Как взрослые

Страшно не то, что мы взрослые. А то, что взрослые - это мы. (с) Линор Горалик

      Впервые Баки Барнс увидел этот дом в воскресенье шестого августа 2023 года, через три с лишним месяца после окончания Большой Войны.       Если ехать по Ист-стейт-Хайвей 35 вдоль реки Прово в сторону Вудленда, и, не доезжая до города две с половиной мили, повернуть налево, по узкой горной дороге, то попадешь как раз к дому у озера с видом на горные пики хребта Уинта и далекие белые шапки Тимпаногос и Лофер. Одинокий такой домишко в лесах северо-восточной Юты. Баки остановил взятый напрокат «шевроле» на подъездной дорожке и к дому пошел пешком, не осмелившись подъехать к самому крыльцу. На заднем сиденье остался свежий яблочный пирог, купленный в пекарне по дороге; во внутреннем кармане куртки покоилась открытка с горным пейзажем, надпись на обратной стороне которой гласила: «Будет желание - приезжай меня навестить». И адрес.       Ступеньки веранды скрипели под ногами. Теплый ветер гонял прошлогодние листья по старым доскам и покачивал звездно-полосатый флаг. Почему-то сознание Баки дорисовало на этом крыльце кресло-качалку, детский велосипед с резиновой грушей на руле или роликовые коньки. Пахло соснами и чем-то еще, отдаленно знакомым. Из прошлого.       Сбоку от дома шел спуск к деревянному пирсу. Поручней не было, только четыре столбика. К одному из них была привязана лодка. Баки не знал, чей это дом, когда Стив его приобрел и в какой реальности. Едва собранная заново картина мира начинала опасно крошиться под напором магии и квантовых перемещений во времени, и на полное принятие этих поправок требовалось время. По внутренним часам всего полгода назад он жил в Ваканде, а Стив Роджерс был его лучшим другом, молодым и полным сил. И хотя Баки уже примирился с пятилетним провалом во времени, с потерей Стива всё обстояло гораздо сложнее.       Он постучал в стекло внешней двери и отступил на два шага назад. Стояло начало августа, но горный воздух здесь был чарующе свежим. Вот только озноб его пробрал совсем не поэтому, когда в глубине дома раздались шаркающие шаги. Внутренняя дверь отворилась, и седой старик с чертами Стива замер по ту сторону стекла.       - Привет, Стив, - выдохнул он, пытаясь придать губам подобие улыбки. – Примешь гостя?       Стив открыл внешнюю дверь, но вместо того, чтобы впустить его в дом, вышел навстречу.       - Баки, - старик радостно улыбнулся, приблизившись, обнял его, и Баки подавил порыв отпрянуть от рук, покрытых пигментными пятнами, от запаха старости и лекарств. Он заставил себя вернуть объятие, и Стив мягко похлопал его по спине. А потом удивил, поцеловав в небритую щеку. С возрастом стал душевнее? Прежде он подобного себе не позволял... Или так и принято встречать старого друга из прошлой жизни?..       - Как ты поживаешь, дружище? – голос Стива стал сиплым и низким, он говорил медленно, но смотрел с теплотой.       - Отлично, - соврал Баки. – А сам?       - Как видишь. Еще держусь. Дай-ка на тебя полюбоваться...       Стив улыбался, держа его за руки и разглядывая с ног до головы. Сам он был одет в клетчатую рубашку и серые фланелевые штаны, кожа его была тонкой и сухой, как бумага, но Стив держался на ногах уверенно, хотя Баки успел ощутить, каким он стал худым и костлявым. Острое дежа вю накрыло мозг вкупе с пережимающей горло жалостью.       - До Юты путь неблизкий, - заметил Стив, все еще держа его руки. – Как ты добрался?       - Неплохо. Хотя нужный поворот нашел не сразу, - признался Баки с мучительной улыбкой, потому что именно это ему надлежало сказать. Стив усмехнулся и кивнул, напоследок сжав и выпустив обе его кисти.       - Я очень рад, что ты приехал.       - Я привез яблочный пирог, - Баки махнул рукой в сторону «шевроле», и Стив улыбнулся чуть шире.       - Звучит замечательно. Я заварю чай, и ты всё мне расскажешь. Или достать тебе пиво?       - Спасибо, только чай.       Забирая пирог из машины, Баки поймал себя на странной мысли, что вот так, наверное, отец Стива мог бы говорить с повзрослевшим школьным другом своего сына...       В доме стоял густой запах масляных красок, растворителя и лака. Запах был знакомым, и память принялась тасовать перед внутренним взором Баки старые образы, как колоду карт: бейсбольные матчи по радиоприемнику; вкус кукурузы; домашний лимонад в запотелых стаканах; черно-белые кинофильмы... детство. От этого стало грустно и здорово не по себе, будто он вернулся в давно покинутый дом, где когда-то был счастлив.       На стенах гостиной висели пейзажи. Здесь был камин, похоже, сложенный вручную, но на каминной полке стояли акварели, а не фотографии. Дом оккупировала старая громоздкая мебель, было чисто, даже уютно. Он не увидел каких-либо женских вещей. Жена Стива, по всей видимости, скончалась давно, и, возможно, даже не здесь, а где-то совсем в другом времени и месте.       - Как ты тут, Стив?       - Как все старики, - отозвался тот, хозяйничая на кухне. – Порой подводит память, порой мотор пошаливает...       - Не все старики доживают до твоих лет.       - Это верно, - он мягко хмыкнул и больше ничего не сказал. Баки не знал, сколько ему лет, даже приблизительно, но догадывался, что Стив давно перевалил рубеж обычного человеческого срока.       - Где же домочадцы? Легионы стивят?       - К сожалению, стивятами так и не обзавелся.       - Серьезно? Я-то думал, ты уже прапрадедушка, - и добавил чуть менее непринужденным тоном. – Ты здесь один?       - Да, в последние годы. Но я уже привык. Мне и так хорошо.       - Чем же ты тут занимаешься?       - Живописью. Здесь очень красивые места. Как говорится, дом за доллар, зато вид на миллион, - он усмехнулся собственной шутке. – Еще ловлю форель. И даже пытался писать мемуары.       - Мемуары? Ты?       Стив поставил чайник на электрическую плиту.       - Как неожиданно выяснилось, это совсем не моё.       - А я бы почитал такое чтиво, - с улыбкой признался Баки.       - Ты бы написал это лучше, чем я.       Смешок получился горьким. Между ними снова воцарилось молчание, и Баки физически ощутил, как далеко они находятся друг от друга, оставаясь при этом в одной комнате. Фактически, опять в разных жизнях...       ...