Поттер, заткнись!

— До дна! — Давайте-давайте, все! Гарри поднёс ко рту стаканчик с коктейлем, однако пить не стал. Водка с томатным соком уже стояла поперёк глотки, но вместо алкогольной расслабленности подступило раздражение. Ничего удивительного. За соседним столиком раздался громкий смех, и он, не выдержав, обернулся. Сразу было ясно, кто там царит: Малфой что-то оживлённо рассказывал, Малфой успевал любезничать со всеми, Малфой… надрался. Гарри позволил себе пару секунд посмотреть на его непривычно широкую улыбку. — Гарри, ты чего не пьёшь? — Что-то не хочется, — пробормотал он, поворачиваясь. В спину ударил дружный хохот, и вдруг показалось, что смеются над ним. Да нет, чушь, конечно. — На-а-адо! За окончание практики, за бу… за будущую трудовую лямку в аврорате! – Дин пьяно погрозил ему пальцем. – Это ж «Кровь василиска», как раз для тебя! — Кровь василиска выглядит не так, — буркнул Гарри, поднимаясь. – Я на воздух. На соседний столик он не смотрел. Снаружи уже стемнело. Гарри спрятался в тень, прислонился затылком к холодной стене. Не надо было приходить, он и на работе-то еле выдерживал. И дёрнул же чёрт на той неделе пригласить Малфоя на свидание. Вряд ли бы решился, но недавно они начали общаться, а за время совместной практики в министерстве даже стали приятелями. Без учёта того, что ему до смерти хотелось Малфоя оттрахать. Это и раньше было, но с тех пор, как Гарри увидел его в архиве, такого официального и собранного, за отполированным до зеркального блеска столом, смутное желание оформилось в навязчивую идею. А может, всё началось с совместных прогулок и пустякового трёпа – их болтовню Гарри помнил наизусть, так же, как и голос Малфоя, и улыбку, и… Да много чего ещё. Он два месяца присматривался, думал, как подступить. Парня у Малфоя не было, но, с другой стороны, не было и девушки. Вконец измучившись, Гарри рубанул наотмашь — предложил ему пойти куда-нибудь: «Ну, ты понимаешь. Вдвоём». И тот понял. На миг его лицо приняло непонятное, какое-то беззащитное выражение, а потом разверзся ад. Гарри услышал, кто он, и что Малфой думает о нём и подобных ему, и что с ним будет, если ещё хоть раз… если он только посмеет… Малфой срывался то на крик, то на шипенье, Гарри бы в жизни не подумал, что он умеет так злобно, грязно и образно ругаться — эта бледная немочь, этот тощий хорёк, этот… Драко. И Гарри сбежал. Он был уверен, что на следующий же день история разойдётся по министерству, но нет. Малфой хозяйничал в архиве, за своим вылизанным столом, и встречал Гарри дежурной ускользающей улыбкой, улыбкой-для-всех. И от этого почему-то было ещё больнее. Оставалось скучать по их прогулкам и надеяться, что со временем отпустит. Хотя как, чёрт возьми, если Малфой постоянно на виду. Гарри пришёл на корпоративную вечеринку в надежде развеяться, но и тут не задалось. Возвращаться в прокуренный клубный гвалт не хотелось. Ну их всех… Грохнула дверь. Из клуба вывалилась парочка и стала тискаться прямо у входа. «Парни», — машинально отметил Гарри и полез за палочкой, готовясь аппарировать, но тут один из них запнулся, повис на своём спутнике, засмеялся. Гарри застыл. Малфой? Малфой. И совсем пьяный. Парочка, как назло, переместилась ближе. «Значит, надо было просто напоить тебя хорошенько, — думал Гарри. – Какая же ты дешёвка, Малфой». Он вжался в угол, разрываясь между желанием прибить обоих и бежать отсюда на край света. Тут раздался свист, к парочке подскочили ещё трое. Совершенно