***
С утра всё началось вполне благополучно. Первым к Кутузову пришёл Багратион с несколькими солдатами. Пётр Иванович поставил довольно тяжёлую коробку на стол и, прокряхтев, сказал: — Ну и тяжеленная… — А что это вас там? — полюбопытствовал Кутузов. — Всякая праздничная рухлядь, — ответил Багратион, разминая спину. — Знаете, по-моему Барклай этого не стоит… — Пётр Иванович! — осадил друг Кутузов. — Молчу, молчу… — закатил глаза грузин. — А где ребята из Барклаева полка? — осведомился полководец. — Да тоже скоро подойти должны, — смахнув пот с лица, ответил Багратион. Вскоре весь дом полководца наполнился солдатами и офицерами. Они украшали, убирали, а Кутузов с Багратионом распределяли обязанности и в основном командовали. Хотя порой неугомонный Пётр Иванович тоже брался за швабру и праздничные ленты. — Значит так, Еремей, тебе поручаю самое ответственное задание, — со строгим видом сказал Кутузов. — Да, Ваше светлость! Что прикажете? — звонко отозвался солдат. — Ты идёшь на ярмарку и покупаешь там торт. Желательно вкусный. Понял? — Так точно, Ваша светлость! Будет исполнено! — отчеканил Еремей и тут же поспешил выполнять приказ. — Пётр Иванович! — обратился Михаил Илларионович к Багратиону. — На день рождения принято дарить подарки. Соизвольте подарить что-нибудь Михаилу Богдановичу. — Я? Дарить?! Барклаю?! Ну уж нет, Ваша светлость. Это уже не ко мне, — открестился Багратион. — Пётр Иванович! Не вредничайте! — Что я ему подарю?! — Он полководец! Придумайте что-нибудь, — пожал плечами Кутузов и ушёл давать распоряжения в другое крыло. — Легко сказать, — хмыкнул Багратион, глубоко задумавшись.***
Суровые военые будни суровой жизни полковолца. Михаил Богданович Барклай-де-Толли был на ногах в пять утра и уже направлялся к своим солдатам. Какого же было его удивление, когда он никого обнаружил. Нет, можно привыкнуть к тому, что тебе не отдают честь, бросают косые взгляды, но взять и самовольно уйти — это уже выходит за рамки всякого понимания! Настроение у Барклая тут же испортилось. Вдруг его окликнул почтальон. — Михаил Богданович! Михаил Богданович! — Что такое? — спросил полководец, глядя на запыхавшегося почтальона. — Вам письмо! — Барклаю протянули письмо. Михаил Богданович удивлённо поднял бровь и распечатал конверт. Это была милая открытка и письмо от жены, которая поздравляла супруга с днём рождения. Полководец улыбнулся. Хоть что-то приятное за этот день. — Спасибо. Держи, — Михаил протянул почтальону несколько монет. — За работу. — Храни вас Бог, Михаил Богданович, — сказал почтальон и тут же удалился радостный и окрылённый. Вот у кого хорошее начало дня. — Михаил Богданович! — послышался вдруг сзади голос генерала Раевского. Барклай обернулся. — Здравствуйте, Николай Николаевич, — поздоровался Барклай. — Здравствуйте, Михаил Богданович! С днём рождения вас! — Благодарю, — приподнял уголки губ Барклай. — Что-то вы нерадостно выглядите для такого дня, — заметил Раевский. — Да день вот не очень хорошо начался, — ответил Барклай. — Бывает, — сочувственно вздохнул генерал. — А пойдёмте-ка ко мне. У меня с вечера пироги остались. Посидим, чай попьём, отпразднуем, так сказать. — Благодарю за приглашение, но мне сейчас не до пирогов… Тем более я не праздную свой день рождения с тех пор, как начал военную службу. — А почему так? — поинтересовался Раевский. — Что такое день рождения, Николай Николаевич? Мы всего лишь становимся на год старше вот и всё. «А к тому же, про него всё равно никто не помнит», — добавил про себя Барклай, а вслух лишь спросил: — Кстати, вы не видели моих солдат? Я всё утро их ищу, они будто испарились. — Да видел, кажись, одного. Он, по-моему, к дому Кутузова направлялся с каким-то свёртком. — В дом Кутузова?! — изумился Барклай. — Что он там забыл?! — Не могу знать, Михаил Богданович. — Ну всё, это уже слишком! Я сейчас же иду к Кутузову!***