Он давно заметил, что их отношение друг к другу различно. Для Стива образ Баки Барнса как лучшего друга был цельным, завершенным и существующим вне времени и обстоятельств. Те самые «друзья до конца». Во веки веков.       Стив не знал о том, что для Баки всё обстояло иначе. Статус лучшего друга не передался по наследству от прежнего Баки нынешнему и не перекочевал из прошлого в настоящее. Долгое время у его воспоминаний о дружбе со Стивом не было эмоциональной окраски. А всё потому, что эта дружба относилась к другой, прошлой жизни, где у него была семья, был друг Стив, а сам он был славным парнем, который нравился людям и воевал на стороне добра.       Баки намеренно разграничил две жизни. Это помогло избежать сожалений, когда память к нему вернулась.       В Бухаресте он часто вспоминал события прошлого, записывал их, но прошлое давно утратило актуальность. А в новой жизни Баки не спешил доверять Стиву Роджерсу, потому что тоже имел мало общего с тем парнем, который приходился Стиву другом. Он знал, что Стив ищет его, но не собирался идти на контакт только из-за ностальгии по утерянной жизни.       Но было и два момента, изменивших его отношение. Первый – когда он остановился, не поняв, а ощутив до озноба, всем телом, что человек перед ним – друг. Еще мало понимая, что это значит, но так ясно, что это ощущение напрочь отмело необходимость убить его. Он отчетливо помнил это. Куда отчетливее, чем возвращение домой в кузове рефрижератора или писклявый голосок Бетти Буп. Это была новая страница их отношений, и ее содержание вызывало в нем яркие, живые эмоции, которые мало что могло вызвать в Зимнем Солдате.       А второй страницей стал Оймякон. Этот момент впечатался в память каленым железом, и, Баки знал, останется с ним навсегда. Не столько сам бой, когда Стив сражался за его жизнь с Тони Старком, сколько то, что происходило после, когда они шли нога в ногу, и Стив почти тащил его на себе, помогая идти. Было ужасно холодно, всё тело болело, а на душе было погано, как никогда. И в то же время радовала возможность опереться на живое плечо. Это ощущение чужого плеча и руки, не дающих упасть, осознание того, что Стиву известен его послужной список, но он все равно рядом... Это наполняло его кипучим чувством благодарности, сопричастности. Братства. Преисполненный этим чувством, Баки был готов драться за Стива так же, как Стив дрался за него самого. В тот момент Стив стал его другом. Уже в этой, новой жизни.       Это был переломный момент. Хотя Стив этого, кажется, не заметил.       Баки тогда понятия не имел, отдает ли Стив себе отчет в том, что их история пишется заново. Считает ли он Баки Барнса своим другом по привычке, или тоже понимает, как сильно они изменились? Но в Ваканде, после криокамеры, они начали сближаться, будто снова знакомились.       Они говорили не только об общем прошлом, Стив за него не цеплялся. Он хотел знать, как Баки попал в Бухарест, как он жил в бегах. Он говорил о Зимнем Солдате, не собираясь замалчивать эту тему и заметать ее под ковер. Это было важно для них обоих. Они даже почти шутили, не скатываясь в драму, и это прошлое было новее, свежее. Баки подкупало, что Стива интересует не только то, кем Баки когда-то был, но и кем он стал. Это было взаимно.       В Ваканде он разрешил себе строить робкие планы на будущее. Казалось странным то, что он может позволить себе это будущее, и что в этом будущем найдется место Стиву. Планы не были грандиозными. В основном они касались возможности понемногу сшить тот разрыв, виной которому стали война и ГИДРА. Во время редких визитов Стива они подолгу бродили по окрестностям и болтали часами. Баки впервые ощутил, что такое жажда общения. С каждым разом разговоры захватывали всё сильнее, раскрепощали всё больше, они созванивались, списывались, говорили всё откровеннее, даже смеялись. Этого было мало, но, в конце концов, они были живы, у них было время...       А потом он умер на пять лет. И за эти пять лет Стив изменился. Баки заметил это еще на поле боя, когда умер Тони Старк. Стив стоял в первом ряду, весь в слезах, и Баки рискнул подойти к нему, тронуть за плечо. Он еще плохо понимал, что произошло, но когда Стив обернулся, увидел новые морщины на его лице, тусклые глаза, полные горя... у него был такой вид, будто пять лет он прожил в аду. Стив ничего не сказал, сил на речь ему не хватило. Он только потянулся вперед и обнял Баки с такой силой, что дышать стало трудно. Стив едва держался на ногах, всхлипывал и комкал его, то судорожно сжимая руки, то ослабляя хватку. Но самыми страшными в тот момент Баки показались хриплые, сдавленные слова:       - Это должен был сделать я.       Баки придерживал его, взволнованный тем, как сильно катастрофа подкосила друга. Капитан Америка плакал на его плече, никого не стыдясь. А он вдыхал дым, оглядывался вокруг и силился понять, как же всё это месиво могло обернуться всего одной добровольной жертвой...       После похорон Тони его супруга Вирджиния Старк отдала в пользование оставшимся членам команды один из закрытых испытательных полигонов «Старк Индастриз» неподалеку от Харрисонвилла, Нью-Джерси, на берегу реки Делавэр. Это оказалась целая военная база площадью в несколько квадратных миль, обнесенная высоким забором с колючей проволокой. На территории полигона располагался жилой комплекс для испытателей, и Сэм, Роуди, Ванда, Баки и Стив разместили там штаб-квартиру. В новом пристанище Мстителей успели побывать и Брюс Беннер, и Скотт Лэнг. А вот Стив там почти не задерживался.       Все время до окончания строительства платформы Стив провел в разъездах, на пресс-конференциях и интервью, объясняя случившееся, отвечая на вопросы мировой прессы и напоминая людям, что произошедшее потрясение – это победа. Он обещал вернувшимся восстановление в правах, сообщал о сроках новой переписи населения, просил сохранять спокойствие, не впадать в панику и не нарушать закон. Его голос звучал из каждого телевизора, монитора, телефона и радиоприемника. И люди слушались. Просто потому, что их просил Стив.       