Знаете, в чём секрет-то? Гной! © Вятский Сас
Новый мир начался для него с пещеры. Правильнее было бы сказать — с норы. Ещё правильнее — гнезда. Лавина зеленокожих носатых карликов с козлиными глазами, нисколько не удивившихся его появлению, ударилась в него морским прибоем. Раздался вой его верного меча-пилы, вверх ударили фонтаны крови. Не его. Твари, что здесь водились, были угрозой лишь в составе стаи. И не для него. Однако один меч для этой битвы не подходил. Слишком муторно. На левой руке пришельца, закованного в доспехи давно исчезнувшего народа, очутилась трубчатая насадка, зловеще поблёскивающая в свете лагерного костра. В следующий миг из неё ударила плотная струя маслянистого огня. Фигура в бронзовом доспехе завертелась, окатывая огнем хрипло вопящих зеленокожих, скупыми взмахами завывающего меча распарывая тех, кто подобрался слишком близко. Среди визжащих, объятых пламенем карликов показалась сгорбленная серая спина — вождь, как самый умный в стае, рассудил, что побег для него в подобной ситуации является наилучшим решением. В следующий миг его голова разлетелась на куски, по пещере пронеслось громоподобное эхо выстрела. Всё было кончено. Ещё кое-где подёргивались агонизирующие твари с обуглившейся, нарывающей плотью — им оставалось жить считанные минуты. По старой привычке, он не стал дарить обгоревшим милосердную смерть. Сунув самострел в инвентарь, обошёл лагерь, покопался в тюках — ещё одна старая привычка, на грани очередного психического расстройства. Краем уха (или внутри себя), он слышал отдалённое бормотание Кукловода — или той части своего расколовшегося рассудка, которая заменила его. Ноги принесли его на мусорную кучу стоянки — и при виде зрелища что перед ним открылось, он зарычал в унисон голосу Кукловода. «Как раньше. Только гаже». Переполнивший его гнев вырвался могучим Криком и груда истерзанных тел превратилась в очередной чадящий костёр. Пришелец повернулся — над непроницаемой лицевой пластиной блеснули синим линзы смотровых щелей — и носорожьей трусцой побежал на поверхность, почти не обращая внимания на изредка раздающееся где-то над ним бормотание. Местные называли тварей «гоблинами». Гоблины его родного мира за такое сравнение наплевали бы им в глаза, даром, что почти не контактировали с людьми. Он узнал достаточно, чтобы осознать неестественность местного мирового порядка. Из местных «цивилизованных» жителей лишь несколько осознали эту проблему столь же остро. И он шел к одному из них. Он выбрался из пещеры глубокой ночью, когда на небо уже выплыли обе луны — совсем как в его родном мире — и стремительным лязгающим спринтом побежал по едва видневшейся среди кустарника тропе. Где-то впереди был город. Где-то впереди был тот, кто ему нужен.***
— Ты Убийца Гоблинов? Они не заметили, как он подошёл, и это заставило молоденькую девушку в бело-синем костюме отскочить от него с испуганным писком. Её спутник — высокий воин в грязной кожаной броне и стальном шлеме с решётчатым забралом — отличился большим хладнокровием и просто повернулся. Перед ним стоял некто ненамного ниже его, облачённый в странный тяжёлый доспех, отливающий желтизной бронзы. Лица не было видно — вместо него был острый непроницаемый щиток шлема и линзы неизвестного материала, сияющие яростным синим светом. На поясе, в специальной петле покоился диковинный меч, вместо лезвия которого под тихое тарахтение струился непрерывный ряд поблёскивающих зубьев. Они стояли в холле местной Гильдии Авантюристов, и многие из авантюристов откровенно пялились на пришельца и, в особенности, его меч: новички — с любопытством, опытные — со смесью ужаса и отвращения, очевидно, представив себе раны, которое это оружие могло оставить. — Да, — наконец отозвался воин в решётчатом шлеме. — Я Убийца Гоблинов. Какая-то девушка, в униформе (видимо, одна из работниц Гильдии), попыталась влезть в их разговор — больше из любопытства, чем из профессиональной необходимости. Её просительная улыбка вмиг слетела с лица, когда пришелец бросил на неё взгляд. Даже сквозь линзы она ощутила