обалдев, Гарри смотрел, как Малфою заламывают руки, ставят на колени, а парень, с которым он обжимался, тычет ему в губы выпростанным членом. Палочка словно сама прыгнула в руку: расправа была скорой. Напоследок Гарри добавил любителю минетов сапогом по яйцам – от себя лично, и обернулся к Малфою. Тот по-прежнему сидел на земле, бессильно опираясь на руки и склонив голову, вздрагивая всем телом. Гарри наклонился к нему, неуклюже погладил по плечу. — Мал… Драко, ты как? Тот поднял голову, и Гарри отшатнулся. Малфой беззвучно смеялся. Прямо умирал со смеху. — Поттер… сука… — выдавил он. – Опять ты. Всегда, блять… Почему? С минуту Гарри ошарашено смотрел на Малфоя, а потом сообразил: истерика. Вздёрнул его на ноги, крепко взял за подбородок. Считается, любая истерика излечивается оплеухой, но Гарри не мог вот так взять и ударить. Просто не мог. Вместо этого отвёл с его лица растрёпанные волосы, и Малфой вдруг затих. В полумраке серые глаза казались тёмными, почти чёрными, но в глубине метались тревожные огоньки. Гарри наклонился, чтобы их разглядеть… …Полутёмная комната, размытые силуэты. Словно тени — выкидыши блёклого света — но их руки, вездесущие безжалостные руки, реальны. Громкий смех. Ужас. Боль. Стыд. — Проболтаешься – тебе конец… Он вынырнул из чужого сознания и только благодаря вколоченной в аврорате выучке увернулся от удара. Боец из Малфоя был тот ещё, но всё равно он бросался на Гарри, снова и снова, молча и отчаянно молотил кулаками, пытался пнуть. А тот, оглушённый чужим воспоминанием, не придумал ничего лучше, как сгрести его в охапку и аппарировать. Лондонский дом Малфоя – самый обычный, одноэтажный – Гарри знал, хотя внутри ни разу не был. Очутившись перед фасадом, он выпустил свою ношу и отступил на шаг. Малфой стоял молча, глядя в сторону. Потом повернулся и деревянно зашагал к дому. Над крыльцом зажглась лампочка. Желтый топлёный свет не раздражал глаза, и можно было смотреть, как Малфой поднимается, ищет ключ и не сразу попадает в замок. Гарри вдруг понял, что если сейчас он уйдёт, то всё. И не совсем ещё понимая, что это за «всё», вбежал на крыльцо и успел ввалиться в приоткрытую дверь. ***** Малфой сразу скрылся в одной из комнат, зашумела вода. Гарри осмотрелся. Он ожидал шедевра современной дизайнерской мысли – простора, холода, маниакальной чистоты, но дом оказался вполне симпатичным. В гостиной царил лёгкий холостяцкий бардак, и это тоже добавляло уюта. Он уселся на кожаный диван, и тут из ванной вернулся Малфой. Его брюки были заляпаны грязью, рубашка измята, воротничок потемнел от воды, а волосы смешно торчали надо лбом. «Всё равно красивый», — отрешённо думал Гарри, застыв под усталым и совершенно трезвым взглядом. — Поттер, — тихо сказал Малфой, — ну чего ты расселся? Вломился в мою голову, в мой дом. Чего ещё тебе надо? Со вздыбленных волос сорвалась капля, скользнула по скуле и расплылась пятнышком на белой рубашке. — Попить? – брякнул Гарри. Невероятно, но Малфой усмехнулся. Пошуршав в соседней комнате, принёс две запотевших бутылки с водой, не глядя сунул одну Гарри и устроился в кресле напротив, вытянув ноги. Гарри глотнул колючей минералки. Хмель выветрился в тот самый момент, когда занесло в чужую голову. Он покосился на Малфоя. Наверное, стоило бы оставить его, но… Нет уж, к чёрту. Надо разобраться. — Как это случилось? Малфой не стал притворяться, что не понял. — А как это случается? – голос звучал спокойно, даже равнодушно. — Несколько парней решают