Он напоминал, что пять чудовищных лет закончились, и страшное время утраты подошло к концу. Что трудности временные, что человечество поднимется, выстоит, потому что главное – «теперь мы снова вместе». Стив был убедителен, он взывал к гражданским чувствам, призывал к сплоченности, стойкости и терпению. Его сильный голос отдавался в груди даже в записи, и Баки невольно улыбался. Стив всегда умел достучаться до сердец миллионов. Он один за эти два месяца сделал больше, чем вся машина государственного антикризисного управления.       Баки его почти не видел, но даже когда Стив появлялся на базе, он много спал, мало ел и выглядел отрешенным. Многие, включая Сэма, полагали, что его беспокоят Камни Бесконечности, но это было не так. Стив будто выгорел изнутри. Его подкосили тяжесть последнего боя, гибель Романовой и Старка, беспорядки из-за вернувшихся, Второй Мировой Кризис... Это тревожило, но Баки считал, что всё поправимо. Что теперь его очередь стать Стиву другом, подставить плечо и поддержать. Баки старался ненавязчиво держаться рядом, выражал дружескую поддержку и готовность выслушать, если Стиву захочется о чем-то поговорить. Но Стиву не хотелось. Он сторонился, отклонял заботу вежливо, но решительно, и уходил всё глубже в себя. Стал таким тихим, таким... задумчивым. Баки не узнавал его и впервые не мог понять, о чем он думает. Он всё чаще стал ловить себя на желании задать прямой вопрос, тщательно следя за лицом Стива, глядя ему в глаза: «Что происходит?».       Но однажды заметил знакомый компас у Стива в руках. Увидел, как друг смотрит на фотографию.       И понял всё.       Машина времени. Устройство, способное вернуть Стива в прошлую жизнь и вновь свести с любимой женщиной, которую он потерял. Брюс Беннер руководил строительством новой платформы, и Стив часто наведывался туда. Вот только волновали его не Камни Бесконечности. Он смотрел на эту стройку так, будто там строился корабль, который заберет его домой. Становилось понятно, что у него на уме.       И стало горько. Близилась пора прощаться. Баки начал готовиться к удару заранее и очень надеялся, что ошибся.       Но в середине июня ближе к вечеру Стив сказал, что им нужно поговорить наедине. И уже по тому, как долго он собирался с духом, Баки понял, какой предстоит разговор.       - Полагаю, здесь я все дела закончил, - сказал Стив полушутя, но улыбка его была грустной. – Я... хочу уйти, Бак.       - Хочешь остаться там, в прошлом? – сквозь нутряное онемение поинтересовался он, стараясь, чтобы голос звучал ровно и доброжелательно.       - Да, - Стив выдохнул это почти с облегчением. – Последовать примеру Тони. Попробовать построить жизнь.       - Капитан Америка уходит в отставку... – он еле выдавил усмешку. – Всё обдумал?       - Было время, - Стив кивнул, не глядя ему в глаза. – Я уверен.       Конечно, он был уверен. Когда Стив принимал решение, оно было окончательным. Он не предлагал посоветоваться или подумать над этим вместе. И всё равно...       - Картер? – он спросил это насмешливо, без особой надежды на ответ, и Стив его не подвел.       - Не могу сказать, - он смутился, выставив защитную улыбку. – Ты простишь меня?       Баки понятия не имел, должен он простить нежелание рассказывать, сам уход, или и то, и другое вместе. Знал только, что Стив уже всё решил, и он безоружен против этого решения. Он больше не чувствовал Стива. Пять лет прошло, и друг улыбался ему отстраненной улыбкой: «Прости, дружище, но ты не знаешь, что мы пережили, и лучше тебе не знать». Связь прервалась. Теперь постоянно приходилось напоминать себе, что того Стива, с которым они снова сошлись в Ваканде, больше нет, а есть другой Стив, пятью годами старше, прошедший через сущий ад.       - Конечно, - он растянул губы, понимая, что соврал, и что никогда не осмелится в этом признаться. – Я желаю тебе счастья, дружище. И если ты уверен, что оно там... не упусти его.       Стив благодарно улыбнулся, будто всё это время боялся того, как друг воспримет его решение. Плохо воспринял, чего уж... Но Стиву не стоило об этом знать. Баки действительно желал другу счастья, и в этом не покривил душой.       Он понимал. Стив нашел способ попасть в прошлую жизнь, которая для них обоих закончилась слишком рано. Он мог понять тягу Стива туда – к незавершенным делам, знакомым местам и любимым лицам.       Подумал только о том, что это будет самое болезненное расставание в его жизни...       Когда в голове зажглась одна странная мысль.       Только я расстаюсь с тобой, не так ли? Ведь на той стороне есть другой Баки Барнс...       Эта мысль уколола его. Она была нелепая, отдающая абсурдом, но упорно засела в подкорке и крутилась там всё время, пока шло приготовление к старту, разрасталась, принимала всё новые и новые формы...       Если Стив вернется в сороковые и спасет его из Оймякона, то Зимний Солдат не успеет никому навредить; он не заполучит в голову коды, он узнает Стива, и они воссоединятся... Только это будет не он. Это будет другой Баки. Который может стать Стиву гораздо ближе, ведь будет тем другом, которого Стив потерял. Который... заменит его? И Стив не будет видеть в этой замене ничего зазорного, ведь он спасет лучшего друга, предотвратит этим немало бед, совершит то, чего не успел и не смог в этой жизни... И место рядом с ним займет другой. Его двойник. Чужак...       Эти мысли не давали спать по ночам. Они всё еще звучали абсурдно, но от них в груди и животе всё сжималось.       А как же я, приятель? Кем я смогу тебя заменить?..       И хотя ничего еще не случилось, реальная вероятность такого итога бросала в озноб. Баки гнал от себя эти мысли, он верил в Стива и желал ему только лучшего... но Стив уходил строить себе счастливую жизнь, частью которой он, нынешний Баки Барнс, уже не являлся...       - Как поживает Сэм? – поинтересовался старик, доставая заварочный чайник и выдергивая Баки из омута мыслей. – Уже освоился в новом статусе?       - Светится от счастья, - откликнулся Баки.– Перекрасил форму в твои цвета и рвется в бой.       Он сказал не всё. Уже наметились первые тревожные симптомы грядущего раскола едва собравшейся команды, но Баки не намеревался выкладывать Стиву всё начистоту. Вопрос был скорее формальным. Эти заботы Стива уже не касались, и прежние товарищи были для него теперь не более чем голосами из далекого прошлого.       