spoke the words — wolf tide
Я помню, мы познакомились в первом классе старшей школы. Он был новеньким. Я даже помню, какой он был… Его волосы тогда были светло-русыми и челка так нелепо спадала на глаза. Он так смущался перед классом, но все равно как-то выдавил из себя отчетливое, но такое милое: «Здравствуйте! Я Чон Чонгук из Пусана…». А дальше я не слышал… Я смотрел на него. Нет… Рассматривал, вглядывался. — Мне шестнадцать, — продолжил парень, улыбаясь и бегая глазками по аудитории. — Прошу любить и жаловать, — послышался надоедливый голос учителя, который указал Чону на свободную парту в конце класса, а тот незамедлительно сел на свое новое место. И Тэхен уже раз сто пожалел, что сидит на первой парте. Желание познакомиться просто переполняло. На последующих уроках мы сидели вместе. Я был инициатором общения, потому что он был таким закрытым и смущенными. Каждый раз, когда мы пересекались взглядами, он становился пунцовым. И это было так мило. До жути. Я никак не мог оторвать от него глаз. — Чонгукки, — Ким склонил голову набок. — Чем ты занимаешься? — Я… — снова смущается, даже не удосужился поднять взгляд. — Много чем, — мотает ручкой меж указательным и средним пальцем. — Танцую, например… — Последняя парта, — перебил преподаватель, который отвлекся на не перестающий галдеж. — Я вам, случайно, не мешаю? А ведь я даже точно и не помню, когда у меня загорелись к нему чувства. Когда при виде него мои глаза сверкали не хуже ночных фонарей или огоньков на новогодней елке. Или когда сердце каждый раз выскакивало из груди, как в мультиках. Когда ладошки потели… — Хен, тебе не холодно? — младший смотрел сверху вниз. Как он только успел перерасти за лето Кима? — Вовсе нет, Чонгукки, — Тэхен смотрел на покачивающиеся от ветра веточки деревьев. А младший такой непослушный, но такой хороший. Он снял свою ветровку и накинул ее на плечи Тэ, который подрагивал от…холода? Нет. От холодных пальцев Чона, которые так нежно касаются медовой кожи светловолосого, но приносят такую толпу мурашек. — Не стоило… — Хен! — перебил темноволосый. Ой, кстати, Чонгукки перекрасил волосы после лета. В черный цвет. Ему так шло. Помню, как я не узнал его со спины, как накинулся на него, потому что все лето я был в разных странах, но не дома. Мы списывались, конечно, но редко. — Чонгук-ки-и, — громко тянет блондин, бегом с распахнутыми руками направляясь к младшему и прилипая щекой меж его лопаток. Брюнет стоял с широко распахнутыми глазами, рефлекторно подхватив того под колени. — И тебе привет, — Тэхен не видит, но знает, что Чонгук солнечно улыбается. — Хен… — Я так скучал, Чонгукки! — прижимается сильнее, совсем не обращая внимания на посторонние глаза. Его… Нет, их. Их совсем не волнует то, о чем снова разболтают люди. Мы гуляли с ним каждый день, ходили по разным местам. Ну, там кино, кафе, рестораны, парки аттракционов, например. Даже друг у друга на ночевках оставались. И не раз. Светловолосый потихоньку открыл дверь в чонгукову комнату, который уже давно видел десятый сон, на цыпочках прибежал к его большой кровати и лег рядом, утыкаясь носиком в ямочку ключиц и жадно вдыхая его аромат. От Чонгука всегда пахло кокосовым молоком, а Тэхен всегда любил кокосовое молоко. — Хен, ты чего? — ошарашенный, сонный Чон широко раскрыл свои глазки. — Мне страшно, Чонгукки, — даже не пошевельнулся. — Там гроза, и дождик так страшно стукается об окно… Я так заливисто хохотал, когда он щекотал меня до смерти. Я так злился, когда он выигрывал меня в играх. Я так плакал, когда его в очередной раз клали больницу… — Ну хе-о-н, — Чон сидел сзади, держа в руках джойстик и рассматривая золотистую макушку своего хена, спускаясь глазами вниз и изучая медовую кожу. — Ну хен, хватит дуться, — он подался вперед, утыкаясь своими пухлыми губами в изгиб шеи, а у старшего все свернулось внутри, но виду подавать нельзя, поэтому он просто фыркает, скрещивая руки на груди и сдвигает брови к переносице. Чонгук надувает свои губы, которые все еще находятся на шее и с хлюпом отстраняется. А у Кима в голове не укладывается. То есть… Это что он сейчас сделал? Господи, черт побери тебя, Чон Чонгук. Мы были лучшими друзьями. Я даже не знаю, было ли что-то сильнее нашей дружбы… — Тэхенни, что с тобой? — он резко подбежал к вопящему блондину, который сидел на асфальте и, присаживаясь на корточки, ухватил хрустальные ручки в свои ладони. — Чонгук-ки-и, — хнычет старший. — Я упа-а-л, — показывает дрожащим указательным пальцем на порванную штанину и разбитое колено, которое кровоточило, а слезы лились из глаз, как из ведра. Кто отпустил этого ребенка одного на улицу? Я не помню, когда наши чувства стали взаимны. Нет, конечно, это никак не повлияло на нашу дружбу. Просто… Это так необычно, знаете. Когда теперь можно перейти за грань невозможного. Было так много