Hassliebe

Мы с Настей, Машей и Аней, подсевшей к нам, когда все гости плавно разбрелись по кучкам, активно общались на семейную тему. Ну, как «мы»… Сдерживая зевок и периодически утыкаясь в телефон, я пытаюсь делать вид, что заинтересована. До «пеленок и распашонок» девушки не опустились, конечно, но будущее их детей уже обсудили. Знаете, настолько удивительно наблюдать за людьми. Эта троица буквально горела материнством и всеми сопутствующими ему проблемами. Во многом, наверное, благодаря их мужьям, вполне осознанным и готовым к этому шагу. Внутри меня же не было ничего. Сказать, что я не хочу детей, — солгать. Сказать, что я грежу ими и вижу во сне, как нянчусь со своим чадом, — солгать вдвойне. — Оль, а ты что думаешь? — три заинтересованные головы поворачиваются на меня. — Насчет? Аня кривит бровь. Они знают, что я их не слушаю. — Когда женщине нужно рожать? Беру минутку на раздумья, и именно в этот момент к столику возвращаются мужчины. — Возраст второстепенен, если ты об этом, — честно отвечаю я, пока все усаживаются. Тернового где-то носит. Нет, не то, чтобы я чувствую себя комфортно, только если друг рядом. Просто Пашу занимает место возле своей жены, и все дружно сдвигаются на одного человека вправо. И сколько бы я не бежала от того, чтобы отдалиться от Крида на максимальное расстояние, — этого не получалось. — Что тогда главное? — Мельникова разворачивает ко мне корпус, полностью переключая на меня внимание. Семь взглядов сошлись на мне. Голубой справа чувствую особенно четко. Олег, ну, и получишь же ты. — Наличие мужчины рядом, — мой голос непроизвольно становится холоднее. Аудитория ждет продолжения. — Я имею в виду, что женщина готова к рождению ребенка только тогда, когда уверена в человеке на сто процентов. Не в мальчике, не в мужике. В мужчине. Так то! Периферическим взглядом замечаю, как рука этой Виктории скользит в ладонь Егора. Мои слова заставляют всех мило улыбнуться, ведь своей речью я доказывала, что возле каждой присутствующей женщины находится настоящий представитель сильного пола. Большинство согласно кивают, и тут же льются последующие вопросы. Только один хриплый и обожаемый мною когда-то баритон напрочь перебивает всех. — То есть, у кого-то шансов нет априори? Ну, не общались же кучу времени. Чего началось? Я до безумия не хочу переводить на него взгляд, но вся компания понимает: вопрос адресован мне. Медленно поворачивая голову вправо, сталкиваюсь с проедающими меня голубыми глазами. Девушка, держащая его руку, тоже смотрит на меня, только по-другому: по-доброму как-то, наивно. Кажется, всей ситуации она не знает. Если вообще знает хоть что-то. — О чем ты? — моя бровь едва заметно падает вниз. — Та, что сделала неправильный выбор, сразу лишилась шанса на счастливую семью? Пытается делать безразличный вид. Ха! Его лицо не выражает особых эмоций. Даже наоборот, те, кто знает Егора не очень хорошо, подумают, что своей репликой он просто поддерживает разговор. Но я-то вижу эти мелкие морщинки в уголках глаз и практически незаметную самодовольную полуулыбку. — Получается, так, — ровно произношу я и спешу перевести взгляд на Тимура. Он снова сидит напротив меня. — Погоди, но это же касается не только женщины, верно? — возникает Мот, делая атмосферу не такой напряженной. В отличие от многих здесь, Матвей не желает увидеть наших с Егором баталий. — Мужчина тоже делает выбор. Если не в первую очередь. Мысленно усмехаюсь, замечая, как возмущенно поднимаются брови Маши. Однако прежде чем она вступает в полемику с мужем, я хватаюсь за его слова, как за палочку-выручалочку. — Само собой, — улыбаюсь я и быстро обвожу всех взглядом. — Но, думаю, здесь все сделали правильный выбор. Смотрю на брюнетку, цепляющуюся своими клешнями за рукав Крида, затем — на самого парня. На долю секунд останавливаюсь в его очах. Молния. Он понимает, что я имею в виду, но не успевает ответить что-то в подобном духе. — А вот и мой выбор звонит. Извините. Аккуратно поднимаюсь и стремительно выхожу из помещения, чувствуя на своей спине пронзительный, пристальный взгляд. Или думаю, что чувствую. — Ну, как ты? — донеслось