это, словно ледяной сквозняк. В глазах пришельца стояла смерть — смерть всех и каждого вокруг, и её — в первую очередь. Не лезь, говорил этот взгляд. Не лезь, иначе я прикончу тебя быстрее, чем ты обделаешься. Быстрее, чем успеешь взмолиться своим богам в надежде на то, что я остановлюсь на тебе… — Я хотел бы с тобой поговорить. — Пришелец перевёл взгляд на Убийцу Гоблинов, пока работница Гильдии ретировалась со всей возможной скоростью, на которую оказались способны её вдруг ставшие ватными ноги. — Дело срочное и важное. — Гоблины? — без особой надежды поинтересовался Убийца. — Гоблины. — Тяжёлый гребенчатый шлем склонился в кивке. — Но мне не очень хочется обсуждать это здесь. Мы можем уединиться?***
Спутница Убийцы Гоблинов, представившаяся Жрицей, оказалась единственной из них, кто не вызывал у работников Гильдии излишней нервозности, поэтому расспрашивать о свободных комнатах для приватного совещания пришлось именно ей. Комната нашлась быстро — больше, чем им было нужно, но ни Убийцу, ни пришельца это не смутило. — Кстати, можете звать меня Драконоборец, — выдал он, едва за ними закрылись двери комнаты. — У меня есть и другие имена, но сейчас речь пойдёт не обо мне. Сев в заскрипевшее кресло (меч, как ни странно, остался на поясе и никак не взаимодействовал с мебелью), Драконоборец взялся за шлем. Жрица удивлённо вздохнула — за жестким взглядом синих линз скрывалось приятное лицо пожилого мужчины, которое совсем не портили ни обильные морщины, ни разбросанные по нему шрамы, ни полустёршаяся чёрная спираль татуировки на всю правую щёку. Он был явно не молод, но седина почти не тронула ни мелкой щетины пробившихся после давнего бритья волос, ни аккуратной чёрной бороды. Его серые глаза под тонкими, будто подведёнными бровями смотрели пристально и твёрдо, но без угрозы. Их взгляды на миг встретились, и она могла поклясться, что Драконоборец ей подмигнул, прежде чем обратить всё своё внимание на сидящего напротив Убийцу. — Что ж, приступим, — начал он. — Мне известно, что твоё имя — не пустой звук, что никто в этом мире не делает больше тебя для сдерживания угрозы… зеленокожих. — Жрица хотела что-то возразить, но сдержалась. — Но мне, кроме того, известно и понятно другое. Ты не справляешься. Как бы ты ни пытался, скольких бы ты не убил, сейчас ты не в состоянии остановить эту напасть. К тому же — будем смотреть правде в глаза — ты не вечен. Твоя борьба тщетна, и ты это знаешь. — Знаю, — произнёс Убийца Гоблинов. — Но предлагать мне отступиться — пустая трата времени. — Кто говорит об отступлении? — Драконоборец рассмеялся неприятным лающим смехом, от которого Жрицу пробрал озноб. — Точно не я, я говорил о другом. О том, что ты плохо стараешься. Тебя учили использовать фантазию, но ты продолжаешь размениваться на мелочи. Зеленокожие боятся тебя, но и только. Ты угроза для жизни отдельной твари, максимум племени — но не поголовья вообще. — Скажи прямо, если есть, что сказать, — резко прервал его Убийца Гоблинов. Драконоборец изобразил улыбку, к которой лучше всего бы подошло определение «паскудная», наклонился к нему и прошептал: — Я знаю, как можно уничтожить ВСЕХ гоблинов. — Как? — выдохнул Убийца почти наравне со Жрицей. — О, «как» — это оставь мне. — Пришелец откинулся на спинку кресла, продолжая неприятно улыбаться. — Способ верный, как и то, что я вообще сюда попал. — Он посерьёзнел. — Но что ты? Что будет с тобой, когда в мире не останется ни одного го… а, в Обливион — ни одного гоблина? Чем ты тогда будешь заниматься, Убийца Гоблинов? Найдёшь ли ты своё место в мире, обретёшь покой… или тебе незачем будет жить после этого? Вот почему я вначале пришёл к тебе. Подумай над этим… Убийца Гоблинов не стал раздумывать. — Гоблины должны быть уничтожены. — Из-за решётчатого забрала блеснула ярко-алая искорка. — Всё остальное не имеет значения. Драконоборец прикрыл глаза и сидел так в неподвижности несколько секунд. Когда он распахнул их, его зрачки сияли холодным голубым пламенем. Жрица, переводя испуганный взгляд с него на Убийцу Гоблинов, уже отчётливо видела красное пламя, бьющееся за решётчатым забралом. — Да будет так, — прорычал пришелец, надевая шлем и бросив на стол сложенную вчетверо карту. — Приходи, если не передумаешь. Да — возьми с собой гоблина. — Он развернулся, готовясь выйти, но, видимо, усомнившись, что его поймут правильно, уточнил. — Живого.***
