***
Акутагава не был другом рыжеволосому мафиози (а был ли другом кому-либо вообще?), их даже приятелями сложно назвать. Коллеги, что иногда пересекаются и могут перекинуться парой слов во время работы, не более. Напряжения между ними также никогда не было — вполне себе нейтральные отношения, как и подобает членам Портовой мафии. Чуя давно привык к скрытному и безэмоциональному поведению брюнета, а тот преспокойно относился к вспыльчивости Накахары. Не видно было даже искры соперничества в мутно-серых радужках — парень хоть и питал чувства к Дазаю, чужое счастье никак разрушить не пытался. Однако в последнее время Чуя словно не узнавал коллегу: Рюноскэ не мог скрывать улыбку, печатая кому-то сообщение; порой будто бы терял всю свою твердость, из-за чего окружающие буквально чувствовали эйфорию, распирающую его изнутри; казалось, даже лицо перестало быть таким болезненно бледным. И хотя многие втихую радовались за мафиози, Накахара чувствовал неладное. Что-то и Осаму перестал жаловаться на скуку, к тому же телефон теперь яростно защищал, а через время там и блокировка появилась. Никогда Чуя не был ревнивой ебанашкой. Кто бы мог подумать, что таким он и станет?***
Разговор с боссом. Ничего необычного, если его не прерывает Пёс Портовой мафии, чуть ли не на коленях умоляющий Мори отпустить его пораньше. Тут-то Чуя насторожился. Благодаря идеальной репутации в плане пропусков Акутагава получает одобрительный кивок и воодушевлённо удаляется. Оставшийся же в комнате парень, не особо вникая в слова главы организации, продолжает размышлять. Всё то, что происходит сейчас с Дазаем и Рюноскэ, на пользу отношениям рыжеволосого определенно не пойдёт. Для Накахары подозрения, ложащиеся на партнёра, всегда были чем-то выходящим за рамки. Пусть парень часто ругался с Осаму, порой так сильно, что хотелось придушить его на месте, пусть даже и ненавидел его какое-то время, он всегда доверял шатену. Шляпник и подумать не мог, что детектив мог бы его променять. Однако же сейчас срочно нужно что-то делать. Раз уж всё указывает на интрижку между Дазаем и Акутагавой, парню стоит начать действовать немедленно. — Чуя, ты слушаешь? — голос босса прервал мысли рыжеволосого, пустой взгляд которого был направлен куда-то в стену. Накахаре пришлось вернуться к реальности. Очередная скучная болтовня об отчётах и прочей поебени... Ничего важного, посчитал парень. Через несколько минут он уже стоял в коридоре у кабинета Мори и размышлял, как ему поступить. Да уж, такой шанс упустить нельзя, но и съебать по-тихому вряд ли получится. Вроде как сегодня от него в Мафии уже ничего не требуется, но босс его не отпустит. Остаётся только сбежать, рискуя получить выговор, а может, и что-то похуже, вроде штрафа. Да, работает Чуя в суровом месте.***
По дороге парень не успел проследить за Акутагавой, так что он быстрым шагом направлялся к дому. Обидно, что и способность для более быстрого перемещения использовать нельзя — никто не должен его заметить. Момент истины приближался, когда Накахара подходил к двери. Никаких следов Рюноскэ, конечно, не было и быть не могло, однако от неизведанности напряжение в душе парня росло. Дрожащими руками рыжеволосый вставил ключ в замочную скважину. Появилось какое-то новое чувство, которого Чуя всегда старательно избегал, — страх.Страх потерять Дазая.
