Reckless

Чжухон с трудом открывает глаза, чувствуя себя, ну, мягко говоря, плохо. Он столько вчера выпил, что совсем не помнит, каким образом… он оказался в комнате Шону, мать его! Комната Шону, постель Шону, прикроватная тумбочка Шону. Прелестно! Ли закрывает глаза, вдыхает, думая: неужели у них что-то было, а он профукал это, как последний олух? Столько мечтал об этом, а тут… Парень сдвигает брови, пытаясь прислушаться к своему телу и понять: было что-то или нет? Никаких интересных ощущений не обнаруживается, к тому же он одет, поэтому даже если между ними что-то и произошло, то что-то не настолько масштабное. Ах, в любом случае Чжухон все пропустил! Да и что теперь? Как хену в глаза смотреть? Гордо. А как еще? Сделать вид, что все в порядке, а самому жалеть об упущенном шансе. Такой дурак. Ли вскакивает с кровати, кое-как поправляя ее, и уходит — убегает на самом деле — в свою комнату. Пьет кучу таблеток от головной боли и похмелья; достает чистую одежду, уходя в ванную, приводит себя в порядок, а сам только и ноет, какой же он лопух. Почти одиннадцать утра, все уже скорее всего в офисе, поэтому времени на завтрак нет. Чжухон выхватывает шоколадный батончик из своего запаса на черный день и бежит вниз, на ходу одергивая наспех надетый пуловер поверх рубашки, только будто налетает на какую-то преграду на ступеньках, когда внизу, на диване, замечает Сона. Младший так и останавливается, глядя на того, пытаясь удержать тающую на губах шоколадку и быстро соображая: пройти мимо или как? Хену, услышавший шум сверху, не двигает головой, но поднимает глаза, заглядывая на лестницу из-под бровей. И из-за этого мурашки бегут по спине. Парень указывает этим взглядом на кресло напротив и продолжает заниматься тем, чем занимался. Чем конкретно — Ли понятия не имеет, потому что отвлекается на свои мысли: Почему хен не в офисе? Почему здесь? Что значит этот взгляд, и зачем Чжухону садиться рядом? Он вчера что-то натворил? По идее действительно мог натворить… — Да, хен? — Присядь, — Шону практически не обращает внимания на парня. И молчит. Молчит долго, так, что нервные клетки младшего сдают до того момента, когда Сон решает начать говорить. Если вообще он это делать собирался. — Я спрошу? — Мм. — Хен, почему сегодня я оказался в твоей постели? — горло пересыхает, но вид максимально невозмутимый. — Почему? А ты не помнишь? Чжухон глотает, думая о том, что он мог сделать, будучи вчера в полном неадеквате. — Нет… — Правда? — какой-то издевательски безразличный тон, а затем еще одно затянувшееся молчание. Старший поднимает голову, встает, подходя к креслу и нависая над ним, от чего Ли еще больше вжимается в него спиной, головой, вообще всем телом, придавая себе еще более невозмутимый вид. — Ты повис на мне и только и стонал: хочу тебя хеен, — парень бросает мурашки на кожу и не отходит. — И что, мы…? — Что мы? — Ли не скажет этого вслух ни за что, он только будет смотреть в ответ и стараться дышать, — нет, ничего не было. Ты был слишком пьян, а я так не особо люблю. Чжухон не знает: то ли ему облегченно вздохнуть, что он ничего не пропустил, то ли все еще стараться хотя бы как-то дышать. — Значит, я могу идти, — парень начинает даже нагло подниматься, опуская глаза в пол, а Хену его даже почти пропускает. — Забудем, да? — Да, — Ли уже почти встает с кресла. — А я вот твой стонущий рот забыть не могу, — Шону надавливает рукой на плечо парня, возвращая в кресло, и резко наклоняется, с ходу сталкиваясь с младшим губами. Чжухон матерится про себя всеми благими матами, которые знает, и думает, что у него лицо должно быть сейчас, как в аниме — максимально выражающее эмоции. Но на деле он пялится безразлично куда-то перед собой, пока его целуют. Сон не совсем доволен отсутствием реакции, поэтому отстраняется на миллиметр. — Что, больше не хочешь меня? Маты такая штука, которая никогда не может исчерпать себя, поэтому Ли продолжает придумывать с ними все более длинные предложения. И хорошо, что старшему хватает взгляда, чтобы вернуться к губам. Теперь парень