Ночь на корабле

«Балерион» давно отдалился от Кварта и уже трое суток плыл в открытом море. Наступила очередная ночь — третья с момента отплытия, когда весь небольшой кхаласар Дейнерис, захватив в Кварте богатую добычу, наконец загрузился на корабль и покинул город. Теперь он держал курс на Астапор. Дотракийцы, никогда не плававшие по морю и даже не видевшие его, все как на подбор страдали от морской болезни и предпочитали отсиживаться в трюме, где помещались и их лошади. Днём добрая половина их кучковалась на палубе, но к вечеру корабль неизменно пустел. И нынешняя ночь не была исключением. Все пассажиры уже давно сидели кто по своим каютам, кто в трюме; и все, судя по всему, спали: на корабле стояла почти полная тишина, нарушаемая только глухими всхрапами коней. Только Джораху Мормонту отчего-то не спалось. Он ворочался на своей койке с боку на бок, но никак не мог улечься нормально и уснуть — его одолевали какие-то нехорошие предчувствия. Наконец он встал с койки и вышел из каюты на палубу. Луна освещала мчащиеся высоко в небе размытые клочки перистых облаков, а с запада уже надувало тучи. Джорах подошёл к борту корабля и тут же весь непроизвольно передёрнулся. Холодный ветер дул ему в лицо, в спину, поднимал с воды тучи мелких брызг, больно хлеставших по коже. — Ну и ночка! — проворчал Мормонт вслух. — Наверное, скоро будет шторм. Хорошо ещё, что остальные давно забились по своим каютам… В этот момент корабль качнулся. Джораха подтолкнуло к бортику вплотную, но он тотчас же отскочил от него, словно ужаленный. Дерево борта было холодным как лёд, и прислоняться к нему было просто невозможно. Чуть не запутавшись ногой в верёвках, Джорах ругнулся и принялся хлопать себя руками по плечам, чтобы хоть немного согреться. Когда ему это удалось, он всё же решил не уходить пока обратно в свою каюту, а прогуляться по палубе, тем более что спать уже совершенно расхотелось. Морской воздух и гладь воды, подсвеченная ходившей между тучами луной, настолько пленили его, что он всё бродил и бродил, даже не замечая, куда направляется, и не обращая внимания на холод. Наконец, неожиданно для себя самого, Джорах очутился у капитанской каюты. Там — он прекрасно знал — обосновалась сама Дейнерис, которая никому не позволяла входить в её каюту без разрешения. Но сейчас Мормонту почему-то захотелось заглянуть к ней, посмотреть, как она спит. Удобно ли ей? спокойно ли? Вздрогнув от очередного, уже более сильного, порыва ветра, он не смог пересилить себя и всё-таки осторожно отворил дверь в каюту. Она открылась почти без звука. В самой каюте было ощутимо теплее, чем снаружи, и Джорах сразу почувствовал, что начал согреваться. На всякий случай он не сделал больше ни шага, ожидая, что его вот-вот прогонят, и замер у самой двери. Однако с широкой койки, стоявшей в глубине каюты, доносилось лишь чьё-то тихое, мерное дыхание. Несколько осмелев, Мормонт со всей осторожностью приблизился к постели. Дени сладко спала, устроившись на боку, зажав коленями край шёлкового одеяла и подложив под щёку ладонь. Длинные серебряные волосы, ничем не скреплённые, свободно рассыпались по плечам и даже закрыли ей половину лица. Сейчас она выглядела по-детски невинной, и знание того, какой суровой и непреклонной она может быть, вызвало у Джораха улыбку на губах. Он долго стоял у изножья кровати, разглядывая свою спящую кхалиси. Она прекрасна, как луна на ночном небосводе. Сурова, как Красная Пустошь, через которую они прошли. Справедлива, как солнце, что обходит весь мир, одаривая людей своими лучами. Нежна, как шёлк простыни, которая сейчас окутывает её тело, укрывая стройные длинные ноги. И холодна, как ночной морской ветер. Но сам он принадлежит ей одной. Пусть сама Дейнерис до сих пор этого не осознала, но сир Джорах Мормонт, изгнанный лорд Медвежьего Острова и шпион Вариса, отныне душой и сердцем верен ей одной. И Джорах вновь поклялся сам себе в том, что сделает всё, чтобы это оставалось неизменным. Вздохнув, он тихонько направился к двери, как вдруг уловил какой-то шорох со стороны койки и обернулся. Дейнерис во сне затрясла головой, смахнув волосы, и Джорах увидел её лицо, спокойное и безмятежное. Невольно улыбнувшись, он хотел было идти дальше к выходу, но внезапно что-то изменилось — губы девушки дрогнули; она закусила их, выпустив край одеяла, сжала ладони в