Вырви лютики из-под рёбер. Мешают!

      Мальчик не помнил, когда это случилось. Помнил только сильную боль под рёбрами и в лёгких. Помнит судорожный кашель и алые капли с лепестками на белой плитке. Помнит, как поднял майку, которая была больше на несколько размеров, и увидел тысячи ярко-жёлтых цветочков прямо под рёбрами. Он прекрасно знал, из-за кого они. Он не убеждал себя в том, что не любит его. Он просто принял это тогда. Сейчас парень шёл по городу. Людям тут тяжело. У кого-то вместо глаз розы. Красные, кровавые. А у Питера... А что у Питера? Лютики в лёгких. День вообще неплохой, сначала он тест по алгебре хорошо написал, потом нашёл видюшник на полу хороший. В общем, домой наш солнечный пацан прибыл в хорошем настроении. И тут слабенькое сердце совершило кульбит. На диване в их маленькой квартире рядом с Мэй сидел Тони. Тот, из-за кого он каждую ночь плачет, отхаркивая мерзкие цветки. Жёлтые звёздочки с ало-красными каплями. Он улыбнулся, что-то сказал про стажировку. Когда оба ушли, он изложил суть дела и предложил поехать в Германию. Не подумав, подросток согласился. В тот вечер после всех сборов он опять оглядел рёбра в зеркало. Цветов стало больше. Мягкий палец провёл по очертаниям каждого. Из горла вырвался судорожный кашель. Лепестки полетели на пол в ванной. Дышать сложно. Воздух скованно проталкивался сквозь цветы. На утро парень с досадой обнаружил цветочек прямо на лице. Сбоку на левой щеке - небольшой лютик. Помнит он и то, как выбивался из сил и лез на рожон ради внимания со стороны Тони Старка. Помнит, как радовался, когда старший предложил поселиться в башне. Как обустраивал комнату и прятал коробку с плакатами и вырезками с лицом хозяина башни. Помнит грустные взгляды тех, кто видел то, что сам Тони не мог. Помнит, как в истерике выдирал лютики из-под рёбер. Помнит, как гадкие цветы душили. Хватали за горло и сжимали мёртвым кольцом. Как хотелось прокричать в идеальное лицо: "Вот я! Заметь меня!" Наташа приходила вечером и жалостливо гладила непослушные вихры руками, заросшими лилиями. Помнит жалость в голубых глазах Кэпа и его крепкую руку на плече. Помнит ночи, проведённые без сна из-за того, что вдохнуть невозможно. Помнит, как дрожащими пальцами выводил текст песни. В каждой разлуке скрыта новая встреча. Подожди, за окном ещё не вечер. Ты не калечил, ты меня убил. А во мне совсем не осталось сил. Не спросил: «А что мне нужно?». Я не камень, но жалости не нужно. Помнит, как Тони было плохо и как провёл весь вечер, гладя того по голове. Старк был тем самым, у кого не было ни одного цветка. И Питер был безумно рад за него. Всегда улыбался солнечной улыбкой, которая грела всех, кроме него самого. Закрывать глаза на страшные вещи, И тот сон оказался вещим. Ты не будешь прежним, ты не любишь. Сколько времени, а ты всё меня губишь. Говорил о будущем, а его нет. Я мог лишь кричать тебе вслед. В памяти на вечно запутались спутанные поцелуи. Они не были показателем любви. Скорее удовлетворением нужды в контактах. Питер целовал вкладывая всю любовь и надежду в нежные касания. А Тони целовал как-то по-животному. До нехватки воздуха и боли в заросших лёгких. А потом бросая мальчишку с пухлыми губами дальше умирать от любви. Тот момент я никогда не забуду - У меня истерика и я бью посуду. Говорю, что будет легче, Только время давно уже не лечит. Питер помнит, как в какой-то момент Наташа предложила перестать пытаться. Она безжалостно открывала правду, говоря, что он не нужен Старку и пора уже смириться. Он тогда расплакался и в истерике выкрикивал клятвы любви. Судорожно кашляя и роняя лепестки, а иногда целые цветки в раскрытые ладони. Он тогда перебил кучу посуды в общей кухне и долго вымаливал прощение у Тони. Время не лечит, ты не со мной. Время не лечит, я за стеной. Двери закрыты, не рассказать - Как мы убиты, без кого не дышать. Особое место в голове занимает тот момент, когда он стоял за закрытой дверью и всё не