Ловец снов

Раф сидит в мечтальне перед зеркалом, одетая в пижаму, смотрит на отражение. Безучастно, безразлично, так, будто ей всё до одного места. Впрочем, почему будто? Так оно и есть. Взгляд — потухший, лицо — побледневшее, губы — бескровны и искусаны, под глазами тёмные круги. Крылья опущены, нимб совсем потускнел. Зеркало показывает отражение Раф и девушки, стоящей рядом с ней. Она очень мила: красно-чёрные волосы длиной до плеч, антенки на голове, чёрные глаза-бусинки. Черты лица правильные, фигурка складная с высокой грудью и тонкой талией, которую подчёркивает короткое платье без бретелек. Лиф его красный, а пышная юбка — чёрная в красный горошек. Кокс, как кажется ангелу, красивее неё — по крайней мере, сейчас. Она в отличной форме, а Раф — в наихудшей: волосы спутаны, на лице следы от слёз, глаза покрасневшие. К тому же на ней простая синяя пижама. Расчёска в руках талисмана медленно, не спеша скользит по белокурым волосам ангела, приводит их в порядок. Раф запрокидывает голову и наслаждается прикосновениями. Они приятные, нежные, осторожные. И не запрещённые. А ей так этого хотелось — просто чтобы к ней прикасались. Сульфусу нельзя. А Кокс — можно. — Кокс, почему всё так сложно? — тихо спрашивает Раф, облизывая сухие губы. — Любовь, предательство, измены… Без всего этого жить было бы гораздо легче. Зачем мне эти страдания? Ангелы ведь не должны их испытывать. Перед глазами до сих пор стоит картинка, как Сульфус целует Дольче. Нежно, романтично. По-настоящему. Совершенно не замечая её. А та и рада. Дольче наслаждалась тем, что происходило, самозабвенно отдавалась поцелую, упивалась им. Сердце Раф болит, кровоточит, хочется плакать — громко, навзрыд, колотить руками стены, но слёзы и силы давно иссякли. Сначала была дикая ярость, ненависть — к Сульфусу, потом — злость и обида на Дольче, а теперь уже — апатия и подавленность. Больше совершенно ничего не хочется. По пути в Золотую Школу Раф роняла слёзы. Не верилось, что Сульфус мог так подло и мерзко поступить с ней. Они ведь строили планы на будущее, собирались пройти Путь метаморфоз, и Раф была совершенно уверена в искренности его чувств. Но всё обернулось в прах. Счастье было очень хрупким, только тронешь пальцем — и оно разобьётся. И это произошло. Совершенно не хочется обсуждать произошедшее с друзьями. Толку? Они не могут понять её израненную душу. Они не были там. Они не видели то, что видела она. И они ей не верят. Да, было обидно: это впервые в жизни, — но чёрт с ними. Дружба дала трещину. Дольче ей теперь никто. А об одном воспоминании о Сульфусе в душе вспыхивает отвращение. Раф никогда бы не подумала, что он такой трус — не сказал в лицо, что им нужно закончить отношения, но при этом за её спиной крутил роман с Дольче. Как? Как такое могло быть? Ну и пусть. У неё есть некто более важный. — Ох, Раф, так всегда… — на губах талисмана играет таинственная полуулыбка. — Это в порядке вещей, как бы ни было грустно это осознавать. Но ты можешь заблуждаться. Даже не дала возможности объясниться… Раф кривит губы в презрительной гримасе. — Зачем? Я не хочу слушать его враньё. Сыта им по горло. Кокс слегка качает головой. Она хочет сказать: «Всё относительно и не совсем так, как тебе кажется». Кокс всё знает. Хочет также сказать, что ей нужно избавиться от эмоций и подумать обо всём холодной головой. Но молчит. Раф не поймёт. Она сама должна прийти к этому. Кокс нежно целует ангела в макушку, и, как ни странно, Раф чувствует тепло внутри и уют. Ей спокойно и хорошо. Становится на мгновение легче. Но когда за окнами брезжит рассвет, она забывается тревожным сном в объятиях Кокс, в котором видит повторение вчерашнего дня. Кричит, всхлипывает, вскидывает руку, дрожит. Но когда Кокс гладит её по макушке, по лицу и целует в виски, кошмары отступают. Как будто грозовые тучи расходятся и выглядывает солнце. Как и у индейцев, у неё есть свой ловец снов.