уже отвечает и довольно рьяно, думая о том, что раз он так удачно вчера напился — пусть и факт того, что он умудрился сказать подобную фразу хену довольно странен — то почему бы и не воспользоваться шансом, дарованным самой судьбой? Потом вспоминает, что у него есть руки, такая хорошая штука — руки. Он хватает одной Хену за плечо, а второй проходится от шеи к затылку и прихватывает пальчиками короткие волосы. А у Шону мурашки на ребрах от этого, от такого сладкого во всех смыслах парня, от губ с привкусом шоколада. — Завтракаешь шоколадками? — Парень с хлюпом разрывает поцелуй и выравнивается, поднимая за собой с кресла младшего. Последний пытается что-то буркнуть в ответ и удержать равновесие, вместе с тем стараясь взять над собой контроль и понять, куда делся батончик. Вот только многозадачность — не про Чжухона. — В офис… спешил, — парень поднимает глаза, удерживаясь ладонями за плечи Сона, и глотает. Старший начинает забираться руками под пуловер Ли, а сам говорит будто бы невозмутимо. — И что же сейчас — уже не спешишь? Парень — и так совсем побежденный, не намеревавшийся и не намеревающийся до сих пор противиться, а Хену, несмотря на это, с какого-то перепугу решает вогнать его еще больше в краску. Ладно, посмотрим еще — кто кого переговорит. — Спешу, вот только… — младший прерывается, пока одежда не слетает на пол, снятая через голову, — босс не смог устоять передо мной, так что… — парень резко вдыхает, чувствуя горячие губы на своей шее, которые мокро чавкают и посасывают кожу. — Говоришь — босс не смог устоять перед тобой? — Шону покусывает аккуратно кожу, расстегивая пуговицы на рубашке, — а не наоборот? — он отрывается и смотрит вниз смесью надменности и возбуждения, продолжая возиться с пуговицами. — Нет, — Чжухон отвечает на этот взгляд своим — не менее возбужденным, устремленным, но ускользающим и прячущимся под прикрытыми веками, — я уверен. Ткань рубашки вздрагивает, и она распахивается, когда парень обрушивается вниз и дрожащими руками, однако уверенно начинает расстегивать джинсы старшего, попутно облизывая губы. Сон глубоко выдыхает и разворачивается, облокачиваясь на подлокотник от кресла: Ли кажется очень наглым по сравнению с ним же пару минут назад. Последний стягивает наконец джинсы вниз вместе с бельем и, не раздумывая, обхватывает ладошкой член, проводя по нему. — Уверен, значит? А опыта у тебя не маловато? Младшего это на самом деле задевает, но это правда. Однако он не собирается подстраиваться под ее реалии. — Конкретно с тобой, хен — вообще опыта никакого, — парень смотрит вверх, продолжая поглаживать член, теперь касаясь едва ощутимо, — но я ведь не тупой, — на последних словах губы немного задевают, щекоча, головку, а затем рот приоткрывается, и она проскальзывает за щеку. Хену теряет свою расслабленность ровно в то мгновение, когда на него снизу смотрят из-под дрожащих ресниц, когда мышцы живота сжимаются из-за слишком незаметных, будоражащих касаний аккуратных пальчиков, когда изо рта вырывается это: но я ведь не тупой, которое будто бы называет тупым самого парня, и когда тот самый рот так мягко обхватывает член, а ресницы падают, закрывая глаза. Лицо Чжухона выглядит расслабленным, лицо Шону — совсем нет. Пока парень посасывает головку, старший напрягает бедра и старается не толкнуться, потому что рот открыт недостаточно для этого, и член может проехаться по зубам. — Не хочешь попробовать взять глубже? — М-м, — Ли отрицательно мычит, а на следующей фразе сверкает вверх взглядом, — опыта маловато, — парень присасывается к части головки, облизывает кожу на ней и спускается по члену вниз, отводя его слегка в сторону рукой и доходя губами до самого основания. В этот момент становится видно, как Сон играет желваками. Младший же медленно ведет языком обратно от основания вверх, оставляя широкий мокрый след на коже, обводит головку, смачивая, а после совсем легонько дует на нее. Это действие отзывается судорожным сокращением мышц тела Шону, что доставляет Чжухону особое удовольствие, и последний с ехидной