу машины, но выглядели так, будто с жадностью поглощают каждое сказанное слово. Интересно, Мори избавиться от них после этой занимательной поездки? - Если я прикажу избавиться от них, - Огай ещё пуще нахмурился и казалось, что он пытается заглянуть в самую прогнившую душу. – ты сможешь взять пистолет? Осаму прилагал все силы, лишь бы его лицо оставалось невозмутимым. Он долго молчал, словно испытывал терпение Босса, как назло долго решаясь, но на деле, просто пытался подобрать слова. - Нет, - он медленно махнул головой. – Мори-сан, если мы избавимся от агентства, мы, конечно, во многом выиграем, но и во многом проиграем. В основном, стимул. Мафии нужен стимул, а агентство неплохо выполняет эту роль. Я бы подумал ещё раз, прежде чем решаться на такое. - Узнаю своего Дазай-куна, - хмыкнул Огай, откидываясь на спинку сидения. Они оба знали, что на самом деле имел ввиду Осаму. Всю эту фигню со стимулом он выдумал на ходу, и Босс это прекрасно понял. “Нет. Я не смогу выступить палачом. Оперативники агентства – хорошие люди, и они не заслужили смерти просто за своё существование. Да, они очень сильно мешают мафии, но если опустить этот момент, они помогают многим людям, а это достаточно весомая причина, чтобы повременить с уничтожением этого небольшого уютного места. Я бы подумал ещё раз, прежде чем отдавать такой приказ, Мори-сан.” Машина остановилась у знакомой Осаму многоэтажки. Когда дверь открылась, Дазай приподнялся, собираясь самостоятельно выбраться на улицу, но Мори остановил его, аргументируя тем, что, вообще-то, ещё и четырёх часов с момента окончания операции не прошло, а он мало того, что от наркоза ещё толком не отошёл, так уже собирается марафон бежать. Осаму вскинул брови, когда увидел у подъезда курящего Чую. Мужчина стоял в самых обычных спортивных штанах и футболке, а волосы были завязаны в пучок. Судя по его лицу, Мори ему чуть ли не смертью пригрозил, если рыжий ослушается приказа. Он невольно задержал на нём взгляд. Этот острый взгляд...создавалось впечатление, что хищник следит за своей жертвой. Эти тонкие пальцы, между которых зажата сигарета...Осаму вдруг вспомнил, как Чуя этими самыми пальцами успокаивающе гладил его по щекам, смахивая небольшие бусинки слёз. Чёрт. Накахара потушил сигарету и направился к машине, прожигая шатена таким ненавистным взглядом, что у Осаму мурашки побежали не то что по спине, а по всему телу. - Чуя-кун, - Мори приветливо улыбнулся, - всё по плану. Дазай-куну ещё нельзя самостоятельно передвигаться, поэтому прошу помочь с этим. Надеюсь, вы быстро выясните, какие между вами отношения и обойдётесь без конфликтов. Благодарю за помощь, до скорой встречи. Рыжий, всё это время смотря на Босса, взял Осаму на руки, отчего тот вспыхнул, и, улыбнувшись фельдшерам, дождался, пока дверь закроют и машина скроется за поворотом. Дазай громко вскрикнул, когда Чуя, зайдя в подъезд, резко отпустил его. - Ублюдок, - процедил сквозь зубы рыжий, сжимая кулаки. – Иди сам, больно нужен ты мне. Он зол, но, видимо, по приказу Босса, сдерживался. Осаму всё также сидел на земле, прислонив руку к груди, и, стараясь сделать так, чтобы Накахара не увидел, корчился от внезапного сильного приступа боли. Он пропустил мимо ушей увлекательное бормотание проклятий в свой адрес этого мелкого мудня, потому что в ушах зазвенело, а перед глазами поплыли чёрные круги. Он аккуратно провёл рукой по груди и вздрогнул – швы разошлись. Твою мать. Как же глупо. - Дазай? Ты чего молчишь? – Чуя наклонился к нему и дёрнул за волосы вверх. – Чёрт! Дазай! Рыжий вновь схватил его на руки и потащил в сторону лифта. Вообще, ситуация крайне глупая. Накахара такие ненавидел. Например, сейчас он стоял в лифте, поддерживал этого ублюдка и слегка бил его по щекам, чтобы тот не потерял сознание. Чёрт, если Мори узнает, что Чуя сейчас сделал, то он его не только на улицу выставит, но и предварительно голову открутит. Так, а что вообще произошло? Чуя, слушая сердце, а не голову, швырнул Осаму со всей дури на пол, как-то позабыв, что этому подонку три с половиной часа назад зашили сквозной огнестрел. Накахара проклинал свой рост только в двух случаях: 1) когда он не доставал до полки в магазине (хотя он использовал способность в такие моменты) и 2) когда его стебали за