Рождественское одиночество

      Самая красивая ночь в Париже. С бескрайнего чёрного неба словно сыпятся звёзды, укрывая унизанные украшениями городские улочки. Окна домов светятся тёплым, приветливым, жёлтым светом и отголосками гирлянд. Лёгкий тёплый ветерок пускает по улочкам маленькие вихри из снега.       Одиночество в это время чувствуется в сто крат сильнее. Кто-то близкий — то что тебе необходимо. Семья, друзья, любимый человек. Печаль, опустошённость и зависть порождают злость. Эта злость пылала в сердце Адриана. Языки пламени пожирали остатки его здравого смысла, бушевали в груди. В горле стоял ком. В своём собственном доме — месте, где он должен прочувствовать ту же тёплую радость, что чувствуют миллиарды людей по земле, он чувствует лишь злость. — Ненавижу Рождество! — выпалил Адриан, — Плагг, когти!       Кот Нуар ветром проскользнул в окно. Его пламя несло его по крышам, стремясь уничтожать. Адриану оставалось лишь перебирать ногами, пока зависть шептала проклятья в сторону всех, кто был счастлив, а гнев тянул в неизвестном направлении.       Эти люди любили рождество, любили красоту ёлок, шаров, гирлянд. Их счастливые улыбки казались усмешками, эхом кричащие в пустой душе и резонирующие, становясь всё громче и раздражительней.       Адриан один. Семьи у него не стало со смертью матери. Отец скрылся из его жизни, выбрав одиночество для себя и для сына. Выбирать за других он любил. Адриан стал лишь деревянной марионеткой, что вспыхнула и сожгла ниточки за которые дёргали другие.       Он любил Рождество до смерти мамы. Он любил мать и её умиротворённый взгляд в это время. Этот взгляд он видел и после того как её не стало.       Он любит безмятежный взгляд, что спрятан от него под маской. В этих небесно-голубых глазах он видит душу, что любит и снисходительно улыбается Адриану. Однако он никогда не узнает кому принадлежат эти глаза. «— Я влюблён в тебя! — Я тоже влюблён в тебя, Кот Нуар. — Тогда скажи мне кто скрывается под этой маской? Почему только ты знаешь моё настоящее имя? — Потому, что всё что тебе достаточно, чтобы любить меня — видеть во мне то за что ты меня любишь.»       Воспоминание словно полоснуло лезвием в голове. Он оскалился и сквозь зубы прорычал: — Катаклизм! — тот образ тенью пробежал в голове и окончательно омрачнил всё что видел Кот Нуар вокруг себя. Рука стремительно тянулась к праздничной ели, но вдруг мягкое касание остановило её. — Шалишь, Котик? — тень резко стала светом. Ласковым и тёплым. Голос Леди Баг, от которого Адриан потерял дар речи, — Я не думал, что ты будешь гулять в такой поздний час. — А что же ты делаешь в это время на улице? — Видимо спасаю твою душу.       Быть может эти слова были шуткой, но Кот Нуар поверил в то, что Леди Баг действительно пришёл чтобы спасти его, остановить. Будто он думал о нём и почувствовал его боль. Словно он живёт чтобы сделать Адриана счастливым.       От этих мыслей у него подкосились ноги. Он упал на колени в мягкий снег и опустил руки и из его глаз потекли горячие крупные слёзы, охладевая, падавшие на снег. — Хей, — подбадривая протянул Леди Баг и помог ему встать, — давайка обезвредим твою руку.       Кот Нуар разрушил рекламный столб и упал на скамейку, стоящую рядом. Глаза были мокрые. Он смотрел на яркие огни города которые мешались и путались в слезинках. В груди было больно и горячо. Это пламя, что принесло его сюда не хотело утихать. Оно упрямо не хотело погасать.       Леди Баг это почувствовал. Он запустил пальцы в мягкие волосы Адриана, и опрокинул его голову себе на плечо. — Если хочешь, то можешь закричать, — как всегда умиротворённо говорил Леди Баг, — Или можешь просто поплакать. Ты не должен глушить это в себе. — Почему ты всегда так спокоен? — со скрежетом спросил Кот Нуар. — Чтобы ты мог чувствовать, Адриан.       Сквозь слёзы Адриан улыбнулся. Он любил когда Леди Баг звал его по имени. Кот Нуар не был в курсе, как он узнал его имя: случайно или специально. — Я не хочу чувствовать как меня поедает одиночество, — отчаянно выдохнул Адриан и посмотрел в глаза Леди Баг.       Тот улыбнулся, но глаза были грустными. Он дотронулся до подбородка Адриана и нежно притянул к себе. Их губы соприкоснулись. От столь нежного поцелуя в душе Кота Нуара всё остыло и тут же снова загорелось. Но это было уже не то пламя, что требовало уничтожать. Этот огонь птицей летал и радовался. — Ты не одинок — сказал Леди Баг, — отстраняясь, — больше не одинок.