ухмылкой и лисьим взглядом смотрит наверх. И несмотря на все доминирующее положение старшего прежде, несмотря на его практически не потерянную уверенность — в один момент он оказывается тем, кто вздрагивает от ощущений. Ему это не нравится. — Заигрался, а? — парень прихватывает Ли за волосы, прочесывая их, а затем наклоняется и поднимает его, разворачивая лицом от себя. Губы Хену наклоняются к уху, а пальцы бегут от плеч вниз, еле касаясь. — Думаешь, можешь так вести себя со мной? — губы задевают мочку, пока двигаются, — пусть и в такой ситуации? Я — твой босс, поэтому живо наверх. Правая ладонь дергается сначала в сторону, сбрасывая успевшие схватиться за нее пальцы, и не больно щипает ягодицу, после чего парень застегивает джинсы. Младший же чувствует, как вверх по ребрам прыгают мурашки, и заставляет свои ноги двигаться — удивляясь, что они вообще еще на это способны. Парень два раза вздрагивает по пути из-за понимания того, что должно сейчас произойти и два раза порывается начать думать о том, что будет после. Они ведь переспят и все — на большее надеяться нельзя. Чжухон уже видел не одного такого мальчика, которого Сон зажимал между собой и стеной где-то на приемах, затем они уединялись где-нибудь в спальне, а после больше нигде и никогда не появлялись вместе. Но лучше и правда об этом не думать, лучше — сосредоточиться на настоящем и постараться сохранить в себе воспоминания хотя бы этого единственного момента. — Вроде бы не холодно — почему дрожишь? — Шону идет следом более размеренным шагом и говорит отчужденно — впрочем, такой тон Ли слышать даже привычнее. — Видимо мне не холодно, так же, как и тебе, хен — ты ведь тоже дрожал пару минут назад, — парень затаивает дыхание, продолжая идти, практически не поворачивает голову, только слегка косится глазами назад, ожидая реакции на свои слова. Кажется, старший по-любому должен как-то на них среагировать — он начал кидаться провокациями, так что пусть теперь сам их принимает. Парень продолжает пытаться заглянуть назад и прислушивается к шагам — ускорились они в попытке догнать или нет, вообще намеревается ли Хену что-то сделать? Однако темп ходьбы последнего ровный, а губы сжаты — он ничего не отвечает. Младший бросает взгляд себе под ноги, рассредоточивая его, а сам не знает: рад ли он отсутствию реакции, расстроен или напуган. К этому замешательству еще и присоединяется то, что лица Сона не видно и нельзя определить, что он чувствует в данный момент. Чжухон уже видит в паре метрах дверь спальни, по спине пробегаются мурашки, а внутри такое жутковатое ощущение предвкушения и в то же время преследования, от которого хочется сбежать. И парень кинулся, если бы не сердце, которое бьется в груди, будто бы на дне океана: так гулко, глухо медленно и тяжело оно стучит. И в один момент даже будто бы останавливается. В момент, когда Шону толкает парня к стене, разворачивая к себе лицом, в момент, когда его дыхание жжет кожу на шее, прежде чем губы влажно касаются ее, ошпаривая еще больше, в момент, когда Ли буквально забывает, как дышать, из-за чего легкие судорожно дергаются, слишком резко набирая в себя воздух. — Не холодно, говоришь? Тогда тебе нужно остыть — слишком горячий, — парень отодвигается от шеи и дует на нее, получая в ответ кожу, покрывшуюся мурашками. — Или тебе все же холодно? Его лицо предельно близко к лицу младшего, руки лежат на опавших плечах, а взгляд спокойно направлен прямо в глаза напротив. — Холодно. Поэтому… лучше согрей меня, — ладони ползут по чужой талии, касаются спинных мышц через одежду и движутся вверх, укладываясь на лопатки. У Чжухона подгибаются колени, и сам он весь будто бы подгибается, становится маленьким и незаметным за старшим. Последний в свою очередь совсем скрывает за собой парня, обхватывая его руками, прижимая его голову к своему плечу, а сам целует шею, ведет по ее изгибу кончиком носа, прихватывает аккуратно кожу зубами. Это продолжается совсем недолго — Хену отодвигает от себя младшего, как марионетку облокачивая его о стену, а сам открывает дверь