это. Но, видимо, существует ещё и третий случай – когда он носит высоких людей на руках. Он проклял всё, пока донёс эту шпалу от лифта до квартиры – и длиннющие ноги этой скотины, и собственный рост, и порожки в ненужных местах и вообще весь белый свет. С диким скрежетом в сердце, он уложил этого мудня на белые простыни, невольно вспоминая ночь, когда Дазай вскрыл себе вены, и снял с него юкату, осматривая рану. Так, вроде бы ничего серьёзного (относительно) и возвращать Осаму в больницу не обязательно. Чуя метнулся в ванную комнату за аптечкой и сел на край кровати, пододвигая к себе мужчину и вытирая с бледной груди кровь. Он решил, что с этим ублюдком он разберётся позже, а пока нужно сделать так, чтобы избежать гнева Босса. Дазай кривился и извивался, кусал губы, вскрикивал, а потом Чуя, не выдержав, пихнул ему в рот край одеяла, и тот теперь сжимал его, стараясь игнорировать выступившие слёзы. Накахара успокаивающе провёл по тёмным волосам, прежде чем начать зашивать разрыв, но Осаму, только почувствовав холод иглы, дёрнулся и вновь вскрикнул. Мафиози крепко сжал кулаки, придумывая способ, как успокоить этого недоумка, в итоге просто встал, склонился над раненым, схватил его за горло и, натягивая нервную улыбку, прошипел: - Всё будет хорошо, потерпи секунду, я быстро зашью порез. Осаму смотрел на него широко раскрытыми глазами, затем склонил голову к плечу и медленно кивнул. Чуя мгновенно опустил уголки губ вниз, и пробормотал: “Угомонись”. Дазай, сжимая зубами край одеяла, мужественно терпел, пока Накахара штопал разрыв. Приподнялся на руках, когда рыжий перебинтовывал грудь, потом аккуратно лёг, закутавшись в одеяло, и следил, как мужчина собирает аптечку обратно. Повисла тишина. Осаму она вполне устраивала, ему нравилось смотреть на коротышку, которого он не видел, кажется, месяц, с момента их совместного задания, после битвы с Лавкрафтом. Только Чуе эта тишина не нравилась. У него было столько вопросов к Осаму, столько чувств к нему – ему хотелось избить его до полусмерти, а потом крепко обнять и спросить, где он был всё это время и как его угораздило попасть к этим шавкам в агенство, только вот физическое состояние Дазая не давало сделать ему ни того, ни другого, поэтому оставалось лишь неловко молчать и стараться не смотреть ему в глаза. - Мори-сан сказал, что когда я ушёл, ты пропал на две недели, - хриплым голосом спросил шатен, поудобнее устраиваясь на подушке. – Это правда? Чуя громко хлопнул крышку аптечки, но не решился повернуться к Осаму лицом. - Я праздновал, и не заметил как ушёл в запой, - рыжий закусил губу. - Вот как, - усмехнулся мужчина. – Кстати, ты приобрёл себе новую машину? А то ту я, кажется, взорвал. - Заткнись, - рявкнул Чуя, наконец поворачиваясь к экс-напарнику лицом. – Ты хоть можешь себе представить, как сильно я тебя ненавижу?! Ты привёл меня в семью! Ты был моей семьёй! А ты..! Как там Мори-сама говорил?! Синдром скуки?! Ты поигрался со мной, и я тебе надоел! А теперь, вместо того, чтобы грохнуть тебя, я должен нянчиться с тобой, как с ребёнком! В свой выходной, и я..! Чуя резко смолк, потому что почувствовал тёплые длинные руки, обвивающие его талию и сбитое дыхание на шее. Осаму, превозмогая боль, поднялся с постели, чтобы обнять рыжего, и ткнулся ему носом в изгиб шеи. - Придурок, - процедил мафиози, - Вернись в постель, иначе... Он вновь замолчал, слыша, как бесконечно шепчет Осаму слова извинения. Он обнял его крепче, прижал к себе, и шептал-шептал-шептал одно единственное слово “прости”. Чуя взвыл и не смог сдержаться – он обнял Дазая в ответ и тихо всхлипнул, шепча в ответ: “Придурок.” Чуя тихо всхлипнул и сильнее обнял его, ткнувшись носом куда-то в район плеча. Они снова здесь. Спустя долгих четыре года. Стоят посреди комнаты, обнимаются и плачут. Только когда Осаму прошипел от боли, мафиози заставил его отстраниться и вернуться в кровать, а сам, дожидаясь, пока усталость возьмёт верх и шатен заснёт, сидел рядом, держал его за руку, а после вышел из комнаты на кухню, чтобы заварить чаю. Это был четвёртый раз, когда Дазай остался у Чуи.***