из трубки, когда я оказываюсь на улице и даже успеваю выдохнуть. — Так, как должна себя чувствовать девушка, которую оставил молодой человек, — ворчу я. — Прекрасно. Медленно прохаживаясь по дорожке, выложенной большими камнями, внимательно смотрю себе под ноги. Между этими плитами постоянно застревают каблуки. — Оль, давай не будем снова об этом говорить, — парень устало выдыхает. — Я ничего не могу поделать с работой. — Да я понимаю, — зажимаю переносицу пальцами — слишком уж внутри было душно. — Только не говори мне потом, что я специально не знакомлю тебя со своими друзьями. — Хорошо, не буду, — Саша явно улыбается. — Заеду за тобой часа через полтора? Я как раз закончу. — Да не стоит, меня Олег подвезет, — бросаю я раньше, чем успеваю отрегулировать интонацию. Я прекрасно понимаю, что парню это не понравится. Однако косяк передо мной не дает ему возможности выразить свое возмущение. — Тогда до завтра. Замечательно. Давайте еще и пообижаемся. Отключив звонок, пытаюсь угомонить адреналин внутри. Кажется, этому просто не суждено случиться. — Можно подумать, ты и правда хочешь его знакомить. Ну, ты-то здесь еще зачем? Я знаю, кому принадлежит голос. Знаю и то, какое выражение лица получу, когда развернусь. Поэтому мгновенно надеваю спокойную, чуть надменную маску и делаю два шага к парню. Он стоит в двух метрах от меня, весь такой уверенный в себе и, вынуждена признать, отлично выглядевший: черные брюки, черная футболка и черная рубашка сверху. BlackStar, мать вашу. — Вы слишком много внимания уделяете моей скромной персоне, Егор Николаевич, — говорю я, пока парень беспардонно изучает меня взглядом. — За девушкой бы своей так следили. Из меня просто выплескивается желчь. Мой взгляд прямо открыто демонстрирует неприязнь и желание задеть. В глазах собеседника я вижу нечто аналогичное. — Ох, не переживай об этом, — этот павлин засовывает руки в карманы и приближается ко мне, перейдя на шепот. — Сейчас мы поедем ко мне, и я буду очень пристально за ней следить. Спровоцировать меня хочет. Ну, что за детская попытка? Тут же почувствую, как на моем лбу выступила испарина. Во-первых, эта самодовольная тварина слишком близко. А во-вторых, его самоуверенность и ехидность до того выводит меня из себя, что мое сердце просто вытанцовывает чечетку. Мне даже кажется, что блондин это слышит. — Сбей себе корону, Крид. За три минуты многого не выследишь. Складываю руки на груди и сама себе поражаюсь: как можно делать вид такого перманентного спокойствия? Егор, конечно, в курсе, что это все наигранность и что в моей душе сейчас просто натянута нить, готовая порваться с секунды на секунду. Но простите, я не могу предоставить ему возможность быть уверенным в своих догадках — пусть помается. Зато я имею возможность наблюдать, как его улыбка становится жестче, а желваки играют особенно быстро. Задела. Я знаю. — Ты же знаешь, что это неправда. Увы. К сожалению, я и это знаю. Но погружаться в эти воспоминания с головой — непозволительная роскошь. Да и человек, который стоит передо мной сейчас, этого не заслуживает. — Или твой новый ухажер укладывается ровно в три минуты? — ухмылка. — Тогда мне тебя искренне жаль. — Пожалей лучше свою девушку и не выставляй посмешищем в кругу собственных друзей, — абсолютно безразлично проговариваю я и, обойдя собеседника, направляюсь ко входу. Только вот вышеупомянутая адская для туфель дорожка встает против меня. Я и двух шагов сделать не успеваю, как нога предательски подворачивается и я собираюсь лететь вниз. Но, конечно же, сообразительный Крид мгновенно реагирует. Сука. Мы в сериале каком-то, я не могу понять? — Научись уже ходить, Кутузова. Парень держит меня за талию своими стальными руками, в то время как я сгораю от нелепости ситуации. Вот же блин! Почему я такая косячная?! Моя ладонь оказывается на его плече, а далее и секунды не проходит, как взор поднимается. Наши взгляды встречаются. Синева. Огонь. Нет, ничего не повернулось. Ни искры, ни бури, ни безумия. Кажется, это тотальное отвращение нам уже не преодолеть. — Егор… Моментально убираю руку. На долю секунды мне показалось, что он зол на брюнетку, показавшуюся на улице, а потом я поняла, что эта эмоция скорее была адресована мне. Я, конечно, не мразь и не конченная стерва, но, почему-то, мне абсолютно не жаль. В конце концов, мы когда-то должны стать квиты. — Прости, что обломала тебе секс, — быстро шепчу я и вырываюсь из внезапных объятий парня. Холодный взгляд Виктории смеряет меня недоверием, а я не удостаиваю ее и слов прощания и просто прошмыгиваю внутрь. Не знаю, что происходило за дверью дальше, но маленький противный дьяволенок внутри меня отжигал бачату. 