Замок тихо щёлкнул, когда ключ повернулся внутри него. Парень с трепетом надавил на ручку и открыл квартиру. Первое, на что он обратил внимание, — чёрная обувь, стоящая у входа. Накахара с уверенностью может сказать, что у Осаму такой никогда не было. Без сомнений, всё подтвердилось. Осторожно разувшись, Чуя прошёл к спальне. Из-за закрытой двери доносилось, как тихо постанывал Акутагава. Каждый его вздох, каждое с дрожью в голосе произнесённое имя Учителя, каждый услышанный пошлый шлепок причинял парню невыносимую боль. Чувство злости и горечи стремительно разъедало его. Накахара понимал, что его снова предали. Рыженькие брови напряжённо сдвинулись, когда стоны внезапно прекратились. Ушей Чуи достигал лишь шёпот (Дазая, кажется), слова средь которого он не мог расслышать. Он только понял, что его, видимо, заметили. Шаг назад был сделан вовремя, иначе парню бы прилетело дверью по носу. В проёме стоял раскрасневшийся шатен, длинными пальцами убирающий влажные пряди с лица. Несмотря на то, что он был несколько растерян, вечно раздражающая Накахару улыбка появилась вновь. На кровати позади него, как и ожидалось, сидел недоумевающий Рюноскэ, такой же вспотевший и едва прикрытый простынёй. — Малыш, не хочешь присоединиться? — Осаму ляпнул первое, что пришло в голову. На самом деле он понятия не имел, как поступить в тот момент и что говорить. Чуя обычно возвращался поздно, так что детектив и подумать не мог, что он будет здесь уже сейчас. Напрягающее молчание после сказанного сводило обоих с ума. Вдруг шатен понял, что глуповатая фраза для флирта могла бы стать настоящим предложением своему парню. Чёрный дуэт никогда не пробовал групповой секс. Чуя застыл в недоумении. Ком в горле не давал ему ответить. В сердце снова полыхнула ревность. Однако же рука не поднималась ударить Дазая, как бы ни хотелось. Только кулаки яростно сжимались, а всё тело подрагивало. Пожалуй, из них троих самое неловкое положение досталось Акутагаве. Он понимал, что совершает ошибку, что ничего серьёзного у него с Учителем не будет ни при каких условиях. Однако даже фальшивые признания, что присылал ему Осаму, заставляли его улыбаться. Рюноскэ впервые чувствовал себя счастливым. Он чувствовал вину перед Накахарой. У брюнета подобие романтической связи с Дазаем окончится однодневным удовольствием, а вот Чуя из-за него может потерять партнёра навсегда. Да и на работе между ними наверняка будут конфликты... Из-за повисшей в воздухе тишины тревога в его сердце быстро нарастала. Он не знал, что будет дальше. — Знаешь что, Осаму? — Чуя язвительно процедил сквозь зубы имя своего парня. Огонь, что сжигал его всего изнутри, заставлял появляться самые странные идеи и намерения. Сбрасывая пальто с плеч, Накахара огласил своё приёбнутое решение: — Хочу, Осаму, хочу! — подходя ближе к кровати, попутно снимая шляпу и пиджак, продолжал рыжеволосый. — Ты считаешь его лучше меня, так ведь? Давай же, узнаем, кто здесь достоин Великого Осаму Дазая! — парень настойчиво двигался вперёд, повалив шатена на кровать и начиная расстёгивать жилетку. — Ты, Акутагава, тоже не оставайся в стороне! Если уж решил посягнуть на что-то, борись до конца! Накахара внезапно посмотрел вниз, немного нахмурившись. В лазурных глазах читалось раздражённое непонимание. — Я всего лишь помогаю тебе осуществить задуманное. — невинно ответил на очевидный вопрос Дазай, ловкими движениями расстёгивая штаны парня. — Акутагава, не мог бы ты помочь нашему маленькому Чуе раздеться? Рюноскэ осторожно придвинулся и принялся за рубашку, неумело вынимая пуговицы из дырочек, в то время как её хозяин разбирался с портупеей. Когда парни с горем пополам сняли с Накахары всю оставшуюся на нём одежду, тот продолжил: — Я хочу узнать, почему наш Осаму Великолепный предпочёл втихую потрахивать своего бывшего ученика, нежели меня! Я хочу это увидеть! — обращаясь непосредственно к сопернику, Чуя схватил пальцами его подбородок. — Ты ведь лучше, так докажи это и мне тоже! Дазай не знал, что ему делать: переживать или смеяться. На кону его отношения по меньшей мере с одним близким человеком, однако злящийся рыжик всегда его забавлял. С таким энтузиазмом разбираться, кто лучше в задницу долбится, — на такое способен разве что Чуя. Накахара шумно вдохнул воздух сквозь сжатые зубы: шатен, смочив пальцы слюной, осторожно просунул