Кем был Осаму для Чуи? Он с самого начала был его семьёй, это очевидно, и не важно, насколько сильно они друг друга ненавидели. А кто он ему сейчас? Он просто бывший мафиози, который спит уже четырнадцатый час за стенкой. Он ему, по сути, никто. Но почему так больно внутри, когда смотришь на его спокойное лицо, пока он спит, свернувшись калачиком и иногда кривясь от боли? Почему внутри что-то больно хрустит, когда рассматриваешь его старые шрамы на запястьях, с ужасом понимая, насколько больше их стало? Чуя сидел на коленях у постели, поглаживая тонкую руку, выглядывающую из-под одеяла, и думал о том, что Мори был чертовски прав. И что теперь ему стоит вновь ломать сознание и изо всех сил стараться поверить в то, что теперь они вновь один клан. Что теперь они вновь семья. Дазай проснулся следующим днём, проспав пятнадцать часов. Он осмотрел помещение, с ужасом осознавая, что всё это – не сон. Голова жутко болела, но соображала чуть трезвее, чем вчера, поэтому он медленно сел, вспоминая, что вообще вчера натворил, а потом потряс головой, подмечая, что ему хочется в душ, но пока рана хотя бы чуточку не затянется, голову придётся мыть в раковине. Кряхтя, он поднялся в полный рост, понимая, что полностью разгибаться ему больно, поэтому первое время придётся ходить и сидеть в полусогнутом положении. Покрутив головой, он понял, что одеться ему не во что, поэтому, не найдя ничего другого, завернулся в накидку, висящую на стуле, которую, видимо, Чуя носит по вечерам, когда холодно, и вышел из комнаты. Сам Чуя нашелся на кухне, сидящий за ноутбуком. Дазай склонился над ним и улыбнулся. - Как ты себя чувствуешь? – как-то безэмоционально спросил Накахара, набирая что-то в текстовом документе. - Гораздо лучше, чем вчера, спасибо за заботу, - Осаму опускается на соседний стул, игнорируя взгляд Чуи. Тот явно пялится на накидку, но упорно молчит. Они понимают, что им нужно поговорить. Им нужно понять, какие между ними отношения, потому что оба уже ни черта не соображают. Но оба молчат, не зная, с чего начать. Формально, они – один клан. Как и все, кто состоит в клане. Однако они понимали, что их отношения – нечто больше, чем просто формальность. - Чуя, - начинает Осаму, потупив взгляд в пол. Тот не перебивает. – Кто я для тебя? Рыжий долго молчит, закрывая крышку ноутбука и откладывая его в сторону. А что ему сказать? Он знает, кто они друг другу, но сказать это вслух...невозможно. Уж слишком долго длилась эта разлука и слишком многое они упустили. И даже сейчас, сидя на просторной кухне, не зная, кто они друг другу, они рассматривали друг друга, не отрывая взгляда. Они просто сидели и бегали по чужому лицу, понимая, насколько сильно изменились за эти четыре года. Исчезла эта подростковая угловатость, проявились более резкие черты лица, да и во взгляде появилось что-то совершенно иное. - А ты? – тихо спросил Чуя, поджимая губы. И никто из них не ответил. Оба понимали, кто они друг для друга, но произнести вслух не могли. Одно простое слово, но казалось, что язык сломается, если сказать. Им много что хотелось обсудить. Но с чего начать? Фактически, они сильно повзрослели с момента их последнего вот такого разговора, но они всё равно, даже будучи взрослыми, не знали, с чего начать. Ни одного из них тишина не напрягала. Им было комфортно в этой тишине. - Знаешь, - начал Дазай, переводя взгляд в окно, - Как будто ничего не поменялось. - В каком смысле? – Чуя сложил руки на груди, всё также смотря на Осаму. - Ты, я, эта кухня. Только бутылки вина не хватает, и всё ровно также, как и четыре года назад, - Дазай вновь глянул на рыжего и улыбнулся. - Синдром скуки, - вдруг сменил тему Накахара. – Мори-сан когда-то рассказывал про то, что у тебя развит синдром скуки. Расскажи мне. - Мне со временем всё надоедает, - выдал Осаму, пропуская пятерню сквозь каштановые пряди. - А... – Чуя осёкся, думая, что нельзя такое спрашивать. - А ты мне никогда не надоедал, - Дазай знал, что он хочет спросить, поэтому, чтобы не смущать, ответил. – Не знаю почему. Я уже, казалось, разгадал тебя, но...но что-то заставляет меня общаться с тобой, что-то не даёт мне отвернуться от тебя и позабыть наши вечера. Правда. Эта одна из немногих вещей, которые я в себе не понимаю. Ты кажешься мне... – он на секунду отвёл взгляд. – родным. Чуя молча смотрел на него, не зная, как ответить. - Дазай, я, - он прикусил губу, - ты привёл меня в семью, следовательно, ты был единственным, самым близким мне человеком. Поэтому...