Стив был уже «далеко за горизонтом». В прошлой жизни в их семье так называли родственников, которые уехали в другие штаты, и с кем прервались все связи, кроме редкого обмена открытками на Рождество.       Я для тебя тоже всего лишь голос из прошлого, да?..       - Хороший настрой, - покивал Стив. – Он молодец. Не жалеешь, что сам отказался?       Баки стоял в проеме кухни, наблюдая за тем, как старческие пальцы насыпают заварку.       - Не жалею, - откликнулся он, чувствуя, как внутри постепенно нарастает нечто огромное и тяжелое. Он следил за тем, как старик, похожий на привидение, неловко передвигаясь по кухне, ставит на стол тарелки и чашки. Какая-то часть рассудка категорически отказывалась принимать Стива таким.       Чей это дом? Что ты делаешь в Юте? Как давно ты тут? Почему ты живешь здесь один?..       Баки не стал задавать эти вопросы. Он уже не был уверен, что имеет право всё это знать...       ...Когда Стив заговорил о том, кто же станет следующим Капитаном, Баки отказался наотрез. Капитан Америка был для Стива образом, который подлежал передаче целиком. Как знамя, которое кто-то обязательно должен поднять и нести дальше. Вот только для Баки этот образ был неотъемлемой частью Стива. Чем-то присущим только ему, как запах. Носить его титул... всё равно, что влезть в его кожу. В этом было что-то неправильное, что-то, заставляющее зябко ежиться. Баки не знал, как будет относиться к Сэму в этой роли, но представить себя в ней не мог.       - Справитесь без меня? – спросил Стив накануне отправки.       - Будем стараться, - с наигранной бодростью заверил Баки. – Вернешься – сам всё увидишь.       Стив вернул улыбку, но она не дошла до глаз, и Баки понял. Не вернётся.       - Береги себя, - он обнял Стива и крепко прижал его к груди. – Люблю тебя, мелкий.       Стив похлопал его по плечу.       - Спасибо, дружище. И я тебя тоже.       Ты заменишь меня другим Баки Барнсом?..       Он яростно отогнал эту мысль, и она сделала вид, что ушла, чтобы в скором времени попытаться вновь проникнуть в его голову. Потому что правда была такова, что Стиву не придется скучать без него. Там, в ином прошлом, у него множество вариантов. А вот как он будет жить тут без Стива, Баки не знал. Это казалось... нечестным. Но он был на стороне Стива, привычен к ударам судьбы и считал, что сумеет справиться с этим.       Перед платформой попрощались сухо и скупо. Баки чувствовал себя странно, будто ему вкатили лошадиную дозу новокаина, а теперь дубасили, как боксерскую грушу. Он еще не чувствовал боли, но знал, что скоро она придет. Будущее с каждой секундой отсчета наползало на него, дюйм за дюймом. Но если Стив, добрый христианин и верный солдат отечества, отдавший миру все долги, решил, что ему пора в тихую семейную гавань... следовало порадоваться за него. Лучшие друзья должны радоваться. И, видит бог, он старался...       А когда отсчет закончился, Стив вернулся. Состарившимся. Совершенно счастливым. За пять секунд лучший друг превратился в руины, и с тех пор жизнь Баки Барнса стала похожа на кошмар наяву.       - Почти готово. Ну же, не стой там, иди сюда.       Баки оттолкнулся от дверного косяка, прошел в кухню, где Стив щедро доверил ему разрезание пирога.       ...Передав Сэму щит, Стив исчез. Никто не знал, куда он ушел, никто не знал, где он живет. Пока две недели назад на базу в Джерси, прозванную «Старк Пойнт», где на первое время остановился и Баки, не пришла открытка из Юты. Он думал, что друг больше не появится в его жизни, но у постаревшего Стива были иные планы на его счет...       Пирог оказался действительно вкусным.       А вот разговор вышел неловким, горьким и спотыкающимся. Баки рассказывал, что случилось за эти два месяца, и старался донести только позитивное, как-то сгладить углы. Несмотря на усилия Стива, миропорядок перестраивался. Это было похоже на движение тектоники и сопровождалось землетрясениями. Миллионы людей оказались ввергнуты в разорение, безденежье, лишились семьи или стали бездомными. Без работы остался каждый четвертый; количество самоубийств взлетело на треть. Мировая экономическая система второй раз за пятилетие падала вниз, и падала быстро, и чтобы выйти из кризиса и стабилизироваться, по самым оптимистичным прогнозам ей потребуются годы...       Резкое увеличение числа потребителей ударило так сильно, что восстановиться в кратчайшие сроки рынок не смог. Были вскрыты продовольственные резервы, чтобы не допустить голода, и половина их была уже на исходе. Во многих странах мира наблюдался кризис подчинения, кризис занятости, кризис правопорядка, кризис производства, кризис семьи, кризис власти... Решения оспаривались по всей вертикали, люди делили деньги, имущество и других людей; на улицах вновь начались вооруженные конфликты и перестрелки. Мир штормило, от самого верха большой политики до колоссально возросшей популяции крыс на улицах и в метро. И критическую массу набирало не только это...       Из-за исключительности обстоятельств исчезновения и невозможности розыска пропавших, во многих странах мира миллионы людей попали под презумпцию смерти[1], из-за чего теперь индийская «Ассоциация мертвых людей» в рекордно короткие сроки стала международной и пополнилась миллионами членов, борющихся за восстановление гражданских прав. Акция получила название «Права живых мертвецов» и набирала огромную популярность. Как и разного рода экстремистские и радикальные группировки.       Миру нужен был Стив Роджерс. Человек-уверенность, человек-стойкость, который скажет, что всё под контролем, и это подействует как прививка от паники, шока и страха перед случившимся потрясением...       Но Стив был «за горизонтом», поэтому Баки говорил о другом.       Он рассказывал о том, как они с Сэмом познакомились с Брюсом Беннером, как с подачи Роуди были не только восстановлены в правах, но и получили награды «За Защиту Земли». О том, как Т'Чалла и М'Баку сражались за трон Ваканды, потому что горец на нем пригрелся и не хотел уступать. Что Романовой открыли мемориал в Центральном Парке, который по сей день утопает в цветах... Что волна благодарности к Героям Земли крепнет, невзирая на критику...       