Имя андроида

Дрожь проходила по всему телу, из-за неё подгибались колени; перед глазами растеклась полупрозрачная белая пелена. Все вокруг сделалось нереальным, а затем в один миг недуг исчез. Мир обрёл чёткость, прояснился, казалось, что можно протянуть руку и ты коснёшься любого видимого предмета — неиспытанное ранее чувство. Дубина покачнулся с непривычки и вытянул руки перед собой, как маленький ребёнок, для равновесия и для того, чтобы осознать, что они есть. Они у него действительно есть. Бывший андроид шаркнул — скорее просто провел носком ботинка, проникаясь ощущениями, — по полу ногой и перевёл на неё взгляд. Он мог контролировать своё тело. — Тело… — медленно произнёс Дубина, а затем застыл и тут же повторил громче: — Тело. Моё тело. — Слова выходили нечёткими, будто он пытался читать с листка текст на неизвестном ему языке, — но они выходили. Дубина сжал руки в кулаки и разжал, проверяя свои возможности. Из соседней комнаты раздался какой-то звук. Знакомый звук, который он слышал очень часто, и наконец сейчас смог идентифицировать. Кофе готов. — Кофе готов! — голос Тони Старка, голос человека, который изобрёл его, голос того, кого он слышал чаще всего, голос папы раздался из кухни, а вслед за ним с тихим щелчком открылся холодильник. Дубина медленно огляделся, поворачивая голову осторожно, будто боясь, что она скрипнет или, того хуже, вовсе упадёт с шеи. Гостиная — та самая, в которой он провел столько часов своего существования, — ощущалась совсем иной. Она стала будто меньше. Меньше в размерах, меньше в загадочности, меньше во всем. Мальчик коснулся цепочки на своей груди, провел пальцами по ней, дотронулся до кулона. Когда-то Тони повесил его на него — может, шутки ради. Руки Дубины скользнули ниже, ощупывая рубашку в клетку, самую обычную, застегнутую не на все пуговицы. Он шагнул к окну, и его кроссовка, ярко-красная, такая нормальная, как у всех, задела коробку из-под хлопьев на полу. Та отлетела к столику перед диваном и осталась лежать. — Вижн? Что там? Дубина испуганно обернулся в сторону кухни на голос, боясь, что его сейчас наругают. За рассыпанные хлопья, за то, что он стал… Таким. Он не хотел этого. Он всегда волновался, когда Тони злился — а вдруг его отключат, выгонят, вдруг он станет больше не нужен?.. Ведь у папы были гораздо более совершенные модели. Модели, которые были лучше него. — Ясно, вечно все делать самому. И к твоему сведению, я создал тебя не для этого! — Тони, продолжая ворчать, зашёл в гостиную, и только тогда заметил мальчишку: — Ты как сюда попал, пацан? — совсем без угрозы, наоборот, с толикой любопытства. — Я… Я не знаю… — на этот раз голос даже практически не дрожал, наоборот, слова вырывались резко, даже нетерпеливо. Дубина прикусил язык. И только через секунду это осознал. Тони нахмурился и сделал несколько шагов к нему: — Хлопья рассыпал? Мои любимые, между прочим, — его тон, серьёзный и шутливый одновременно, никак не хотел укладываться в голове. Папа злится? Тони весело? Одна мысль перебивала другую, и Дубине захотелось схватиться за волосы, голову — думать оказалось так странно. — Как тебя зовут хоть? — Тони одним движением поднял коробку с хлопьями и деланно вздохнул, заглянув внутрь, не чувствуя от парнишки никакой угрозы. Дубина открыл рот, чтобы сказать, и застыл. Как его зовут? Дубина? Папа придумал это имя на скорую руку, он знал точно. Папа придумал это имя для примитивного робота. Но сейчас он другой. Он лучше, не тот, что прежде, — совсем, абсолютно иной. Как папа называл тех, кем гордился? Тех, над кем работал часами в мастерских, каждую минуту дергая его, чтобы попросить что-то подать? — Меня зовут Марк, — звонкий голос раздался в гостиной, и мальчишка запустил руку в растрепанные волосы, потому что захотел. Потому что мог. — Неплохое имя, — Тони внимательно всматривался в него. — Голоден, Марк? Дубина — то есть Марк — медленно кивнул и заложил руки за спину: — Вы не представляете насколько. Тони усмехнулся, кажется, даже довольно, и откинул коробку на диван — последние хлопья разлетелись по ковру перед ним: — Какую предпочитаешь пиццу, Марк? — он выделил голосом это имя, словно произносил впервые и пытался свыкнуться. — Эмм… Гавайскую? — Марк вспомнил, как об этом говорил Питер. Питер. Теперь он сам такой же, как Питер. Как папа. Как все. Тони приподнял бровь и пробормотал: — Вокруг меня одни извращенцы… — он протянул руку парню. — Идём. Пятница закажет нам ужин. Марк моргнул — как-то глупо даже — и взял Тони за руку. Желание сделать хоть что-нибудь все усиливалось. Марку казалось невозможным вот так стоять или даже просто идти. Энергия словно свалилась на него, вся та энергия, что он не потратил за годы своего существования, — она накрыла его с головой. Марк нервно покрутил кулон на цепочке, едва сдерживая себя от резких движений. Тони скосил на него взгляд. Марк. А ведь действительно неплохое имя. Мальчишка склонил голову, тёмная чёлка упала на лоб, серые глаза оглядывали каждый предмет, каждую деталь. Он и правда был похож на него. Надо же. Оживший в теле мальчишки андроид. И никакого тебе камня разума.