трахнуть другого. Берут и трахают. Гарри припомнил искажённые похотью рожи. Некоторые были знакомы. — Пожиратели? — Коллеги. — И ты ничего… — Поттер, лучше заткнись. Ну что я мог сделать? Пожаловаться Тём… — Малфой осёкся, упрямо мотнул головой, — Волдеморту? Отец был в Азкабане, мама и так с ума сходила от беспокойства. — А теперь? Малфой одарил его таким взглядом, что Гарри смутился. И правда, сейчас уже смысла нет. Да и Пожирателей-то почти не осталось. — Жалко, что нельзя поотрывать им головы, — пробурчал он. — Как бы то ни было, никто об этом не знает. И не узнает, если ты, конечно… — Ты за кого меня принимаешь? – возмутился Гарри. Малфой хмыкнул и принялся сдирать этикетку с бутылки. Дурацкая привычка. — Слушай... — М? — Мне казалось… — Гарри словно шёл по тонкому льду. – Мне казалось, в последнее время мы неплохо ладим. Ну, то есть прошлое забыто. Да? Осторожный кивок. — И ты… Ты вроде не гомофоб? Малфой фыркнул. — Скорей уж наоборот. — Но тогда я не понимаю… Когда я пригласил тебя, а ты… Чёрт! Неужели я настолько отвратителен, что даже пьяные скоты из клуба — лучше? Молчание. Гарри поймал себя на том, что счищает с бутылки размокшую этикетку, и разозлился окончательно. Он поднял голову и уставился на Малфоя в упор. Ну, давай, скажи… — Поттер, — наконец отмер тот. – Ты вовсе не отвратительный. Ты нормальный – и внешне, и… э-э… и так. Я бы даже сам хотел. Пойти, в смысле. И вообще. — Так какого же драного Мордреда… — Гарри осёкся, переваривая услышанное. Малфой хотел? С ним?? — Да такого, что я не могу по-другому! – тот взвился из кресла. – Могу только по пьяни, в грязи, с кучей скотов. Доволен?! — Не можешь… То есть тебе это нравится? Вот так? Малфой безрадостно рассмеялся. — Да, Поттер. Конечно, мне нравится сосать малознакомые члены в клубных туалетах. И когда ебут насухую – тоже. Очень бодрит, знаешь ли. — Но… но тогда я вообще ничего не понимаю. — И не поймёшь. – Малфой нервно потёр лоб. У него дрожали руки. – Это вообще моё личное дело, в которое ты зачем-то сунулся. — Да ничего подобного! – Гарри тоже вскочил. – Оно и меня касается! Малфой прищурился и вдруг подошёл к нему вплотную. — Целуй. — Чего?? — Поцелуй меня. Ну? Гарри впервые увидел его так близко и оказался совершенно не готов к тому горячему, сладкому, что полыхнуло внутри, побежало по венам, закололо в кончиках пальцев. Нежность. Хотя над чем бы там обмирать: рот — ломаная линия, синяки под глазами, чёлка топорщится, как иглы у сердитого ежа. Гарри успел подумать, что надо бы снять очки, но уже тянулся погладить бледную щёку, согреть дыханием узкие бескровные губы, наконец-то… — Блять! – вскричал он через минуту и отшатнулся. – Какого… Что с тобой происходит? — Не понравилось? Видимо, это должно было прозвучать иронично, но голос подвёл, дрогнул. Выглядел Малфой теперь ещё хуже. Гарри заметил сжатые кулаки и подрагивающий кадык, словно он пытался сдержать тошноту. Гарри и самого потряхивало. Малфой старательно отвечал на поцелуй, прижимался к нему, но при этом… уплывал. Именно это слово шло на ум, хотя на самом деле он застыл камнем, даже будто похолодел в руках Гарри. И было ещё что-то, липкое, мерзкое, что не имело названия, но заполняло воздух между ними и убивало происходящее, делая всё даже не бессмысленным – противоестественным. Страх, понял Гарри. Самый настоящий белоглазый ужас. То-то он вдруг ощутил себя дементором, высасывающим душу. Твою же мать. — Иди, Поттер, — спокойно, почти мягко сказал