Стив почти все время молчал и слушал. Улыбался. На вопросы отвечал односложно, зато смотрел с такой теплотой, от которой делалось не по себе и горло пережимало на полуслове.       - Ну, а как твоя жизнь? – Баки едва не сказал «прошла», но вовремя сдержался. Стив улыбнулся шире, глаза его затуманились воспоминаниями.       - Время было непростое, но самое счастливое. Лучшее, что случалось за всю мою жизнь.       В груди вдруг забилась боль. Захотелось встать и выйти на воздух, но Баки всё же нашел в себе силы сказать:       - Я очень рад за тебя, приятель, - и улыбнуться онемевшими губами.       Они доели пирог, допили чай, еще немного поговорили. И Баки медленно встал, глядя на экран телефона.       - Спасибо за приют.       - Надо бежать? – взгляд Стива стал острым и внимательным. – Так скоро?       - Пора, - горечь все равно прокралась в голос. – Сэм ждет. Завтра надо лететь в Индонезию... Дело обещает растянуться надолго. Поэтому и заскочил повидаться сейчас.       - Ты, наверное, хотел сказать, попрощаться, - с убийственной проницательностью заметил старик.       На мгновение повисла тяжелая тишина. Баки честно кивнул, зная, что больше не сможет приходить в этот дом на чай. Было слишком тяжело. Слишком... горько. Стив тоже поднялся, медленно, с заметным усилием. Руины прежнего Стива. Разумеется, он заметил. Понял, чего Баки стоит выдавливать из себя улыбки и спокойный дружелюбный тон.       Баки еще раз коротко обнял эти костлявые, безвольные плечи, удивляясь столь разительной перемене.       - Как вернешься, приходи меня навестить, - губы Стива изогнула виноватая улыбка. – Я буду очень рад тебя видеть.       И тогда Баки впервые ощутил эту страшную, жгучую злость, немало удивившую его самого.       - Поболтаем о былых деньках? – он уже слышал сердитые нотки в своём голосе. Слышал и ненавидел их.       Воздух между ними ощутимо похолодел, как безумно давно, в румынской квартире, когда он еще не знал, другом или врагом Стив пришел к нему. Он заколебался, не желая заканчивать визит на такой ноте, не желая причинять боль ему и себе, пытаясь найти подходящие слова... но так и не нашел их.       Потому что у него не было другого Стива Роджерса. Не было и быть не могло.       На лице старика проступила печаль.       - Пожалуйста, не говори так.       - Извини, Стив... – он горько улыбнулся. – Просто глупая шутка.       Так ли было на самом деле? Пытался ли он отшутиться или и впрямь хотел сделать Стиву больно?..       Стив двинулся навстречу, будто намереваясь еще раз его обнять, но Баки покачал головой. Это было уже ни к чему. Лишние, ненужные сантименты. И Стив опустил руки.       - Ты всегда был моим лучшим другом, Баки, - с чувством сказал старик. – И останешься им до конца.       - Возможно, - услышал он собственный голос. – Но ведь прошло куда больше лет, чем ты знал меня, Стив. Без меня ты жил дольше, чем мы были знакомы. Ты уже вырос, мелкий, - он горько улыбнулся. – Береги себя.       - Баки!       Оклик поймал его, когда он уже спустился вниз, как лассо за шею. Баки обернулся. Старик стоял у столба веранды, и смотрел на него с улыбкой, но улыбка выглядела неуверенной, почти страдальческой. Его глаза блестели от слез.       - Если не затруднит, оставь мне свой номер. Просто, чтобы еще раз услышать твой голос.       И Баки не нашел причин для отказа. Отошел к машине, нашел ручку в бардачке и написал свой номер на открытке под адресом. Вернувшись, протянул ее Стиву. Тот принял карточку и кивнул.       - Созвонимся, - и они неискренне улыбнулись друг другу, зная, что ничего подобного не произойдет.       Первые четыре мили дорога расплывалась перед глазами. Потом Баки пожалел, что не сдержался, позволив себе проститься со Стивом на такой ноте. Тогда он думал, что видится с ним в последний раз.       «Ты всегда был моим лучшим другом, и останешься им до конца».       В тот момент он еще не знал, какой страшный, гнетущий смысл несли в себе эти слова.       Потому что в следующий раз он вошел в этот дом, когда Стив умирал.              *       Звонок застал его на пороге номера мотеля в Олбани. Было без четверти десять, уже стемнело, Сэм еще не вернулся. Баки как раз доставал ключ, когда на экране высветился незнакомый номер. Переложив бумажный пакет с продуктами в левую руку, Баки принял вызов.       - Мистер Барнс? – поинтересовался женский голос с испанским акцентом.       - Да, это я.       - Я Мисси Каррера, домработница мистера Роджерса. Экстренный телефон мне был дан только этот, поэтому...       - С ним что-то случилось? – дурацкий вопрос. Раз ему позвонили, следовало спрашивать, насколько всё плохо. Баки попытался подготовиться к удару, прислонившись к двери лопатками. Что бы ни сказала эта женщина, он уже понял по тону, что новость будет отвратительная.       - Он слег, но запретил мне звонить в службу спасения! И сам отказался ехать в больницу! – голос ее был больше недовольным, чем встревоженным. Она говорила тоном няни, которая высказывает родителям, как плохо вел себя их сорванец. «Ваш малыш не хочет есть брокколи!». Но Баки сразу понял, почему обошлось без больницы. Сыворотка. Стив всегда был осторожен, все повреждения лечил сам, даже переломы, и в больницу попал всего один раз. Тот самый, злополучный, хотя Стиву тогда еще повезло, что Зимний Солдат отправил его на больничную койку, а не в морг. Он постарался думать о том, что Стив суперсолдат и ему даже в этом возрасте вряд ли что-то грозит, но следующая фраза встревожила. – Это сердце, точно вам говорю! Я такое уже видела. Раз он указал ваш номер, может, хоть вам удастся на него повлиять...       «Иногда мотор пошаливает...».       Страх медленно растекся по животу, как ледяная вода. Повлиять. Если Стив принял решение, он его не изменит.       - Да, я понял. Я скоро приеду.       Баки нажал на сброс и какое-то время продолжал стоять под желтым фонарем, глядя в вечернее небо. Сердце стучало тяжело и тревожно, низ живота вибрировал от волнения.       Где же твоя новая жизнь, Стив? Неужели у тебя больше никого не осталось?..       Сэму он звонить не стал. Стив никому больше не выдал своего местонахождения. Баки полагал, что если Стив захочет видеть кого-то еще, он даст это понять. Да и следовало сначала всё разузнать на месте, прежде чем поднимать всех по тревоге. Позвонили ему. Ему и идти.       