«Бэби донт стап»

Джехён намеренно долго завязывает шнурки и лениво закидывает в рюкзак наушники, две пустые бутылки воды, полотенце и дезодорант. А затем делает вид, что ему пришло сообщение. Он хмурится и долго, вдумчиво пялится в открытый диалог с Ёнхо, последнее сообщение в котором отправил он сам, причём ещё вчера вечером, и гласит оно «И тебе доброй ночи». Он, конечно же, сосредоточенно «читает», но взгляд то и дело мечется к противоположному углу зала для практики, туда, где находится музыкальная аппаратура, штативы с камерами и стоит взмыленный, ещё не до конца отошедший от их совместной тренировки Тэён-хён. К огромной злости Джехёна, не один. Рядом с ним стоит свеженький, только что переодевшийся Читтапон и они что-то обсуждают вполголоса. Джехён старательно игнорирует факт его присутствия, но едва не скрипит зубами, когда слышит звонкий смех тайца и такой низкий, горловой — их лидера. В зале, кроме них, никого нет, вот почему Юно позволяет себе не торопиться, но когда чувствует похлопывание по плечу — тут же поднимается, ухватывая второй рукой рюкзак, словно он как раз собирался встать. Позади него стоит Илль, только что примчавшийся из Prepix’а ради злополучного «Baby Don’t Stop». Джехён кланяется, здоровается и тут же извиняется за задержку, получая в ответ лишь короткую, ничего не означающую улыбку. Хореограф громко здоровается с теми, в ком заинтересован — то есть, с двумя другими танцорами, — и Джехён, выходя, слышит ответное «Здравствуйте, учитель!», наблюдает, как ярко улыбается Тэн своему любимому тренеру и, уже закрывая дверь, видит, как Тэён машет ему рукой на прощание. И сразу становится тошно. В последнее время Юно сам не свой. Оно и не удивительно вовсе: все готовятся к камбэку, тренировки каждый день, записи, ошибки, ругань и снова тренировки — вот, что окружает его на протяжении десятков дней, так что вокруг никто не замечает его состояния. Но дело вовсе не в занятости или усталости. Дело в ненавистном «Baby Don’t Stop». Джехён вовсе не завидует ни Тэну, для которого этот трек — маленькая возможность показать себя, которой следует пользоваться по максимуму, ни Тэёну, заманивающему своим лицом новых фанатов в фэндом. Джехён просто глупо, обидно до сжатых кулаков ревнует. Когда им анонсировали концепцию парного номера Тэтэнов, как их называют в фэндоме, все были удивлены. Тэён и сам доволен, казалось бы, не был, но за работу взялся, как всегда, с серьёзным настроем. И поначалу Юно ничего плохого об этом не думал, ведь все знали, что отношения между Читтапоном и Тэёном довольно прохладные. Пока ребята не показали номер от начала и до конца под полностью записанный трек. Так много страсти от парней не ожидали, кажется, даже сценаристы. Сама мысль о том, что лидер может проводить с кем-то кучу времени, тренируя при этом страстный танец с огромным количеством фансервиса, делала Юно больно. Ведь Юно, чёрт бы его побрал, влюблён в Тэёна до звёздочек перед глазами. Только признаться не может — потому что контракт, потому что группа, потому что «мы все почти как братья». А ещё потому что «это ведь не может быть взаимно?» Вот и приходилось до последнего торчать в зале, обманывая себя тем, что он якобы контролирует ситуацию. В общежитии Джехён не может найти себе места. Все отдыхают и заняты сами собой, так что отвлечься разговором не получается. В катоке никто не писал, потому что все знакомые тоже либо тренируются, либо уже отдыхают, а родителей беспокоить не хочется. От скуки Джехён подумывает выйти, но менеджер говорит, что уже поздно, ему следует отдохнуть, да и перед камбэком появляться в толпе не желательно. Так что парень, вздыхая и зевая каждые десять