Покажи, где находится печень

      Иногда жизнь обретает совсем странные повороты, происходит то, чего никогда раньше не случалось. Ты вроде и не думаешь, что такое может случиться с тобой, хоть знаешь, что многие люди подвержены такой напасти. Она падает на тебя из ниоткуда и прижимает к земле своим весом, ломает все планы и портит настроение. Вот и со мной такое случилось — запретили выезжать из страны ближайшие шесть месяцев, тем самым разрушив все надежды на прекраснейший сюжет про тюремные группировки в ЮАР. На мои возмущения никто внимания не обратил. Мне ясно дали понять, что за неповиновение прилетит всем и очень сильно. Причины оглашать отказались и отправили куда подальше, аргументировав спешку и нервозность скорым закрытием. Закончив явно бесполезные попытки договориться, я вышел из центра около десяти часов вечера и сразу же отправился в отделение к господам Дюпону и Дюпонну, дабы рассказать им о жуткой несправедливости, случившейся со мной и посмотреть сводку преступлений в надежде на интересные случаи, коих обычно не бывало.       Когда я зашел в их кабинет, на стуле сидел какой-то тип, Дюпон и Дюпон как обычно переругивались, но сразу стало ясно, что идет допрос. Как и обычно, они долго не могли задать вопрос, потому что начинали поправлять друг друга (хоть в этом и не было никакой необходимости), хоть меня это действо и умиляло, но смысла от такого допроса не было ровным счетом никакого, поэтому я решил просто понаблюдать за происходящим. Когда меня наконец-то заметили, оба встали и наперебой стали рассказывать про сидящего на стуле молодого человека. Из их нечленораздельных разговоров в итоге стало ясно, что его подозревают в совершении череды убийств и продаже органов убитых, потому что нашли в его сумке игрушку, принадлежавшую Луи Вансенсу — одному из убитых детей, пропавшую после убийства и досконально описанную его безутешной матерью, однако юноша утверждает, что это игрушка для его собаки и купил он её сегодня утром. Это был красный носорог с ушами странного вида — с овальным отверстием посередине, через них была продета веревка, связывающая их вместе двойным узлом. Когда я поинтересовался у них, почему меня не проинформировали о череде убийств, за которыми явно крылось нечто, достойное неплохого репортажа они доложили, что решили не утруждать меня этим пустяком в связи со скорым отъездом в ЮАР, тем самым щедро осыпав кровоточащую и рваную рану в моей душе солью, однако расследование дела о девяти убитых детях обещало лечь бальзамом на душу.       — К сожалению, я никуда не уеду еще месяцев шесть, поэтому буду рад материалам, — сказал я им, уже предвкушая интересную историю, которая отвлечет меня от прискорбной отсрочки интервью с двадцать шестыми, двадцать седьмыми и двадцать восьмыми.        — Ах! Что вы, Тинтин! Вы можете спокойно доверить это дело нам, ведь с нашим профессионализмом мы раскроем его в два счета!       — Да что ты говоришь, Дюпон! — перебил его Дюпон, — для нас раскрыть это дело — раз плюнуть, ведь мы профессионалы в таких делах!        — Мне запретили выезжать, поэтому я с удовольствием возьмусь за него, в вашем же профессионализме я ни на секунду не сомневался, просто из этого дела должен получиться хороший репортаж, который еще раз докажет, что к раскрытию таких зверских преступлений наши бравые полицейские прикладывают все свои силы. А еще он объяснит, почему дела о мелких кражах стоят месяца по три, — не без тени иронии сказал я. Они её, конечно, не уловили, однако парень сдержанно хихикнул.       — Какой кошмар! Надеюсь, что вы не уличены ни в каких преступлениях, ведь тогда нам придется задержать вас! — Дюпон сделал строгий вид и угрожающе пригрозил тростью.       — Не задержать, а… задержать, — не нашедши ничего лучше, сказал Дюпон и сделал то же, что и Дюпон.       — Не беспокойтесь, пока не поймали, — задумавшись, сказал я, но когда понял, что дал почву подозрениям, сразу поправился, хоть и знал, что они вряд ли поймут негативный посыл сказанного, — То есть, ничего противозаконного я не совершал, упаси господь, — они посмотрели на меня и одобрительно закивали, один только парень заметил моё замешательство и смотрел с язвительной улыбкой, будто знал о том, что я от них удачно скрыл, но ничего не сказал, и просто отвел взгляд, когда пересекся с моим, видимо опасаясь, что это может ему навредить.        — Ну ладно, Тинтин, если ты не торопишься, то мы можем дать тебе материалы дела прямо сейчас, можешь даже опросить задержанного, а мы тогда немного отвлечемся и пойдем следить за порядком в парке. Насчет времени не волнуйся, он оказал сопротивление при задержании, — Дюпон продемонстрировал свежий синяк на правом плече, Дюпонн показал похожий на своем левом, и некоторые подозрения зародились в моей голове, — и останется здесь если не на пятнадцать суток, то денька на три точно, — сказал он, погрозив парню тростью, а тот сидел в полном недоумении.       — Это точно, страшно подумать, что он мог сделать с менее опытными сотрудниками! — с жаром проговорил Дюпон.        — Да-да, отчаянный же вы рецидивист, молодой человек! — - подтвердил Дюпон, — такие травмы мы получали только в горячих точках! — говорил он, наверное, о разнимаемых ими подростках, которые случайно задели их в пылу ярости.       — Вы не можете считать ваше ранение моей виной, вы же просто столкнулись, пока бежали ко мне! — парень явно занервничал, ведь оставаться в этом месте в роли заключенного решительно не нравилось никому, — У меня дома собака, не обрекайте её на страдания!       — Мы к вам бежали, потому что вы тоже начали убегать, — недовольно сказал Дюпон.        — Не убегать, а пытаться скрыться, а по поводу собаки не волнуйтесь, если она дотерпит до утра, то её с удовольствием выгуляет Тинтин, который явится в вашу квартиру с ордером на обыск, — пытаясь предотвратить буйство парня, сказал Дюпонн. Жаль, что он не подумал, что это известие опечалит его сильнее, чем голодная собака, если учесть, что ему можно было совершить один звонок и попросить кого-нибудь присмотреть за ней, ведь никому не нравится, что в их обиталище проникают посторонние и начинают там рыскать.        — Да-да, не волнуйтесь, Тинтин не откажется погулять с вашей собакой, если вы очень попросите, — поддакнул Дюпон. Как же с ними тяжело, ведь ежу понятно, что это только разозлит его и уменьшит шансы на содействие, но, учитывая предыдущие провальные попытки объяснить им, как люди реагируют на подобного рода вещи, проще было просто согласиться и отправить их в единственный бар в округе, который они намеревались посетить, прикрываясь бдением в парке.       — Господа, мне кажется, что вы сейчас особенно нужны в парке, ведь вечер уже наступил, вдруг там прямо сейчас совершается преступление, а вы не сможете помочь людям? Дайте мне материалы дела и поспешите в парк! — во избежание еще больших проблем посоветовал им я, ведь они совсем не умеют говорить с людьми, да и мне будет работать куда спокойнее без их перебранок.       — И впрямь, Дюпон, поспешим!        — Не поспешим, а сильно поторопимся, Дюпон! — и оба начали выходить, и, пока они вместе пытались протиснуться в дверной проем в одно время, я заметил, что оба оставили кошельки на столе, и незамедлительно предупредил их об этом, ведь если бы они их забыли, то в скором времени вернулись бы, что могло бы сильно помешать.       — После вахты можете идти отсыпаться, я буду тут до утра и присмотрю за порядком, — в моём распоряжении таким образом останется целая ночь, за которую я смогу подробно все изучить и наметить планы на день. Снежок, поняв, что ночевать ему придется в кресле одного из Дюпонов, а не дома, прыгнул и устроился, свернувшись калачиком.        — Ай да парень! Молоток! Как тебе спать не хочется? Уже вторую ночь не спишь! — они знали это, потому что прошлой ночью зашли ко мне выпить чаю, потому что забыли ключи от дома на работе, а возвращаться им предстояло через мой дом, вот и зашли проведать.       — Это точно! Даже и кофе не пьет! Не парень, а золото, — Дюпон и Дюпон начали нахваливать меня около выхода из отделения, зная, что это могло надолго затянуться, я ещё раз напомнил им о страшном уровне преступности и почти силой вытолкнул их за дверь.       Мне предстояло изучение дела и допрос парня. Я уже собирался погрузиться в бумаги, как вспомнил, что он наверняка сидит тут уже долго и наверняка хочет удовлетворить свои естественные потребности.       — Если нужно в туалет, то он за той дверью, — сказал я и указал ему на нужную дверь. Он встал и спокойно пошел туда, явно утомленный всеми событиями этого дня. Что-то подсказывало мне, что к преступлению он не причастен, однако первое впечатление бывает обманчивым, и я решил особенно не расслабляться.       После двух часов изучения дела я понял, что всех девятерых сначала похищали, а потом вешали в различных безлюдных местах, выдавая за самоубийство, однако вскрытие быстро показывало, что вешали их уже после смерти. В телах убитых не доставало многих органов: сердец, почек, печени и т.д. Довольно неприятные события, но больше всего меня поражало, что никто и слова мне об этом не сказал, хотя первый случай был около двух месяцев назад, а последние две недели я находился в городе. Что-то тут было не так.       Поняв, что из материалов мне больше не выжать ничего, я решил дойти до охранника и выяснить, свободны ли камеры, чтобы дать парню поспать, ведь он наверняка устал и морально выжат. Однако разгильдяйство Дюпона и Дюпонна заставило меня немного ошалеть. Как можно было додуматься поставить дверь, которую можно открыть без ключа снаружи, но не открывающуюся без него изнутри и не оставить мне ни ключей, ни средства связи? Телефон находился около поста охраны, а охранник никогда не реагировал на стуки и крики, потому что привык к тому, что в отделении у многих сносило крышу, поэтому он даже не проверял происходящее в камерах, если не срабатывала сигнализация, оповещающая о нежелательном их открытии.       — Похоже, нам придется ночевать тут, — сказал я и уже готов был услышать поток брани, однако парень ограничился простым «ладно» и продолжил читать вытащенную мной из полки мини-библиотеки Дюпона и Дюпонна и торжественно врученную ему, в которой рассказывалось о Макаре Девушкине и его душевных переживаниях. — Если ты ещё не сильно хочешь спать, то я могу тебя допросить, думаю, что сделаю это быстрее, чем господа полицейские, — сказал я и, предугадывая его ответ, уже решил постелить ему на диване, стоящем в кабинете. Изначально этот диван был поставлен для слишком увлекшихся работой Дюпона и Дюпонна, однако доселе на нем спал только я. Вытащив одеяло, я отправился по направлению к дивану.       — Наверное, так даже лучше, — поразмыслив несколько секунд, бодро произнес парень. Я ожидал противоположного ответа, но перспектива быстрого движения дела и веселой ночи вдохновила меня, одеяло было закинуто на диван, а я взгромоздился на стол.       — Отлично! Тогда начнем, — между нами был метр расстояния и я мог хорошо его рассмотреть, — вопросы идут под запись. Итак… — Александр — студент-химик, живет в подаренной ему бабушкой квартире и сдаёт вторую — тоже бабушкину. Учится нормально. В общем, мне стали известны многие аспекты его жизни. В какой-то момент я понял, что нужно проверить его знания в биологии, ведь чтобы вырезать органы нужно уметь немало, а по поводу убийств у него было алиби, поэтому, предварительно записав номера друзей, которые гипотетический могли бы это подтвердить. Я решил проверить, знает ли он, где находится печень, хотя это было бы бессмысленно, ведь любой человек, знающий биологию на уровне школьной программы смог бы ответить на этот вопрос. К моему удивлению, он неуверенно ткнул себя в место, где находится желудок. Быть может, он раскусил меня? Ведь химия тесно связана с биологией, он не может знать её так плохо. Когда я задал ему несколько элементарных вопросов по анатомии человека (правильно он ответил на один из семи), он чуть не плакал и попросил воды. Выяснив, в какой школе он учился и кто преподавал у него биологию, пришлось пообещать, что я не расскажу о провальных ответах его учительнице, которая билась с ним всё время обучения и помогла преодолеть минимальный порог на вступительных экзаменах по биологии в университет.       