в спальню, придерживает ее, а второй рукой приглашает пройти внутрь. Парень отрывается от стены, но вместо того, чтобы зайти в комнату, льнет к Сону, прижимается к груди, обхватывает руками талию, плечи и сжимает его губы своими, без раздумий проталкивая между язык. Шону же отвечает на это, думая, что таких напористых партнеров у него не то чтобы не было — просто они не делали все это так… вот так — как Ли. Старший пытается идти к кровати, пока его пленяет чужой рот, язык, губы и руки — весь Чжухон в общем — в итоге парень сам утаскивает за собой, заставляя завалиться сверху и целовать, желать это делать. Хену увлекается, позволяя стащить с торса одежду, и приходит в себя, когда с него второй раз пытаются снять джинсы. Тогда парень отрывается от поцелуя и, прихватив младшего за запястья, поднимает его руки вверх, прижимая к постели. Они успевают сделать в таком положении только по одному выдоху и вдоху, после чего Ли изгибает шею и приподнимает поясницу, начиная тереться о пах Сона своим. — Х-хен… Шону непроизвольно глотает, заминается из-за этого жеста и сползает вниз, начиная расстегивать джинсы парня. Младший старается помочь, одновременно смачивает бесконечно пересыхающие губы и восстанавливает дыхание. — Х-хееен… Парень приподнимается, чтобы джинсы было легче снять, и еле успевает стянуть с себя рубашку, которая успела скомкаться где-то за спиной, когда его снова прижимают к постели и душат мокрым поцелуем. Чжухон выгибает шею, еще больше цепляясь за горячие губы, и тянет руки вниз — на этот раз ему позволяют справиться с пуговицей и молнией. Вторые джинсы оказываются на полу, и тела жмутся друг к другу. Старший подминает парня под себя, заламывает руки сверху, целует, покусывает, до легкой боли посасывает губы напротив и оставляет своими кучу влажных следов на коже. А Ли подставляется под это все, извивается, стараясь получить больше ласки, и все повторяет… — Ммм, х-х-хен… Хену, прикусывая сосок последний раз, поднимается, резко стаскивая с парня белье, потому что изводит. Потому что это хен — сплошное желание. — Хен… Слово мурашками бежит по коже и мелко покалывает около шейных позвонков. Сон за секунду оказывается у самых губ, которые сразу тянутся за поцелуем, однако он не позволяет коснуться ими себя. — Попридержи свой рот закрытым, иначе отымею без смазки. Младший выдыхает после этих слов, живот скручивает от возбуждения, однако он заставляет себя замолчать. Шону так и оставляет его без поцелуя, выдыхает сам, отползая на край кровати и доставая лубрикант, а после возвращается. — Перевернись. Чжухон чувствует, как его руки трясутся, когда он оказывается на животе и становится на четвереньки, а сердце стучит так, что парню кажется, будто бы из-за его ударов он слегка покачивается. В голове шумит от возбуждения и боязни того, что может быть больно, что старший войдет, не растянув. Но через пару секунд парень уже чувствует, как над ним нависает жаркое мощное тело, а палец проводит между ягодиц скользкую линию. — А теперь расслабься, чтобы мы не мучились с этим слишком долго. После этой фразы кровь приливает к вискам Ли, поясница слегка прогибается, а он сам вздрагивает, непроизвольно подаваясь назад. — Потише… а то больно будет… Хену шепчет и наклоняется к плечу, целуя его, пока первый палец аккуратно толкается внутрь парня. Последний старается расслабиться, однако ему непривычно и дискомфортно — мышцы никак не поддаются, расслабляясь, но тут же судорожно сжимаясь снова. Младшему и стыдно, и страшно, и неловко — он так долго ждал этого, а теперь не может немного потерпеть, из-за чего волнуется. А это в свою очередь лишь еще больше его напрягает. Сон тепло выдыхает на ухо и усмехается. — И правда хочешь, чтобы мы с этим долго провозились? — Чжухон чувствует, как от этого голоса его щеки краснеют, и он ощущает только еще большую неловкость. — Ладно, провозимся долго… все равно спешить некуда… Парень продолжает шептать и целовать плечо, пока его ладонь накрывает ладонь Ли, упирающуюся в кровать, и словно успокаивающе сжимает ее. По