минут, садится в гостиной, чтобы бессмысленно листать ленту в инстаграме. Три часа спустя, когда на Сеул опустились сумерки, а Джехён задремал с телефоном в руках прямо на жестком диване, в общежитие вернулся Тэён. Вместе с Тэном. Шумный, уставший и ярко-ярко улыбающийся. Джехён продолжал лежать, делая вид, что спит, всё то время, что парни раздевались. Не встал и тогда, когда они, чуть понизив голос, зашли в гостиную. Не подал ни звука и даже не поморщился, когда Тэён и Тэн начали напевать «Стап, бэби донт стап», периодически посмеиваясь. Но когда их шутливое представление дошло до кульминации и разошедшийся Тэн, продолжая подпевать, под смех Тэёна почти сел тому на колени, Юно просто не выдержал. Ничего не ответив на виноватое «Джехён? Мы тебя разбудили?» Тэна и встревоженное «Что с тобой?» Тэёна, он вылетел в коридор, а оттуда, нацепив слипоны и кепку, и вовсе из общаги, случайно громко хлопнув дверью. И плевать, что менеджер будет ругать и, возможно, после накажет его за своевольное поведение. Зато так он не увидит этого смазливого тайца, который вдруг начал неимоверно раздражать, и довольного хёна, который его теперь даже не замечает. Телефон сразу же зазвонил, но Джехён даже не подумал взять трубку. Опустив козырёк до самой переносицы, он понёсся сам не зная куда, даже не переживая, что кто-то его узнает, ведь людей на улице было совсем немного. Мобильный всё продолжал разрываться, так что Джехён, наплевав на всё, выключил его окончательно. Ему было обидно. Может, по-детски, но обидно. Прежде Тэён всегда уделял ему много внимания. Иногда задерживался с ним в зале и показывал, как правильно делать то или иное движение. В общежитии помогал разбирать песни и давал наставления, когда младший приходил с просьбой оценить его лирику. Тэён всегда был заботливым и внимательным хёном, и Дже этого было достаточно, хоть и хотелось совсем иного. А теперь… А теперь в жизни старшего Тэн и приставучее «Стап, бэби донт стап» на повторе. Джехён прогулочным шагом пересёк улицу, завернул в какой-то неприглядный двор и, пройдясь ещё немного, сел на новенькие качели на детской площадке. Небо стремительно темнело и загорались жёлтым светом фонари, на улице становилось прохладнее. Чувствуя, как жгучая обида и ревность нарастают, Чон едва сдерживал тугой ком слёз, и он бы, наверное, действительно заплакал, если бы не вдруг появившаяся на площадке старушка. Она шла прямо к нему. Невысокая, с узкими, едва приоткрытыми глазами, она выглядела уставшей и, пожалуй, немного озлобленной. Джехён уже хотел было встать и, извинившись, уйти, как старушка улыбнулась. И аура вокруг неё словно вмиг оттаяла. — Я присяду? — указывая на соседнее место, спросила она. Удивлённый юноша только кивнул. Бабушка присела с тяжёлым вздохом, вытянула ноги и снова улыбнулась. — Ты чего такой грустный, сынок? Девушка чтоль бросила? Юно чуть было не вздрогнул от неожиданности. Женщина разглядывала его подернувшимися слеповатой поволокой глазами, щурясь и улыбаясь уголками век. — С чего вы взяли, бабушка? — А что ж? — усмехнулась она. — О чём ещё горевать такому молоденькому красавцу? Джехён смущённо улыбнулся — сколько бы люди ни говорили ему, что он красивый, каждый раз ему становилось неловко, потому что перед глазами всплывали, словно кадры фотографий, его собственное отражение в зеркале тех времён, когда он ещё не был трейни. — Да, можно и так сказать… не бросила только. Мы с ней даже не встречались. — А-а-а, вот в чём дело. Любишь её, а она даже не смотрит, да? Знаю, знаю, тяжело бывает. Джехён, слушая старческий голос, тихонько кивал головой, не осмеливаясь что-то говорить. — Но, знаешь, чего девки больше всего не любят? Когда