По десять минут на гамак или как Эдди решил проблему с Ричи

      Окей. До этого дня Ричи Тозиер и подумать не мог, что с ним может произойти такая дикая херня. Вот он лежит и, упираясь одной ногой в пол, покачивается на гамаке, одновременно пытаясь поделить его с Эдди. Тозиер машет журналом в попытках согнать последнего, эту надоедливую муху, а тот, в свою очередь, толкает его в бок своей маленькой ножкой, наивно полагая, что таким образом сможет прогнать Ричарда, который уже и без того просрочил свои «десять минут, десять минут на гамак каждому, блин!».       Дети увлечены разговором. По крайней мере, так полагает Ричи. А Эдди, повернувшись, всё продолжает толкать его ногой в грудь и живот.       Тозиера забавляет эта его наивность. Он улыбается и ловит себя на мысли, что хотел бы поймать чужую ногу и прижать к груди. Потом смотрит на лицо Эдди, бронзоватое, с нахмуренными бровями, розовыми от жара летнего воздуха щеками, всё в веснушках и с обгоревшим кончиком носа. Он почти не моргает, только чуть прикрывает глаза. Его нога перемещается выше. Тозиер думает, что Эдди вот-вот снова начнёт его донимать. Он раздражённо дёргает плечом, потому что чёртовы ноги Каспбрака уже везде.       Ступня, обтянутая плотной белой тканью гольфа, ложится ему на шею.       «Совсем охуел» — проносится в голове Ричи.       Нога скользит выше, а во взгляде Эдди проскальзывает что-то шальное; настолько, что Тозиер уже и предположить не может, какая участь его сейчас постигнет. Впрочем, ответ не заставляет себя долго ждать: мальчик дёргает ступней и, поддевая дужку очков, скидывает их с лица Ричарда.       — Блядь, — возмущается Ричи и приподнимается на локтях, намереваясь подобрать слетевшие очки и нахрен выкинуть Эдди из гамака.       — Нет, — Каспбрак упирается одной ногой в чужую грудь, а другой начинает ожесточенно отбиваться от Тозиера. Маленькая ножка оказывается на удивление шустрой и пиздецки сильной. Ричи на секунду вспоминается заброшенный дом на Нейболт, тот самый момент, когда Пеннивайз навис над Эдди. Интересно, мальчик точно так же пытался отбиться от него? Что ж, если так, то он сумел храбро постоять за себя, прямо с достоинством, заслуживающим всяких почестей.       Из мыслей его вырывает довольно сильный удар ниже живота.       — Сука, да прекрати! — Ричард пытается схватить мальчика за голень, но Каспбрак ловко уворачивается.       Их возня на мгновение привлекает внимание друзей, но так же быстро становится им неинтересна.       — Если ты до сих пор не ушёл, то либо ты — придурок, либо тебе это нравится,  — заключает Эдди.       Ричи открывает рот, чтобы возразить дерзкому мальчишке, но слова застревают в горле, когда нога Эдди внезапно перемещается на его пах.       Глаза Каспбрака переливаются азартным блеском. По ним видно, что ни хрена это не случайность. Балабол давится воздухом; лицо выражает такой запредельный шок, что Эдди от этого даже становится смешно.       Тозиер нервно оглядывается на спины друзей. Его пробирает дрожь от страха и возбуждения. Не только потому, что Эдди сейчас упирается пяткой в его член, а ещё и потому, что в метре от них стоят они, способные в любой момент повернуться и…       Ричарду не хочется наступать на те же грабли вновь, тем более — вспоминать то, что случилось на прошлой неделе. Не хочется испытывать горькое чувство унижения. Он не хочет, чтобы его снова осуждали, называли педиком или били по лицу. Не хочет убегать от себя. Тем более — от своих друзей.       Поэтому он тянется к ноге Эдди, чтобы убрать её, но мальчик вжимает ступню сильнее, давая понять, что убирать её не собирается. Ричи шипит и прикусывает губу, вновь осматриваясь по сторонам. Кровь шумит в ушах, а сердце готово пробить грудину; Ричи чувствует, как дрожат его руки, как адреналин бежит по венам. Его щеки краснеют, и убежище Неудачников буквально превращается в настоящую парилку: жаркую, душную баню, такую, что у Ричи плывёт в глазах. Дым сигарет Беверли окутывает всё вокруг сизым маревом, Тозиер видит лишь силуэты. Или это от подскочившего давления? Да о чём он вообще, чёрт возьми? Он и вовсе слепнет, когда Эдди начинает двигать ногой.       — Ты что? — искренне удивляется Каспбрак. — Тебе это нравится? — ответом служит немного сбившееся дыхание Тозиера; дышать ему вообще довольно-таки сложно, особенно когда Ричи подаётся вперёд, прижимаясь проступающим сквозь ткань штанов стояком к стопе Эдди.       