ну... Осаму мягко улыбнулся, встал с места и подошёл к Накахаре, расставляя руки в стороны. Тот поджал губы, будто сопротивляясь самому себе, но затем поднялся и, глянув в коньячные глаза, обвил руками тонкую талию шатена, а тот лишь сильнее прижал его к груди и улыбнулся. Оба понимали, что между ними – нечто большее, чем просто формальность, но пока ни один не мог сказать это вслух. Нельзя сказать, что Чуя сходил с ума и страдал, когда Осаму ушёл. Да, был огромный минус в том, что Порчу теперь нельзя активировать, но Накахара от этого не сильно грустил. Босс сказал, что он вернётся, значит, вернётся. Ему было одиноко. Дазай всегда был тем, кому можно позвонить среди ночи и поговорить ни о чём. Почему-то, Осаму всегда выслушивал, терпеливо ждал, пока Чуя закончит свой бессмысленный монолог, потому что прекрасно знает, что рыжего мучают кошмары. - Ты ждал меня? – тихо спросил шатен, сильнее прижимая к себе мужчину. Накахара в ответ кивнул. – Спасибо. Чуя резко оторвался и посмотрел ему в глаза. Что? Он поблагодарил его только за то, что он верил Боссу? Они вот так и стояли – один шокированно заглядывал в коньячные глаза, а другой смотрел с нежностью в васильковые. Дазай растянул мягкую улыбку, затем наклонился и оставил лёгкий поцелуй прямо на кончике носа рыжего. Тот слегка дёрнулся и залился краской, передёрнул плечами и, смущаясь, опустил голову. - Давно хотел так сделать, - прошептал Осаму, вновь обнимая его. – Не знаю, почему не сделал, наверное, думал, что ты всегда будешь рядом и я ещё успею поцеловать тебя. Прости, что опоздал на целых четыре года. - Замолчи уже, - Чуя легонько затрясся и сильно покраснел, слушая такие нежности. – Идём, нужно сделать перевязку, - он всё ещё смотрел в пол, пока тащил эту шпалу в ванную комнату.***
- Что ж, очень жаль, он был ценным сотрудником, - Фукудзава сбросил вызов и нахмурился. Мори лично позвонил ему и сообщил, что Осаму вернулся в семью. Четыре дня назад их оповестили, что Дазай пропал из больницы. Вот так просто – медсестра зашла сменить капельницу, но палата оказалась пуста. Агентство бросило все силы на поиски, привлекли полицию, уже было отчаялись, как Директор получил этот звонок. Ему предстояло сказать об этом детективам, которые не спят уже четвёртые сутки, которые, кажется, поседели за это время, полностью отдаваясь поискам сотрудника, даже Куникида, который, казалось, ненавидел Осаму, больше всех переживал. Он, буквально, сам ходил по подворотням с фонариком, опасаясь увидеть синеющий труп напарника, что-то постоянно записывал в блокноте, пил кофе литрами, и вообще выглядел потрёпанным. Ацуши было жалко. Парень в последнее время выглядит просто ужасно, его иногда нервно дёргает, он может взвыть без причины и закричать. Остальные выглядели не лучше. Даже в самые трудные времена детективы не были настолько хмурыми и уставшими. Директор вышел из кабинета, осматривая детективов. Все подбежали к мужчине, в надежде услышать хоть какие-нибудь новости, не важно, плохие или хорошие. Они стоят на одной точке уже четыре дня, и им нужно сдвинуться хоть куда-нибудь, поэтому они окружили Юкичи, смотря на него с надеждой в глазах, в надежде услышать, что Осаму жив, что он скоро будет здесь, что он в безопасности. - Можете не выходить на работу ближайшие четыре дня, - Директор направился к выходу, - вы заслужили. Детективы осмотрелись, пытаясь сообразить, что имел ввиду Фукудзава-сан. Они испуганно переглядывались, не понимая, что вообще происходит. Мужчина выглядел хмурым...неужели Осаму..? - Дазай-кун наигрался, - Рампо поднялся с места, следуя за Директором. – Он не вернётся.***