парни нюни разводят. Это она должна у тебя на плече горевать, а не ты у неё. Ну да, как же. Тэён не очень-то похож на девушку, да и горевать на плече Джехёна станет едва ли — он же лидер, который всегда всё держит внутри. — И вообще, за любовь бороться нужно! Что за мода такая пошла? До скончания веков ждать, пока она сама к тебе на крыльях прилетит. Так только в кино и бывает. А ты бы лучше купил цветов да и пошёл бы к ней! И не надо вот этих всяких эсемесок, звонков. Оно так не решается! Поступки должны быть, поступки! Встал и сделал. Нравится — иди и скажи ей, а коли отошьёт — ты ей докажи, что лучшего мужчины у ней быть не может. — Эх, бабуля, было бы оно так просто… — шепнул Юно. — А чего сложного-то? А? Чего сложного? Сейчас век такой, что ничего сложного не бывает! Любовь сейчас нельзя осуждать. Вон, все друг друга любят! Сейчас всё просто, сынок, очень просто! Захотел — сошёлся! Захотел — разошёлся! Вон, даже мужики, и те друг с другом сходятся! И ничего, никто уже не удивляется. Потому что всё просто теперь. Не важно, с кем, как, когда. Любишь — люби, никто тебе не запретит этого, понял? И Джехён впервые задумался. Ведь действительно, сколько прошло времени с их первой встречи и с того момента, как Джехён понял, что пропал, но он ни разу не сделал ничего, чтобы хоть как-то намекнуть старшему о своих чувствах или показать, что он не должен уделять так много свободного времени кому-то другому. Честно говоря, Юно даже ни разу не спрашивал у Тэёна, как тот относится к отношениям с парнями. Юно впервые задумался о том, что контракт не такая уж и помеха. В крайнем случае, они могут скрывать свои отношения, но прежде, чем думать об этом, ему стоило бы поговорить с лидером начистоту. Самой большой опасностью оставался тот факт, что Тэён мог быть против подобного рода отношений — отношений мужчины с мужчиной, — и хотя прежде он никогда не высказывался против, явной поддержки тоже не выражал. Джехён решил одно — ему в любом случае стоит поговорить с Тэёном, и лучшего повода, чем его сегодняшний своевольный поступок, не найти. — Спасибо. Спасибо огромное, бабушка! — спрыгнув с качелей, воодушевился парень. — Эх, молодёжь! Иди давай к своей любимой. Юно несколько раз низко поклонился, улыбаясь, и, стараясь не потерять настрой, двинулся обратно, как вдруг его снова окликнули. — А вообще знаешь, сынок, ты мне напомнил кого-то, — сказала бабушка. — Уж не знаю, как звать его, но у моей внучки во всю стену его портрет висит. Вот точь-в-точь, как ты! Юно нервно рассмеялся и, натянув кепку ниже, ещё раз поклонился. — До свидания, бабушка! — Давай-давай, иди скорее, — улыбнулась женщина. — И больше у нас во дворе не ошивайся, у нас и своих страдальцев пруд пруди! Джехён чуть ли не бегом промчался сквозь толпу в сторону общежития и влетел в него с улицы на одном дыхании. С его ухода прошло около часа, и в гостиной собрались все участники группы, а на кухне вместе с менеджером беспокойно разговаривал Тэён. — Джехён! — не то с удивлением, не то с облегчением воскликнул Джонни, заметивший парня первым. В дверном проёме столпились парни, наперебой журящие «пропавшего», и с кухни вышел менеджер. — Менеджер-ним, можно с вами поговорить? — осознавая проблемы, возникшие из-за его поступка, тут же начал Юно. Мужчина кивнул и вместе с ним вышел на лестничную площадку. — Я очень сожалею, что вышел из дома, никого не предупредив. Мне нужно было подумать в тишине над лирикой, которую я сейчас пишу, и как только я заметил, что сел телефон — сразу вернулся. Простите, сонбэ-ним, это только моя вина, не наказывайте Тэён-хёна или кого-то ещё, я сам понесу за это ответственность. Юно согнулся в низком поклоне