***
Я в своей комнате, но она не ощущается, как моя. Слишком тесно, словно кто-то специально придвинул мой большой комод с вещами к моей кровати. На мой телефон поступает звонок. Я ненавижу телефонные звонки, но сейчас мне придется взять трубку. Звонок от косвенной начальницы: — Ты сегодня будешь? Честно — я даже не услышала, что она от меня хотела. Я не умею отказывать, даже если бы мне сейчас предложили спрыгнуть с крыши — я бы согласилась. Меня очень легко подмять под себя. Не думая, я с полуслова отвечаю: — Конечно буду! Вот я уже на выходе, … вот уже выезжаю, вот прямо выхожу, поверьте мне! Мой голос расплывается. Я уже и не слушаю, что мне отвечает женщина по ту сторону телефона. Я кидаю его на свою кровать. Стоп. Почему мне позвонили на мой старый телефон? Я отчетливо помню, что этот мой старый голубенький андроид-телефон, весь разбитый вдребезги. Сейчас я уже пользуюсь не самым последним, но розовеньким «айфончиком», который, к слову, у меня от тебя же. Почему я не могу найти его? Где же я его оставила? Мне страшно, ведь это единственный мой рабочий телефон и средство связи. Живу я далеко, в загородном доме. Без телефона я просто пропаду. Вдруг, в мою комнату открывается дверь, ручка ударяется об стену. Однажды я все же поставлю отбойник. Или нет — ведь мне все равно, дом будет продан через неделю. Возможно, через неделю я начну жить в цивилизации, а не в отдаленной глуши. Каждый день я со своей мамой смотрю квартиры для покупки. В проеме стоишь ТЫ. Да, Ник, ты остался таким же, каким я и помню тебя несколько месяцев назад. Два месяца мы уже порознь. Я не хожу на, так скажем, работу, уже как два месяца. Ты ничуть не изменился, та же одежда, прическа. Словно ничего и не происходило. Единственное, что меня волнует — как ты оказался в моем доме, мы живем в противоположных концах города. Я — в южной части, ты — в северной. Однако, меня это не так волнует. В твоей руке у тебя моя миска с тонко нарезанной пекинской капустой. Ты, Ник, опираешься на мой дверной проем и широко улыбаешься: — На салаты перешла? Дурень, просто нарезанная пекинская капуста — не равняется салату. После того, как твоя мама назвала меня коровой, я действительно превратилась в жвачное животное: питаюсь только травой. Кстати, через два месяца я сяду на специфическую диету в виде употребления только белого «Монстра», сброшу вес до критической отметки, настолько, что начну терять сознание и потеряю способность что-либо делать. Я угроблю себя, но я буду самой красивой. Самой худой. Мои торчащие ребра будут причинять мне боль. Мое ребро будет вредить моей диафрагме. — Да. И тебе советую. Вкусно и полезно. Я встаю с кровати. Поправляю мои длинные густые черные косы. Обычно я не ношу такую прическу. Более того, в реальной жизни мои волосы едва достают до моих лопаток — мне не хватает терпения их отрастить, но во сне я могу контролировать длину своих волос. Я достаю из-под подушки голубые резинки-бантики и закрепляю ими свои косы. Ты еще не знаешь, что это будет не просто так. Ник садится на мою кровать рядом со мной. Его руки обхватывают мою спину, так нежно, так трепетно, словно это не мы в реальности ругаемся каждую переписку. Его руки спускаются куда-то ниже, то ли к моим коленям, то ли к бедру. Я не чувствую этого. Вообще, я не люблю телесные ласки к себе, люблю их отдавать, но не люблю получать. Однажды ты уже попытался меня погладить за внутреннюю сторону колена — мне было так противно. Сейчас, я стараюсь не замечать этого. Все мои мысли заняты лишь тем, чтобы вспомнить, где лежит моя прелесть. Левой рукой я шебаршу под моим одеялом, подушкой, матрасом. Вот же она! Мой розовый резак! Я настолько привыкла с ним не расставаться, что я даже дала ему имя! Да, я дала имя ножику! Его зовут «Виталий»! Кстати, удивительно, но все Виталии, которых я буду встречать, будут конченными уродами и будут пытаться мне испортить жизнь! Вывод: не называйте ножи именами! Я настолько привыкла к «Виталику», что я на его заржавевшем лезвии вырисовала ряд сердечек. Мне нравится «Виталик», ведь он делает мне больно. Больнее «Виталика» мне лишь делает Ник. Я не могу отпустить в своей голове тот факт, что мы больше не вместе. Вся наша история