Предание зверям

— Эй, мужик. Мужик, слышишь меня? Стучать тщетно — стекло звуконепроницаемое. Однако, всё равно работает. Парень, сидящий рядом с водителем, оборачивается назад и хмурит брови. Глаза — единственный участок, не скрытый за чёрной лыжной маской и прочным шлемом. Поворачивается к водителю, одёргивает того за рукав, поворачивается обратно и вопросительно кивает головой. Парень довольно лыбится, показывает пальцами импровизированный телефон, затем печатает ими в воздухе. Говорит разборчиво, одними губами, чтобы было ясно и без звука: — Есть телефон? Мне скучно. Хочу зайти в твиттер. Мужик хмурится повторно, на этот раз злющий до безобразия. Разворачивается обратно, лишь бы не видеть этой полуухмылки и странное спокойствие сидящего внутри человека. — Он попросил у меня телефон? — бурчит себе под нос, обращаясь неизвестно к кому. Но потом всё же разворачивается к товарищу. — Он попросил у меня телефон! Что это за пацан такой? Он же на чёртовой миссии! Эвентус тоже не всегда создавал отряды с нуля. Иногда он подкупал или переманивал обыкновенных рабочих на свою сторону, чтобы впоследствии получить их содействие. Сегодня был один из таких случаев: Нейто Монома ехал с абсолютно незнакомыми ему людьми, а те не переставали ужасаться тому, насколько… необыкновенными могут быть члены такой организации. Свой телефон на миссию Нейто взять не мог — это запрещено уставом. Наушник в ухе был единственным средством связи, все остальные считались лишним бременем и ненужными уликами. Так что время приходилось убивать всем, что попадалось под руку. Машина ехала уже целую вечность, а внутри бронированной камеры не было ничего, чем можно было развлечься. Даже от тех, с кем можно было переброситься хотя бы парой фраз, его отделяло звуконепроницаемое стекло, которое, по идее, должно было быть тонированным, но хотя бы в этом Нейто свезло. Сотрудникам местной тюрьмы — нет. Кажется, ещё немного и кто-то из них продемонстрирует ему средний палец. Прошло больше часа пути, иногда машина натыкалась на весьма ощутимые кочки, время от времени съезжала с гладкого асфальта, и всё это Нейто чутко чувствовал своей задницей, потому что находился в одной большой жестяной коробке, которая принимала на себя каждую неровную поверхность. Его подбрасывало, укатывало вбок, прижимало книзу. Американские горки казались глупой забавой. А всё ради чего? Ради такого же глупого придурка. — Не думал, что у Эвентуса есть такие экстравагантные сотрудники, — мужик довольно погано прятал самодовольство за фальшиво-доброжелательной усмешкой. Нейто разложился на стуле, покачивая ногой, и пялился в окно так, словно здесь больше ничего не было. Никого не было. За открытой форточкой и расстоянием вниз длиною в двадцать один этаж на открытой площадке давала концерт какая-то малопопулярная группа, но толпы вокруг неё скопилось предостаточно. По крайней мере хотя бы для того, чтобы назвать сегодняшний вечер «преисполненным кипящей жизнью улиц». Нейто по привычке потянулся к сигаретам в кармане, а потом устало вздохнул, всё же вспомнив, что сейчас совсем не время. У него, по идее, крайне важная встреча и бла-бла-бла. — Я не расслышал, что ты там сказал, но не можем ли мы поторопиться? Я совсем не так хотел провести вечер пятницы. «Экстравагантный» почти никогда не относилось к одежде или стилю. Это было про способ мышления, поведение и натуру. Нейто уже считал это своеобразным комплиментом. — Сэн Кайбара находится в секторе А12, — а он и правда сразу же перешёл к делу. Длинный палец приземлился на поверхность воображаемой карты и стал водить по ней, разъясняя: — Это отсек для преступников, временно пребывающих на нашей территории. Обычно после полного окончания судебного слушания и вынесения приговора, их перевозят в региональную тюрьму. Их уровень опасности считается наивысшим. Сэн Кайбара отличается от них лишь тем, что… — …Что его судебное слушание было сфальсифицировано. Нет, не