Тем временем в доме Кутузова кипела работа. Трое офицеров уже накрывали стол. Конечно, это не солдатское дело, но выбирать не приходилось. Багратион завязывал ленты на дверях. — Михаил Илларионович, зачем столько лент? — Для праздничной атмосферы, — пояснил Кутузов, глядя на праздничный стол. — Айда торт! Вот молодец Еремей! Умеет выбирать. Тут раздался стук в дверь. Все присутствующие замерли. — Михаил Илларионович, откройте! — стучал в дверь Барклай. — Что-то случилось, Михаил Богданович? — осторожно спросил Кутузов. — А вы ещё спрашиваете?! — возмутился Барклай. — Все мои солдаты исчезли, а генерал Раевский сказал, что они у вас! — А Раевский-то откуда прознал? — шёпотом спросил Багратион. — Мы ж его в курс дела не посвящали вроде. — Не знаю, — пожал плечами Кутузов. — Михаил Илларионович, мы так и будем вести переговоры сквозь дверь или вы меня всё-таки впустите? — Я сейчас выйду, Михаил Богданович. Стойте там, — Кутузов накинул шинель и, приняв болезненный вид, вышел на улицу. — Здравствуйте, Михаил Богданович. Вы уж простите, что сразу не вышел, захворал я маленько, — прохрипел Кутузов и для вида ещё и покашлял. — Почему вы меня не впускаете? — задал справедливый вопрос Барклай. — Да я ремонт просто затеял. Пыль, грязь… Не хотелось бы, чтоб вы этим дышали, — объяснил полководец. — Да? — недоверчиво сказал Михаил Богданович. — Тогда что у вас делал мой солдат? — Я всего лишь попросил его сбегать за материалами. Всё-таки я уже не мальчишка, чтобы бегать по лавкам всяким. Неужели мне, старому полководцу, нельзя воспользоваться помощью одного из ваших ребят? Не ожидал от вас, Михаил Богданович. — Да что вы, — смутился Барклай, почувствовав себя неловко. — Просто… Вы могли бы поставить меня в известность, я же волнуюсь всё-таки… И где этот солдат теперь? — Вероятно, направился обратно в полк, — предположил Кутузов. — Но там никого нет, — возразил Михаил Богданович. — Тогда не могу знать. — Да, да. Простите, что побеспокоил, — ответил совершенно растерянный Барклай и удалился. — Ух, пронесло, — облегчённо выдохнул Кутузов, зайдя обратно в помещение. — Ну, если бы и узнал, ничего бы страшного не случилось, — хмыкнул Багратион, завязывая ленту на потолке. Кутузов уже ничего говорил. Полководец лишь тихо вздохнул. Как примирить этих двоих? Видимо, никак. — Пётр Иванович, а вы не упадёте? — обеспокоенно спросил Кутузов, глядя на опасное расположение грузина. — Не бойтесь, Ваша светлость. Всё под контролем. Кстати, а почему мы так пышно празднуем день рождения Барклая? — Потому что мы забыли поздравить в прошлом году. И в позапрошлом. И в позапозапрошлом. И… — начал перечислять полковолец. — Ладно раньше. Мы его толком-то и не знали, а теперь он нам товарищ. — Ладно, я понял, — буркнул Багратион. Вдруг в дверь снова кто-то постучал. Все вновь замерли. Но на этот раз Михаил Илларионович был более дальновидным и запер дверь на замок. — Кто там? — спросил Кутузов, насторожившись. — Его Величество император Александр Павлович! — доложил звонкий голос. — Неужто сам император пожаловал? — изумился Кутузов, отпирая дверь. На пороге показался Александр Первый