решался постучать. А когда наконец постучал, то простоял около часа, ожидая, что вот-вот Тони подойдёт и откроет. Крепко обнимет и потреплет волосы. Но обнимал мальчика только холодный воздух. Случайностей не бывает - ты случайность, А эмоций без края - ты моя бескрайность. Если открыться, почувствуешь холод, Но после всего ты, как прежде, дорог. Питер помнит, как провёл ночь признаваясь в любви вырезкам из журналов. Он осознавал, что он - просто глупый мальчишка, который безответно влюблён. А проклятые лютики мерзко щекотали рёбра. Когда он утром вышел на кухню, глаза почти всех расширились от ужаса. Воспалённые глаза. Огромные синяки под ними. И лютики, которых стало больше на щеках и шее. И долбаная солнечная улыбка. Выдавленная через боль. И итог совсем не важен, Если хочешь стрелять, пистолет заряжен. Только мне будет уже не больно. Ты стрелял в меня, мне довольно. Питер помнит, как Тони напился до беспамятства. Ему опять было плохо. Помнит, как позволял бить себя. Прямо в рёбра, заросшие лютиками. А что? Он счастлив. Любимый человек рядом. Он со мной. И не важно, целует он или бьёт. Какая разница? Он рядом. Он рядом. Он рядом, остервенело повторял разум, пока сильные руки до синяков сжимали тонкие запястья. Эх, Нат опять будет ругаться. Бессердечность - вот она, причина. И осталось меня половина. Заменима, конечно. Понимаю. Но опять хожу по краю. Питер помнит, когда он осознал, что ему остался от силы день жизни. Помнит, как написал последнее письмо. И хотел пойти признаться Тони во всём. Отвергнет - не страшно, завтра всё равно конец. И вот он подошёл в главную комнату, а там он с Пеппер. Нежно и любовно целовал её. Не выдержав и разрыдавшись, Питер убежал. Лёгкие душили. Ты прости, я считаю виноватым Именно тебя. Не себя, не вечность. Я бы любил тебя бесконечность. Питер всё это помнит сейчас, лёжа на полу в комнате и делая последние вздохи. Всё тело обвили эти солнечные лютики. Такие, как когда-то его улыбка. Яркие-яркие! Всё тело оплетали тонкие стебельки и сами бутоны. Нет, Питер никогда не хотел умирать. Он хотел всегда быть рядом с любимым и прожить долгую жизнь. Но у судьбы другие планы. Коробка предусмотрительно выставлена в центр комнаты, и письмо лежит сверху. Вдох. Выдох. И тишина.... Огромный лютик пробивается прямо там, где сердце. Время не лечит, ты не со мной. Время не лечит, я за стеной. Двери закрыты, не рассказать - Что мы убиты, без кого не дышать. Когда Нат несла подростку еды в комнату, она намечала серьёзный разговор. Открылась дверь. Звон посуды и судорожный плач, на который сбежалась вся башня... Кроме Старка. Девушка открыла письмо и слёзно прочитала признание в любви. Мальчика, который любил Тони сильнее, чем себя и свою жизнь. Она обняла уже холодное тело. Все рыдали. Даже Кэп пустил слезу. По-матерински нежно она подняла толстовку. Лютики и самый большой в центре. Она с болью зарылась в ароматные цветы. Когда в комнату вошёл хозяин башни, она вскочила и в порыве гнева схватила письмо с коробкой. Подойдя, молча дала ему по лицу. "Тварь!" - прошипела она и ушла. Тони потом пересмотрит все вырезки, плача и зажимая рот рукой. И коря себя за такое отношение к мальчику. Он украсит всю комнату лютиками. И будет долго убиваться. А Питер всё помнит. Питер всегда всё помнил. Особенно тронет миллиардера текст письма. Приветик, мистер Старк, знаете, я всю свою недолгую жизнь любил вас. Вы самый красивый, добрый, умный и... такой невнимательный. Я виноват. Будь всё по-другому, я бы подарил вам вечность. Я там, на небе, буду очень по вам скучать. Пожалуйста, помогите всем меня забыть. Как тогда, когда вы забыли открыть мне дверь. Прощайте, навечно ваш Солнечный Пацан. (Питер) О, и да, удачи вам с Пеппер. Знаете, моё любимое женское имя - Морган. Не знаю, зачем вам, но всегда хотелось кому-то рассказать. Около могилы Питера через несколько лет выросла целая поляна лютиков. Невзрачных, но солнечных. Как сам мальчик.