выглядит для меня такой незаконченной. Если бы я знала. что это конец, а второе начало — я бы не допустила столько глупостей. Мои губы соприкасаются с его губами. Языком я властно пробираюсь в его рот, соприкасаюсь с его зубами. Очевидно, я смелее и увереннее в наших отношениях, чем он. Пока он отвлекся, я переношу из одной руки в другую, делаю «Виталиком» порез на его руке. Да, он боится боли, но разве любовь и отношения не про то, когда страдают оба? Я продолжаю играться с его языком, гладить его небо, зубы, прикусываю его нижнюю губу. Мне нравится чувство власти. Я устала быть в его тени. Меня всегда ранило и раздражало, что все, абсолютно все, ставили мне Ника как в пример. Вот он такой молодец, вундеркинд, абсолютный отличник, а я что? Я очень сердобольная, впечатлительная. Я знаю, что я далеко не глупая. Я очень эрудированный человек, но моя эмоциональность начисто блокирует мои способности. Я мыслю так, словно живу в черно-белом фильме. Неудивительно, ведь у меня ПРЛ — пограничное расстройство личности. Для меня мир либо идеален, либо нет. Мое ПРЛ выбрало его как объект идеала и привязанности. Ты вечно в моей голове теперь. Я вижу тебя во снах, на фотографиях, в социальных сетях. Когда мы были вместе — мне было так все равно на тебя, я воспринимала тебя как должное. — Мысли о тебе все давно горят в огне, — я делаю порез, напоминающий по форме разбитое сердце, на его запястье. Страдать должны вместе. Я устала страдать одна. Я устала страдать, что ты оставил меня. После нашего расставания моя жизнь словно разделилась на «до» и «после». Я не хочу здесь больше существовать. Ты должен страдать со мной. Я вижу, как в твоих глазах пробегает страх. Мне впервые нравится видеть, как ты страдаешь, как тебе страшно. Раньше я всегда выполняла роль второй мамочки, оберегала от любой опасности. Тебя гиперопекали родители, я переняла у них эту привычку, а ты, эгоист, дальше своего носа никогда не видишь. Ты воспринимаешь все как должное. Я хочу видеть, как ты мучаешься, как ты страдаешь, как ты плачешь, как я сильнее тебя, как я превосхожу тебя. Он вскрикивает. Я лишь сильнее засасываю его губы, пробираюсь своим языком в его самые дальние уголки рта, завладеваю им. Я вонзаю лезвие в твою ладонь. Твои слезы из уголков глаз впервые доставляют мне удовольствие. Это больше не любовь, у меня остыла кровь. Похорони мой сон, Ник. Один из плюсов быть во сне — ты можешь воплотить все свои мечты. На мне сейчас очень дорогое платье от всемирно известного модного дома. В настоящей жизни я бы не смогла его себе позволить. Я чувствую себя принцессой, королевой положения. Мое нежно-розовое Лолита-платье так хорошо сидит на мне, а голубой атласный пояс прекрасно дополняет его. Отлично, этот пояс как раз мне и пригодится. Я достаю его из своего платья, теперь, я не чувствую себя стройной, как это было минуту назад, но это не самое главное. Я залезаю своими бедрами на твои, пускаю свои слюни на тебя. Мне нравится чувство всевластия и дозволенности над тобой. Приняв подходящую позу, я валю тебя собой на кровать. Демоны догорают внутри. Ты еще дышишь, ты еще живой. Как минимум, в моем сне мы еще вместе. С помощью «Виталика» я прохожусь по швам твоей футболки, разрываю их. Случайно переборщив с давлением я причиняю тебе боль, оставляя порезы на твоих ребрах. Теперь, твои ребра тоже неидеальные, дефектные, как и мои. Твоя кровь даже не выглядит как настоящая. Она желейная, розовая, словно водопад в мире сладостей. Она липкая, сахарная. Ты сам по себе сахарный мальчик, который до сих пор все решения согласует с семьей, зависим от их мнения. Моя же кровь настоящая, алая, живая. Мои порезы болят также, как и твои, но это не сравнить с той болью, что я испытываю все это время глубоко в своей душе. Сейчас мне так хорошо, мне так свободно на душе. Это больше не любовь, это освобождение душевной боли. Похорони мой сон. Своим нежным и мягким поясом от платья я перевязываю твои грубые мужские руки. Мои мягкие, нежные пальчики гладят твои ключицы. Наконец-то у меня есть власть над тобой. Я вожу ими хаотично, ногтями вырисовываю несказанные линии. Мой телефон разрывается от звонков, но это все не важно. Очевидно, что я больше не покину