Любовь в каждом взгляде. Вместе навсегда

На дворе настала суббота. То время, когда хороших дел становится больше, впрочем, как и плохих, ведь люди, по большей части, представлены в это время сами себе. В задней комнате уютного букинистического магазинчика, который не был открыт по своему обыкновению, что расстроило некоторых постоянных покупателей, сейчас стояла шикарная двуспальная кровать, которой там никогда не было и быть не должно было. Шкафы были передвинуты со своего обычного места, некоторые книги были разбросаны по полу, а не сложены аккуратными, хоть и не очень ровными стопками. Ангел мирно посапывал на кровати, вид его был сейчас более, чем умиротворенный, лишь покрасневшая и опухшая кожа под глазами намекала на то, что вечер прошел не так, как должен был. Темное постельное белье оттеняло бледную кожу и светлые волосы, отчего казалось, что спящий светится изнутри. Солнечный свет не проникал в небольшое помещение из-за отсутствия окон, комната освещалась холодным светом настольной лампы, которая была сейчас напольной — за неимением в этом месте стола. Прежней разрухи, которая вела в эту комнату, закрытую сейчас от остального мира бордовой плотной шторой, не было: телефон мирно стоял на своем месте — целый и невредимый, вино с пола было убрано, как и часть торта, что был задет и размазан по полу, впитывая коржами алкоголь; все это лежало в мусорном ведре, вместе с полупустой бутылкой вина. На полу, рядом с лампой, что тускло светила вокруг себя, не особо разгоняя приятный полумрак, стояла белая кружка с ангельскими крыльями, полная горячего сладкого какао. Аромат напитка медленно распространялся по комнатушке, создавая более уютную домашнюю атмосферу. Кроули также был на кровати, лежал даже не сняв обувь, бережно прижимая к худой груди своего ангела. Мысли о том, что это все нереально — вся ситуация до боли абсурдна, роились в его голове. Но размеренное дыхание и тепло человеческой оболочки Азирафеля были подтверждением реальности. Погрузившись в свои мысли, поглаживая пальцами плечо, скрытое сейчас лишь темной тканью пледа, змей не заметил, как серо-голубые глаза открылись и с немым изумлением изучали обстановку вокруг. Сердце ангела будто пропустило удар, забившись после мелкой птичкой в клетке. Кроули рядом? Что бы это могло значить? Странно, но некоторое время, проведенное после открытия нескольких бутылок, белокрылый не помнил. Какое сегодня число? Который час? Пора открывать магазин? Что произошло? Отлежанный бок сейчас слегка покалывал, что было для ангела в новинку — он никогда ранее не спал. Заерзав, отгоняя новые ощущения, сильнее сжал пальцы, все еще сжимающие лацкан черного пиджака. Сжал и тут же отпустил, встречаясь взглядом с золотистыми глазами. Оба не начинали ничего говорить, хотя слова были необходимы. Оба находились в своих мыслях, предполагая следующий шаг другого. Оба боялись, что второй уйдет, попросту сбежит, оставив его одного разгребать мысли и чувства. Оба не двигались, смотря глаза в глаза. Щеки ангела горели красным от столь явной близости, но он не прерывал этого контакта, такого желанного ранее и кажущегося всего лишь очередным видением, еще не закончившимся сном. Демон рассматривал каждую деталь, каждую черту такого непозволительно близкого и в тоже время притягательного лица, желая выжечь этот момент в мозгу и душе, оставить отпечатком на роговице глаза. Если бы кто из ангелов или демонов проходил сейчас мимо — они несомненно почувствовали то чувство, что окутало весь дом, выходя за пределы стен. Первые, несомненно, улыбнулись бы, отметив, что такая сильная любовь встречается лишь раз в несколько тысяч лет; вторые лишь усмехнулись, предполагая, сколько эта любовь продлиться, намекая на то, что чем больше и яростнее пламя, тем быстрей оно тухнет. Даже люди, проходившие в тот момент мимо, чувствовали прилив нежности: кто-то тут же принимался звонить любимому человеку или семье, кто-то отважился признаться в своих чувствах, кто-то вспоминал приятное прошлое; но никто не оставался равнодушным. — Кроули. — - Голос Азирафеля звучал глухо, горло пересохло и отказывалось подчиняться своему хозяину. Змей молча подал кружку приостывшего какао в руки севшего ангела. Когда с напитком было покончено, он заговорил сам. — Ангел, ты любишь меня? Слова, произнесенные небрежным тоном, заставили Азирафеля испуганно посмотреть на Кроули и сильнее сжать пальцами фарфор. Сказать о чувствах? Но ведь это Кроули. Демон. Что он ответит? Как отреагирует? Уйдет? Мысли с возможными вариантами событий роились в голове ангела, смотревшего на самое дорогое, что было у него в этом мире. Только смысл скрывать свои чувства? Кроули ведь далеко не глупый, давно мог почувствовать то, что блондин так старательно прятал. — А что, если?.. И без того напряженное тело, выглядящее обманчиво расслабленным, напряглось в тот момент еще больше и демон пожалел о том, что снял очки, хоть как-то скрывающие его лицо и глаза. Была ли у демонов душа — никто не знал, даже сами демоны, но глаза все равно выдают ту суть, что плещется внутри. Испуганного, кажется, ангела хотелось защитить, обнять, поцеловать наконец. Но любое неосторожное движение могло спугнуть, словно робкую пташку. — Если они есть — они взаимны. Лишь Бог могла знать, сколько сложно было произнести эти слова с небрежностью, что скрывала истинные эмоции. Если была хоть микро-возможность того, что он ошибся, змей мог просто перевести ситуацию в шутку. Но ангел выглядел шокировано, изучая лицо демона взглядом, в котором сквозило недоверие. Их первый поцелуй был односторонним. Азирафель не знал как реагировать на все происходящее, лишь глупо улыбался, подобно наивному невинному ребенку, которому дали то, что он давно просил. Лишь слезы счастья оставляли мокрые дорожки на его щеках. Румянец никак не сходил с бледного лица ангела, которое Кроули беззастенчиво покрывал поцелуями, держа ангела за пухлые щеки. В тот день они много говорили. О прошлом. О будущем. О Рае и Аде. О том, кем они были и кем стали сейчас. О чувствах, что, наконец, раскрыли перед друг другом, и человеческих ярлыках, которые бы подходили под определение этих чувств и давали малую, но конкретику. Кроули рассказал смущающемуся Азирафелю при каких обстоятельствах узнал о чувствах ангела, том, как создал уютный уголок на быструю руку и уложил пьяного ангела, предварительно лишив его испачканной одежды. Ангел в свою очередь пообещал больше не пить в одиночку, даже если бы подобный повод нашелся в его бесконечной жизни. Они были счастливы и не было никого в тот вечер, кто мог бы испортить им настроение или помешать. Касаясь друг друга, разговаривая, смеясь вместе и целуясь, они чувствовали себя бесконечно свободными от мирских сует, дел Ада или Рая, собственного предназначения или сущности. Их отношения начались более шести тысяч лет назад с дружбы, которая, возможно, вовсе ей и не была, и не закончатся до скончания времен. Что бы ни случилось.