крайней мере последнему хочется думать, что этот жест успокаивающий, но и… он на самом деле расслабляет. А еще в сочетании с этими мягкими поцелуями и ощущением тепла тела рядом с собой чувство того, что все нормально и им действительно некуда спешить, окутывает на самом деле. Младший прикрывает глаза и подставляется под поцелуи, закусывая нижнюю губу, чтобы не протянуть очередное хен. Шону выжидает еще какое-то время, пока палец совсем свободно не скользит внутри, после чего подается вперед и шепчет тихо: Хон прямо на ухо, заставляя того повернуться и ответить на поцелуй; в это же время парень вводит второй палец. Дальше — еще минута или две растяжки двумя пальцами, во время которых Чжухон привыкает к ощущениям, и единственной проблемой остается собственно его растянутость. Парень отрывается от поцелуя и выдыхает вниз, поджимая плечи, когда чувствует, как внутри нервные окончания в какой-то момент вспыхивают салютом. Старший естественно замечает реакцию и старается еще раз задеть ту же точку — это получается через одно движение, и Ли снова выдыхает, поспешно закусывая губу. Хену принимает сидячее положение, упираясь на колени позади, продолжает растягивать, согнув пальцы, и движение за движением заставляет парня хватать воздух ртом или слегка дергать поясницей. Последний до побеления сдавливает губы зубами, жмурится, ощущая, как руки трясутся все больше и удерживать себя на них становится все сложнее. Пару мгновений, и младший обрушивается на локти, утыкаясь в руку лбом, ягодицы же оттопыриваются настолько, насколько это вообще возможно, а поясница прогибается чуть ли не до боли. — Нравится? — Сон усмехается, но ему самому приходится закусывать губы, потому что член нервно дергается от вида, предоставленному его глазам. Чжухон не осмеливается ничего ответить, поэтому лишь двигает бедрами навстречу. Ему плохо, ему дурно, ему — хорошо. Голова кружится, хочется кончить, только парень боится, что без спросу тянуть руки к члену нельзя — а разговаривать запрещено, поэтому он молчит и терпит возбуждение, что продолжает нарастать. Старший скользит пальцами внутри, а сам второй рукой надевает презерватив, выдавливает смазку на член, размазывая, вытирает ладонь и кладет ее на ягодицу, сжимая ту и добавляя третий палец. От этого Ли морщится, но только первые несколько секунд, затем — снова эти уже разрывающие изнутри салюты и чересчур сильное желание коснуться члена. Парень подается назад, чуть ли не начинает хныкать и все закусывает губы. Шону в свою очередь сам еле сдерживается, отдавая последние крупицы самоконтроля и воздержания на то, чтобы сделать еще несколько движений пальцами, подождать еще немного. — А-х-х-х-хеееееен, — младший не выдерживает, прогибается больше, подаваясь поясницей дальше назад и сжимает простыню пальчиками. Для Хену это не последняя капля — спусковой крючок. Он убирает руку и тут же подставляет головку ко входу, практически без проблем проскальзывая внутрь. Чжухон задыхается. Он быстро поднимается, упираясь на прямые руки, однако со вторым толчком почти падает, но его подхватывают за грудь, поднимая наоборот в полувертикальное положение. Он не был готов, он вообще думал, что Сон еще не снял белье, он… — Аа-ах! Старший набирает темп с первых толчков, удерживает парня и кусает его плечи, спину, заднюю часть шеи. Кусает и целует, заползает второй рукой вниз, гладит живот и всего несколько раз проходится рукой вверх-вниз по члену, от чего Ли совсем теряет рассудок. — Х-хен! Мммм… Ах! Рассудок Шону отползает в сторону ничуть не меньше — парень заходится ощущениями, прижимает младшего ближе к себе, меняет темп, толкаясь то быстро, то отрывисто, то медленно, но глубоко-жгуче, получая на любое свое движение стон — настоящий, откровенный и будоражащий. Парень, кажется, и не пытается скрывать, как ему хорошо, он вообще, кажется, с самого начала был полностью открытым и показывал то, как ему. Не пытался хитрить, подластиться, а сейчас не пытается показать ложные ощущения — все они правдивые. И это только еще больше