Прости

"У меня не было другого выбора. Либо она, либо мы." Меня сотрясала крупная дрожь, руки дрожали, не в силах отпустить вентиль, что перекрыл ей путь спасения. Она сама его нашла, сама открыла дверь, но в последний момент мне пришлось её предать. "Либо она, либо мы..., либо она, либо мы." За дверью слышались отчаянные крики, не сколько зовущие на помощь, сколько страдающие от невыносимой боли. Не в силах отойти, я слышал звук, с которым ломались кости, рвалось мясо и капала кровь на мраморный пол. "Они специально увеличили громкость. Они хотели, чтобы я услышал. Но я не сдамся, нет. Я не имею права сдаваться. Просто не имею. Нет. Нет. Нет. Она умрёт, одна она умрёт, умрёт, умрёт..." Через силу, я смог отпустить вентиль. Пальцы слушались меня лишь отчасти, как бы продолжая держаться за злополучную дверь. Я никогда никого не убивал. В моей жизни разное бывало: и голод, и болезни, и драки за выброшенную корку хлеба, но я никогда до этого не убивал. Конечно, всегда можно сказать, что это не я за дверью рву ее плоть, не я заставил густые капли крови окрашивать собой мраморный пол. Но именно я закрыл дверь перед её носом. Я мог бы дать ей хоть несколько секунд, дать ей забежать, спастись, но я этого не сделал. "Её уже схватили. Она бы все равно не успела. Совершенно точно не успела" "А ты уверен?" Мысли крутились в голове, споря друг с другом, чуть ли не избивая своего оппонента за другое мнение. Все внутри меня перекручивалось и менялось. Мне хотелось кричать, но, до крови прикусив нижнюю губу, пока что-то приторно-соленое, с привкусом жгучего железа не полилось мне на язык, я смог сдержаться. Меня тошнило, голова кружилась, ноги, словно ватные, на автомате повели меня к остальным выжившим. Никто не остался, не остановился, чтобы я их догнал. Если бы я был за той дверью, они бы без сомнений её захлопнули и сразу пошли дальше, даже не обернувшись. Проблема только в том, что мы должны как можно больше держаться вместе. Таковы правила. Они все были как я. Голодные, уставшие, больные, потерявшими всякую надежду на какое-то будущее. Ладно бы лучшее. Но нет, они просто перестали верить в то, что что-либо изменится. Они пришли на эту передачу, на эту кровавую передачу, из который только два пути - стать единственным победителем или уехать на катафалке - по той же причине, что и я. У них не было выбора. Каждый из них, будь то мой ровесник в очках, лет семнадцати, или шестнадцати, или девушка, чей возраст только перешел границу двадцати, все мы тут за одним. За возможным выходом. Одним единственным. Нас было пять человек, надеющихся победить. Но, в конце концов, под светом камер стоять будет только один из нас. Мне нужны деньги на операцию сестре. И победа меня ими обеспечит. Мне надо только победить. Забыть о криках девушки за дверью. Забыть о звуке ломающихся костей. Выкинуть это из головы, будто ничего не было… Но получится ли? Она не последняя, кто умрет здесь. "Квест". Сначала это была простая игра для развлечения, очередное ток-шоу на нашем залитом дерьмом телевизоре, что есть даже в самой бедной семье за счет нашего государства. Но людям, бедным, злым, мечтающим где-нибудь выплеснуть свой гнев, того было мало. Им нужны были "хлеб и зрелище", чтобы продолжать жить и не сдохнуть, как бездомным собакам. И они стали с удовольствием смотреть как умирают другие. А государству это только на руку. В стране давно перенаселение, во имя мира, или ещё какой-нибудь такой же пафосной и бесполезной цели, но люди продолжали и продолжают плодиться как чертовы тараканы. Нарожали детей и копошатся в мусоре. Тараканы. Самые настоящие. Все мы. Я не просил появления на свет себя или сестры. Я не просил родителей умереть от болезни, давно запущенной самим государством. Я бы умер от голода сам, не стал бы даже пытаться выжить. Я и не