в парня сразу три, бережно смазывая горячие стенки. Брюнет, сидящий рядом, с завистью смотрел на Чую, с губ которого то и дело слетали стоны. Одного взгляда кофейных глаз в серебристые было достаточно, чтобы Рюноскэ несмело обхватил рукой член Осаму и медленно начал двигать ею, немного сжимая пальцы возле головки. Тот прикрыл глаза, часто дыша, что очень обрадовало Акутагаву. Видя, какое удовольствие Дазай получает от действий соперника, Чуя со злостью сжал зубы. Парень слез с детектива и, соблазнительно привстав на коленки, наклонился к его паху. Если он хочет доказать своё превосходство, то не должен только лишь ждать действий от Осаму. Шатен открыл глаза. Он почувствовал что-то влажное, приятно щекочущее кожу. Накахара, будто с насмешкой смотря на Рюноскэ, нежно обводил языком член Дазая. Напористо очертив головку и снова спустившись вниз, парень сглотнул слюну и взял разгорячённую плоть в рот, мягко и осторожно обсасывая. Акутагава, поскольку не мог больше надрачивать Учителю, принялся оставлять следы от укусов на его ключицах и ласкать затвердевшие соски. В тот момент Дазай чувствовал себя беспомощным как никогда. Однако, когда он пытался представить что-то, схожее с происходящим, то понимал: он в раю. — Чуя пока что лидирует. — как бы невзначай бросил шатен, обращаясь к ученику, и тут же простонал: тот с животной дикостью припал к одному из сосков, грубо целуя, но сразу зализывая самым кончиком языка. Рюноскэ тоже захватил азарт. Это его шанс показать себя семпаю. Осаму ожидал чего угодно, но не того, что в результате вышло. Он всего лишь хотел побаловать себя острыми ощущениями, почувствовать что-то новое, а к тому же сделать и подарок Акутагаве. Ученик никогда не привлекал его, однако Дазай обожал поддразнивать несчастного парня, что ночами не мог перестать думать о бывшем наставнике. Накахара, пошло причмокнув, вытащил член изо рта. Самодовольно глядя на шатена, блаженно прикусившего губу, парень задорно приподнял голову и улыбнулся. Однако до того, как он успел что-то сказать, рука детектива, которую тот положил ему на голову, настойчиво и твёрдо поглаживая огненные волосы, заставила Чую продолжить ласкать губами член Осаму. Тот понимал, что уже на пределе. Дазай, весь вспотевший, не хотел останавливаться. Взмокшие пряди волос цвета тёмного шоколада прилипали ко лбу, но такая жаркая обстановка, даже обжигающая изнутри, только радовала суицидника, так сладко давила на него, что не хотелось открывать глаза. Или хотелось — ради того, чтобы увидеть двоих смущённых, но разгорячённых парней, так старающихся удовлетворить его. Один взгляд на Чую, который усердно заглатывал по самое основание, будто нарочно сделав такое невинное выражение лица, или Рюноскэ, с надежой и восхищением смотрящего в кофейные глаза, в то же время продолжающего поглаживать соски, выводить худыми пальцами невидимые узоры на груди детектива и осторожно прикасаться к бёдрам, заставлял новые вспышки возбуждения отдаваться внутри. Заводя мешающие волосы медного цвета за плечо, парень понимал, что Осаму близок к разрядке. Накахара ускорился, старательно скользя губами по стволу и водя по нему влажным языком. Он чувствовал, как шатен и сам начинает двигаться, толкаясь в рот голубоглазого и продолжая трепать того по голове. Чуя почувствовал, как липкая, солоноватая жидкость заполняет его ротовую полость. Парень довольно смаковал её, уже признав свою победу. — Глотай. — с судорожным выдохом прошептал Дазай, наматывая на палец прядь из рыжей чёлки. Почему-то вспомнилось, как прошлым вечером Накахаре с трудом удалось застелить эту чёртову кровать новенькой простынёй. Очень жаль будет её запачкать... Парень глотал сразу, не медля ни секунды после каждой выделенной капли. Даже несмотря на обиду, что всё ещё глодала его сердце, ему хотелось насладиться Дазаем полностью, забыв о предательстве и сидящем рядом сопернике. Чуя, наконец оторвавшись от влажной головки, выпрямился и довольно вытер губы запястьем. Глаза небесного цвета устало сияли, расслабленно прикрытые. Даже Акутагава не мог не признать красоту парня, изящно вытянувшегося и поправляющего влажный хвост, рыжие волоски которого липли к мокрым щекам и подбородку. Хоть иногда брюнету и ударяла в голову ревность, он всегда уважал Накахару, а время от времени ловил себя и на восхищении им — как