Убийца Гоблинов не передумал — он появился в отмеченной на карте рощице ровно на следующие сутки. Пришёл один, если не считать извивающегося и мерзко вопящего свёртка на плече. — Детёныш, — произнёс он вместо приветствия, опуская свёрток на землю. — Годится? Мимо него, огибая край поляны, пролетел необычный огненный элементаль. Впрочем, Убийца Гоблинов не интересовался подобными вещами, по крайней мере, пока они не начинали ему досаждать. — Дай-ка глянуть, — Драконоборец отошёл от побулькивающего бронзового котла в центре поляны, над которым клубилось зеленоватое облако испарений, поднял свёрток. Испуганные глаза на зелёном носатом рыльце встретились с синим светом линз шлема, и, взвизгнув, маленький гоблин обмочился. — Годится, — кивнул пришелец, унося отчаянно трепыхающегося гоблина к котлу. — Ты можешь идти. — Я хочу посмотреть. — Убийца Гоблинов подошёл поближе. — На свой страх и риск, — пожал плечами Драконоборец, возвратившись к котлу и снимая шлем. Убийца Гоблинов всё равно бы ничего не увидел — третьему не было места в этом ритуале. Пришелец сосредоточился, выдохнул и, наклонившись над котлом, втянул в себя исходящие из него миазмы. Получилось. Волна острой гнилостной свежести ударила в мозг, прошлась лихорадкой до кончиков пальцев и тугим комком тошноты свернулась в животе. Вокруг, в клубах тумана заплясали призрачные крысы, гигантские, облезлые, с короткими обрубками хвостов. Почти, как в первый раз, разве что поблизости не околачивался улыбчивый кошколюд в тюрбане. «Он — гной в ране, — вспомнил Драконоборец его хриплый голос. — Неженки морщат носы, но именно гной впитывает чёрные гуморы и очищает кровь». Будто в ответ на это воспоминание раздался другой голос — тоже в его голове, но не принадлежащий его мыслям: — Итак, мы снова встретились, смертный. Твои решения всё ещё интригуют меня, в особенности, решение призвать меня в этом мире. Я бы подумал, что ты хочешь основать здесь мой культ, но это невозможно, и мы оба знаем, почему. Так зачем ты призвал меня? — Мне кое-что нужно, Надзиратель, — голос Драконоборца был твёрд, несмотря на мучившую его тошноту. — Мне нужен один из твоих даров. — Я уже дал тебе свой дар, наглец, — голос посуровел. — Долги уплачены, а благотворительность — удел храмовых служек. — Ты знаешь, что один долг остался, демон. — Пришелец едва не закашлялся, но сдержался. — И я не прошу у тебя какую-то безделушку в свою коллекцию. Я прошу дар. Дар для этого мира. Воцарилось молчание. — Дар, — наконец произнес демон. — Ах, ты об этом даре… Разумеется, я не могу отказать, тем более, что это моя обязанность… и моё благо. Какой именно ты хочешь? — Только для них. Для таких, как он. — Драконоборец поднял свёрток с затихшим гоблином. — Брось его в котёл! — велел Надзиратель. Гоблин завизжал в последний раз, извиваясь, как проклятый, а потом зелёная жижа сомкнулась над ним, пузырясь и шипя. Спустя миг из котла (Драконоборец едва успел отскочить) ударил гейзер густого изумрудного пара. Он поднимался всё выше и выше, расползаясь в небесах гигантской кляксой. Вдали прогремел гром. — Дело сделано, — донеслось из гейзера. — Теперь ступай. Порядок будет восстановлен. Поклонившись на прощание, Драконоборец развоплотил охранявшего его огненного элементаля и зашагал прочь. Навстречу ему поднялся Убийца Гоблинов. — Ты закончил? Гоблины мертвы? — спросил он. Повернувшись к нему, Драконоборец улыбнулся и надел шлем. — Ты ещё успеешь выжечь пару гнёзд, — проскрежетал он из-под шлема. — Но поторопись, если хочешь этого. Ибо я ручаюсь, что уже через год ваши гоблины станут историей. Над их головами, в кронах деревьев зашелестели первые капли дождя.***