собственной персоной. Все отвлеклись от работы и склонили головы перед царём. — Что ж вы, Михаил Илларионович, мне на письма не отвечаете? Я вам пишу, пишу, а вы молчите, как рыба, — усмехнулся Александр. — Простите, Ваше Величество. Виноват. — Я слышал, у вас тут мероприятие намечается… — сказал Александр, разглядывая комнату. — По какому случаю торжество? — День Рождения у нашего товарища, Ваше Величество, — покорно ответил Кутузов. — У какого товарища, если не секрет? Я его знаю? — полюбопытствовал император. — А как же не знаете. Сегодня день рождения Барклая-де-Толли, Ваше Величество, — ответил Кутузов. — Что? День рождения Барклая-де-Толли? — изумился Александр. — Вечно я всё узнаю последним! Я так чуть ваш день рождения не проморгал, Михаил Илларионович. Вот то было торжество. — Абсолютно согласен, Ваше Величество, — ответил Кутузов, вспомнив свой собственный день рождения, на который почтил своим присутствием даже сам император. — Как думаете, к вам пригласить Аракчеева? Он в конце концов тоже военный человек. — Будем рады, — ответил Кутузов. — Хорошо. Я пришлю его с моим подарком. Всё-таки как-то неприлично являться на день рождения и без подарка. А от вас Михаил Илларионович жду подробного отчёта, — с этими словами Александр I удалился.***
Тем временем Барклай-де-Толли, который был уже на грани нервного срыва, ходил из угла в угол с лицом белее снега и пытался себя успокоить. Слава Богу, его никто сейчас не видел. Хладнокровный и всегда спокойный Барклай никогда не нервничал на виду у всех даже в самых критических ситуациях. Но поступок его подчинённых просто выбил полковолца из калеи. — Михаил Богданович, — вдруг показалась фигура генерала Раевского, — ну что, ваши орлы ещё не прилетели? — Как видите, — вздохнул Барклай. — Может, всё-таки на пироги? — А пойдёмте! — внезапно согласился Михаил. — Я сегодня даже не успел поесть. Николай и Михаил сидели в штабе Раевского, пили чай и вели мирные разговоры, дабы хоть как-то отвлечься. Через минут двадцать их мирную идиллию прервали трое вбежавших солдат. — О, явились голубчики! — сказал Барклай, скрестив руки на груди. — Вы не хотите мне ничего сказать? — Хотим, Ваше Высокопревосходительство! Сейчас мы всё объясним! — Да уж постарайтесь, — хмыкнул Барклай, пытливо глядя на своих подопечных. — Пойдёмте с нами. — Куда? — насторожился де Толли. — Увидите, — сказал один из солдат. — Ну уж нет, господа, извольте. Сначала скажите, что вы натворили, чтоб я был заранее ко всему готов, — заупрямился полководец. «Вот уж упёртый шотландец!» — выругался про себя солдат, но вдруг к нему в голову пришла одна умная мысль. Потупив голову, он понуро произнёс: — Да, Ваше Высокопревосходительство. Мы натворили делов… Один из его товарищей довольно грубо ткул солдата в бок, мол, что ты несёшь. Но тут же получил ответный толчок. Я знаю, что делаю. — Что вы натворили? — спокойно спросил Барклай, удивлённо подняв брови. — В общем, там такое… Словами не описать, нужно только увидеть. — Ох, что мне с вами делать? Иду, — с этими словами Барклай-де-Толли встал и, обернувшись к Раевскому, обратился к генералу, — Николай Николаевич, а пойдёмте со мной, — и, усмехнувшись, добавил, — надо же кому-то меня ловить, когда я буду падать в обморок от увиденного. — Не дай Боже, Михаил Богданович, — ответил Раевский, поднимаясь со стула. Всю дорогу солдаты и генералы молчали. Барклай-де-Толли шёл, не торопясь, на лице не было ни единой эмоции. Кажется, его совсем не беспокоило, что там натворили его