кулаки, перевернулась на спину, и у неё вырвался долгий мучительный стон сквозь закушенные губы. «Похоже, теперь ей снится что-то страшное…» — успел подумать Мормонт, прежде чем услышал, как она произнесла лишь одно слово, заставившее его замереть: — Джорах… Он подумал, что ослышался, и уже убедился в этом, когда по каюте пролетел отчаянный крик, полный боли и страха: — Не-е-е-ет!.. Джорах! Пожалуйста, Джорах!.. Его кхалиси, королева его сердца, видит кошмар и умоляет его помочь ей. Она зовёт его! Это поразило Джораха до глубины души, и он сделал первое, что пришло ему на ум. Метнувшись к койке Дейнерис и присев с краю, он осторожно коснулся плеча девушки и попытался разбудить её от кошмара. Когда это не возымело желаемого эффекта, его прикосновение сделалось более настойчивым, а сам Мормонт увещевающе забормотал: — Тише, тише, кхалиси… Это всего лишь сон… я здесь, я рядом… Это, кажется, успокоило Дени, и она повернулась к нему. Желая стереть все следы этого внезапного кошмара, Джорах стал нежно гладить её волосы и продолжал говорить с ней шёпотом. Неожиданно Дейнерис заворочалась, стараясь как можно ближе подобраться к нему во сне, заставив Джораха в очередной раз застыть истуканом, и положила голову ему на колени. Он ласково коснулся её лица и позвал уже по имени, вновь пытаясь разбудить её. И наконец это ему удалось — Дени вздрогнула всем телом и распахнула глаза, мутные от пережитого во сне. — Кхалиси? — вымолвил Мормонт хриплым от волнения голосом, умудрившись произнести это одновременно как обращение и вопрос. Обнаружив себя лежащей у него на коленях, Дейнерис тут же отпрянула в сторону и как можно плотнее закуталась одеялом. — Что ты делаешь в моей каюте, Джорах? — она хотела казаться уверенной в себе, отчуждённой, может быть, даже злой на него из-за того, что он позволил себе такую вольность, но голос её прозвучал скорее смущённо. Она готова была ненавидеть себя за это, а Мормонта — за то, что он вообще зашёл к ней без её позволения. Джорах отлично заметил смятение Дейнерис, но благоразумно не стал показывать этого и просто постарался объяснить ситуацию: — Я зашёл к вам совершенно случайно, кхалиси. И хотел почти сразу уйти, но в этот момент вам стало сниться что-то страшное. Я попытался разбудить вас — сначала безуспешно, но мои попытки вас вроде бы успокаивали, поэтому я решил пока не уходить. На последних словах он чуть запнулся. Дейнерис тоже стало неловко, но она, почти сразу овладев собой, привстала на койке, высоко подняла голову и заставила себя смотреть на Мормонта прямо и без стеснения. — Я — Дейнерис Бурерождённая, Мать Драконов, королева Семи Королевств, — отчеканила она. — Мне не снятся кошмары. Она думала, что Джорах захочет её разубедить, и уже приготовилась поспорить с ним по этому поводу, однако тот лишь метнул на неё проницательный взгляд и неожиданно поинтересовался: — Что же вам тогда приснилось, кхалиси? Обескураженная таким простым и незамысловатым вопросом, Дени не нашла, как от него увильнуть, и нехотя призналась: — Будто меня пытается убить какой-то озлобленный дотракиец, похожий на Квото. В Красной Пустоши. О, эта Красная Пустошь! Она до сих пор живёт в крови и памяти всего кхаласара — тех, кто пережил этот страшный переход. Они прошли через её губительное дыхание, они победили её. Но сейчас Джорах засомневался: так ли это? Не мстит ли им пустыня за эту победу? — Понимаю, кхалиси… Мне начало сниться нечто похожее, когда мой лорд-отец вступил в Ночной Дозор, — наконец нарушил он тишину, надеясь, что, пока длится беседа, его не выдворят. — Тогда я вдруг вспомнил во сне все страшные сказки о Белых Ходоках, великанах и одичалых, которые слышал в детстве. Оно конечно, со временем всё притупилось, но я не думаю, что когда-нибудь избавлюсь от них. По-видимому, Дейнерис не ожидала таких откровений, поскольку глядела на него молча, с непроницаемым лицом. И теперь, когда его собственное признание повисло в воздухе, тишина мало-помалу сделалась гнетущей. Как раз в тот момент, когда Джорах готов был мысленно обругать себя за эту оплошность, боясь, что кхалиси сочтёт его слабым, неспособным защитить её, выражение её лица смягчилось, а на губах заиграла лёгкая улыбка. — А я думала, что медведям не снятся кошмары. — Хотелось бы мне, чтоб это было правдой, кхалиси. — Но как тогда… — она замолкла, снова отводя