так, оно… — Нейто призадумался всего на секунду, а потом коротко рассмеялся, — оно вовсе не существовало. Знаю. Мы неустанно следили за ним с того дня, как он попал в ваши лапищи, так что в курсе того, как Бетта замаскировали своё деяние под якобы действия государственных служб. Мне интересно только вот что: Кайбара вообще доедет до региональной тюрьмы или его убьют на месте? — Скорее всего второе. — Понятно. Значит, никакого акта не существует вовсе. Сэна изначально забрали люди из Бетты. Я прав? — Да. Нейто закинул руки за голову, устало потянулся и засмотрелся в потолок. Нет сил уже пялиться на этого старикана. Рядом стоящий фикус прямо под стать его костюму — такого же цвета, так что, засматриваясь, невольно кажется, что из-за спины у него торчат щупальца. Монома безразлично перевёл взгляд на неприметную люстру и вздохнул. Так уж вышло, что Сэн Кайбара убил Косея Цубурабу. И нет, это вовсе неудивительно. Косей — настоящий ублюдок, а Сэн — презирающий несправедливость импульсивный болван, который к тому же оказался ещё и злопамятным. Ему было плевать на последствия, было плевать на масштабы катастрофы и особенно было плевать на себя. Он отдалился от всех достаточно для того, чтобы скрыть свои мотивы. Так что в конце концов оказался за решёткой и остался без какой-либо поддержки. Само собой приехали копы, скрутили его и забрали в участок. Дело подогнали под оформление преступления — ничем не примечательное, обыкновенное, похожее на настоящее настолько, что и не прицепишься. Эвентусу приходилось долго рыть под корень, чтобы найти людей, которые за всем этим стоят. Бетта хотели взять дело в свои руки — Косей был сыном одного из главняков, это вполне ожидаемо, но вместе с этим они почти умудрились даже не вылезти из своего укрытия, чтобы впоследствии никто не смог подкопаться из-за внезапного исчезновения Сэна Кайбары. Возможно, никто бы даже не заметил, а если бы всё же образовались вопросы, то точно утихли бы со временем. Если бы засветились непосредственно люди из Бетты, тут бы действовали совсем другие организации, а это очень неудобно. Машина остановилась. Нейто взглянул на часы. Самое время. Никаких голосов не было слышно, но он точно знал, что они проходят контрольно-пропускной пункт. Банальная формальность для пока ещё не отключённых камер видеонаблюдения — контролёр тоже их человек. Здесь по большей части весь отдел — их люди. Не мало, но недостаточно для того, чтобы вразвалочку расхаживать по коридорам и выпускать того, кого заблагорассудится. Поэтому придётся действовать по старинке: проворачивать всё незаметно и устранять тех, кто встанет на пути. Железная дверь открылась и выпустила наружу. Светлее от этого не стало. Внутри бетонных стен с колючей проволокой на верхушке было сыро и уныло. Стоянка пестрила одинаковыми машинами как сломавшаяся матрица, вокруг никого не было. Нейто размял кости, затёкшие во время езды, и потёр ушибленные места. На часах было ровно семь вечера — время отключения некоторых камер, способных обеспечить ему несколько слепых зон. Он попрощался со своими дорожными спутниками, те всё ещё не излучали особой радости. Подкупи человека деньгами, и он предаст тебя из-за любого, кто заплатит больше. Так что в вопросах подкупа не существует ничего лучше информации. Можно держать человека в страхе из-за информации, можно манипулировать им информацией, можно пообещать ему информацию. В наше время она намного ценнее денег. Шлемы — это очень удобно. Никто не видит твоего лица, никто даже понятия не имеет, кто ты такой. Можно затесаться среди хищников и сойти за своего — притвориться на время, что ты такой же, как и они. Приубавить силы. Пусть живут и дальше, ничего не подозревая. Например, о том, что кто-то сейчас пытается устроить поджог в складском помещении. — Всё было бы намного проще, будь у меня бомба, — пожар это всегда практичнее. Бомбы действуют резко и вызывают много подозрений. Поджог