Войдя в номер и закрыв за собой дверь, он нашел в телефоне контакт, которому не звонил прежде ни разу. Трубку сняли со второго гудка.       - Мистер Барнс.       Глубокий холодный голос.       - Мистер Стрэндж, - поздоровался он, испытывая легкое смятение. – Нужна ваша помощь.       - Стив Роджерс?       - Да.       Стрэндж был проницательным, как дьявол, но при этом тактичным, чего от дьявола вряд ли можно было ожидать. Он знал, что случилось со Стивом. После того, как на новой базе Стрэндж согласился нехотя обменяться номерами со всеми ее обитателями, он позвонил Баки сам через час после того, как Сэм получил щит. Стрэнджа интересовало, чем завершилась миссия с Камнями, и он ждал подробностей. Баки рассказал ему всё. Может, виной тому был спокойный тон врача, а может быть, его страстное желание поделиться потрясением. Позже Баки пожалел о том, что не сдержался, однако теперь испытал облегчение от того, что не нужно объяснять расклад.       - Всё серьезно?       - Не знаю, - признался он. – Вроде бы сердце. Надо проверить, а туда добираться минимум шесть часов.       - Я понял, - послышался тяжелый вздох. – Где вы находитесь?       Баки продиктовал адрес. На сей раз пауза длилась дольше.       - Выйдите на парковку, сделайте фото и перешлите мне.       - Спасибо, - сказал Баки, и в трубке наступила тишина. Он выгрузил продукты, оставил Сэму записку, заплатил за мотель, после чего с замиранием сердца вышел в подступающую ночь.       Десять минут спустя в воздухе перед ним развернулось желтое сияющее кольцо.              *       Стрэндж вывел его в Солт-Лейк-Сити, в сквер неподалеку от больницы Хайленд Ридж. Прямо в центр мегаполиса.       - В этих местах я больше нигде не бывал, - это прозвучало как извинение. – Сумеете сориентироваться?       Они стояли в тени деревьев. В Юте было еще начало десятого, синие сумерки только сгустились.       - Спасибо, дальше я сам, - кивнул Баки. Следовало найти машину. Час, полтора – и он будет на месте.       - Сердце... – задумчиво протянул Стрэндж, поджав губы. Ветер покачивал полы его плаща.       - Врач бы не помешал.       - Боюсь, врачи тут бессильны, - холодные глаза уставились на Баки в упор. – Его сыворотка – лучший доктор из всех существующих, и если она уже не справляется с патологиями, то вытащить его мало шансов.       У Баки перевернулось нутро. «Мало шансов»... Стрэндж деликатно хотел сказать, что их нет. Даже сверхорганизм накапливает ошибки, после чего дает сбой.       - Выясню всё на месте.       - Держите меня в курсе, Джеймс.       Он хотел было попросить звать его «Баки», но не стал. Только кивнул.       - Разумеется, Стивен.       Тот кивнул в ответ и скрылся в Нью-Йорке. Баки вдохнул полной грудью сырой октябрьский воздух и направился ловить такси до ближайшего пункта проката.              *       Мисси Каррера, крепкая, невысокая мексиканка, открыла дверь и окинула его подозрительным взглядом с ног до головы. После того, как он представился и сообщил цель визита, она округлила глаза.       - Ничего себе вы шустрый, мистер. Живете неподалеку, да?       - Нет, проездом по делам, - соврал Баки.       - Вы сын или племянник? – спросила она тем проницательным тоном, каким говорят с родичами больного, которые в последний момент слетаются к его постели в расчете на наследство. Ей было под пятьдесят, у нее был взгляд человека, который много повидал на своем веку и людей раскусывает на раз.       - Я старый друг, - заявил Баки, не желая топтаться на пороге. – Могу я войти?       Мисси одним взглядом показала, что не поверила ему, но им же дала понять, что это не ее дело. Она поджала губы, но проводила Баки в кухню, где объяснила расклад. Там он выяснил, что Стиву стало хуже после его отъезда, но ситуация была не настолько тяжелой, чтобы о ней сообщать. До сегодняшнего дня. И причина ее разговорчивости тоже вскоре стала ясна – Стив заплатил ей круглую сумму и отправил домой. Она собиралась уехать, потому что «теперь есть, кому за ним присматривать».       Она не была сиделкой, только привозила продукты и раз в неделю делала уборку.       - Он упрямец, - заявила она откровенно. – Проблемный. Если переубедите и отправите в больницу – будет жить.       - Я постараюсь, - заверил ее Баки и вскоре закрыл за ней дверь. И только тогда ощутил, что остался один на один с реальностью, с запахом лекарств и тяжелой болезни.       Стив лежал в постели. Когда Баки вошел в его комнату, он перекатил голову по подушке, и одного взгляда хватило, чтобы понять, что старик умирает. Он осунулся, как-то усох, дышал медленно и с трудом. На его лбу блестел пот, волосы слиплись. И глядя на него, Баки всерьез задумался о том, что Стив гораздо старше того возраста, какой можно было ему дать в их прошлую встречу. Взгляд старика остановился на его лице.       - Баки? – голос был сухой, но не дрожащий. Стив медленно улыбнулся, и стало больно.       - Я, мелкий.       Баки присел на стул у постели, глядя на исхудалые руки, и вдруг неожиданно вспомнил: «Сейчас я тебя поцелую, и ты перестанешь болеть!». Какой же это был год?.. Они были еще совсем мальчишками... Его охватила мучительная тоска. Сколько раз он вот так сидел возле Стива, держа его худую руку и неуклюже подбадривая? Не вспомнить...       - Так боялся... - говорить Стиву было тяжело, язык едва ворочался во рту. – Думал, ты больше не придешь.       - Мне позвонили.       - Я так рад тебя видеть... – Стив смотрел на него с какой-то отчаянной нежностью. Его губы пересохли, но он всё равно улыбнулся. Баки смотрел на бледное, осунувшееся лицо. Стив сильно сдал, в нем с трудом можно было узнать черты Капитана Америка, но ум его оставался ясным, хотя от того было еще хуже. Стив уходил. И знал, что уходит.       Стив протянул ему руку, и Баки взял ее в свою. И ощутил, как между большим и указательным пальцами бьется пульс – частый и аритмичный. Рука Стива не была горячей, и страшная догадка ударила наотмашь: его пот не от повышенной температуры. Стив улыбался, но шумное, тяжелое дыхание выдавало его. Он пытался скрыть боль.       Баки разозлился. Стив целую жизнь принадлежал другим людям, которых Баки знать не знал, а теперь, когда пришел его час, рядом с ним никого не осталось. Где они все?!..       - К тебе приходит кто-то еще?       Где остальные? Где друзья и родственники из твоей новой жизни? Почему здесь только я?..       - Мисси приходит. Но ехать ей далеко... Недостаток сыворотки в том, что волей-неволей всех переживешь.       - Я обзвоню команду, они прибудут в течение часа.       Баки поднялся и схватился за телефон, как за спасательный круг, собираясь вызывать подкрепление. Постепенно подкатывало осознание, что на этой кровати лежит Стив, его Стив, с которым они всего год назад играли в мяч с детворой Ваканды... Стив, а не какой-то старик, похожий на Стива...       Дело пахло смертью, и Баки не хотел встречать ее здесь в одиночку.       - Не надо, - сказал тихий голос. – Все... кто мне нужен, уже здесь.       Баки заколебался, понимая, что отчаянно нуждается в подмоге, и внутренняя борьба побуждала настоять на своем. Но он убрал телефон. Стив все еще был его командиром. Это въелось в кости.       - Снова мне одному отдуваться? – он грустно усмехнулся, пытаясь не пустить в голос ту тяжесть, что легла на сердце. Стив сухо закашлялся. Баки налил стакан воды из стеклянного кувшина, стоящего на прикроватной тумбочке, и поднес к губам Стива. Тот все равно предпринял попытку удержать стакан самостоятельно, накрыв пальцы Баки своими. Даже тут старался всё сделать по-своему.       - Ты прости, - сказал он, когда Баки убрал стакан. – Не хотел, чтобы кто-то еще это видел. А ты все тот же красавец, Бак, - помутневшие, водянистые глаза наполнились слезами. – Я скучал... Эти годы... мне так тебя не хватало...       - Тебе нужно в больницу, - заявил Баки, сражаясь с комком в горле. – Я тебя отвезу.       - Не надо. Они... ничего не смогут сделать. А я уже сделал выбор... где хочу быть в этот час.       Баки упрямо мотнул головой. Он не собирался сдаваться так просто.       - А если можно что-то сделать?       - Сыворотка...       - К черту сыворотку!       - Ты не понял. Если бы можно было что-то сделать... сыворотка сделала бы это раньше всех докторов.       Он повторил то же, что сказал Стрэндж, и Баки вдруг понял, что теряет Стива, действительно теряет уже навсегда.       - Даже если так... – он с трудом взял себя в руки, - тебе нужен морфин. Думаешь, я не заметил, как тебе больно?       Стив криво улыбнулся.       - Бывало и хуже, - сказал он. – Например, когда ты меня подстрелил.       Баки покачал головой, нервно взлохматил волосы правой кистью. Что делать?..       - Больница, Стив. Давай. Я помогу добраться до машины.       - Нет.       - Без возражений, сопляк! – рявкнул он, подходя к кровати. – Ну же, схватись за меня...       - Сегодня, - тихо сказал старик. – Это случится сегодня. Я это знаю. Я уже подготовился.       Внутренности вдруг стянулись в узел. Баки медленно присел на край постели. Не мог же он...       - Ты что-то принял?       Стив дернул губами в знакомой усмешке, и снова стал до боли похож на себя.       - Нет, Бак. Я не самоубийца. Но я знаю, когда уйду. Это мой последний вечер. Надеюсь, ты простишь меня...       Баки сжал зубы, безуспешно пытаясь улыбнуться. Губы не слушались, гримаса вышла злой. Он шумно сглотнул.       Это жестоко, Стив...       - Помнится, ты трепался, что покажешь мне «Звездный путь», - тихо напомнил он, закипая. – И что в Бруклине устроишь чертов экзамен по ностальгии, как только выберемся туда... Что четвертого июля мы... Ты же так и не... черт! – он заплакал. Ничего не смог с собой поделать. Стив накрыл его руку своей, сухой и тонкой, и Баки сжал ее. – Черт бы побрал тебя, Стив! Бессердечный ты ублюдок!.. Я тебя люблю! Я не хочу тебя хоронить!       Это прозвучало жалко, беспомощно. Он вовсе не собирался расклеиваться, но черт его дери, он был готов идти за Стивом под пули, идти на смерть, и даже гибель его в бою принял бы легче, потому что внутренне всегда готовился к этому. Но не вот так, глядя, как самая яркая звезда его жизни медленно гаснет.       Стив поднял другую руку и убрал волосы, упавшие на его лицо, большой палец шершаво мазнул по щеке, стирая слезы. Жест получился настолько чувственным, что Баки удивленно выдохнул. Стив гладил его лицо, пока Баки сжимал его руку, и в этом было что-то почти непристойное. С оттенком декаданса.       Высвободив кисть из его пальцев, Стив с третьей попытки снял свое обручальное кольцо, положил Баки в ладонь и сжал его пальцы своими. Силы в его руках почти не осталось.       - Шестьдесят третий год... десятое мая. Я там всё указал. Ты разберешься.       Баки замотал головой, не в силах выдавить ни слова, не потому, что не согласился, а потому что хотел, чтобы Стив еще жил и жил... Он сидел на краю кровати, сгорбившись, и плакал, плакал, понимая, что всё это время, несмотря на приход старика, на прошлый визит и яблочный пирог, он не верил в случившееся. Не верил, что это Стив. Его друг.       Пальцы поглаживали его по руке с зажатым кольцом, пока их движения не замедлились.       - Бак, - голос старика был тихим. Пот исчез, но это не было добрым знаком, - мне действительно что-то нехорошо...       - Спи, Стив, - шепнули его губы без голоса. – Я постерегу.       Ранним субботним утром двадцать восьмого октября Стив Роджерс умер.              *       В районе хребта Уинта располагалось такое множество озёр, что у них не было даже названий. Только номера. Озеро, на берегу которого стоял дом Стива, имело номер 121. Леса вокруг горели оранжевым и красным, порывистый холодный ветер сушил глаза и гнал по воде рябь. В воздухе уже пахло снегом, хотя стоял конец октября.       Церемония была скромной, только для близких друзей. Такова была воля Стива. Он завещал развеять свой прах над этим озером, и после прощания с усопшим, поминальной службы в часовне крематория и короткой молитвы на берегу священник высыпал по горсти праха в руку каждому из собравшихся на деревянном пирсе. Пепел оказался бежево-серым, рыхлым и холодным на ощупь. Едва Баки разжал пальцы, как осенний ветер слизнул с его ладони почти всю горсть целиком. Ванда разрыдалась, и Сэм обнял ее за плечи. Зеленый гигант утирал платком щеки, плакал Скотт Лэнг. Толпа застыла в молчании. Баки немилосердно жгло глаза, но они оставались сухими.       