недоговоренностей, оказывается… — Чонгукки, тут так красиво… Да, романтика есть романтика. Парни сидели на крыше многоэтажного здания, свесив ноги. Закат из оранжево-фиолетовых оттенков был и вправду необычный. Такой… Загадочный. Тэхен уложил голову на чонгуково плечо и, то ли специально, то ли нечаянно, накрывает ладонью руку Гука, а тот даже и не против. — Знаешь, хен, — недолгая пауза. — Ты намного красивей, — он взял аккуратный подбородок своего хена, поглаживая большим пальцем. И желание узнать вкус этих пухлых, сочных губ так и выбивает всю адекватность. Сдержанность попрощалась с Чоном и тот, медленно поддаваясь, чтобы не спугнуть старшего, накрывает желанные губы, вовлекая в нежный поцелуй. Мы так много прошли вместе. У нас было о-о-очень много свиданий. Чонгукки возил меня по разным странам, дарил мне драгоценные подарки… — Тэхенни-хен, — брюнет достал с кармана своего пиджака прямоугольную, темно-зеленую коробочку с золотой надписью на крышке. — Это тебе, — протянул, сдержанно улыбаясь. Ким незамедлительно открыл коробочку и его глаза засверкали не хуже содержимого. — Чонгукки, — голос дрогнул, а сердцу так приятно и, от счастья одинокая слеза скатилась с румяной щеки, прикасаясь к белоснежной рубашке хозяина и впитываясь в нее, оставляя за собой влажный след. В коробочке красовался золотой браслет, осыпанный бриллиантами. Он горел, наверное, ярче солнца, но не ярче улыбки Тэ. Наш первый раз был в день рождения Чонгука. Ему исполнилось восемнадцать. Черт, этот Чон Чонгук был такой… Невообразимый. Просто до головокружения, сноса крыши, до потери пульса. Я не мог насладиться им. Чонгук спускался поцелуями ниже, кусая тонкую кожу на выпирающих ключицах, заставляя Тэхена в очередной раз дрогнуть. Он проводил руками по таким же выпирающим ребрам, пересчитывая их; по чувствительным соскам; по тонкой талии. Вырисовывал узоры пальцами по плоскому животу, что каждая девушка бы позавидовала. Чон проводил поцелуями по бедрам, причмокивая. — Чонгукки, — его грудь подрагивала, поднимаясь вверх-вниз, и он, набравшийся сил и глотая воздух, выдавил: — Люблю тебя, Чонгук-ки, — младший лишь улыбнулся уголками губ. — Я тебя сильнее, — он ухватил хрустальную ручку Тэхена, нежно целуя тыльную сторону ладони. Мы сильно любили друг друга. До невозможности. Честно, я не мог прожить без него и секунды. Я так любил, когда он залезал своими музыкальными, всегда холодными пальцами мне под футболку. Любил, когда он терся своим носиком об мой. Любил, когда он ерошил мои волосы. А я… Я так любил прижиматься к нему, обхватывая всеми конечностями. Любил целовать его молочную шею, где всегда пульсировала вена. — Ах-х, Чонгукки, — блондин пытался отстраниться, но его Чонгукки был в разы сильнее. — Щекотно… Младший проводил носом по изгибу шеи, целуя, поднимаясь к уху и прикусывая мочку, заставляя Кима выдать тихий стон. Я любил его и люблю сейчас.arrivals/departures — young and dramatic
Сегодня день рождения Тэхена. Чон с утра успел куда-то убежать, как делал это предыдущие пять лет. А Тэ оставалось лишь дожидаться своего любимого, ведь каждый праздник они праздновали лишь вдвоем, без посторонних лиц. Эти два голубка не могли долго находиться друг без друга. Хотели вдохнуть друг друга аромат, зарыться пальцами в шелковые волосы, уткнуться носом в ямочку ключиц, поцеловать нежно-нежно в губы без всяких пошлостей. Тэхену скучно. Что делают люди, страдающие от безделья? Да, правильно. Телевизор. Блондин нашел пульт, нажал на красную кнопочку и плазма вмиг загорелась, показывая какой-то зарубежный фильм. Он плюхнулся на диван, начиная листать каналы. Спортивный — нет, не для Тэхна; Новостной — тоже нет. —…Авария, — и Тэхен переключил, как в его голове что-то щелкнуло, и он решил вернуть назад. —… Пару минут назад, — продолжила девушка-ведущая. — Две машины столкнулись. Одна из них не справилась с управлением и въехала в автобус. На данный момент насчитывается четверо умерших и шестеро пострадавших. Остальные живы, — дальше Тэхен не слышал. Он боялся, внутри все сжималось. Схватив телефон в руки, он начал писать своему объекту воздыхания. to jungkookie [15:35] — Чонгукки, скоро будешь дома? to jungkookie [15:38] — Прошу, ответь, любимый. to jungkookie [15:40] — Я так переживаю… Молю, скажи, что все хорошо. to jungkookie [15:41] — Мое чудо, я так надеюсь, что у тебя просто села батарейка… Чонгукки, сегодня тридцатое декабря. Сегодня мне двадцать четыре. Любимый, сегодня уже год с момента твоей смерти, а я до сих пор пишу тебе, в надежде, что это всего лишь сон, что ты когда-нибудь ответишь мне. Я не езжу на машинах уже год… И тот браслет не снимаю. Ты знаешь, как я дорожу им. Боже, ты не представляешь, как я скучаю по тебе… Я так сильно хочу тебя обнять, поцеловать. Хотя бы снова увидеть твои глаза. Скоро увидимся, мое чудо.