подчинённые. Однако, это было только с виду. Внутри себя полководец очень сильно волновался и строил догадки, что ужасного могло случиться. — Пришли! — объявил солдат. — А почему мы пришли к дому Кутузова? — удивился Барклай. — Не спрашивайте, лучше откройте дверь. Барклай-де-Толли с подозрением посмотрел на солдат и потянул дверную ручку. Когда дверь открылась, на пороге показался Кутузов. — Михаил Богданович! Ну наконец-то! Мы думали вы к нам из самого города Парижа шли, — вместо приветствия весело сказал полководец. — О, вы и Николая Николаевича взяли! Как хорошо! Барклай и Раевский удивлённо переглянулись. Они и оглянуться не успели, как очутились за столом. Раевский сел между Багратионом и Барклаем, чувствуя, что ему придётся играть роль барьера. Тем временем Кутузов взял свой стакан и торжественно начал: — Дорогой наш Михаил Богданович Барклай-де-Толли! В этот день мы хотели бы поздравить вас с днём рождения. Мы вас очень любими и ценим, хоть этого и не показываем. Вы очень талантливый полководец, и России несказанно повезло, что у неё есть такие военачальники! В общем, поздравляем и желаем всего самого лучшего, здоровья первым дело! Совершенно смущённый Барклай растерялся и впервые в жизни не знал, что ответить. Наконец, собравшись с мыслями, он скромно ответил: — Господи, Михаил Илларионович! Не стоило так… — Не обсуждается! — прервал его Кутузов. — За здоровье генерала! — За здоровье генерала! — разом подхватили все. Барклай-де-Толли улыбнулся. Суровый и хладнокровный генерал был очень тронут и даже простил своим солдатам их самовольный поступок. — И да, Михаил Богданович, — вдруг сказал Багратион, подвинувшись к Барклаю. Кутузов замер. Ох, лишь бы они не поссорились на этот раз. — Я хочу приподнести вам подарок. Смотрите, — с этими словами Багратион протянул Барклаю шпагу. — Вот вы думаете, что это совершенно обычная. Ан нет! Смотрите, она более острая, а ещё у неё специальная удобная рукоять, благодаря которой легче держать шпагу! Врагов будете бить только так! — Ну вы и выдумщик, Пётр Иванович, — усмехнулся Барклай. — Спасибо, это было очень мило с вашей стороны. А потом произошло… Ей-богу, была б тогда камера, непременно бы этот момент запечатлили! Шотландец и грузин крепко обнялись, будто не было между ними вражды никогда, и этих обид, и этих споров. Какая сила ими тогда двигала? Неизвестно. — Ой, точно! — вдруг стукнул себя по лбу Аракчеев. — У меня же поручение от Его Императорского Величества.***
Александр стоял у окна и задумчиво смотрел вдаль. В комнату вошёл Аракчеев. — Звали, государь? — Да. У меня к тебе поручение, — не оборачиваясь, ответил Александр. — Какое, Ваше Величество? — У Барклая-де-Толли сегодня день рождения. Хочу поздравить его и передать через вас подарок. — Конечно, Ваше Величество, но… Отчего вы раскидываетесь нынче подарками? — Ах, милый Алексей Андреевич. Этот подарок очень важен. Понимате, Кутузов, безусловно, хороший полководец, но он уже стар. Мне нужен будет ещё один толковый военачальник, коим является Михаил Богданович. Я не останавлюсь на простом изгнании французов из России, я хочу дойти до самого Парижа. Понимаете? Аракчеев кивнул. Дальнейших объяснений не требовалось.***