1:1, Егор Николаевич. Хотя, нет. Ему никогда не сравнять этот счет. В сердце от неприятных воспоминаний невольно колит. Парочка больше не вернулась. Ну, если их еще можно так назвать. Хоть Крид еще тот балабол и может навешать этой модельке много лапши на уши, я не думаю, что она не сопоставит элементарные вещи. Улыбаюсь. — Нет, ну, хотя бы на премию ты приведешь своего Александра? — спрашивает Аня, когда мы уже собираемся разъезжаться. — Надо же нам оценить масштаб трагедии, — подхватывает её муж и тут же сталкивается с моим недовольным взглядом. Уже достали. — Если он не будет занят, то, разумеется, придет. — А если нет? Ответить не успеваю, так как чувствую на плече чью-то руку. Мой спаситель. — А если нет, то я с удовольствием помогу ей не споткнуться о красную дорожку, — все мгновенно засмеялись. Ну, со «спасателем» я поторопилась, конечно. — Это было один раз, несколько лет назад! — возмущаюсь я, пихая Олега в бок. — Хватит это мусолить! На самом деле, это даже забавное воспоминание. Это произошло на моей первой премии, спустя три месяца работы на канале, когда я была приглашена в качестве простого гостя. Тогда мою грацию никто не оценил — меня даже особо никто не знал. Зато с того момента я очень внимательно отношусь к поверхностям, по которым шастаю. Ну, почти… С того года, кстати, многое изменилось. В следующем году мне выпала честь вести премию телеканала МУЗ ТВ. В этом я от такой возможности отказалась, но, дабы не обижать руководство, пообещала озвучить какую-нибудь номинацию. С радостью обошлась бы и без этого, но определенный долг перед Арманом и остальными у меня все-таки есть. Я не могу просто так взять и плюнуть им в душу, даже если у меня нет никакого интереса к телевидению. Часа два спустя я уже нежилась в собственной ванной, подпевая песне, доносившейся из колонки. Александр мне так и не позвонил, что означает одно — обида. Наверное, я могу понять его отношение: их антипатия друг к другу с Терновым абсолютно взаимна. Первый не верит в дружбу между мужчиной и женщиной, второй — в чистоту моих намерений. Олег упрямо считает, что я просто заменяю свои предыдущие отношения, пытаясь забыться. Но это не так! Стоит только мыслям забрести в сферу «прошлые отношения», как меня тут же бросает в жар. Я максимально стараюсь отгонять от себя мысли об этом самовлюбленном придурке, самомнение которого настолько обширно, что меня током бьет, стоит ему только появиться. Если бы два года назад мне кто-то сказал, что я буду испытывать всплеск неприязни и жуткой боли каждый раз, когда его песня будет звучать откуда-нибудь, я бы никогда не поверила. И стоило мне только привыкнуть, перестать обращать внимания и погрузиться в другого человека, как Ане приспичило собрать нас вместе! Вот, не виделись мы с ним несколько месяцев — все же было прекрасно. Каждая наша встреча — это либо тотальный игнор, либо игра на ножах: кто уколет глубже. Кажется, счет стабильно равный. Как только утихает боль, появляется всепоглощающая ненависть. Песня прервалась звуком сообщения. О, наверное, Соколовский решился на первый шаг. Еле дотянувшись до телефона, лежавшего на полке рядом с ванной, снимаю блокировку с телефона. Глаза расширяются, дыхание чуть перехватывает. Sms от этого абонента не поступали очень давно. Последнее датирует декабрем 2017-го. «Не волнуйся. Не обломала». И фотография: потрепанный Крид с взъерошенными волосами и голова брюнетки, покоившаяся на его обнаженном плече. Гаденькая белоснежная улыбка и взгляд а-ля: «Ну и что ты скажешь теперь?» Слышу скрежет собственных зубов. — Редкостная сволочь.