***
Они познакомились ранней осенью. Нью-Йорк – этот громадный и шумный, но полный отчужденности город свел их вместе благодаря своей подземной артерии. Фрэнсис, ранимая и хрупкая, как мотылек, легко попала в ее паутину, сплетенную из лжи. План Греты, как всегда, сработал безупречно. Оставить сумочку в метро и ждать, когда объявится светлая, наивная душа, чтобы отдать твою вещь тебе в руки. Гениально. Фрэнсис была не первой. Были еще Саманта, Моника, Рейчел… Но те уже в лучшем мире. Всех их роднило тотальное одиночество, так знакомое Грете. И Фрэнсис не стала исключением. Девушка недавно лишилась матери и теперь искала того, кто смог бы ее заменить. Но не только это заставило ее сблизиться с Гретой. Было здесь что-то еще. Возможно, Фрэнсис чувствовала себя чужой в этом городе. Робкая, тонкая, пугливая… Нью-Йорк стирает таких в порошок. Чтобы выстоять, ей несомненно нужна была забота. Ах, мон шери, жаль, что ты отвернулась от меня. Никто не позаботится о тебе так, как я.***
Зажав рукой нос, Фрэнсис и Эрика склоняются над синим, смердящим телом Саманты. Судя по виду, мертва она уже не меньше месяца. Если бы Фрэнсис смогла тогда сбежать, Саманта, возможно, была бы сейчас жива, ведь когда она наткнулась на нее, девушка еще дышала. Рядом с ней лежит еще один труп. Кто это? Похоже, тот самый детектив, которого нанял отец Фрэнсис, чтобы найти ее. Ему почти удалось ее вытащить, но сумасшедшая венгерка оказалась проворней. Лишь бы им не присоединиться к этой компании. Почему они до сих пор не вызвали полицию? Связь в подвале не ловится – нужно выбираться отсюда. Но они не успевают этого сделать: спрей из перцового баллончика выжигает им обеим глаза. Фрэнсис слышит, как что-то тяжелое падает к ее ногам. О нет, это Эрика! Что сделала с ней эта психопатка? Но мысль прерывается, когда в ее шею впивается толстая игла. Через пару мгновений всё плывет перед глазами.***
Она приходит в себя абсолютно голая и почему-то лежа на животе. Ноги и руки прикованы к спинкам кровати наручниками, вокруг рта обвязано полотенце. И до сих пор ужасно болят глаза. – Ты меня очень расстроила в этот раз, – ледяной голос Греты продирает до костей. Повернув влево голову, Фрэнсис встречается с ней взглядом. На нее смотрит самый настоящий маньяк, хладнокровный и беспощадный. – Мне придется наказать тебя. В руках ее Фрэнсис замечает линейку. Ею она била ее по рукам, когда пыталась обучить игре на пианино. Что она придумала в этот раз? Легкой походкой Грета подплывает к кровати, садится на краешек и проводит рукой по лопаткам девушки. – Не забывай, что я люблю тебя. Грета вдруг вскакивает и вновь оглядывает Фрэнсис. Та не может проследить за ее взглядом, но чувствует его кожей. Он впивается в нее длинными иголками, добираясь до самого нутра. Удар. Теперь уже впивается линейка. Она оставляет на ягодицах кроваво-красный след. Фрэнсис бессильно стонет. Всё, что она может, – это дрыгать конечностями и метаться в ограниченном пространстве кровати. Снова удар. Свекольное лицо девушки залито слезами. Она пытается кричать, но полотенце не пропускает ее криков. В обшарпанной комнате раздается лишь ее мычание и хлесткий звук линейки. Грета ничего не говорит, а лишь продолжает методично наносить удары. На крупных ягодицах Фрэнсис уже нет живого места. Боль такая, что вместо мычания слышится сдавленный рев. – Это не всё, дорогая. Грета отходит к ящику и наклоняется к его подножию. Подобрав что-то с пола, возвращается назад и садится на кровать. – Возможно, будет больно. Фрэнсис чувствует, как та кладет свою руку на ее пылающие ягодицы и затем разводит их пальцами в стороны. Девушка дергается, пытаясь сбросить с себя отвратительную конечность. – Пожалуйста, лежи спокойно. Бескомпромиссный тон Греты вмиг усмиряет Фрэнсис. Теперь она чувствует, как что-то холодное проникает ей в задний проход. Узкое на конце, оно постепенно расширяется, принося ей жгучую боль. Фрэнсис снова пытается вырваться, и этим лишь усиливает свои страдания. – Это Эйфелева башня, которой вы с подружкой надеялись удержать меня в ящике. Статуэтка входит почти полностью. Боясь новой боли, Фрэнсис лежит без движения и ждет, что будет дальше. Грета продолжает сидеть на месте. Она внимательно смотрит на девушку и затем начинает поглаживать ее сальные, долгое время не мытые волосы. – Ты ведь согласна, что заслужила это? Фрэнсис пытается кивнуть, но вместо этого скользит головой по подушке, размазывая слезы. И вдруг, поднявшись с кровати, Грета начинает освобождать ее. – Вставай, – командует она, расстегнув последний ремешок. Фрэнсис безропотно покоряется. Она стоит перед ней на трясущихся ногах, голая и беззащитная. Статуэтка до сих пор внутри, но боли уже нет. Мелкая дрожь потряхивает крепкое тело, которое при желании могло бы раздавить тощую Грету в лепешку. Та кладет ее руку себе на плечо и ведет шатающуюся девушку к разрисованному ящику. – Забирайся. Фрэнсис охватывает смертельный ужас. Нет, только не в ящик! Грета не терпит промедления. – Я сказала, забирайся, – и схватив за концы статуэтку, резко ее прокручивает. Нестерпимая боль вынуждает подчиниться. Фрэнсис ставит одну ногу, затем вторую, сворачивается калачиком, и прежде чем крышка закроется, ловит мертвенный взгляд своей пленительницы. – Ты совсем как Николя. Такая же слабая. Но ничего, я смогу о тебе позаботиться. Удар. Крышка захлопывается, оставляя ее в кромешной темноте.