личностью, конечно. Осаму ещё какое-то время не мог отдышаться. — Ну же, мой дорогой ученик, пора бы и тебе показать, на что ты способен! — наконец открыв глаза, будто с издёвкой напомнил он. — Иначе получится, что только Чуя по-настоящему понимает меня... Рюноскэ, нахмурившись, перебросил ногу через тело шатена, и осторожно, чтобы не причинить дискомфорта, опустился чуть выше паха Дазая. — Хм, ну да, наш любопытный маленький проказник Чуя так рвался узнать, в чём же так хорош мой глуповатый ученик... — с наигранно задумчивым видом, будто чтобы специально позлить обоих парней сразу, воспоминанием прокомментировал действия Акутагавы детектив. Брюнет хотел было возразить по поводу последнего высказывания, однако ему помешал палец Осаму, прижатый к едва приоткрытым губам парня. — Докажи мне, что у меня есть повод уважать тебя. — улыбнувшись, произнёс Дазай. — Не жди, ты ведь и так достаточно подготовлен: у тебя это не первый раз за сегодня. Тот, опустив глаза, осторожно опустился на член наставника, что поддерживал его за бёдра. Приняв в себя головку, Рюноскэ сжал зубы, но короткий стон с резким придыханием всё равно потревожили тишину в комнате. Опускаясь ниже, парень покусывал губы и немного морщился, однако, несмотря на боль, он был счастлив такой близости с Осаму. — Скулишь, как малолетняя целка. — вырвалось у сложившего руки на груди Чуи. — Акутагава, а ты девственник? — поинтересовался Дазай. Хотя брюнету было не до этого, он отвёл глаза в сторону, задумавшись на долю секунды. — Да... До сегодняшнего дня. — последовал смущённый ответ. Накахара насмешливо хмыкнул, однако в тот же момент шатен притянул его к себе за чокер. Парень недоуменно уставился в глаза цвета кофе. — Скулить здесь пристало только тебе, маленькая шлюшка в ошейнике. — Осаму провёл большим пальцем по нижней губе Чуи. Тот провёл языком по подушечке, легко прикусив её. С тихим выдохом шатен проталкивал палец всё глубже, а Накахара с наслаждением обхватывал его губами, обводя язычком. Рюноскэ тем временем начал медленно двигаться, с каждым разом опускаясь немного ниже. Он весь дрожал — как от непривычных, но всё же приятных ощущений, так и от сладких мыслей об их близости с Дазаем в тот момент. Понимание, что Учитель, так им боготворимый, сейчас буквально чувствует его изнутри, приводило парня в восторг, экстаз — брюнет уже понимал, что долго не продержался. С полу-стоном, полу-выкриком Акутагава излился прямо на живот Осаму. Шатен, отводящий руку от лица Накахары, с укором посмотрел на Рюноскэ. — Эх, Чуе было так сложно заправить эту простынь, а ты её всё-таки испачкал! — Дазай воскликнул это так, будто хотел обвинить ученика. Увидев пристыжённое лицо брюнета, детектив добавил: — Не бойся, Акутагава, перестелет ещё. Осаму начал двигаться вместе с Рюноскэ, который тут же снова зажмурился и продолжил постанывать, тихо всхлипывать и покусывать губы от удовольствия. Парень даже вскрикнул с придыханием, когда шатен вошёл на всю длину. Задев простату, Дазай понял это сразу же: брюнет выгнулся, едва касаясь пальцами груди детектива, громко вдыхая сквозь сжатые зубы. Парень продолжил двигаться в том же направлении, от чего буквально вся квартира наполнилась нескрываемыми стонами Акутагавы. Парень скользил вверх и тут же резко опускался к основанию, желая снова быть охваченным сладостным, манящим чувством страсти. Он не мог выпутаться из плена мыслей, приносящих ему такое удовольствие, — ему и не хотелось. Так странно было избавиться от маски безэмоционального, хладнокровного убийцы и отдаться тому, о ком втайне мечтал ночами, существуя только ради его внимания. Осаму, внезапно обхватив член обиженного Чуи и начав быстро и рвано надрачивать, кончил в едва не плачущего брюнета. Семя плавно растекалось, Рюноскэ прикусил кожу на пальце и излился ещё раз — снова на живот наставника, после чего слез и изнурённо, но с довольным выражением лица свалился в постель. Дазай додрочил рыжеволосому, чтобы не мучался, — и несчастная простынь снова залита спермой. Накахара придвинул коленки к лицу и задумался. Акутагава напряжённо ждал, что же скажет Осаму. Он решил что-то по поводу них двоих? — Как прокомментируешь произошедшее, Чуя? — наконец поинтересовался Дазай. Надо сказать, Рюноскэ ожидал немного другого... Парень выдержал паузу. — Мне пиздец от Мори... — обречённо произнёс Накахара.