Позже

Гавриил помнил своего демона ещё до того, как Герцог Ада стал таковым — небесное создание, с длинными белокурыми волосами, и глазами цвета лазури. Они часто проводили время вместе, прогуливаясь по благоухающему Эдему и беседовали о всём что только существовало, не думая, кем приходятся друг другу — ведь тогда ещё не было разделений на друзей, врагов, ангелов, демонов и прочие статусы. Тогда… После падения волосы и крылья Вельзевула стремительно почернели, покрывшись пеплом, а глаза потеряли цвет, перестав отражать душу, что принялась покрываться слоем острого льда — век за веком всё холоднее, чернее и больнее. От того, что небеса теперь стали для бывшего ангела недоступны, а значит и Он — порядочный, непорочный, идеальный. «Он считает, что слишком чист для Ада», «Извечно занят», «Забыл!» — эти и подобные мысли терзали Вельзевула, заставляя заходиться в крике, от которого содрогалась вся Преисподняя, полосовать когтями ненавистную осквернённую плоть, выдирать чёрные как смоль и не способные больше поднять в воздух перья. Возможно, именно поэтому Вельзевул и не любил выпускать крылья — все, и демоны и ангелы заботились о своих, но не князь Ада, и даже по сравнению со взъерошенными крыльями Хастура, его собственные выглядели жалко и истрёпанно, а всё из-за дурацкой… Привязанности (?)… падшего, заставляющей Вельзевула калечить себя день ото дня, вот уже на протяжении многих веков. Разумеется, князь знал о «дружбе» Кроули с Азирафелем, знал, и даже завидовал своему подчинённому — почему Энтони может быть так непозволительно близок к ангелу, а он — нет? И пусть повелителя мух заботило конкретно не то непутёвое создание рядом с его подчинённым, он всё равно злился… Тем временем Гавриил утопал в небесной рутине, и не то чтобы забыл о бывшем друге (?), скорее просто старался не думать о нём — так меньше боли: странной, пятном кислоты разъедающей сердце и мозг. «Я слишком чист для Ада», «Надо чем-нибудь заняться», «Чтобы забыть».Нет, он действительно старался! Рьяно отгонял любые мысли о нём в дальние углы сознания, брал ещё больше работы, делал вид, что Вельзевула никогда не существовало в его жизни, но с каждым веком это было всё сложнее…

***

И вот однажды, когда существование планеты подходило к концу они всё-таки встретились — случайно, на работе, и оба сделали вид, что глубоко безразличны друг другу. Уходил с ракетной базы Вельзевул не оборачиваясь, боясь что любое движение выдаст его с головой, но уже у самой лестницы Гавриил схватил его за руку и оттащил к стене, пристально вглядываясь в уставшие глаза противника. Князь Ада не выдержал, и прервал тишину первым: — Почему ты меня игнорировал столько лет?! Неужели нельзя было общаться, как это делают наши подчинённые?! Ах, да, я же теперь не ровня тебе! — Вельзевул высвободился из рук опешившего ангела — Посмотрите, да он же пал, теперь эти крылья — порочная грязь, как и их владелец! Зачем же ангелам, пресмыкающимся пред Всевышней теперь марать руки об бывших собратьев? Позвольте удалиться, меня не ждали! С этими словами демон гордо распахнул искалеченные крылья и устремился к выходу, но замер, услышав тихое: — Кто тебе такое сказал? — Гавриил, отойдя от первого потрясения подошёл к падшему и аккуратно обнял того со спины, стараясь не задеть и без того изломанные крылья. — На самом деле я боялся. Боялся, что ты не захочешь меня видеть, сочтёшь предателем… В красноречии он был не силён, поэтому постарался донести то, что хотел сказать через действия, и мягко поцеловал демона куда-то в загривок, а затем развернув к себе, принялся покрывать поцелуями его лицо. Вельзевул, всё ещё злившийся на бывшего друга, скривился и вернул предварительно убранные гнойники возле губ и на лбу, хотя ангелу это не особо помешало — он просто перешёл на ладони. — Прекрати! — воскликнул падший, пытаясь вырваться из объятий. Что-то странное творилось в его тёмной душе: как будто бы лёд вдруг перестал вонзаться в неё изнутри, и это было очень непривычно. — Почему? Тебе не нравится? — Гавриил перестал его целовать, но не отпускал, игнорируя все попытки демона освободиться, хотя тот рычал, извивался как уж на сковородке и пачкал гноем идеально чистую одежду противника. — Я не знаю, отстань. — шипел князь Ада, и сам не понимая, отчего избегает столь долгожданного контакта. — Ладно, я тебя отпущу — вдруг сдался Габриэль — но с одним условием — добавил он, кладя ладони на женственные, округлые бёдра Вельзевула — чуть позже мы встретимся и искренне разберёмся во всём, ладно? Он почему-то верил, что вопреки предначертанному это «позже» всё-таки будет, а вот повелитель мух был настроен более скептически, потому с лёгкостью согласился на эту сделку и буркнув напоследок что-то в духе «Это кто тут ещё искуситель?», исчез. А «позже» всё-таки наступило.