В королевстве этот внезапный дождь запомнили надолго. Угрожающая зелёная туча нависла над полями и лесами, городами и фермами, беспрестанно обрушивая на землю тяжелые маслянистые капли. От неприятно матовых ручейков и луж поднимался малярийный болотный дух, оседающий на коже липкой плёнкой. Жрецы и маги были не на шутку встревожены этим явлением и его возможными последствиями, среди простого люда множились слухи и нарастала паника. Однако уже на следующий день небо было таким же ясным, как и обычно. Лужи подсыхали, ветер разметал запах, и, не считая нескольких случаев лёгкого несварения у тех, кто решился попробовать дождевую воду, всё было благополучно. А ещё через день фермеры наткнулись на первые трупы гоблинов. Посеревшие, с вываленными из оскаленных пастей раздувшимися языкам, покрытые зловонными алыми нарывами — по словам следопытов, рейд, нацелившийся на близлежащую деревню, но не дошедший до неё буквально пару миль. Трупы разлагались не так, как обычно, и по ним нельзя было понять, как давно это случилось — как и понять, что именно случилось. Группа авантюристов прошла по их следам до логова в заброшенной шахте. Герои были хорошо подготовлены, так как количество тел гоблинов говорило о том, что гнездо должно было быть значительным, и небрежность при подготовке могла стоить их группе жизней. Гнездо действительно оказалось огромным. Огромным могильником. При подходе к шахте уже начал ощущаться чудовищный смрад, нехарактерный даже для гоблинов, к нему примешивался другой, смутно знакомый, но никто из авантюристов тогда не опознал его. Обмотав лица тряпками, спустились в шахту. Внутри было сыро, под ногами хлюпала вода, сквозь маски пробивался тревожащий острый запах, какой порой исходит от постели больного лихорадкой… Вывернув из-за очередного поворота, они едва не споткнулась о вытянутые через проход ноги хобогоблина. Гигант сидел у стены, свесив голову и вывалив на грудь длинный вздувшийся язык, его серую кожу украшали нарывы, источающие вонь протухшей рыбы. Он был мёртв — и судя по куску крысиного мяса в его руке, мёртв не очень давно. Взволнованные герои двинулись дальше и через несколько шагов оказались в пещерном зале, где располагалось стойбище. Факелы и костры потухли, выгорев, но угли всё ещё были горячими. Рядом лежали заготовленные охапки дров. Кучи всякого гоблинского хлама, костей, грубого оружия. И повсюду — тела гоблинов и хобов с вывалившимися языками, посеревшей кожей и нарывами, от запаха которых воздух пещеры, казалось, густел с каждой минутой. И лужи маслянистой матовой воды… Маги и алхимики единодушно подтвердили — гоблины погибли не больше, чем через сутки после странного дождя. Пугающее погодное явление принесло погибель зеленокожей заразе. Одна чума пожрала другую, и лишь два человека во всём королевстве знали, откуда пришло это избавление. Многие годы спустя уничтожившей гоблинов хвори дадут множество названий — Чума Гоблинов, Дыхание Оркболга, Зелёный Жнец… Многие годы спустя гоблины удостоятся своей страницы в трудах о вымерших видах, где правда будет скрыта за букетом околонаучной чепухи и суеверий. Многие годы спустя некоторые будут скептически поджимать губы и уверять, что гоблины — это миф, выдумка, бабушкины сказки; благо, костры, не гаснущие месяцами, в которые сбрасывали трупы издохших гоблинов, прекрасно справились с уничтожением улик, а оставшиеся чучела так легко объявить подделкой… Да и делал ли тогда кто-то подобные чучела? Многие годы спустя, как и в первые дни после Чумного Дождя, о гоблинах никто не будет сожалеть.***
Тот, кто назвался в этом мире Драконоборцем, не думал об этом будущем. Он с лёгкой душой шагал к горам, иногда напевая себе под нос любимые песни родного мира — о слишком самоуверенном герое, лишившемся своей рыжей головы, о древних героях, сразивших ужасного дракона, и о себе самом, герое, что приходит изгнать зло в час беды, стоит лишь позвать. Голос Кукловода в его голове молчал — дело было сделано, и он был какое-то время предоставлен сам себе. Свободе в новом для себя мире, полном сокровищ, приключений и битв… Драконоборец хищно улыбался. Он слышал, здесь тоже водятся драконы.