в ровные девяносто, не поднимая глаз, как его учили, лишь бы удалось такой скверной отмазкой отвести разговор от опасного русла истиной причины. Менеджер, тяжело вздохнув, пару раз утешительно похлопал юношу по плечу, прося подняться. — Все мы устали, Джехён, так что я понимаю. Все они понимают, правда. Даже, может, завидуют твоему безрассудству. Я не буду докладывать об этом дальше и разворачивать разбирательства, но пообещай мне, что извинишься перед Тэёном. Он с твоего ухода был сам не свой — ты же знаешь, он всегда винит себя во всех бедах, — а у него и без того много поводов для стресса. Если кто и должен тебя наказывать, то только он. Ещё раз потрепав Юно по плечу, менеджер кратко улыбнулся и, не прощаясь, стал спускаться по лестнице. Дав себе с минуту на то, чтобы собраться с духом, Юно вернулся в общежитие. Гостиная опустела: измученные лишними переживаниями мемберы вернулись по своим комнатам, и только Джонни сидел на диване, бездумно переключая телевизионные каналы в явном ожидании друга. Юно сел рядом с ним, стараясь не смотреть в глаза. — Прости, — шепнул он. — Не хотел заставлять вас волноваться. — Но заставил, — поддерживая деланное безразличие, ответил Джонни. — Ты не переживай, ребята не обижаются. Только если Донхёк — он спал, когда лидер поднял всех на ноги с вопросами о тебе. Тэн, кстати, уже ушёл. Джехён пару раз кивнул, надеясь не сбить Джонни с мысли и просто слушая. Друг у него был проницательным, особенно когда дело касалось Юно, словно он знал его лучше него самого. Джонни всегда догадывался о причинах его поведения, поэтому Чон вовсе не удивился, когда тот упомянул Тэна. — Слушай, Дже, может, менеджер и списал это всё на усталость перед камбэком, может, остальные тоже не стали вдаваться в подробности, но я-то понимаю, что всё из-за них. Ты пробовал поговорить с лидером? — вдруг вспыхнул Со, развернувшись к Юно в пол-оборота. — Не пробовал, — честно ответил Дже. — Хотя вернулся, когда понял, что пора бы попробовать. — Да, пора бы. Смотреть уже тошно на твою кислую мину. И Тэён тоже хорош: словно ничегошеньки не замечает! Дёргано выключив телевизор, Джонни поднялся с дивана и вздохнул. — Сделай это прямо сейчас, пока он не утонул в чувстве вины окончательно. И ушёл, оставляя юношу одного. Тэён сидел на кухне, подтянув к лицу колени и уткнувшись взглядом в смартфон. Джехён знал, что тот не сможет теперь заснуть по крайней мере пол ночи, поэтому действительно намеревался поговорить прямо сейчас. Едва он вошёл на кухню, Тэён отложил телефон в сторону и опустил ноги на пол, намереваясь что-то сказать. — Нет, хён, — остановил того Юно. — Сначала послушай меня, пожалуйста. Это важно. Тэён нахмурился; в целом вид у него был больше обиженный, нежели разозлённый, но он терпеливо, хоть и неохотно, кивнул. Не сдержав порыва, Юно подошёл к лидеру и присел перед ним на корточки, взглядом упираясь в чужие колени. — Ты не виноват в том, что я ушёл. И никто, кроме меня, в этом не виноват, правда. Это не потому, что я устал или мне плохо… хотя да, на самом деле, мне плохо, потому что… мне очень тяжело об этом говорить. Это очень не вовремя, я понимаю, но я влюбился, хён, знаешь? Очень сильно влюбился, и давно, но ты сам понимаешь — у нас контракт, постоянная работа, и я не могу проводить с этим человеком столько времени, сколько хочу. Он тоже вечно занят, он очень много времени работает с другими людьми, и это заставляет меня ревновать и злиться, поэтому я такой рассеянный в последние дни… Юно замолчал, чувствуя, как пальцы Тэёна легко поглаживают его по макушке в успокаивающем жесте. — Я понимаю тебя, — шепнул лидер. — Сам испытываю нечто подобное, так что я правда