Мори сидел за столом в своём кабинете, отложив документы на потом. Перед ним стояли члены Исполнительного комитета, немного рассерженные тем, что их отвлекли от работы, но упорно молчали. Коё сидела на мягком стуле, закинув ногу за ногу, и всматривалась в лицо Босса. В кабинете стояла тишина. Никто не решался заговорить первым. Все ждали, пока Босс предпримет хоть какие-нибудь действия. Чуя тихо кашлянул, мол, затянули что-то. - Господа Исполнители, - начал Мори, скрещивая пальцы. – В последнее время мне пришлось отложить кое-какие дела и взять одну небольшую миссию. - Да, Вы занимались чем-то... – Коё склонила голову. – секретным, если можно так сказать. Вы позвали нас, чтобы напомнить об этом лишний раз? - Не совсем, - Огай вскинул подбородок и окинул взглядом присутствующих. – Посвящать вас в детали миссии вовсе не обязательно, однако я бы хотел предоставить вам результат моих работ. – мафиози переглянулись и с интересом слушали дальше. – Как вы считаете, должность старшего лейтенанта до сих пор свободна. - Чуя-кун, - радостно воскликнула Озаки. – Неужели повышение? На что рыжий лишь отрицательно махнул головой и прикусил губу. - Коё-сан, - Мори чуть нахмурился. – Я намерен сообщить, что старший лейтенант снова в игре. Мафиози вновь переглянулись, вопросительно вскидывая брови, и зашептались. Огай молчал. Он лишь растянул оскал, смотря куда-то позади Исполкома, что все сразу же заметили и оглянулись, громко охая. Высокий молодой человек в официальном костюме стоял, облокотившись на стену, и победно скалился. Мафиози всё также переглядывались, неверяще хлопая глазами, иногда поворачиваясь на Босса, будто собираясь высказать своё недовольство, однако видя довольное лицо Мори, лишь проглатывали слова. Чуя заметил, что все они теперь похожи на немых рыб. Человек, которого вновь назначили старшим лейтенантом, оттолкнулся от стены и медленно подошёл к столу. - Пожалуй, клятва в верности будет лишней, - усмехнулся шатен, засовывая руки в карманы. Мори улыбнулся, вставая из-за стола: - Добро пожаловать в семью, Дазай-кун. Осаму прекрасно понимал, что и раньше к нему не было почти никакого доверия, а сейчас его положение в клане настолько шаткое, что один неверный шаг, и завтра можно не проснуться. Ситуация не исправится и через год, и, пожалуй, через два, ибо отсутствие Дазая было слишком долгим, и ладно бы, если бы он просто исчез и вернулся, но он побывал на другой стороне, выступил как враг семьи, а теперь они должны принять его обратно, ещё и на прежней должности. Никому, кроме Мори, не нравилась такая ситуация. Боссу было в кайф следить за своим подопечным, наблюдать, как он будет выкручиваться из этого положения, и, естественно, будет заваливать его работой: будет таскать по командировкам, по собраниям, возлагать на его плечи ответственности в пять...нет, в десять раз больше, ибо Осаму хоть и умный мальчик, однако дел он натворил, и самому же Огаю выгодно, чтобы Дазай вернул свою прежнюю репутацию, он гениальный стратег, он чертовски нужен ему на поле боя. Он ему, в конце концов, нужен просто как семья, ибо Дазай был первым, кто стал его правой рукой, он ей и останется.***
Чуя прикусил губу, смотря на Коё, когда они вышли из кабинета. Нельзя сказать, что по ней было видно, в какой растерянности она сейчас находится, но рыжий это точно знал. Пусть он и узнал о возвращении Дазая раньше неё, но само появление лейтенанта оставило на нём неизгладимое впечатление. Он как завороженный смотрел на высокую, стройную фигуру Осаму, рассматривал красивое лицо, смотрел, как он скалится, и думал, что это – единственное, чего ему не хватало в жизни. Он и раньше думал, что Дазай чертовски красив. Он и раньше знал, что испытывает к нему нечто большее, чем просто симпатия. Он знал, что это ужасно неправильно, однако ничего поделать с этим не мог. Сложно было сказать, по какой причине они не действовали. Симпатия, влюблённость – это было очевидно, казалось, это заметили все, но почему же всё не пошло дальше? Чую вполне устраивали ночные посиделки у Осаму на коленях, крепкие объятия во время плохих времён, успокаивающие колыбельные, когда кому-то из них было нехорошо, или другие вещи, которыми обычные знакомые не занимаются. Да, они – семья, но это понятие немного отличается от той ассоциации, возникающей в голове у многих. Якудза – семья, где каждый готов отдать за брата жизнь, пожертвовать всем, что есть на благо семьи, но в это понятие не входят тёплые чувства друг к другу и прочее. Получается, Осаму и Чуя чуть ближе, чем остальная семья? - Я... – начала Коё, чуть мотнув головой, - Мне нужно побыть одной, обдумать всё, поэтому, если я буду нужна, я буду у себя в кабинете. - Конечно, анэ-сан, - улыбнулся рыжий, оставаясь в одиночестве. Ему нужно было срочно поговорить с Дазаем по поводу всего, что между ними происходит, поэтому он смиренно ждал, пока Осаму