взгляд. Джорах нежно дотронулся до её щеки, повернув лицом к себе, и ободряюще улыбнулся: — Как… что, кхалиси? Почему-то Дени не отдёрнулась от его прикосновения, на сей раз показавшегося ей не оскорбительным, а даже приятным. — Как ты справлялся с кошмарами? Как можно заставить их отступить? — спросила она усталым голосом, который показался Мормонту слишком старым для такой молодой девушки. — Принимая помощь от любящих тебя людей, кхалиси, — честно ответил он. Глаза Дейнерис расширились от изумления. Конечно, он не имел в виду… Нет, он — её доверенный советник, её друг. Разумеется, он любит её. Как любой рыцарь любит свою королеву. Но выражение его глаз опровергало эти мысленные доводы. Сам же Мормонт понял, что его слова могли послужить слишком явственным намёком, поэтому поспешно опустил взгляд, опасаясь, что может выдать себя даже без слов. Вскоре Дени поняла, что смотрит на него дольше, чем намеревалась, и оттого молчание стало откровенно неловким. Это побудило её спросить первое, что пришло на ум: — К кому ты обращался за помощью, когда тебе снились кошмары? Джорах вскинул голову. Это был совсем не тот вопрос, которого он мог ожидать. — Единственный человек, который знал о них, — моя первая жена. В таких случаях она будила меня, а потом пела мне, пока я не засыпал. Ничего особенного — просто любую песню, которую могла вспомнить. Дени невольно улыбнулась, представив сира Джораха Мормонта с Медвежьего Острова, которому поют перед сном. Однако стоило ей подумать о причине этого пения, как улыбка сменилась хмурым взглядом. Мысль о том, что её медведю тоже снились кошмары, да такие, что он нуждался в утешении своей жены, была сама по себе необыкновенна, но в то же время знать, что кто-то такой сильный, как её рыцарь, также может страдать от кошмаров, было в некотором роде приятно. Прочитав на лице кхалиси все эти эмоции, Джорах усмехнулся уголком рта. Он нарочно поведал Дейнерис о собственных страхах, зная, что она не терпит, когда кто-то застаёт её в минуту слабости. Но внезапно она задала очередной вопрос: — А что с ней случилось? с твоей женой? — Она умерла в родах. Вместе с ребёнком, — вздохнул Мормонт. С той поры прошло уже довольно много лет, так что теперь он мог говорить об этом не с такой горечью, как раньше. Дени, конечно, знала, что его первая жена умерла. В конце концов, он был женат во второй раз. Но то, что она умерла, рожая ребёнка Джораха, странно встревожило её. Ведь она никогда по-настоящему не думала о жизни своего рыцаря до его изгнания. О том, что у него когда-то была семья и он мог стать отцом будущего лорда Медвежьего Острова. Как он поклялся в верности кому-то другому, принадлежал этому другому… Впрочем, Дени поспешила отогнать эти раздумья. Джорах Мормонт ей не принадлежит; она даже не захочет владеть им. Во всяком случае, она почти уверена в этом. Вытесняя из головы эти смутные мысли, она вспомнила предыдущее признание Джораха. Если он принимал утешение от жены, это могло означать только одно… — Ты, должно быть, очень её любил. — Да, — отозвался он с грустной улыбкой. Прежде чем Дени успела проанализировать свои чувства по поводу этого короткого и честного ответа, Мормонт продолжил: — Я любил и уважал её как друга, как человека, с которым мог провести остаток жизни. Но не как мужчина любит и хочет женщину. Мои чувства к ней меркнут по сравнению с тем, что я чувствую… Тут он прервался, заметив расширившиеся от удивления фиалковые глаза, и на всякий случай опять отвернулся, чтобы не встречаться с кхалиси взглядом. После чего, тщательно прокашлявшись, перевёл недосказанную фразу на предыдущую тему: — Я хотел сказать… это хорошо, что теперь вы — единственная, кто знает о моих кошмарах. Прежде чем Дени успела осмыслить последнюю информацию, Джорах, уже не сводя с неё глаз, несмело протянул руку к её лицу и начал медленно, нежно гладить её большим пальцем по щеке. Эта осторожная, робкая ласка, в сочетании с безошибочным взглядом тоски, восхищения и любви, ответила ей на все незаданные вопросы. Но это действо длилось не больше минуты. Зная переменчивый нрав своей королевы, Джорах, чтобы не дожидаться, пока его отошлют прочь, заставил себя прервать этот поистине волшебный момент. Он убрал руку и, поднявшись с койки, направился к выходу из каюты. Пол под его ногами внезапно закачался: очевидно, началась качка. Как