Мёд

Он знал, что это неправильно. Бетти никогда не отрицала, но уходить тоже не собиралась. Ей бы следовало обратить внимание на Джагхеда, но его отец в какой-то момент стал её личным безумием. Бетти всегда была доброй, светилась изнутри и не видела в этом ничего такого, люди сами к ней тянулись. ЭфПи же был полной противоположностью ей, его раздражало это жизнелюбие. Он всегда знал, что у неё в жизни есть моменты отчаянья, хотел стереть с её лица эту улыбку и увидеть всех её демонов. Бетти видела в нём спасителя из своей рутины, от стервозных друзей, но особо не надеялась. Разница в 20 лет отрезвляла иногда, ненадолго. Правда была в том, что им сносило крышу, когда они были вдвоём, наедине. Он был слишком близко. ЭфПи казалось, что он даже слышит, как бьётся её сердце, слишком сильно, чтобы не оставлять синяков. Бетти чувствовала его сбивчивое дыхание на своей шее.       — Ты же знаешь, что это неправильно, — хрипло сказал Форсайт.       — Мне всё равно. Но кажется Джагхед меня убьёт за то, что я соблазнила его отца.       — Чертовка. Он поставил засос на её шее. Завтра ей придётся замазать его, чтобы у подружек и друзей не возникало лишних вопросов, сейчас это её не волнует. Его щетина былa очень колючей, но Бетти меньше всего хотелось отстраниться. Сначала небольшой поцелуй в уголок губ, смазав светло-розовую помаду. Дышать становилось всё тяжелее. Губы Би были мучительно сладкими, как мёд. ЭфПи не мог оторваться от неё, он хотел всего лишь стать частью её жизни и быть с ней навсегда. Он переместил свои руки на её хрупкие плечи, казалось нажми он посильнее, её плечи хрустнут под его напором. Но Форсайт старший переживает за неё, ни за что не допустит, чтобы его маленькой Бетти было больно. Бетти запустила руки под его футболку. Её платье падет на пол. Для них не существует никого в мире, только они вдвоём, которые отдаются друг другу полностью.