Как довести Флорана, а главное, зачем

      — Меня прет, меня прет, потому что снег идет! Бородатый Флоран Мот, меня прет! — Локонте попытался скинуть Флорана в снег, но не получилось, и в снегу оказался сам итальянец. Правильно, нечего замахиваться на любимого француза. — Микеле, ты чего? — Флоран считал Локонте пьяным, но на самом деле тот таковым не был. Хоть он и просидел в баре пару часов, а после набрал номер друга, желая разделить с ним счастье, но был неблагодарно вытащен из своего святилица недорогого пойла. То есть современного трактира, где для полноты картины не хватает лишь трактирщика-Мервана. — Ты же слышал. Боже, вытащи меня отсюда, мне так холодно! — почти взмолившись закричал итальянец, стараясь выбраться из сугроба. Откуда вообще столько осадков нападало? — Нет, — Мот присыпал жарколюбивого очередной порцией замороженной воды. — Сперва рассказывай, что тебе не нравится в моей бороде. — Чего?! Всё мне в ней нравится, — но Флоран предотвратил новую попытку Микеланджело выбраться. — Подожду теперь, пока протрезвеешь. — Я не пьян! Флоран, Сальери, Мот, Антонио, вытащи меня, пожалуйста! Француз соизволил вытащить Локонте из ледяного сугроба. Микеланджело с покрасневшем от холода лицом, пытался стряхнуть с себя снег, отчего перестал чувствовать руки по локоть (пальцев он уже перестал чувствовать и того ранее) окончательно и старался не трястись всем телом. —Я ненавижу тебя! — не нарочно Локонте спародировал Алоизию. — Микеле, я же не серьезно… Итальянец уже бесследно убежал, не оставляя Флорану и шанса извиниться. Пошутил, блин, называется. Смотря кто тут еще виноват больше.       На следующий день Локонте не пришёл на репетицию. Мот рассказал историю со снегом. Все осознали, насколько итальянец обидчивый и по-головке обещали не погладить. На другой день «Моцарт» по-прежнему отсутствовал, отчего «Моцарт рок-опера» потихоньку увядала, клоун маялся от безделья, легонько приставая к старшему Моцарту. Алоизия с Констанс нашли не только общий язык, но и здорово позлили продюсера наплевательским отношением к сценарию. Сальери стоял в сторонке и просто молился, чтобы Нуно, наш Моцарт новый, не убил всех скукой. — Это уже слишком! — злился Солаль на обеденном перерыве. — Где мой сын?! Мерван пытался сохранять спокойствие, устав от неудачных подкатов к старшему поколению, но самым молчаливым доставалось больше всего, особенно череда вопросительных взглядов, мол: «Есть что сказать? А, нечего? Ну всё равно скажи.» — Чего ты у меня спрашиваешь? У Дова спроси! — У Дова, удова, удава. Эта змея нас к чертям задушит ещё до окончания проекта, — вклинился Ямин, уже разобравшись с обедом, а потому готов был разглагольствовать еще добрых полчаса. — Я сейчас просто пойду к Локонте, — решительно сказал Флоран и ушёл. — Как Сальери к Моцарту… — прослезилась Мелисса, видевшая любовь между этими двумя. — А не легче было реально у Дова и спросить, куда Микеле унесло? — Мерван оглядел всех, как человек, думающий, что открыл пятую планету солнечной системы. Конечно, не знающий, что открыто уже с точностью восемь, а девятую не знают куда деть. На клоуна посмотрели скорее как на идиота, нежели гения, предложившего самое здравое решение всерьез, над которым уже не посмеешься. Решение это, здравое, никому и даром не сдалось, потому что в душé, в чём никто не желает признаваться здесь, бездельничать нравится всем больше, а Нуно чувствует себя в центре внимания не хуже Локонте.       