покинет кабинет Главы. Минуты текли по-особенному долго, поэтому Чуя, осмотревшись, облокотился на стену и скрестил руки на груди, поднимая взгляд вверх. Мори усмехнулся, смотря в монитор компьютера, и мысленно погоревал, что бутылку вина, которую он берёг как раз для этого дня, придётся открыть потом. - Полагаю, мы отметим твоё возвращение несколько позже, - Огай перевёл взгляд на Осаму. - Что? Почему? – нахмурился мужчина, непонимающе смотря на Босса. - Чуя-кун тебя ждёт, кажется, ему не терпится сказать тебе кое-что, - он улыбнулся. – Как тебе идея с рестораном? Я знаю парочку пристойных мест, тебе должно понравится. - Мори-сан, - Дазай поднялся с места, поправляя пиджак. – Я был бы не против просто посидеть здесь, как...обычно. - Вот как, - Огай задумчиво перевёл взгляд в окно. – Да, пожалуй. Ну, не смею задерживать. - До встречи, Мори-сан, - отсалютовал Осаму, направляясь к выходу. - Кстати, Дазай-кун, - окликнул его Босс уже на выходе. – Не забывайте про защиту. Шатен вопросительно приподнял бровь, пожал плечами, мол, я прекрасно помню, как защищаться в бою, причём тут это? Чуя и вправду стоял у двери, дожидаясь Осаму. Он стушевался под взглядом коньячных взгляд и смущенно отвёл глаза в сторону. Дазай шагнул ближе, замечая, что Чуя не отошёл. Ещё шаг. Оба понимали, что сейчас – прекрасный момент для того, чтобы наконец выяснить, кто они друг другу. И, кажется, обоим это очень нравится. Дазай остановился в шаге от рыжего, не решаясь двинуться дальше. Что-то мешало подойти ближе и стиснуть в объятиях, это то же самое чувство, что и четыре года назад. Стеснение? Чувство того, что всё это – неправильно? Вполне возможно. Осаму нахмурился и наклонился: - Ты и я, - выдохнул он прямо в ухо, обжигая кожу тёплым дыханием. – И мы едем домой прямо сейчас. - Зачем? – Чуя решил поддать градуса ситуации. Чуя не тупой, прекрасно понимает, чем таким интересным они будут заниматься дома, но он страшно упёртый. - Затем, чтобы затащить тебя, наконец, в постель, и не выпускать оттуда как минимум до завтрашнего утра, - процедил Осаму, скользя ладонью по чужой талии. - Будем мило обниматься до самого утра? – издевательски протянул Накахара, щекой потираясь о чужую. Шатен выдержал паузу, прежде чем сжать ладонь на ягодице и шепнуть: - Я засажу тебе так, что ты неделю сидеть не сможешь. - Ах вот какой у тебя план, - улыбнулся рыжий, отстраняясь. – Тогда чего же мы ждём? Они буквально добежали до лифта, а уже будучи внутри, проклинали всё на свете, ибо с ними ехало ещё парочку мафиози, которые шокированно уставились на Дазая, не решаясь задать ему вопрос. Когда они вышли на подземную парковку, Осаму притянул рыжего к себе, собираясь поцеловать, но тот пинком под зад пихнул его к машине, говоря, что ему ой как не хочется светить обмен слюнями с предателем на камерах наблюдения, пусть в офисе думают, что между ними чисто деловые отношения. В машине Чуя нервно клацал зубами, когда Осаму, сидя рядом на пассажирском, гладил его по бедру вверх-вниз, шептал что-то постыдное на ухо, когда они останавливались на светофорах, закидывал свои длинные ноги на торпеду, в общем делал всё, чтобы Чуя выл от того, как неприятно ширинка давит на стояк. Выйдя на улицу, рыжий чуть не забыл закрыть машину, кинув проклятье в адрес Осаму. Они спокойно прошли мимо женщины с ребёнком, которые выходили из подъезда, забежали в лифт, и там уже Дазай мог более менее спокойно водить руками по любимому телу, как бы невзначай иногда проводить рукой между ног, отчего Чуя выгибался и прижимался к чужой груди. Сколько бы Накахара не тянулся за поцелуем, Дазай отворачивал голову, и в итоге рыжий просто не выдержал: - Да дай себя поцеловать, чёрт возьми! – выкрикнул он, хватая Осаму за галстук. - Нет! – улыбнулся мужчина, языком проходясь по тонкой шее, задевая ошейник. Чуя дрожащими руками пытался открыть квартиру, стараясь абстрагироваться от того, как Дазай прижимается сзади, бёдрами вжимаясь в ягодицы. В итоге в квартиру они просто ввалились, сразу же срывая одежду и медленно продвигаясь в сторону спальни. Осаму вдруг остановился, прижал Накахару к себе, пальцами провёл по щеке, слегка улыбнулся и прильнул к губам рыжего. Чуя вздрогнул и застопорился на секунду, но затем быстро собрался и закинул руки шатену