— Прошу! Презент от Его Императорского Величества Александра Первого, — Аракчеев протянул Барклаю шпагу с эфесом, который был весь усыпан алмазами. — Премного благодарю императора Александра. Это честь для меня, — ответил Барклай, принимая подарок. — А мы тут это… — сказал Еремей, — в общем решили скинуться, и купили вам шпагу. Мы знаем, конечно, что у вас уже есть шпаги, но запасная — всегда лучше. — Спасибо, ребятки, — улыбнулся генерал, глядя на своих подчинённых. И на душе сразу стало легче. Всё-таки они его любят. — Ну, а теперь, предлагаю приступить к трапезе! — сообщил Кутузов. — Мы ж вам ещё и торт купили, Михаил Богданович. — Михаил Илларионович, не стоило… — Отставить! — скомандовал Кутузов. — Ешьте, Михаил Богданович. Сегодня всё для вас. Разрезать торт вызвался Багратион. За доли секунды торт с хирургической точностью был разделан на несколько равных кусочков. — Приятного аппетита, — сказал довольный своей работой Багратион. — Да вы виртуоз, Пётр Иванович, — с восхищением сказал Барклай, беря тарелку со своим куском. — А то как же! — усмехнулся Багратион. Потом началось застолье. Все сидели за столом и вели мирные переговоры на разные темы. — А вкусный торт, — похвалил изделие Барклай. — Даже очень. — Еремей выбирал, — сказал Кутузов, кивнув на солдата. — Всё для любимого генерала! -ответил Еремей, широко улыбнувшись. — Да брось подлизываться! — усмехнулся Барклай. Хотя слова «любимый генерал», сказать по правде, очень польстили самолюбию шотландца. — А Елена Ивановна печёт такие же? — полюбопытствовал Кутузов. — О, Хелен печёт изумительные пироги, — ответил Михаил Богданович, мечтально прикрыв глаза. — Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? — приподняв уголки губ, спросил Раевский. — О, нет. Хелен стала хорошо готовить только на третий год брака, — признался Барклай. — Всё равно повезло тебе с женой, — сказал Кутузов. — Да, Хелен у меня просто чудо, — с непривычной нежностью в голосе сказал Михаил Богданович. Неожиданно Багратион поднялся с места и, стукнув кулаком по столу, весело сказал: — А смотрите, что у меня есть! С этими словами грузин достал из-под стола бутылку с вином. — Настоящее, грузинское! — гордо сказал князь с блеском в глазах. — Петр Иванович! Помилуйте. Какое вино? Нам завтра рано вставать. Я лучше чай попью, — сказал Барклай. — Михаил Богданович, вы уже три кружки выпили! — с нотками обиды проворчал Багратион. — Вы точно шотландец? А то судя по вашей любви к чаю, с уверенностью могу сказать, что вы чистый англичанин! — Не волнуйтесь, Пётр Иванович. Я настолько шотландец, насколько и вы грузин, — спокойно ответил генерал. — Ладно, не ссоримся, — прервал их разговор Кутузов. — Я согласен с Михаилом Богдановичем. Вино сейчас лучше не пить. — Да ну вас всех! — отмахнулся Багратион. — Ну и ладно! Мне больше достанется. — Князь, только не говорите, что вы собираетесь всё это выпить… — с опаской сказал Барклай. — А вот и собираюсь! — парировал Багратион, наливая себе вино. — Ладно, только ради вас, — сдался Барклай. — И всего одну каплю. И вообще вы меня сейчас провоцируете на нарушения устава. — Во! Так бы сразу! — обрадовался князь. — Господи, он даже в свой день рождения думает об уставе, — шепнул товарищу один из офицеров. — Зануда из зануд. — А чего ты хотел? Он же шотландец, педант! — Вообще-то я всё слышу, — прервал их разговор Михаил Богданович. — Простите, Ваше Высокопревосходительство, — хором ответили солдаты. — Ладно, запомнили, что я не немец — уже хорошо. Последующая часть застолья прошла без происшествий. Даже Барклай с Багратионом, на удивление, не ссорились. Все генералы, солдаты и офицеры отдуши повеселились, а суровый и всегда хмурый Михаил Богданович просто радовался, что на этот раз о его дне рождении не забыли, и все товарищи помнят о нём.