эту комнату. Тебе всегда нравились мои волосы, хотя бы перед смертью в моем сне насладишься ими. Я снимаю с тебя остатки одежды. Мои ладони хаотично бегают по твоему телу. Мои зубы и губы оставляют кровоподтеки и синяки на твоих плечах. Мы так похожи с тобой внешне, у нас с тобой одинаковый оттенок волос, цвет глаз, черты лица, привычки, походка, характер, словно взяли брата и сестру и разделили на небесах. Каждый раз меня мучает вопрос «Как мы оказались вместе? Написано ли это где на небесах?». В любом случае, в нашем сне наша следующая встреча уже не состоится. — Если ты — половина, то я откололась, — мои руки смещаются ниже. Мне нравится чувствовать власть и здесь. Я играюсь с тобой, параллельно смотря в твои глаза, в твою душу, пытаясь распознать, больно ли тебе, плохо ли тебе, тяжело ли тебе сейчас так же, как было мне, когда ты оставил меня. Вдруг, из моего рта раздается крик. Мне больно, мне страшно. Я устала тебя терпеть сейчас. Я истошно кричу, мне больно, я не хочу терпеть тебя в себе больше. Я беру белую, теперь уж розовую, сахарную подушку и начинаю душить ею тебя. Мои горячие, живые слезы бегут по моему красному лицу. Я не могу остановить свой поток слез, криков. — Ненавижу! Ненавижу тебя, сука! , — я сжимаю сильнее подушку на его лице. Устав душить тебя ею, я вспоминаю, как сильно ты любил мои коричневые волосы. С «Виталиком» я отрезаю одну из своих кос, обвиваю ее вокруг твоей шеи, завязываю в тугой узел и тяну, тяну со всей мощи, дури, силы. Я устала терпеть тебя. На момент моя и так черная комната, с черным ламинатом, черно-белыми обоями становится еще черней. Я чувствую, что мои силы на исходе, я не могу, я не выдерживаю. Я хочу убить себя. Неожиданно, я перестаю чувствовать тебя под собой. Ослабив хватку, я решаю посмотреть, что с тобой. От увиденного я теряю дар речи: подо мной теперь не ты, не ты, мой мучитель и сахарный абьюзер, а я! Я! Я! Я, настоящая! Я убила себя, пытаясь убить тебя в своей голове. Тело меня покрыто его сладкой кровью, похожей на тутти-фрутти из чупа-чупса. Моя кровь, моя плоть — все в сахаре. Вся моя кровать в газированной крови, однако, из моих ран идет настоящая кровь, алая, самая алая, что только есть. Пустота внутри убивает меня. Осознание содеянного заставляет мое сердце пропускать удары. Мы стали слишком похожими, мы слились воедино, и, пытаясь избавиться от тебя из своей головы, я избавилась от себя. Мы переняли друг у друга все привычки, стиль жизни, поведение, внешность. Я потеряла себя, влюбившись в тебя. У меня больше нет моих желаний, чувств, целей и планов — есть только твои. Я не осознаю, чего я хочу на самом деле. Убив тебя сейчас, я убила себя, свое будущее. Теперь я — ходячий труп, имитация жизни. Я не существую больше без тебя. Больше всего я хочу сейчас проснуться, убедиться, что я действительно все совершила лишь во сне, лишь понарошку. Мои руки трясутся и дрожат. Мне никогда еще не было так страшно. Больше всего я боюсь узнать, что я убила тебя и себя не во сне, а в настоящем. Твой порез в виде половины сердца становится глубже, с этого места начинает слезать кровь. Дальше — я уже ничего не вижу. Все, что я сейчас вижу — алая и сахарная кровь вперемешку. На мне, на тебе, на кровати, на подушке, на полу. Силой сна я создаю нежно-розовый револьвер и приставляю его к своему виску.***
Я проснулась. 07.31.2019. Слава богу, это всего лишь сон. Сегодня мне идти на работу и лицезреть его лицо впервые за два месяца. Он даже демонстративно откажется мне пожать руку и начнет прилюдно унижать. Его горькая фраза «Посмотрите, кто пришел» заставит меня плакать. Уходя, он даже не попрощается со мной. Однако, через пару дней, его отношение ко мне поменяется, а еще через месяц он начнет сталкерить меня, а через три с половиной года мы помиримся.***
А еще, через полтора года после примирения, в 2024 я сильно пожалею о том, что мы помирились. Я буду ждать твоего ответа, буду каждый раз искать, смотреть, проверять, прочитал ли ты мое сообщение, ответил ли ты мне где. Стабильно раз в день я буду это делать, но я еще не знаю об этом, ведь в 2019 мне кажется, что это конец. Точнее, все говорят мне, что это конец, но мое сердце будет чувствовать иначе.