Извечный враг

      Без сожалений и смятений. Без прочих мыслей и давно сложенных стереотипов.       А ты уверен, что они просто враги?       Зрачки горят ярко, они блестят во тьме. Два против двух — исход не ясен, ведь они по силе равны. Противоположности друг друга: день и ночь, созидание и разрушение. Вечные враги и противопоставление другому.       Два насмешливых и два серьезных взгляда. Они смотрят только на своего извечного врага. Смотрят на того, кого им предначертала судьба для бесконечных битв.       Но однообразие всегда надоедает. И тогда, рано или поздно, любопытство возьмет верх и битвы превратятся в забавную игру.       Позволить себе больше, нарушить все правила и плевать на неправильность. Если хочешь, то просто возьми. Бездушному все равно, а сгустку негатива это просто надо, просто нравится. А когда другого и без того тянет в этот заманчивый круговорот неведомых чувств — все становится гораздо проще. Просто потому что одним хочется, а другим это необходимо, они желают прочувствовать это каждой косточкой тела. И получают.       Эррор сглатывает застрявший ком поперек горла, когда сверкает розовый флакон, а в глазницах напротив появляется прицел с горящим сердцем. Но его все равно тянет, он уже жаждет внимания и ласк.       Дрим дрожит и его ноги подкашиваются, он косится на Инка, дрожащим голосом просит остановиться и просто покончить с этим, да хотя бы уйти, попробовать в следующий раз. Чертов лжец, ты, пятясь, желаешь кинуться вперед в жгучие объятия важного монстра всей своей жизни.       Мольбы не слышны, дыхание чаще. Всего один щелчок и Инк с Дримом связаны. И если у одного в глазницах откровенно паника вперемешку с подавляющим желанием, то у другого хищнический оскал и нескрываемый похотливый взгляд, предвкушающий сладостное веселье очередной игры их извечной войны.       Они видели и чувствовали достаточно, но каждый раз как по новой. До дрожи. Лишь для двоих. Для других это очередной опыт и весьма приятное времяпровождение. Все же лучше, чем изнуряющие, бессмысленные битвы.       — Боишься.       Не вопрос. Дрим зажмуривается, невольно запрокинув голову назад и тут же рвано выдыхая, выгибаясь в синих путах от горячего прикосновения языка на шее. Рука Найтмера непозволительно забирается дальше, под одежду, касаясь оголенных костей и слегка обжигая касаниями. Душа Дрима гулко бьется об ребра, а зрачки сужаются до золотистых точек. Если бы не положение связанного, он бы рухнул на землю.       — Отвратительные ошибки. Просто исчезните и займитесь своими грязными делами где угодно, но не на моих глазах.       Дрим разочарованно стонет, ведь Найтмер почти достиг так ноющего и жаждущего внимания места. Найтмер медленно поворачивается, а затем рывком хватает брата за подбородок, поворачивая его лицо на Эррора.       — Бери пример, Эррор. Не сопротивляется, принимает, что хочет и поддается. А ты? Я же чувствую, Эррор, а ты все упрямишься и чего-то стыдишься. Мы можем уйти, но тогда всё это потеряет свои краски. Так ведь, чернильный похотливый урод?       Но они все и так прекрасно знают. Не упрямься, посмотри на этот взгляд напротив, посмотри ниже. Он хочет. Ты хочешь.       Нити ослабевают и тела падают. Дрим тихо охает, когда Найтмер ловит его и прижимает к себе спиной. Дыхание от шеи и до затылка вызывает мурашки и мелкую дрожь, он хочет провалиться сквозь землю, но вместо этого рот открывается, рождая на свет совсем иные слова:       — Больше, Найтмер, прошу тебя.       И сейчас ему ничуть не совестно, не стыдно, его уже засосало в пленящее, почти что запретное наслаждение. А кто придумал всё это «неправильно»? Если хочется, то просто делай. Наслаждайся пока можешь, ведь после ты будешь жалеть и обещать не наступать на те же грабли. Снова.       Эррор выставляет руки вперед от надвигающегося зверя. Именно. Зверя. Инк без колебаний поваливает его на землю и тут же шарит руками по так сейчас желанному телу. Он осел сверху и трется тазом, вызывая тихие всхлипы Эррора. Такой жалкий. Инк склоняется ниже, языком прокладывая дорогу от ключицы до глазницы.       — Мой сладкий.       Кости соприкасаются максимально близко, юркие языки сплетаются. И Эррор позволяет себе забыть про свою работу, про все ошибки, которые нужно уничтожить. Его главная, его фатальная ошибка сейчас совсем близко. И Эррор ничего не сможет с этим сделать. Он успевает посмотреть в сторону и то, что там происходит, лишь возбуждает больше. Больной придурок. Но вы все этого хотите.       Дрим вытягивает руки, обвивает за шею Найтмера и притягивает его к себе, он что-то шепчет, сверкая золотыми зрачками затуманенного взгляда, а в ответ лишь усмешка и из Дрима выходит очередной протяжный стон наслаждения. Дрим подмахивает тазом, он хочет глубже, больше. Хранитель позитива вовсе не любитель нежностей и неспешности.       Дрим считал, что потерял брата, он желал его. Он получил его. Он хочет его в любом обличии. Дриму необходим Найтмер потому что он потерял его когда-то, а вместе с ним — настоящую любовь. Он жаждал быть любимым и желанным, чтобы это не было влиянием его ауры.       Эррор просто одинокий скелет. А одиноким хочется хоть чуточку внимания, быть чуточку нужным. И бездушный враг стал тем, кто может дать этого сполна.       Врагам и страсть не чужда. Они близки по своему. А их играм не будет конца, сколько бы Эррор и Дрим не клялись себе прекратить поддаваться желаниям.       Цена быть чуточку счастливым бывает высока, но четверых скелетов всё устраивает. И мы никому не скажем об этих отношениях, правда?