только Мормонт открыл дверь наполовину, в лицо ему ударил шквалистый ветер. Над бортом корабля блеснула молния, а через секунду послышались мощные раскаты грома. Предчувствие, посетившее Джораха ещё в начале ночи, не обмануло его: в море действительно началась буря. Он так и застыл у дверного проёма, комкая в пальцах рубашку. Кожа на его руках покрылась мурашками; Дейнерис даже с койки было видно и слышно, что он чуть ли не стучит зубами от холода. К тому же из-за продолжающейся качки ему стоило немалого труда крепко держаться на ногах. И всё же он упрямо распрямил плечи, чуть наклонил голову набок и, повернувшись, спросил: — Мне уйти, кхалиси? Дейнерис внимательно посмотрела на него, сделав вид, что раздумывает. Именно в этот момент она поняла, что сейчас ей нежелательно, чтобы Джорах Мормонт уходил. Он был очень надёжен — никто бы не оспорил этого, — безупречно верен ей и невероятно силён. И он повиновался любым её приказам и просьбам. Дени нравились все эти мысли. В конце концов, в её каюту всё равно никто не заглянет до самого утра… — Нет, — твёрдо ответила она. — Можешь остаться. Там такой шторм… Я не хочу, чтобы ты простудился. Будь это любой другой человек, даже кто-то из её кровных всадников, она, пожалуй, могла бы отпустить его к себе в каюту без особой тревоги. Но это ведь был не кто-то, а её медведь. Единственный человек, который знает её секреты, знает её саму. И который не осуждает её и не считает слабой, но открывает свои секреты взамен. Джорах с облегчением захлопнул дверь. Его всё ещё трясло от качки и от холода, зато во взгляде покорство теперь мешалось с ощущением безграничного счастья. Урывками, чтобы не упасть, он добрался обратно до койки и от очередного крена буквально рухнул, а не сел на неё. — Спасибо, кхалиси… — только и выдохнул он. — Спасибо, что так… заботитесь обо мне. Кивнув ему с истинно королевским видом, Дейнерис откинулась на подушки, укрылась одеялом по грудь, устраиваясь поудобнее, и лишь затем снова поглядела на своего рыцаря. Тот молча и как бы невзначай похлопал ладонью по той половине койки, на которой сидел. — Так и быть… можно, — ответила Дени на его неозвученный вопрос. Джорах ошеломлённо округлил глаза, словно не в силах поверить, что сбывается одно из его потаённых желаний. Сняв сапоги, он осторожно улёгся на койку и прилёг рядом с Дейнерис, на сей раз не дотрагиваясь до неё. Однако та вдруг сама доверчиво прижалась к его груди, заставив Мормонта перевернуться на спину, и прикрыла глаза. — Не думай, что я одобряю твоё проникновение в мою каюту, — заметила она при этом нарочито повелительным тоном. — Простите меня, кхалиси, — шёпотом отозвался Джорах. Вдруг он осознал, что достоин такой милости меньше, чем кто-либо ещё на корабле, и неожиданно для самого себя добавил: — Я забыл вам кое-что сказать… — Или вспомнил? — проницательно заметила Дени, заглядывая ему в глаза и прижимая хрупкую ладонь к его бородатой щеке. — Да, вспомнил, — Джорах не смог выдержать этого пытливо-доверчивого взгляда и стыдливо прикрыл глаза. — Можешь не говорить. Что бы ни случилось в твоём прошлом, всё это не важно, — произнесла Дени вполголоса. — Для меня не важно, пока ты рядом со мной. — Но я… — Мормонт вздохнул, с трудом пытаясь подавить вновь нахлынувшее чувство вины. — Я ведь совсем не то, что вы думаете, кхалиси. Я должен рассказать вам… — Тш-ш-ш… — Дейнерис покачала головой, прижав указательный палец к его губам. Джорах осторожно поцеловал её пальчик, не в силах оторвать взгляда от мягкой, манящей улыбки на губах своей королевы. — Забудь об этом. Мне не важно, что ты сделал в прошлом и как недостойно лорда ты поступил, до тех пор, пока ты предан мне. Джорах улыбнулся и вдруг, осмелев ещё сильнее прежнего, зарылся лицом в её волосы, отчаянно прижимая к себе. По щеке его стекла предательская слеза, а сердце сжалось, когда он осознал, насколько Дейнерис меньше и слабее его. Сожми он её чуть сильнее — и может сломать рёбра. Девушки часто бывают так хрупки… так нежны… но особенно она, его гордая госпожа, его желанная королева. — Я буду вам верен, кхалиси. До последнего вздоха, — поклялся Мормонт дрогнувшим голосом, вспомнив свою клятву в Дотракийском Море. — Ты будешь мне верен, сир Джорах, — повторила Дени размеренно. — И никогда не предашь. И будешь всегда со мной рядом. — Слушаюсь… и повинуюсь, моя королева.