хочу жить. Но она - чистая душа. Невинная, прекрасная, умирающая… Я не дам ей умереть. Болезнь её не успеет победить. Я достану эти деньги. Я не знаю, сколько крови будет пролито, я не знаю, как смогу выжить, не сдамся ли я на пол пути, но я просто не могу не вернуться. — Эй ты, чего так долго? У нас тут уже следующая комната. Новая локация представляла собой пропасть, глубины которой я не мог разглядеть, стоя на самом краю. На разном расстоянии друг от друга, в ней стояли пьедесталы, способные, как мне показалось, выдержать человека. Но допрыгнуть до них просто нереально. С разбега, если очень постараться, может быть, ты сможешь ухватиться за их край. Но сможешь ли ты подняться? — Ну и что теперь делать? — спросила самая наглая из нашей команды. Там умерла хорошая девушка, а она даже не вытащила изо рта свою жвачку, что у нее бегала во рту туда-сюда, даже когда тысячи камер смотрели на ее лицо. Я предположил, что это довольно популярный современный заменитель еды. «Жуй сколько хочешь и не будь голодным». Чушь. Простой новый наркотик. Легальный и убивающий не хуже любого порошка. — Видимо, прыгать. Я не вижу другого способа. — тихо произнёс я, ещё не отойдя от последней смерти. В горле стоял ком, мешающий мне говорить. — Там тоже казалось, что другого пути нет. Но девчонка же его нашла. Тут тоже должен быть! Они же не хотят, чтобы мы все подохли в первые секунды упав в эту чертову пропасть?! — Воскликнула она, махнув рукой в сторону ближайшего пьедестала. Я не мог не признать для себя самого, что она права. Мне никогда в жизни не допрыгнуть туда. Конечно, мастерам паркура было бы это не трудно. Но я не один из них. Но меня просто ужасно выводил тот тон, с которым эта девушка говорила о нашем погибшем бывшим члене маленького отряда. Конечно, я понимаю, что суть квеста именно в этом. В крике. В смертях. Но не она закрывала эту дверь. Не она нашла эту дверь. И не говорить о мертвой таким тоном. — Ну так спросите у "девчонки"! — Я не хотел срываться и как-либо огрызаться, ведь моя сестра наверняка смотрит на меня через экран нашего телевизора, но и сдержаться не смог. Я не понимал ее равнодушия. Там только что умер человек, которого она знала, пусть даже чисто номинально, который спас ее... а ей все равно. Я понимал, куда иду. Понимал, что тут будет. Но… всегда одно большое «НО». — Ну знаешь ли! Это ты закрыл перед ней дверь, забыл?! — она подошла и нависла надо мной, угрожая начать драку прямо в прямом эфире. Думаю, это бы очень позабавило бы зрителей, что смотрели Квест. — Мы бы все погибли, не сделай я этого! И ты это знаешь! Ты первая кричала: «Закрывай!». Ты толкнула меня к вентилю! А теперь говоришь, что это я виноват в ее смерти?! Она замахнулась на меня тощей, разрисованной татуировками в виде змей, рукой, я собирался броситься на выскочку, но самый старший из всех нас, мужчина, лет сорока, может меньше, может больше, встал между нами и прервал наш спор. — Молчать! — Он оттолкнул нас в разные стороны и встал так, чтобы мы оба могли его видеть. — Мы должны действовать сообща, пока не дойдем до последней комнаты. Там и поубиваете друг друга. А до этого момента - нельзя. Если нас будет мало, мы можем и не пройти дальше. Вы забыли правила? Кое-как успокоившись, но все ещё зло поглядывая друг на друга, мы все подошли к краю обрыва. Мне было страшно, что кто-нибудь из них подтолкнет меня вперёд, и я вечно буду лететь вниз в этой чертовой бездне. К счастью, никто этого не сделал. Хотя у меня был соблазн так поступить с девушкой. — Давайте попробуем обойти по линии обрыва. - предложил мужчина, что нас остановил от распри, и мы все вместе пошли за ним. «Не говорите имена друг другу. Иначе не сможете победить.» Одно из условий шоу. Анонимность, которая частично освобождает нас от ответственности перед нами