Эдди изворачивается и проводит ногой по внушительному бугорку в штанах Ричи, — вперёд и назад, вперёд и назад, медленно и осторожно. Тот издаёт такой звук, будто уже кончает, и член под стопой Каспбрака становится больше и тверже, хотя, казалось бы…       — Эдди, — Ричард с трудом может расслышать свой голос, тихий от волнения. — Эдди, п-подожди. Убери… убери ногу с моего хера.       — Ногу? Вот эту? — наигранно спрашивает Каспбрак, но всё же убирает. Не потому, что решил прекратить; просто его забавляет вид Ричи, который с трудом сдерживался, тяжело дыша и ловя горячий воздух открытым ртом. Он позволяет ему быстро расстегнуть джинсы и припустить бельё. Член выскакивает из штанов, размазывая смазку по ткани футболки.       — А ты и раньше знал, что ты — долбанный фетишист, а, Ричи?       — А твоя мамочка давно тебя порола? — недолго думая, отвечает Ричард. — Ты стал невъебенно-дерзким, Эдс, — он шумно сглатывает, разводя ноги, давая Эдди столько места для манёвра, сколько вообще может.       — Ещё раз скажешь что-нибудь про мою мать — продолжишь дома, но уже со своей рукой.       Эдди злится, но очень наигранно. Ричард уже научился различать эти два состояния; иногда он действительно бесится от его шуток, но сейчас — нет; да и в принципе шутки стали заезженными — Эдвард просто из принципа не мог пропустить такое мимо ушей и не обратить внимание.       Ричи протяжно стонет, прижимая свой член к стопе мальчика. Лицо Эдди выражает интерес, толику смущения и брезгливость. А ещё оно горит. Каспбрак, чувствуя горячую шелковистую кожу под ступней, проводит пальцами ног по члену, оттягивая крайнюю плоть с головки, одновременно помогая себе второй ногой. Ну, ладно! Чёрт с ним! Да, его лицо, видимо, вот-вот расплавится от стыда, но он будет продолжать, пока Ричи наконец не одумается.       Удерживая его на месте, Ричард сильнее вжимает свой член и принимается потирать о мягкую ткань его гольф — да с такой силой, что Эдди начинает переживать о мозолях, — ощущая под ней гладкость ног мальчика.       Эдди уже хочет начать жаловаться, как вдруг улавливает тихое, протяжное мычание Ричарда, и тепло заливает его ногу. Семя бежит между пальцами, протекая сквозь ткань гольф.       Ричи замирает. Все его мысли разом улетучиваются, за исключением одной: он действительно сейчас подрочил себе ногами лучшего друга, который, блядь, сидит рядом, а в его лице читается такое омерзение, что он удивляется, как Эдс ещё не вытер это об его физиономию?       Тозиер напряжённо осматривается вокруг, прикрывая опавший член комиксом, что лежал всё это время у него под боком. Неудачники до сих пор убеждают Стэна, что они навсегда останутся друзьями. Не так ли, Ричи?       — Да, Стэн, не тупи, — отвечает за него Эдди и, стянув с ноги грязный гольф, бросает его в лицо Тозиеру.       Эдди в его глазах сейчас слишком невинен и мил для того, кто только что умудрился… сделать подобное! Мальчик переводит взгляд на Ричарда, который пытается незаметно вытереться страницами комикса.       Мокро. Тепло. Белая густая сперма медленно стекает по ступне Эдди; когда он решается пошевелить пальцами, между ними становится скользко и липко.       От осознания масштаба пиздеца Ричи становилось не по себе. По большей части от того, что их могли заметить, от того, что сейчас вообще сделал Эдди.       ЭДДИ!        Ведь он сам додумался, Ричард его даже не просил. Да и как бы это прозвучало? «Хэй, Эдс, а ты не подрочишь мне своими изумительными ножками в этих милых носочках»? И что бы он услышал в ответ? Вероятно, «иди на хуй».       Но Ричи ничего не просил, а Эдди сделал это.       Хэдшот.       Лицо горит пожаром. Он, наверное, уже достиг самого безобразного оттенка красного в мире. Эдди смотрит на него сияющими глазами, и они на самом деле сияют так, как сияют глаза героя любовного романа, полные страсти и желания.       — Эдди, я… — Тозиер зарывается лицом в ладони, надеясь хоть немного остудить его и заодно избежать пожирающего взгляда.       А Эдди, пару раз кашлянув от едкого табачного дыма, лишь выдаёт:       — Да, ты — Ричи. Твои грёбаные десять минут давно закончились. Вали давай.       И Ричи без пререканий сваливает.