на плечи. Это их первый поцелуй. Он должен был произойти ещё четыре года назад, если не пять, но по непонятным ни одному из них причинам, целовались они с бешеным опозданием. Этот поцелуй означал, что они наконец переступили этот порог неловких намёков и глупой влюблённости. И Чуя понял, почему Осаму решил сделать акцент на этом поцелуе. Дазай нехотя оторвался и глянул на рыжего. Они были такими счастливыми в этот момент. Шатен чмокнул его ещё раз и толкнул назад, прямо на кровать, затем оказался сверху, продолжая посыпать тело яркими поцелуями, акцентируя внимание на отдельных частях тела. Чуя схватился за каштановые волосы, когда Осаму поцеловал острую бедренную кость, чуть оттягивая резинку белья. - Давай быстрее, - на выдохе прошипел Накахара, сильнее сжимая ладонь на чужой голове. – Сделай что-нибудь... - Чего ты такой нетерпеливый, Чуя? – Осаму потёрся кончиком носа о плоский живот и оставил там очередной влажный поцелуй. – Мы же только начали. Вообще, Дазай считал прелюдии обязательными. Это тот момент, когда можно довести партнёра до бешенства, до той минуты, как он начнёт в беспамятстве бормотать мольбы о том, чтобы его наконец взяли. Ему нравилось доводить людей до такого состояния, и особенно нравилось, как Чуя выгибался на встречу перебинтованным по запястье рукам и тихо постанывал, иногда выдавая: “Давай уже побыстрее”. Осаму с тихим рыком стянул с рыжего бельё и вновь прильнул к губам, на этот раз, ещё более развязно и мокро. Чуя вновь выгнулся, прикусив губу, когда шатен обхватил губами сосок, изредка оттягивая кожу на себя. Накахара резко толкнул Дазая, и теперь восседал на его бёдрах. Он издевательски улыбнулся и поёрзал на выразительном бугорке, отчего Осаму задрал голову и сжал зубы, подавляя стон. Рыжий наклонился к нему, будто собираясь поцеловать, но в итоге вгрызся в тонкую шею, предварительно разобрав бинты. Он облизывал бледный след от попытки повеситься, а затем перешёл на аккуратные чёрные линии татуировки. Чуя провёл пальцами по талии шатена, замечая небольшой узор, уходящий на рёбра, поэтому чуть наклонился, рассматривая, как оказалось, небольшого Карпа кои. Мужчина усмехнулся: “Всегда знал, что ты – рыба.” - Удумал быть сверху? – усмехнулся Осаму, хватая мужчину за бока. – Не в этой жизни, любовь моя, - и резко переворачивает Чую на живот, буквально впечатывая лицом в подушку. Дазай провёл пальцем по спине, рассматривая причудливый узор татуировки, которая ещё не закончена. Тату было у каждого мафиози. Начиналась работа с самого первого дня вступления в семью. Татуировку не сведёшь, это как пожизненное клеймо, означающее, кому ты принадлежишь, чей ты пёс. Естественно, у Осаму она тоже была. И, по большей части, именно её, а не шрамы, он скрывал под бинтами. Но сейчас не об этом. Дазай поцеловал между лопаток, затем провёл носом до самой шеи, и оставил поцелуй на загривке. - Нам нужно... – начал было он, как его бесцеремонно перебили. - Нижний ящик, - Чуя указал пальцем на прикроватную тумбочку, а сам, сгорая со стыда, ткнулся в подушку. Осаму вопросительно приподнял бровь, но всё же открыл ящик и расплылся в довольной улыбке, выуживая оттуда пачку презервативов и смазку. - Кажется, кого-то давно увезли на голубом вагоне? – улыбнулся шатен, открывая лубрикант. - Идиот, я только с женщинами спал... – рассердился Чуя, но затем понизил голос до стыдливого шёпота, - до этого момента, - на что Дазай хмыкнул и склонился над рыжим: - То есть, в тебе никого-никого не было? - Уф, не говори такие вещи! – ещё пуще раскраснелся Накахара, через плечо смотря на партнёра. – Никого! - Вот и славно, - улыбнулся Осаму, сильнее наклоняясь к Чуе, - А теперь, милый, потерпи. Шатен обвёл пальцем колечко мышц, размазывая вязкую смазку, а затем, вновь поцеловав между лопаток, аккуратно ввёл палец внутрь. Накахара дёрнулся, пытаясь выскользнуть из цепких бинтованных рук, но Дазай лишь сильнее прижал рыжего к себе, шепча о том, что всё хорошо, между делом проталкивая палец дальше, до упора. Чуя слегка извивался и жмурился, один раз даже сказал, когда Осаму слишком жёстко двинулся внутри, что никогда больше ни под кого не ляжет, в ответ на это, шатен лишь усмехнулся и, капнув ещё смазки, протолкнул второй палец, сцеловывая выступившие слёзы. Мафиози, со временем, пришлось держать, потому что ноги уже не держали – разъезжались в разные стороны. Дазай медленно двигался внутри, смазывая мягкие стеночки, а сам буквально на последней цепи держал себя, лишь бы не накинуться на партнёра прямо сейчас. Но он упорно давил в себе это желание, добавляя, тем временем, третий палец. А через несколько секунд Чуя рвано дёрнулся и прошипел: - Хватит, а то я...