самими. Для нас человек не совсем человек, пока мы не услышим имя. Имена управляют нами не хуже денег или желаний. Они как заклинание. Как назвался, так и живи. Я про себя с самого начала назвал всю нашу "команду": Змея - девушка выскочка, с переплетенными татуировками на руке, Стойк - самый старший из нас всех и Шорох - парень в очках, что двигается тише любого шороха. Такой всегда легко сможет подойти к твоей спине незаметно и ударить по ней ножом. Была ещё Солнце, такая яркая, светлая, словно небесное светило. Но именно ей я не дал даже шанса спастись в прошлой комнате. Мы шли вперёд, но, казалось, что двигались на одном месте. Ничего не менялось, даже пьедесталы стояли примерно на том же расстоянии, что и в начале пути. Мы все устали и все равно не допрыгнули бы, если бы перед нами не появилась пещера. Она просто материализовалась перед нашими носами, если так можно сказать. "Похоже, создатели изменили план. Им нужно действие на экране, а не блуждание" Я не знал, чего ждать, но явно ничего хорошего. — Мне кажется, что это ловушка. — произнёс Шорох, посмотрев вглубь пещеры. Он озвучил общие мысли, убрав всякие сомнения из наших голов. Все думали об одном. И никто не хотел идти внутрь. Но другого варианта не было. — У нас есть два пути. Первый — обрыв и пьедесталы, с которыми тоже все может быть не просто. Второй — пещера с возможными ловушками. И куда же мы пойдём? Умрем мы там, или умрем мы здесь? — Весело сказала Змея, пытаясь за шутливым тоном спрятать свой страх. Видимо, она жила там, где дерзость и злоба – путь в «свет», а страх - балласт, из-за которого ты только проблем наберешь. Все опять взглянули на обрыв, но ни к кого не появилось желания пытаться допрыгнуть до столь далеких пьедесталов. Никто не захотел попробовать научиться летать. — Надо чтобы кто-то один прошёл сквозь неё и активировал ловушки. - произнёс Шорох, смотря в пещеру. Змея среагировала молниеносно и втолкнула туда парня. Змеи на ее руках шипяще засмеялась, не давая парню выбежать обратно. — Вот ты и пройдёшь. Чья идея, тот и идет. По-моему, это правильно. — А что, если ловушки среагируют и закроют нам доступ к пещере? — предложил я, но со мной никто не согласился. — У нас все равно нет другого пути. - произнёс Стойк, осмотрел всю нашу "команду" и, сделав какие-то свои выводы, он кивнул и посмотрел на Шороха. — Давай, попробуй пройти пещеру. Как будешь на другом конце – крикни нам погромче, и мы тебя догоним. Если этого не случится, мы пойдем следом через минут двадцать. Мы все с замиранием сердца смотрели на то, как Шорох делает шаг за шагом. Медленно, осторожно, стараясь идти по одной прямую и ничего не трогая вокруг. Все было словно в замедленной съемке. Не знаю, какую музыку в этот момент наложили на нас в прямом эфире, но наверняка что-то морозящее кровь в жилах. Парень пропал из виду, но мы ничего не услышали от него. Ни крика "безопасно", ни вскрика боли, ни звука ловушки. Все поглотила темнота и тишина пещеры. Мы ждали десять минут, потом и двадцать… Потом Стойк кашлянул в кулак и произнес: — Идём все вместе. Нога в ногу, осторожно. Будем надеяться, что парень нас ждет на другом конце. Нам понадобится больше людей, чтобы пройти все комнаты. — сказал Стоик и первый шагнул в темноту. Мы все шли за ним, боясь того, что нас там могло ждать. Мы не слышали своих шагов, мы не видели ничего вокруг. Мы даже не знали, точно ли мы идем, или застыли в темноте, будто насекомые в смоле. Сначала закричала Змея. Она отступилась и ногу её плотно зажало так, чтобы двигаться можно было, а бежать или идти - нет. Она испугалась, дергалась, звала нас на помощь, ругалась словами, что грязнее одежды мусорщика, пытаясь выбраться из ловушки. Затем в пещере зажегся свет, на время ослепив нас. И из щелей полезли сотни, тысячи, сотни тысяч специально