возбуждает. — Хееен… мхх-х-х, пожалуйста, хен… Хену ведет кончиком носа по изгибу шеи, закрыв глаза, целует ее и спрашивает, касаясь кончиками пальцев низа живота, из-за чего тот вздрагивает. — Хочешь кончить? — Да-ах! Да, хен… Перед глазами Чжухона разноцветные пятна или нет вообще ничего — он не знает, он толком-то и не смотрит, лишь хватается за руку, что все еще удерживает его, и чувствует, как сильно дрожат ноги, уставшие стоять в одном положении. — Тогда кончай… — шепот сыплется с губ на кожу, превращаясь в табун мурашек, в волну, которая бежит вниз, становясь чрезмерной чувствительностью, когда ладонь Сона касается члена. Это почти больно, это почти приятно, это почти невыносимо — Ли хочется избавиться от этих ощущений — поэтому он дергается назад, насаживаясь глубже на член; Ли хочется их больше, поэтому ладонь ускоряется и трет головку, задевает яички. — Ах! Старший продолжает толкаться и работать рукой до тех пор, пока парень не затаивает дыхание и не вздрагивает, кончая наконец. — Х-х-хееен! Шону уже ненавидит младшего за это обращение, ненавидит за то, что оно вибрирует такой откровенностью и желанием на чужих губах. Тело Чжухона обмякает через пару секунд, и как только Хену это чувствует, то отпускает его, позволяя аккуратно упасть на локти, после чего выходит и самостоятельно заставляет лечь на бок, подхватывая ноги и переворачивая их, тем самым роняя бедра на постель. Ли не обращает на это внимания — ему даже хорошо от того, что положение сменилось, и уже нет никакой необходимости удерживать тело на коленях. Сон же не успевает опрокинуть парня, как снова входит, сжимая обеими ладонями бедро, и начинает вбиваться все тем же своим темпом — то быстрым, то отрывистым, то медленным, но глубоко-жгучим. — Хен… — теперь это говорится почти жалостливым тоном, потому что младшему уже хватит — это слишком. Парень смотрит вниз — на безвольное тело, на лицо, выражающее такое превосходное блаженство и вместе с тем не утратившее целостности эмоций, и прикрывает глаза, шипя и кончая. Взгляд Чжухона доводит его до этого. Потому что обычно — его любовники не смотрят на него, обычно — они вообще не уделяют внимания каким-то там взглядам, обычно — они только стонут, говорят какие-то пошлости, закатывают глаза, кончая, и теряют себя на несколько минут. Но Чжухон не входит в понимание этого — обычно. Его стоны — другие, его пошлости ограничивались одним лишь хен, а лицо оставило за собой возможность контролировать себя же. И старший не знает, какое еще чувство он испытывает помимо того, что это ему нравится — непонимание, заинтересованность, опасение? Он не собирается раздумывать сейчас над этим. В его интересах в данный момент только взгляд, имеющий возможность превращаться в самое острое лезвие, становиться черной дырой, пылать огнем, а сейчас — показывать то, насколько на самом деле его хозяину хорошо. Шону моргает, задерживая глаза закрытыми дольше, чем необходимо, а после размеренно и тихо дышит через рот, пока выходит из парня, стягивает презерватив и вытирает себя. Ли же совсем прикрывает глаза, потому что очень хочется отдохнуть вот так хотя бы минуту и успокоить сердце, которое этого делать совершенно не желает, а после парень чувствует, как его переворачивают на спину, а ноги раздвигают. — Не… — младший распахивает глаза, думая, что Хену настроился на второй раз, однако тот лишь ведет ладонями по внутренней части бедра, разминая его. Они встречаются взглядами, а у Чжухона щемит внутри от этого — слишком похоже на заботу. — Не нужно… все в порядке… — Твои ноги дрожали… да и… ладно, я всем так делаю. Ложь. Да, конечно, всем — а чего еще ожидать? Ли старается не реагировать на последнюю фразу и просто смотрит на то, как его ноги бережно массируют. Это на самом деле помогает, и младшему становится легче, когда массаж заканчивается. Сон оставляет ноги, но не самого парня в покое и падает вниз, сталкиваясь с ним губами. Он не собирается начинать все по новой, он просто хочет поцеловать Чжухона. Последний отвечает, и это не похоже на их предыдущие