а то я просто не выдержу этого, - последний слог он простонал, так как шатен резко вынул пальцы, оставляя после себя лишь раздражающую пустоту. Осаму потянулся к пачке презервативов, а спустя момент его тело будто током прошибло: “Не забывайте про защиту.” Мори, догадливая скотина, не лезь в голову в такой момент! - Ты готов? – тихо спросил Дазай, наклоняясь к уху рыжего. Тот в ответ как-то неуверенно передёрнул плечами, но затем твёрдо кивнул. Осаму не желал оставлять эту каплю сомнения без внимания, поэтому, убрав яркую прядь за ухо, прошептал. – Мы в любой момент можем остановиться, только скажи. - Я, блять, не фарфоровый! – рявкнул Чуя, пытаясь скрыть уже замеченный шатеном румянец. Каждому приятно, когда о нём заботятся. - Тогда, погнали. - Дазай, не говори так, будто это марафон какой-то...а-ах!! – вскрикнул Накахара, почувствовав горячую крупную головку между ягодицами. Осаму томно вздохнул, и толкнулся дальше, до упора, а затем мельком глянул на реакцию партнёра – тот запрокинул голову и раскрыл рот в немом крике, закатив глаза. Что ж, видимо, можно продолжать. Шатен на пробу ещё раз толкнулся, отмечая, какой узкий внутри Чуя, и что это, вообще-то, очень даже приятно. Только самому рыжему это немного не понравилось – он сильно сжался, так, что Дазаю пришлось скривиться от боли, а затем наклониться и попросить его расслабиться, доверить Осаму ситуацию. Почувствовав, как Чуя успокоился, аккуратно толкнулся ещё раз, на этот раз, более удачно. Шатен понемногу наращивал темп, внимательно следя за реакцией рыжего, и его настораживало, что партнёр какой-то молчаливый. На секунду остановившись, Дазай вошёл под немного другим углом, и не прогадал – Чуя выгнулся до хруста в спине, громко вскрикнул, закатил глаза, и Осаму растянулся в довольной улыбке: “Нашёл.” Стараясь двигаться только под этим углом, шатен скользнул рукой по талии Накахары, а затем обхватил рукой стоящий колом член, начиная двигать рукой в такт толчкам. Чуя вздрогнул, извиваясь, а затем уткнулся носом в подушку, обхватывая дрожащими руками простыню, и прогнулся в спине сильнее прежнего. В комнате было душно, воздух как будто нагрели до сумасшедших градусов. Или тут где-то обогреватель..? Рыжий, если честно, упустил момент, когда Дазай повернул его на спину, а сам он стал выстанывать имя партнёра, моля его ускориться. Они, уже уставшие, развязно целовались, что-то шептали друг другу и, казалось, признавались в любви, клялись в вечной верности, и, кажется, там было что-то ещё, но обоим было совсем не до этого. Чуя по-особенному громко вскрикнул и сильно дёрнулся, выгибаясь, и обильно кончил, остатками ума ругаясь, что за всё это время сам к себе ни разу не прикоснулся. Осаму прикусил губу и зажмурился, спуская внутрь и, чуть придя в себя, поблагодарил презерватив за то, что Чуе в душ хоть и, может, надо, но точно не срочно. Хотя, такой опыт у них когда-то будет. Это точно. Они ещё долго лежали в обнимку, уставшие и жутко довольные, иногда счастливо посмеивались и улыбались, оставляя частые нежные поцелуи на родном лице. Чуя слабо улыбнулся, когда Дазай, между глупыми клятвами, сказал, что готов ради рыжего жечь города. Чёртов романтик. Они ещё долго просто смотрели друг на друга, не в силах сказать что-либо, просто рассматривали друг друга, стараясь увидеть даже самые мелкие мимические морщинки, которые появились с их последней встречи, просто счастливо улыбались, радуясь тому, что друг друга нашли. Они ещё долго проклинали самих себя, что не признались друг другу раньше, упуская столько времени, но они твёрдо пообещали друг другу, что обязательно восполнят эти моменты. Дазай даже пообещал дарить Чуе цветы и конфеты, а Чуя пообещал то же самое, потому что “сам ты баба, идиот”. - Кто ты мне? - Мы семья, Осаму, мы семья. Это был пятый раз, когда Дазай остался у Чуи на ночь. Это был пятый, и последний.