выведенных муравьев, что едят не сахар, не ягоды, но человеческую плоть. Они набросились на нее и облепили со всех сторон. Её крик боли разнесся по пещере. Они ели её заживо, по маленькому кусочку в тысяче местах. Они пожирали её кожу, кусали её глаза, уносили кусочки ее мяса в свой дом, спрятанный любимыми хозяевами. Они заползали во все дыры. Заполняли собой каждый миллиметр. Обе змеи на руке давно скрылись под живым и ползучим, поедающим слоем. Никакая одежда не смогла бы её спасти. Мы не стали дожидаться конца пира и, забыв про осторожность, просто побежали, пока эти твари не переключились на нас. Именно тогда мы нашли Шороха. Он лежал в луже собственной крови, проткнутый лезвиями со всех сторон. В свете зажжённых огней видно было, что ножи вышли из стен, проткнув жертву насквозь и оставшись в его теле. Мне стало плохо, голова закружилась, и я упал на землю, кое-как приводнявшись на своих руках, чтобы только не задохнуться и не умереть от собственной блевоты. Пустой желудок просился на волю, меня вырвало самой настоящей желчью, свернув меня всего внутри в тонкую и тугую трубочку, высасывающую из мен жизнь. Я не мог смотреть на Шороха. Я не мог встать. И не мог закрыть глаза. Я ничего не мог, ничего не хотел. Я понимал умом, что надо двигаться вперёд, надо продолжать игру, ради сестры, ради моей маленькой сестрички, моей сестрёнки, но я просто не мог. Слишком быстро. Слишком больно. Слишком много крови. Запах крови раздражал нос и вызывал еще более сильные рвотные позывы. Я вспомнил весь сегодняшний день и уже не мог остановиться. — Вставай. — Стойк поднял меня за шкирку и поставил на ноги. Он что-то говорил, но я не слышал его. В ушах ещё стоял крик Змеи, перед глазами лежал труп Шороха, а в мою мысленную дверь стучала Солнце и просила ее открыть. Мужик схватил меня за голову с двух сторон и развернул к себе лицом. — Слышишь? Нас осталось двое. Победит лишь один, но сначала нам надо выбраться из пещеры. Нас там будут ждать ещё две комнаты. Мы должны до них дойти. Вместе больше шансов добраться до конца. Слышишь? — В горле было сухо, словно я не пил воды уже долгое время, меня все ещё тошнило, но я смог ему ответить. — Больше шансов добраться до конца, чтобы ты мог меня убить. — Я хрипло засмеялся, в моем голосе слышалось нарастающее безумие, но кашель в пересохшем, испачканном желчью горле, меня прервал. — Если мы не пойдём вдвоём, то не пройдем следующую их комнату. Ты это понимаешь? Они сами говорили, что если нас меньше двух, то мы не перейдем дальше. Слышишь меня? Слышишь? — Он сплюнул в сторону, видя, что я все так же не пришел в себя. — Скажи, зачем ты пришёл сюда? Мы все пришли сюда с какой-то целью, не так ли? С какой пришёл ты? — Элли. — Я ответил тихо, но кашель и нервный смех то и дело перебивали меня. — Моя сестра. Она заболела болезнью Чистки. Она умрёт. Умрёт через несколько дней, если я не пройду эту игру. А я никогда ее не пройду. Последняя надежда оказалось ложью — Мои внутренние резервы были переполнены, эмоции и отчаяние хлестали через край. Я переоценил себя. Одно дело - видеть смерть по телевизору. Другое совсем - в жизни. Я понял, что не справлюсь, что просто не смогу. Я зарыдал, подумав, что моя сестра сейчас тоже это смотрит. Зарыдал, поняв, что я не смогу её спасти. Что она умрет, хотя ни в чем вообще не виновата. «Ни в чем. В отличии от меня. Я достоин смерти! Всегда был! Об этом говорил еще отец. Но она… Бедное дитя, еще не сломленное тьмой. Она не видела всех бед нашей семьи, не видела, как наш отец подавился своими же легкими. Как мать пыталась забрать ее собой, выхаркивая из себя всю кровь. Пыталась зарезать ее. Беспомощную… Я не позволил ей умереть тогда, но не смогу сейчас… Не смогу…» Стойк дал мне звонкую затрещину, надеясь, что я приду в себя. Немного, но это помогло. Безумие