Малфой. – Иди домой. — Нет! То есть… Это… Это же нельзя так оставлять. Тебе надо обратиться к какому-нибудь специалисту. Малфой побелел, хотя казалось, дальше некуда. — Назовёшь меня психом – убью на месте, — прошипел он. Гарри примирительно вскинул ладони. — Да нет же, я вовсе не это хотел сказать… — А я тебе говорю: заткнись и убирайся! Понял?! Гарри попятился, налетел на диван и с размаху сел. Закрыл лицо руками. Он пытался осознать, вместить всё, что принёс этот безумный вечер: ревность, злость, шок, боль, неверие, надежду и разочарование… И снова злость. Только уже непонятно, на кого. Кожаное сиденье мягко прогнулось: похоже, не только Гарри был измотан — Малфой плюхнулся рядом. Так близко и в то же время — дальше некуда. Ха-ха. — Блять, — глухо простонал Гарри. – Блятьблятьблять. Вот вечно меня угораздит. Как жить-то теперь? — Не преувеличивай, — обронил Малфой. – Выживешь. — Ты не знаешь, каково это: видеть тебя и не сметь дотронуться, — Гарри откинулся, умещая гудящую голову на спинке, зажмурился. Его несло, но было уже всё равно. С закрытыми глазами проще выговориться, выплеснуть всё, чтоб не захлебнуться горечью. — Смотреть на тебя… Как двигаешься, как смеёшься, даже как ешь. Я… Чёрт, да я в столовую стараюсь не заходить. Особенно если в меню спагетти или рыбные палочки — это просто порнотриллер. Смешок. — Почему триллер-то? — Да потому что, — Гарри вздохнул, — потому что тянет своими руками придушить каждого, кто сидит с тобой рядом и пялится, с кем ты говоришь, кому улыбаешься этим своим ртом. Как же я хочу этот чёртов рот, целовать его и трахать, и снова целовать. Я хочу тебя всего. Так хочу… Под веками плыли радужные круги, собственный голос звучал будто издали. Гарри вяло подумал, что заснул, но тут откуда-то справа донеслось: — Продолжай. Малфой просит его… О чёрт. Гарри почему-то сразу догадался, что именно поставлено на кон, и оцепенел. Он никогда подобного не делал, ни для кого, не умел и знать не знал, как надо. Оставалось одно: говорить правду. Гарри разлепил пересохшие губы: — Твои волосы. Всё думаю, как они пахнут и какие на ощупь, мягкие? Наверняка. Так хочется запустить в них пальцы, сжать. И узнать, везде ли на твоём теле они такие же… Голос сам собой понизился до шёпота. Очевидно, Малфою было плохо слышно, он придвинулся ближе. Гарри чуть не подпрыгнул, ощутив дыхание на своей щеке, и заговорил быстрее. — Твоя кожа, она меня с ума сводит. Пусть ты и заматываешься в многослойные мантии, всё равно. Мне даже нравится: представлять, как я это снимаю, медленно, и когда ты голый, начинаю целовать, всего. Тебя хочется тискать, не как парня… И не как девчонку тоже, да вообще как никого, не знаю… Хочется обнимать, трогать, гладить. Облизать с ног до головы, как большое мороженое. «Ну и чушь!» — пискнуло подсознание, но Гарри было глубоко плевать: он почувствовал, что рубашка на груди натянулась — словно её пытались расстегнуть одной рукой. А в щёку билось неровное дыхание. — Я думал, какие у тебя соски, — шептал Гарри. – Как губы, наверно, такие же бледные. Нежные. Они чувствительные? Держу пари, что да, очень. Я бы целовал и облизывал их, твои губы и твои соски, пока не покраснеют, не станут яркими. Наставил бы засосов в таких местах, где никто не увидит, кроме тебя, и зачаровал бы, чтоб не вздумал сводить… В ямку за ухом ткнулся острый холодный нос, по шее легонько мазнуло влажным. Гарри дёрнулся, и где-то в параллельной вселенной на ковёр с глухим стуком упала бутылка. А