поцелуи — они более мягкие и не спешащие, и парень не хочет их прерывать, он вообще не хочет, чтобы этот момент прекращался, потому что уже чувствует, как в груди медленно расползается капля горечи — капля понимания того, что это их единственный день. Старший не торопится и не углубляется, нежно сминает и посасывает губы, после целуя их в уголок, оставляя поцелуй чуть ниже, затем на подбородке… — Хен, — пальчики пробегаются сквозь пряди коротких волос и разносят мурашки по всей голове. Это хен отдается в голове чем-то убаюкивающим и уютным, возможно, потому что было сказано шепотом, возможно, потому что они сейчас не занимаются ничем таким — это не важно, потому что Шону все равно не собирается думать, почему чужой голос он мог бы охарактеризовать сейчас как что-то уютное. — Мне нужно в душ, хен. Парень целует мочку уха и странным даже для самого себя тоном говорит: — Ладно, — он поднимается и сползает с кровати, разворачиваясь к Чжухону спиной и начиная собирать разбросанные вещи. Младший же закусывает изнутри губу и с опозданием поднимается, забирая свои вещи. — Ванна там. Запасные полотенца — синие. — Я… — Мм? — Я могу и в своей помыться. — Пойдешь туда в таком виде? — на губах нет усмешки или чего-то подобного, однако Ли все равно слегка краснеет. И Хену это нравится. — Но ведь в доме все равно никого нет. — Но ведь моя ванна ближе, — парень сохраняет зрительный контакт еще пару секунд, а после отворачивается, как бы оставляя за собой последнее слово. Чжухон переминается с ноги на ногу и все же идет в ванную Сона. Парень закрывает за собой дверь, включает воду и становится под нее, ощущая, что ноги снова трясутся. То, чего он хотел так долго — наконец свершилось, однако внутри, наверное, стало только хуже. Потому что это все — их предел. И Ли знал об этом. Поэтому ему нельзя желать чего-то большего или надеяться на что-то — он понимал все с самого начала. И произошедшее — большее, чего можно было добиться. Даже если верить хочется совсем в другое. Парень выключает воду, выдыхая — ему нужно просто не думать об этом и смириться, впрочем, все то же, что он и делал раньше. Чжухон заматывает бедра в полотенце, а сам размышляет, как ему выйти. Встречаться сейчас глазами со старшим ему совсем не хочется, поэтому он решает, что просто выйдет в коридор, делая вид, что просушивает волосы полотенцем. Дверь открывается, и парень возвращается в комнату, совсем не видя: есть ли в ней кто-то и что вообще происходит внутри, поэтому говорит наобум. — Я думаю — соберусь минут за двадцать, так что через полчаса где-то смогу быть в офисе, — выход в коридор где-то в пяти шагах от Ли. — Ты можешь остаться сегодня в особняке, если хочешь. — Со мной все в порядке, я могу вернуться на работу, — ладонь уже дергает за ручку, однако дверь захлопывают. Младший вздрагивает и от неожиданности убирает от головы свою защиту-полотенце. Рядом с ним стоит Шону в одном белье. — Давай перефразирую: ты останешься сегодня в особняке, потому что я так хочу. Чжухон глотает слюну и старается ответить как можно спокойнее. — Как скажешь, хен, — тон скорее похож на тот, которым он разговаривает на работе. Они смотрят друг на друга, и никто не двигается. — Тогда тебе, наверное, не за чем выходить отсюда? — Мне нужно одеться, хен, — руки нервно сжимают полотенце. — Сегодня тебе одеваться не особо-то и нужно, — Хену ставит вторую руку возле лица парня и смотрит прямо в глаза. Ли не знает, что ответить, однако решение находится само собой — он отвечает на поцелуй. Они снова не отрываются и жмутся друг к другу ближе ровно до тех пор, пока в общей тишине у младшего не бурчит живот. Щеки сразу наливаются краской, а Сон улыбается, отрываясь от чужих губ и двигаясь своими к уху. — Я скажу, чтобы нам подали завтрак, — парень оставляет последний поцелуй на скуле и выходит из комнаты, ухмыляясь. Как только дверь закрывается, Чжухон сокрушительно жмурится и обхватывает лоб ладонью, положив одну руку поперек живота, а вторую уперев в нее. Что ж, у него по крайней мере есть время прийти в себя.