совсем чучуть, но отступило. — Я пришёл сюда из-за семьи. Моя жена и дети голодают, работы никакой нет, кроме этого, чертового Квеста. И я не собираюсь умереть здесь только из-за того, что у какого-то пацана случилась истерика. Вставай, немедленно. И мы идем дальше. Я не знаю, что там будет. Но давай так. Ты встаешь. Идем со мной. Мы вместе проходим все трудности, а потом решим, кто выйдет живым. С одним условием. Деньги поделят на обе наши цели. Договорились? Вставай. Он буквально потащил меня вперёд, стараясь быстрее найти выход из пещеры. Я, наконец-то, успокоился и понял, что его предложение — это выход. Это настоящий выход, если он меня не обманул, если не забудет и не предаст, то это самое лучшее решение. На нашем пути были ещё ловушки, но Стойк вовремя их замечал и предупреждал о них меня. Не знаю, как это у него вышло, но из пещеры мы выбрались без приключений. В следующей комнате нас ждал огромный глубокий бассейн. Внешне о выглядел безопасным, но в Квесте не было ничего безопасного. — Есть идеи, Истерик? — обратился ко мне Стойк, осматривая поверхность воды. Кроме него не было ничего вокруг. Ни дверей, ни ключей. — Я не думаю, что второй раз нам дадут обойти их препятствие. — Произнёс я, стирая последние слезы с лица. Меня могло бы оскорбить его обращение ко мне, если бы только он не был бы прав. Я сорвался. Это была настоящая истерика. И он прав в своем прозвище мне. — И что ты предлагаешь? — Он выглядел озадаченным и не понимал, что я имею ввиду. — Нам надо нырять. — Нырять? Ты с ума сошел? Мы не знаем, что в этой воде, не знаем, что нам искать, не знаем, как далеко или глубоко, мы не знаем, вода ли это вообще в этом недо-бассейне или нет, а ты предлагаешь нырять? — У нас нет другого выхода. Стойк ходил туда-сюда у кромки воды, все никак не решаясь туда войти. Он, как я понял, пытался разгадать тайну этой комнаты, но, судя по его расстроенному лицу, у него не выходило. — Я нырну. Если ты обещаешь, что, если будет необходимость, ты присмотришь за Элли. — Я-то за ней присмотрю, - ответил он, вздохнув. — Но если ты не вернешься, то и выхода мне не видать. Так что попытайся вынырнуть обратно, хорошо? – Я кивнул, и уже хотел прыгнуть в воду, но Стойк меня остановил. — Сначала разденься. — Что? — Я совершенно не ждал от него таких слов. — В критической ситуации тяжелая ткань может утянуть тебя на дно. Лучше разденься. — Я снова кивнул и быстро скинул себя футболку с джинсами и прыгнул в воду. Она была холодной, но не ледяной. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к ней. После этого я набрал побольше воздуха и нырнул. Не знаю, сколько я плыл, но легкие мои горели, голова болела под тяжестью воды, я задыхался и мог уже просто не успеть вынырнуть на поверхность, когда увидел гигантский шар спасительного воздуха. Я залез в него и наконец-то смог вдохнуть. Кислород наполнил каждую клеточку моего тела, заставляя его работать. Тогда я и заметил, что вода в шаре выглядела не так, как снаружи. Если там она была пуста, то в шаре, казалось, будто там плавают сотни самых разных маленьких рыб, растут разноцветные кораллы, всех цветов радуги, а на одной из них видит золотой маленький ключик. Я вынул голову из шара и под водой стало пусто. В шаре я набрал больше воздуха в легкие, запомнил место ключа, закрыл глаза и поплыл в его сторону. Сам не знаю, зачем я так сделал, но я просто не хотел отвлекаться на реальность, сделав попытку достать ключ, которого не было на самом деле. Какого было мое удивление, когда руки моей коснулась рыба, вильнула хвостом и уплыла, ударив им меня. От неожиданности я открыл глаза и начал задыхаться. Вокруг была только вода и никаких обителей. Шар был моим спасением, и я еле успел до него добраться. Я повторил свой заплыв веры. Вокруг меня плавали рыбы, они ударялись в мои