можно выдать за случайность, а скорость возгорания часто очень играет на руку, когда приходится откуда-то находить дополнительное время. Всё всегда начинается с небольшого огонька. И им же и заканчивается — Нейто покидает помещение, пока оно не превратилось в котёл. Дальше всё по плану. Камеры наблюдения словно лампочки отключаются там, где он мелькает тёмным силуэтом полной экипировки. Навстречу идут такие же разодетые охранники, болтают между собой и почти его не замечают. Пока не раздаётся сирена, оповещающая о пожаре. Нейто смотрит на часы — всё как нужно. — Почему бы вам просто не бросить его? Разве с дополнительной миссией не больше мороки? Нейто вернул взгляд с потолка обратно на чертовски зелёный фикус, а потом на костюм, укравший его цвет. — В Бетте так и поступают? Бросают своих людей? Старикан нахмурился, но неожиданно рассмеялся хриплым голосом. — Не знаю. Разве я в Бетте? — Возможно. Вдруг ты нарочно затесался информатором и поставляешь мне неверные сведения, чтобы заманить в ловушку. Это был бы хороший план. — Ни за что не поверю, что вы, ребята, не копали под меня. Ты ведь знаешь, кто я такой. Знаешь, что я не из Бетты. — Копали. Знаю. Просто решил немного поиграть, — Монома пожал плечами, настроение его упало вниз, куда-то под тяжёлые подошвы чёрных берцев. Разве с дополнительной миссией не больше мороки? Нейто приподнялся со стула, попятился к двери. Делать больше нечего, всё необходимое он уже узнал. Содействие старика на этом может быть закончено. Ему бы следовало поскорее убраться, но в удовольствии повернуть голову и подмигнуть на прощание он себе отказать не мог. — Я не делаю того, чего не хочу. Если меня заставляют — я не делаю. Можешь стряпать выводы. Вся миссия по спасению Сэна — моих рук дело, спроси ещё раз, собираюсь ли я бросить его? Собирается ли весь Эвентус бросить его? — А вы довольно близки, — старик усмехнулся. — Нет. И никогда не были. Люди принадлежат лишь сами себе. Это и есть причина того, что всё сейчас так обернулось. Снаружи поднялась настоящая паника. Кайбара не особо утруждался во внимании, он продолжал подтягиваться на импровизированном турнике, пока его дыхание не сбилось окончательно. Он внезапно отошёл от железной двери: среди гула сирены и криков охранников послышался негромкий свист, умело превращённый кем-то в звонкую песню. Замочная скважина забренчала звуком ключей, и первым делом после того, как дверь открылась, в его камеру ввалилось бессознательное тело. За ним стоял охранник, неспешно закрывающий дверь за собой и снимающий шлем с чёрной маской. Сэн усмехнулся. — Долго. Нейто на мгновение увидел того восемнадцатилетнего паренька с растрёпанными волосами цвета воронова крыла, а потом его снова закинуло в реальность. Сэн подрос и подкачался. Забился татуировками, проколол ухо и бровь. Рядом с ним Монома казался просто невинным милым ребёнком. Но как бы Кайбара не менял внешность, что бы не делал со своим телом и какие бы мышцы не наращивал, он всегда останется тем, кто неизменно будет проигрывать настоящей дьявольской сущности. Сущности, которая живёт лишь в одном Нейто. — Ты покраснел, принцесса, — Нейто усмехнулся в ответ. Он приблизился достаточно, чтобы выдохнуть горячий воздух прямо в щеку Кайбары. Язык его быстро проскользнул между губами, а потом спрятался обратно. — Неужели ещё не отошёл от того, что произошло на той вечеринке? Стесняешься меня? Кайбара попятился в сторону, губы его слегка скривились. Совсем не радостно, совсем не в шутку злостно, как того ожидал Нейто. Это была по-настоящему грустная сломанная улыбка. Верно. Это никогда не изменится. Нейто Монома никогда не посмотрит на него так, как он всегда хотел. Как бы он не менялся ради него и что бы не делал — это не сможет помочь. — Размечтался, — Кайбара оттолкнул его, прошёл вперёд и слегка повернул голову, зачёсывая волосы назад длинными татуированными пальцами. — Уходим отсюда, эта дыра мне осточертела.