его собственная вселенная сузилась до прикосновений невидимых пальцев: они пугливыми зверьками пробежались по ключице и замерли. — Не знаю, чего хотел бы больше, отсосать тебе или дать в рот, — торопливо забормотал Гарри. — И то и другое… Но сначала – увидеть, как ты кончаешь. Ты кричишь или стонешь? Я хотел бы узнать. И узнал бы очень быстро. Заставил бы тебя просить, заставил бы повторять моё имя. Высосал бы из тебя это, выпил бы всё, до капли… Узкая ладонь гладила его по груди, животу, в такт словам. Гарри прилагал немыслимые усилия, чтобы не подаваться навстречу ласке. Он знал: нужно оставаться неподвижным, чтобы не спугнуть. Не двигаться и говорить, говорить… — Ты хотел бы кончить мне в рот? Хотел? Хотел бы, чтоб я вылизал тебе яйца? Неловкие пальцы затеребили пряжку на ремне. Гарри, затаив дыхание, приподнял бёдра, и брюки оказались сдёрнуты вместе с трусами. — Я бы вылизал тебя спереди и сзади тоже, — выдохнул Гарри. — Я бы трахал тебя языком, а потом пальцами, долго и… Чччёрт! Невидимое тепло справа исчезло, зато полностью вставший член обхватили горячие губы. Гарри зажмурился до боли – так хотелось увидеть Малфоя в этот момент, как он берёт член и выпускает. Берёт и выпускает… Гарри зашарил руками по гладкой кожаной обивке в поисках опоры и ухватился за складки своих приспущенных брюк. Только бы не вцепиться Малфою в волосы… — А потом я бы оттрахал тебя в задницу, — простонал он. – Пока ты не… Ты бы скулил подо мной… — Малфой сжимал губы, пропускал головку глубоко в рот, и говорить связными фразами становилось всё труднее. – Хочу нагнуть тебя над этим… блядским… зеркальным… столом. И ты потом смотрел бы… вспоминал. Малфой сосал жадно, хлюпал и постанывал, но доконали Гарри его пальцы: они скользили по бёдрам, путались в паховых волосках, гладили, осторожно сжимали и вытягивали последнюю правду, вместе со спермой, с выступившими слезами: — И я хотел бы тогда видеть твоё лицо… Твои глаза… У тебя такие красивые глаза… И руки… Малфой, я сейчас… Драко! Дра-а-ако… Отдышавшись, Гарри рывком втащил его на диван, подмял под себя, уже не осторожничая. Разрешение он прочитал в растерянном влажном взгляде и в том, как Малфой раздвинул ноги, подставляясь под его ладонь. Ошалевший от такой податливости, Гарри не мог оторваться от покрасневших – как и мечталось – губ: не целовал даже, вылизывал, покусывал и дрочил ему через ткань, пока Малфой не задрожал всем телом. Он попытался спрятать лицо, но Гарри не позволил: нежно гладил по затылку и смотрел, смотрел… Потом они вытянулись рядом на диване. Гарри косился на Малфоя и думал, позволит ли он остаться. Или лучше не нарываться на отповедь, уйти самому? Нет уж, пусть лучше прогонит. Словно услышав его тревожные мысли, Малфой повернулся и, довольно щурясь, улыбнулся. — Так значит, у меня красивые глаза? Гарри рассмеялся от облегчения. — И ещё руки. И губы. И всё остальное. — Надо же, Поттер: какой ты, оказывается, впечатлительный. И так мило лепечешь. — Спасибо. Приятно слышать такое от парня, который только что кончил в штаны. Малфой расхохотался – по-настоящему, от души, а потом наложил Очищающее и стряхнул на пол ботинки. Гарри тоже скинул сапоги, стараясь действовать как можно незаметнее. Но Малфой уже вовсю зевал. — Как же не хочется идти чистить зубы, — пробормотал он. – И не буду. Хотя утром я пожалею, конечно… — А может, прогуляем завтра? Малфой закатил глаза. — Поттер… — Знаю, знаю: Поттер заткнись? — Поттер… Давай спать. The End.