Раздражает

Окумуру Коушу многое раздражает... И он имеет привычку прямо высказывать свое мнение на этот счёт другим. Коушу - не плохой человек, однако подавлять свою злость у него получается крайне редко. Поэтому, наверное, из близких друзей только Такума Сэто и остался. У этого парня талант, сдерживать перепады настроения своего товарища. В Сейдо они поступили относительно недавно, но у Коушу уже успели появиться вещи, которые он искренне ненавидит. Например, ранний подъём и обильные приёмы пищи. Окумура и ещё несколько первогодок входили в состав отстающих за столом, они вечно оставались в столовой до последнего, за что часто получали нагоняй от семпаев. Ну не может, Коушу уплетать три чашки риса с такой же скоростью, как старшие. Зачем торопить-то? Раздражает... Вот и сейчас сидит юный мученик над супом и лениво ковыряет в нём ложкой. А в комнате, как и всегда, раздаётся звонкий и очень громкий госос. " Вот оно... Блин, как? Как, можно так оглушительно ржать?" - Окумура досадливо посмотрел в сторону доносящихся звуков. Савамура Эйджун в своей привычной манере что-то рассказывал Харуичи и Фуруе, разбавляя речь глупым смехом. Команда уже привыкла, что Эйджун у них громкий парень, и затыкала его так, чисто ради приличия. Раздражает... Когда-то Окумура уже высказал всё, что думает о поведении своего семпая. Тот, конечно, разозлился сначала, но быстро успокоился, лишь придумав Коушу новую кличку: "Волчонок", которая неимоверно выбешивала носителя. Каждый день одно и то же: громкие возгласы, смех и идиотское поведение. Однако, каково было удивление Окумуры, когда он впервые наблюдал за тренировкой Савамуры вблизи, с позиции кэтчера. Как изменялся его взгляд, наполняясь решимостью, как лицо становилось жёстче и серьёзнее, как движения делались чётче и собраннее, все эти изменения просто не позволяли отвести глаза от питчера. Это действительно впечатляло.                          С того момента что-то поменялось. Коушу стал замечать, как он подолгу пялится на Савамуру, рассматривая его большие, золотистые, точно вечернее небо, глаза, скользя взглядом по пышным ресницам, смуглой гладкой коже и пухлым алым губам. Заметил он и то, как при встрече глазами друг с другом или каком-то разговоре ни о чём, внутри разливалось что-то очень приятное и тёплое, хотелось улыбнуться. Однако и раздражение никуда не делось, но оно стало появляться совсем при других обстоятельствах. Например, когда Миюки-семпай с хитрой ухмылкой подкрадывался к Эйджуну сзади, обнимал его за плечи и что-то нашёптывал, или, когда Курамочи-семпай скручивал Савамуру одним из своих любимых приёмчиков, навалившись на него всем телом. В такие моменты было желание подойти, выхватить питчера из их лап, увести куда подальше и спрятать, чтобы никто, кроме самого Коушу, не мог смотреть на этого шумного парня и трогать его когда вздумается. - Ты пялишься, - выбив из раздумий, сказал Сэто, - так, гляди, и спалиться можно. - Парень уже давно проследил за взглядом Окумуры и наблюдал за ним, непринуждённо улыбаясь. " Чёрт, Таку, ты слишком проницательный. " - Блондин взглянул на своего друга и, попытавшись отмазаться, безэмоционально ответил: - Не понимаю, о чём ты. - На что Сэто лишь ещё шире улыбнулся. Не смотря на все его слова, Окумура не мог уже отрицать, что конкретно вляпался. Его искренне раздражал тот факт, что он влюбился в этого крикливого идиота-семпая. На следующее утро в столовой было слишком тихо. Первогодки поначалу удивлялись тому, что же случилось с Савамурой-семпаем, почему он не ведёт себя как обычно. Однако оказалось, что того и вовсе нет с ними на завтраке. - Этот идиот опять бегал со своей шиной после душа до полуночи, - послышался возмущенный голос Курамочи, - ну ничего, кья-ха-ха, зато теперь отдохнёт как следует, достал уже каждый день тренироваться до потери пульса! - Какой ты у нас заботливый. - Заткнись, Миюки! Сегодня тренировок быть не должно, поэтому после завтрака Коушу отправился в комнату номер пять. Он сам не до конца понимал, зачем туда едёт, но ноги, будто по своей воле, вели его. Дверь не заперта. Однако ни Курамочи, ни Асады не было. Тёмные шторы перекрывали весь дневной свет, поэтому в комнате стоял полумрак. Эйджун лежал в своей постели и, кажется, спал, громко дыша. Окумура подошёл ближе, уселся на краю кровати и начал вглядываться в лицо Савамуры. Пока питчер молчит, он выглядит ещё красивее и даже умнее. Не удержавшись, Коушу дотронулся до щеки Эйджуна и легко провёл тыльной стороной ладони по гладкой коже. Это заставило больного прищуриться и открыть глаза. - В-волчонок?, - проговорил заспаным и охрипшим от болезни голосом Эйджун. Его поплывший взгляд скользил по лицу Окумуры, явно пытаясь разглядеть того получше. От услышанного, у Коушу внутри разбушевался ураган, а сердце забилось с такой силой, что, казалось, будто ещё чуть-чуть, и оно, сломав грудную клетку, выпадет наружу. - Семпай, выздоравливайте скорее. Без вашего голоса в столовой слишком тихо, это раздражает. - Прошептал парень, и увидев густой румянец, то ли от смущения, то ли от температуры, на щеках и ушах Эйджуна, наклонился почти в плотную. Окумура долго смотрел питчеру в глаза и, не дождавшись никакого сопротивления с его стороны, осторожно поцеловал того в губы. Наблюдая, как лицо Савамуры покрывается красными пятнами, а зрачки расширяются от удивления, Коушу продолжил начатое, то проводя языком по мягким губам, то коротко и нежно зацеловывая их. Через некоторое время, блондин почувствовал чужие руки, смыкающиеся на его затылке, что придало ему ещё больше уверенности, и из-за чего внутри с ещё большей силой загорелось жаркое пламя. - Вы мне нравитесь, семпай, - протянул Окумура, немного отстраняясь от лица Эйджуна. Ещё гуще покраснев, но не отводя затуманеного взгляда, Савамура погладил своего кохая по голове: - Ты мне тоже, Волчонок. - питчер улыбнулся; не так, как во время шумных рассказов в столовой, а нежно, невесомо, но одновременно с этим очень чувственно, будто это предназначалось только одному лишь Коушу. " Чёрт, это мило! Раздражает... ", - подумал Окумура и потянулся за ещё одним поцелуем.