понимаю. От услышанных слов Джехёна захлестнуло отчаяние, и, не сдержавшись, он прижался к ногам старшего, спрятав лицо в складках джинс, и зажмурился. Его трясло, ощутимо колотило в груди от страха и необъятного желания рассказать всё прямо сейчас, вырвать из сердца эту тупую занозу, чтобы испытать самую большую боль сейчас и оставить рану заживать во времени. — Ты не понимаешь, хён, не понимаешь! Самое ужасно то, что я влюбился не в кого-нибудь, а в тебя, хён, в тебя, вот в чём проблема. Каждый день я вижу тебя и каждый день говорю с тобой, но ты всегда с кем-то — с менеджером, с Марком, с Тэном, с младшими. Ты постоянно занят и постоянно что-то делаешь. Раньше я мог с этим мириться, но из-за «Бэби донт стап» я просто… Юно снова прервался, сжавшись, как ёж, слыша у себя над головой тихий смех. Он не мог понять, чувствует ли обиду или облегчение, но одно понимал точно — прямо сейчас ему было страшнее, чем когда-либо. — Так ты ревнуешь меня к Тэну? — сквозь смех прошептал Тэён. — Правда ревнуешь? Осторожно и медленно Юно оторвался от чужих колен, заглядывая лидеру в глаза и не зная, стоит ли на это отвечать, но Тэён продолжал беззвучно смеяться и с необъяснимой искоркой в глазах наблюдать за младшим. — Да, — шепнул Джехён. — Ревную. Знаю, что не имею права, но ничего с собой поделать не могу. — И сцену эту ты тоже устроил из-за ревности? — предположил старший. — Какой ты глупый, Юно. Почему не сказал мне раньше? Джехён не знал, что всё это значит. Почему Тэён смеётся? Ему кажутся глупыми такие причины поведения младшего? Или, может, он считает, что это всё лишь смешная выдумка? Такая реакция вызывала в младшем отчаяние и обиду, ведь это была правда, такая болезненная для него самого, а Тэён относился к этому… как к чему-то обычному, как ко всем проблемам, возникающим в группе — с готовностью решить всё со своей объективностью и рассудительностью лидера. Джехён рвано вздохнул и поднялся с пола. Тэён встал вслед за ним, обхватывая холодным пальцами запястье младшего, чтобы тот не ушёл. Юно с едкими, такими противными, рвущимися от самого сердца слезами рассматривал простенький светлый гарнитур их общей кухни, стараясь отвлечься на полосатую тарелку Доёна, измазанную в кимчи, или на пузатую чашку с чаем, из которой вечно пьёт Тэиль. Но Тэён всё ещё стоял рядом, ожидая его ответа, и улыбка, напоминающая о его внезапном веселье, испарилась. — А это изменило бы что-нибудь? — сипло выдохнул Дже, собравшись с силами. Тэён крепче сжал его запястье, притягивая то к себе, и накрыл второй ладонью, осторожно поглаживая по костяшкам пальцев. Джехён знал, как Тэёну важен тактильный контакт с близкими, как любит он в порыве чувств дотронуться, осторожно погладить, и как он нервничает, когда не может этого сделать. Но сейчас, чувствуя быстрое сердцебиение, Джехёну хотелось лишь уйти куда-нибудь, чтобы побыть в одиночестве. Вдруг Тэён улыбнулся, осторожно и так непередаваемо нежно, что искрились блики в его глазах. — Конечно, — шепнул он. — Я бы понял, что мои чувства взаимны, и постарался бы сделать так, чтобы ты не ревновал. Секунду или две Джехён боролся с непреодолимым желанием вырвать руку из чужих ладоней и уйти, как до него дошёл весь смысл чужих слов. Его окутало оцепенение. Как? Что он имеет в виду? Зачем он это говорит? Неужели?.. — Твои… чувства? Тэён вдруг улыбнулся ярче и шире, и словно маленькое солнышко сверкнуло у Джехёна в груди. Он вдруг осознал, что, кажется, Тэён имеет в виду взаимность. Надежда вспыхнула и тут же разгорелась в нём высоким пламенем. — Да, Юно. Не только ты скрываешь влюблённость. Младший не мог поверить. Не мог до конца осознать, что Тэён понял его правильно, но «Да, Юно» эхом множилось в его голове. Да. Тэён сказал «да», Тэён-хён, самый дорогой, самый милый, самый лучший человек в жизни Джехёна сказал, что у него есть чувства к младшему! — Но почему ты не говорил? Всё, на что был способен Чон — порывистый шёпот и тень счастливой улыбки. Старший шумно выдохнул и устало поправил чёлку, отрывая ладонь от чужой руки. — Я лидер, Дже. Человек, от которого меньше всего ждут чего-то подобного. Заводить речь об отношениях и, тем более, быть их инициатором в нашем случае — прямое нарушение контракта, а значит — показатель плохого поведения. Я не могу подавать плохой пример. Кто угодно, но не я. Юно кивнул. Тэён и правда был тем, от кого меньше всего ожидали оплошностей и, тем более, осознанных вольностей, противоречащих контракту. — А если бы я не признался? Тэён снова улыбнулся, в этот раз горько, с небольшим извинением во взгляде. Блики от кухонной лампы делали его взгляд едва слезящимся, и от того до невозможности милым. — Скорее всего, ничего бы не изменилось. Джехён вдруг впервые задумался о том, а что же будет дальше? Вот он признался, и даже получил взаимность, но означало ли это, что Тэён станет относиться к нему иначе? Означает ли это, что теперь они могут большее, чем быть просто друзьями? Юно не знал ответа, и на сердце у него вновь потяжелело. — А теперь что? — наконец шепнул он. Тэён отвёл взгляд. — Не знаю. Это сложно, но… теперь я могу… мы можем… В одной из комнат кто-то приглушённо чихнул. Старший замолчал, и они остались стоять посреди кухни, держась за руки и смотря в разные стороны. С тишиной Джехён стал различать мерное тиканье настенных часов, которые им подарил менеджер на новоселье. За окном громыхала проезжающая фура, и вдоль окна мелькнула тень поздней пташки. Кипа чувств в груди младшего стала оседать, и он наконец-то мог мыслить чуть лучше. Он вдруг осознал, что признался Тэёну наяву. Осознал, что Тэён никогда по-настоящему не флиртовал с Тэном. И вообще, на самом-то деле Тэён, кажется, тоже был в него влюблён?.. Эта мысль никак не хотела становиться осознанной. Тэён был влюблён в Джехёна. Уму не постижимо! Разве не один Юно мучился всё это время от невозможности обнять его, когда вздумается, ощутить его ответное касание, увидеть улыбку, адресованную именно ему, и, возможно, поцеловать?.. — Можно тебя обнять, хён? — шепнул Чон. Ли успел только повернуть голову, как младший сделал шаг и неуклюже, но крепко, прижал его к себе. Тэён был тёплым, и простая футболка на нём пахла тоником для лица и любимым парфюмом старшего. Джехён закрыл глаза и горячо выдохнул в приятно касающуюся носа шею. Лидер с тихим шуршанием обнял его в ответ, пальцами осторожно массируя затылок и шею. — Тэён… — выдохнул Дже, намереваясь сказать, как он благодарен за всё, что сейчас происходит, как за спиной раздалось намеренное покашливание. Они со старшим оторвались друг от друга моментально. В дверном проёме, деланно прикрывая рукой глаза и скрывая едкую улыбку, стоял чуть заспанный Донхёк. — Простите, что влезаю в ваши семейные разборки, но теперь я не могу уснуть и хочу чаю, поэтому, если вы не желаете портить ребёнку психику — целуйтесь где-нибудь в другом месте. Джехён почувствовал, как в тот же миг напрягся лидер, понимая, что они разоблачены. И тут он вспомнил один момент, который заставил его улыбнуться Донхёку в ответ. — Не рассказывай никому, окей? А я не стану говорить про тот случай с Марком. Идёт? Донхёк тут же вытянулся и вся смешливость сошла с его лица. — Что ещё за случай с Марком? — встрепенулся Тэён. Взгляд самого младшего забегал по стенам и потолку, и, зевая, он развернулся к коридору. — Что-то спать захотелось… Сладких снов!