***

Flashback

Хену продолжает поднимать бокалы вместе с гостями, отпивая из своего через раз, и хоть он все равно выпил достаточно много алкоголя, ему все же удается держаться в более-менее нормальном состоянии. — Не могу поверить, что ты все еще такой трезвый, — взлохмаченный и пьяный раза в три больше Шин вылазит вроде бы откуда-то справа. — И чего — из зала даже не выходил, чтобы хотя бы по-быстрому перепихнуться? — улыбка на лице расползается широкая и жутко наглая. — Как будто я могу, — Сону все равно уже на все — ему хочется, чтобы этот балаган поскорее закончился. — Пфф, — парень чуть не опрокидывает свой бокал, — возьми тогда хотя бы кого-то с собой в особняк. Старший делает глоток, морщась в несогласии. — С этого приема — нельзя. Официантов уже давно всех растащили, а кого-то из других фирм, — парень снова кривит носом. — Возьми тогда из своей, — Хосок похабно улыбается. — Если ты намекаешь на себя, то пить тебе сегодня уже точно хватит. — Пф, — парень фыркает, — еще чего. Я про Чжухона. — А? — Он с тебя глаз не спускает с того момента, как залил в себя третий бокал виски — думает, наверное, что все убуханные, и этого незаметно. — Чжухона? — Ой, давай без вот этого вот: Дзу-хо-на? — Вонхо кривляется, пьяно корча рожицу, — как будто бы никогда об этом не думал. Шону рыскает глазами по толпе и натыкается в ней на Ли, развалившегося на диване и рассредоточено смотрящего в одну точку то ли перед собой, то ли где-то далеко от себя.

***

В конце вечера младшего все же получается перехватить и усадить в машину, пока он только и тараторит о том, что и сам мог бы добраться и прочее в этом духе. Хену думает: Пьяный в стельку, а о субординации не забывает. Перед старшим также предстает вопрос: с такой упрямой рабочей настырностью его вообще можно будет сподвигнуть хоть на какой-то интим? Да и… Сон думал уже о том, чтобы переспать с Чжухоном, но в настолько пьяном состоянии…? Нет уж — лучше подождать другого раза. Как только машина останавливается у особняка, Ли спешит вылезти и быстро дойти до входа, яро противясь любой помощи. — Все хорошо, хен, я сам. Завтра, хен, буду на работе вовремя. Шону в общем-то ничего и не спрашивает, только придерживает за локоть и доводит до дома, помогая держаться на ногах и внутри, потому что младший чуть ли не падает, пока снимает обувь. А после парню в голову приходит мысль, и он убеждает Чжухона, что тот должен переночевать именно в его спальне. Впрочем, последний не особо соображает, чья она, да и отключается, едва успевает коснуться щекой подушки. Если Хену не получил своего сейчас то, возможно, ему удастся получить это утром. Возможно, с помощью небольшого обмана. Но это не так важно.