Достать бутылку с водой у меня получилось с третьего прыжка, на стаканы я даже смотреть не стал, потому что стояли они ещё выше, чем вода. Когда я обернулся в надежде на то, что это выглядело не так смешно, как могло бы показаться, мои надежды развеялись сами собой, потому что он умиленно улыбался. Зато пропал плохой настрой, и допрос обещал пройти без истерик.       — Откуда у тебя та игрушка? — этот вопрос можно было и не задавать, ведь каждый дебил додумается сказать, что нашел её на улице и подобрал, ибо счёл необычной и красивой, однако Александр назвал конкретный магазин, время и цену покупки, а потом достал чек из кармана, это озадачило меня. Я отключил диктофон и задумался. Как Дюпоны могли не выведать это у него, хотя он спокойно и без сопротивления рассказал об этом? Это навсегда останется загадкой для всего человечества, на уровне тайны строительства пирамид и состава бальзамирующего состава доктора Пирогова.       — Это всё?       — Не совсем, — Александр придвинул стул еще ближе к столу, на котором я сидел, сократив расстояние ещё на полметра. Признаюсь, что он был довольно хорош собой, поэтому я чувствовал, как на тело накатывало возбуждение. Если раньше я мог просто незаметно смотреть мимо него, то сейчас это было сделать труднее. Он притягивал взгляд и сам смотрел на меня в упор. В какой-то момент я, в поисках отличных от его глаз притягивающих предметов увидел явно и настойчиво поднимающий ткань брюк внушительных размеров бугорок, а рядом с ним и причину, по которой парень убегал от Дюпона и Дюпонна, кажется, он заметил направление первого моего взгляда, но виду старался не подавать.        — Знаешь, ведь главное показание подтвердилось, поэтому я всецело на твоей стороне, — он придвинулся ещё ближе. — Так вот, единственной загадкой остаётся, почему же ты припустил от господ полицейских? Почему решил, что они бегут именно к тебе и с чего взял, что тебя хотят арестовать, а не взять понятым?       — Любишь честных людей? — он смотрел на меня снизу вверх. Не понимая, я всё уже увидел, он напряженно придумывал вразумительную отговорку.        — Они меня возбуждают, — сказал я и сполз со стола ему на колени, на ноги медленно легли его руки, но как только он решил, что придуманная им версия звучит благоразумно и порядочно, уже набрал довольно много воздуха, я не дал ему закопать себя и тихо сказал на ухо, — Не придумывай оправданий и спрячь это подальше в свою жопу, или следи за тем, чтобы никто из господ полицейских этого не дай бог не увидел, — после этих слов я затолкал зип лок с персиковым порошком поглубже в его карман, после чего обвив его шею руками.       — И не думал обманывать! Просто размышлял, как сформулировать предложение выебать тебя прямо на этом диване, — его руки потихоньку перебрались с ног и начали скромно лапать меня за филейные части тела, — а за предупреждение покорнейше благодарю. Никогда ещё не встречал такого лояльного сотрудника.       — Не то чтобы я мог что-то сделать, репортерам обычно такой власти не дают, но ждут, что я незаметно намекну им на какой-нибудь казус, который позволит если не посадить тебя далеко и надолго, то, хотя бы, выплатить штраф, но я не занимаюсь делами, в которых замешан сам, а ещё с пристрастием отношусь к некоторым подозреваемым, — ощупывание стало более явным и настойчивым, слова путались в голове и не желали собираться во что-то членораздельное и я решил промолчать, отвечая на поцелуй.