Когда Мот позвонил в домофон, Микеле открыл не с радостью, с тоской в голосе и унынием через стену. Француз уже десять раз хотел пойти домой, не понимая странной игры итальянца, но из лифта выхода не было, пришлось смириться. — Что такого случилось, что ты пришёл ко мне сейчас? Флоран хотел было ответить, но, увидев Локонте, стал умирать. Со смеху. Не считая того, что Микеле сейчас был как никто другой похож на Сальери даже без помощи грима, на нём была шапка и шарф, одетые будто слепым человеком, да и одежда, казалось, принадлежала не Микеланджело, а кому-то с улицы. Флоран не стал предпологать кому, даже мысленно, иначе сложиться впечатление (у него самого), что у итальянца беда с деньгами. Ну или головой. Локонте героически выждал, пока Француз насмеётся, не проронив и улыбки. — Ты закончил? — Да. Микеле, прости, это было очень в твоём стиле. Новая мода? Молчание. Ладно, видимо итальяша не в настроении. — Почему ты не приходил 2 дня? — Потому что через месяц я умру, — Локонте отпустил взгляд, пряча его за достаточно длинную челку. Мот потерял дар речи, так что на несколько минут превратился в немого, открывающего рот. — Ч-что?.. — кое-как слышно сказал он; веселье исчезло без следа. Понятное дело; шуты лесом. — Ты слышал. Или ты никогда меня не слушаешь? — Микеле, это ведь шутка, да?.. С чего тебе умирать? — Смешно не было, но ситуация была абсурдной. На губах француза дрогнула улыбка, хотя явно не радости. Микеле засмеялся, заметив это, но глаза чуть намокли от слёз. — Я тогда простудился в снегу. У итальянцев в Италии никогда нет снега. Такое переохлаждение смертельно для меня. — Да быть не может, что за?.. — Если тебе наплевать, то уходи. Не хочу видеть тебя улыбающегося перед моей смертью. Может, и на моей могиле. Я не Моцарт, я не хочу. Флоран вроде и не верил, а вроде, зачем тогда Локонте говорит всё это? Начал сомневаться скорее в своём здравомысли, чем в словах Микеле. Француз сделал пару шагов к итальянцу, а после обнял, словно стараясь согреть. — Прости меня, за всё прости. Не умирай, Микеле, я не… я просто не смогу… … находиться в «Моцарт рок-опера» бок о бок с Нуно. Но эти слова француз оставил при себе. — Ради тебя я буду жить последние дни своей жизни, — слабо улыбнулся. — Неужели тебя нельзя спасти? — Есть один очень странный способ. Поцелуй любви. Мы ведь оба любим друг друга… — Локонте… — с ноткой злобы прошипел Флоран, а если он к итальянцу и по фамилии обращался, так это только жди беды. Ему нравилась шутка до тех пор, пока она не стала сплетать смерть и любовь воедино. Это заходило слишком далеко. — ТЫ МЕНЯ ЗА ИДИОТА ДЕРЖИШЬ?! Поиграли и хватит! Нету у тебя никакого смертельного заболевания! Микеланджело тем временем уже захлопнул дверь в квартиру, оставляя француза орать в подъезде. Будто на зло Моту, Микеланджело снова пел свою песню про бородатого Флорана, а тот ничего не мог с этим сделать через закрытую дверь.       Всё-таки Локонте по-правде заболел, но лишь обычной безобидной простудой. Флоран больше не хотел появляться у него в доме, но когда в ютуб вышло видео с этой проклятой песней, француз не выдержал. — Антонио Сальери пришёл к Иоганну Хризостому Вольфгангу Амадею Моцарту, чтобы тот получил по заслугам. Как ни странно, с таким приветствием Флорана, Микеле всё-таки открыл тому дверь. Мот быстро добрался до нужного этажа, и пока Микеле ничего не успел сказать, зашёл в квартиру, прикрыл дверь и тут же отправился в сторону спальни, не давая итальянцу и шанса сделать что-то против. — Сейчас ты ответишь за грешки. — Флоран, что ты собираешься… — Заткнись. Смерть и любовь нравится в одном флаконе, да? И бесить меня тоже нравится до чертиков, я погляжу. Так что же, думал, перед законом отвечать не придется? — Законом? — тут затупил даже Мик. — Передо мной! Ко мне же ты лезешь, как… Как клоунада без хоть немного приличного чувства юмора, великолепной актерской игрой и до безумия сладким голосом! — Мне краснеть, это комплименты вместо наказания? — Его ты тоже получишь, не переживай. Где… — …спальня прямо по коридору. Разуйся хоть, бородатик. — Еще слово и я за себя не ручаюсь! — Уже бегу!