руки, врезались в лицо, но я не открывал глаз. И тогда я почувствовал, что нашел его. Маленький золотой ключик. Я схватил его и крепко сжал его в своей руке. Воздуха было категорически мало. Я вот-вот бы утонул, не доплыв до шара, но кто-то схватил меня за руку и потащил наверх. Это был Стойк. — Парень, я же просил тебя тут не умирать, — произнес он в шаре, отхаркивая воду. От кашля и выхаркиваемой воды, я не мог вымолвить ни слова, а потому просто протянул ему в руки ключ. — И что нам с ним делать? — Спросил он, выпучив свои глаза. — Я не вижу тут никакой двери. Мне надо было собрать все силы, чтобы просто сказать, что он неправильно смотрит. И указать ему на верхушку шара. Там, наверху, почти у самой кромки воды, виднелась деревянная дверь, как бы лежащая на воде. Я ее заметил тогда, когда во второй раз залезал в этот шар подышать. — Это же плоская дверь, лежащая на воде. Они издеваются? — Мы… — слова еще довались мне плохо, но я должен был их сказать. — Мы… должны проплыть туда с закрытыми глазами. И открыть дверь. Это единственный выход. Нельзя открывать глаза. Ни в коем случае. Стойк вдохнул, смотря на дверь. — Тогда вдохни поглубже. Я не хочу, чтобы ты сдох раньше, чем мы до нее доберемся. Я кивнул, он схватил меня за руку и, набрав больше воздуха в уставшие от наших издевательств легкие, закрыв глаза, мы поплыли наверх. Мы были почти у самой двери, когда снизу что-то настойчиво стало нас туда тянуть. Я знал, что нельзя открывать глаза. Что угодно, но только не это. Мне оставалось только надеяться, что Стойк, что держал в руке ключ, тоже об этом догадался. Я подсчитывал секунды, проведенные под водой. Они уже перевалили за сорок, я отчаянно хотел дышать и мог в любой момент отключиться. Единственное что мне не позволяло это сделать – Элли. Элли, что я видел перед собой, перед закрытыми глазами. Она протягивала мне свою маленькую ручку, надеясь помочь, но течение становилось все сильнее и сильнее. Сильнее и сильнее. Я греб ногами изо всех сил, старался помогать рукой, но у меня их просто не хватало. Стихия была сильнее. Стойк тоже тянул меня наверх, но я чувствовал, что и его силы не безграничны. Один он, может быть и выбрался бы, но не с таким балластом как я. Я это понял тогда, когда он безрезультатно рванул вперед сильным движением, но снова начал тонуть вместе со мной. Жизненные часы отсчитывали время, проведенные без кислорода. Тик. Так.

Тик. Так. Тик. Так.

Я отпустил руку. - Братик, ты мне нужен. - Элли, отец позаботится о тебе. - Мне не нужен отец! Мне нужен мой брат! – девочка топнула ногой и от нее во все стороны разлетелись разноцветные бабочки, покидая свои насиженные места на полевых цветах. Она плакала, и слезы ее будто жгли землю, на которой она стояла. Я присел рядом с ней на корточки и аккуратно стел слезы с ее лица. - Малышка, не плач. Все будет хорошо. Ты снова станешь здорова. - Я не хочу! Слышишь, я не хочу! – Она плакала, обняв своего брата, будто стараясь удержать его, сохранить его в своих руках на веки. – Ты обещал мне! Когда ты уходил, ты обещал! Слышишь? - Эй, Элли, а кто говорит, что я уйду? Я никогда тебя не покину. - Нет, ты бросил меня. Как отец. Как мать. Ты бросил меня, хотя обещал никогда так не делать! Я ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь? - Прости, малышка. Прошу, будь счастлива… Он позаботиться о тебе. Он обещал - Нет! Нет! Прошу тебя! Нет! Ты тоже обещал. Он обманет. Нет, прошу, останься… Нет! - Прощай… Я погружался все глубже и глубже, течение несло меня все ниже и ниже. Я уже ничего не чувствовал. Я не пытался открыть глаза и только надеялся, что два человека нужны были именно для того, чтобы один стал жертвой. Я надеялся, что Стойк выбрался и победил. Течение стихало, взяв меня в плен. Вокруг была только тьма. Бесконечная Пустая Тьма

«Прости»