Покойся с миром, Стив. Я никогда тебя не забуду.       Это было неправильно. Гроб с развернутым по нему звездно-полосатым флагом должны были нести крепкие парни в военной форме. Они должны были дать салют над могилой, живой оркестр должен был исполнить гимн; Стива должны были предать земле со всеми почестями, отдав ему должное за всё то, что он сделал для этого мира... С ним пришла бы проститься вся нация. Сотни, даже тысячи людей...       Но такова была последняя воля Стива. Прессы не было. И хотя на собрании команды Роуди и Клинт выступали против такого решения, Брюс напомнил им, что придется слишком многое объяснять. Когда Сэм спросил его мнения, Баки сказал: «Если Стив этого захотел, значит, так должно быть», и это событие осталось незамеченным. Ни мировыми СМИ, ни миллионами простых американцев. Эпоха уходила скромно, без шума.       Как если бы пеплом по ветру летел какой-то одинокий старик, а вовсе не величайший из Героев Земли.       Баки омыл руку в озерной воде, после чего там же, на берегу возле дома, произнес короткую речь. Спокойную и торжественную. Говорили еще Брюс Беннер и, к удивлению многих, Ник Фьюри. Звучали правильные слова. Но в рядах друзей Стива царило замешательство и непонимание. Никто точно не знал, что именно произошло со Стивом Роджерсом, и почему его пришлось хоронить так рано. Из всех присутствующих только Баки, Сэм и Брюс видели, каким Стив вернулся из путешествия. Т'Чалла, Стрэндж, Скотт, Ванда и Роуди знали, что произошло, но, похоже, так и не смогли до конца в это поверить. Баки слышал смятение в их разговорах, даже обиду на Стива.       Этого следовало ожидать. Баки знал, что Стива многие не поймут, да и сам он считал спорным решение не ставить команду в известность. Стив сам вызвался отнести Камни Бесконечности. Он настоял на том, чтобы идти в одиночку, и друзья его отпустили, ведь это же Стив, Кэп, флагман, его мораль непоколебима... и в его чистых голубых глазах никто не увидел ничего такого, что заставило бы взглянуть в них еще раз.       Теперь самые близкие ему люди чувствовали себя обманутыми.       Вторые по счету похороны подкосили Пеппер Старк, и ее не было среди гостей. Это стало сильным ударом и для Клинта, который потерял уже трех товарищей, но он держался молодцом. Пришла Шерон Картер с закрытым черной вуалью лицом, пришли Мария Хилл и Ник Фьюри. Последний молча пожал Баки руку, а затем неожиданно похлопал его по плечу и сказал низким, тяжелым голосом:       - Крепись, солдат. Ты справишься.       Баки кивнул. Слез не было. Нутро опустело и вымерзло в камень до полного оцепенения. К нему подходили какие-то незнакомые люди, они обнимали его, хлопали по спине, прикасались к его плечам. Плакали. Они все знали его, знали, насколько они были со Стивом близки, а Баки растерянно принимал слова утешения и поддержки, не зная, что им на это сказать. Он уже не был уверен, что хорошо знал человека, чей прах развеял по ветру.       Когда все разошлись, Баки остался на пирсе. Спокойно и отрешенно он смотрел в пустоту и думал о том, что его с этими ребятами в общем-то больше ничто не связывает. Что он давно уже не командный игрок, и что держался с ними рядом только из-за Стива, но если Стива больше нет... Значит, он может быть свободен? Коды вычищены, он снят с розыска и восстановлен в правах. Ему даже вернули номер социального страхования...       Сэм подошел и встал рядом с ним, будто читая мысли.       - Ты как?       - В порядке, - ответил Баки автоматически. Сегодня он уже раз двести говорил эту фразу.       - Честно?       Баки заставил себя обдумать этот вопрос и покачал головой.       - Не знаю, - он помолчал. – В юности, - слова выговаривались с большим трудом, губы слушались плохо, - я всегда старался... его беречь. Он любил попадать в неприятности, ты знаешь.       И удивился, как тяжело ему далось прошедшее время.       - Да, он рассказывал разные истории, - кивнул Сэм. – О вас двоих.       - Хорошие?       - Хорошие.       - Мне будет его не хватать.       - Мне тоже. Ты тоже хочешь уйти? – спросил Сэм просто и подкупающе прямо.       - Это так очевидно?       - Я бы это понял. И винить бы тебя не стал, - Сэм опустил руку ему на плечо и повернул Баки к себе, вынуждая смотреть ему в глаза. – Но лучше хотя бы через месяц. Будет чертовски тяжело, если останемся еще и без тебя. Да и тебе не стоит сейчас быть одному.       И Баки кивнул. В этом звучало какое-то рациональное зерно, но будь он проклят, если понял в тот момент, в чем оно заключалось. Он посчитал, что на первое время может остаться с командой. Понаблюдать за ними, за Сэмом в роли Капитана Америка. В конце концов, можно было и задержаться, чтобы не думать о том, чем заняться и куда идти.       Он остался в «Старк Пойнт». Помогал в обустройстве базы, составлял перечни необходимого оборудования, делал опись имеющихся боеприпасов; он ходил, разговаривал, отвечал на телефонные звонки, но чувство сна не проходило. Как будто он наблюдал за собой со стороны. Баки казалось, что он неплохо держится, переживает утрату тяжело, но стойко. А неделю спустя ему позвонил некто Джон Баркли. Он представился юристом мистера Гранта Роджерса.       Тогда же Баки узнал, что Стив завещал ему дом. По его стылой невозмутимости побежала первая трещина.              *       Джон Баркли, адвокат, седеющий афроамериканец в строгом костюме, популярно растолковал Баки детали в своем кабинете ранним ноябрьским утром, и за последний час Баки выслушал о наследственном праве штата Юта больше, чем хотел бы знать. Суд уже подтвердил подлинность завещания. Он, Джеймс Барнс, по завещанию был назначен личным представителем Гранта Роджерса, исполнителем его последней воли. На практике это означало, что он от своего имени и под свою ответственность должен управлять наследством, вести все расчеты с кредиторами, включая налоговую службу, а также оповестить всех живых родственников покойного, если таковые, конечно, есть.       Ему Стив оставил свой дом в Юте. Речь шла о клочке земли с деревянным коттеджем, расположенном за пределами городка, который с трудом можно было отыскать на карте. Баки пялился в бумаги и ничего не мог понять.       Всё это было ему не нужно. Дом у озера, форель и живописный вид? Налоги, кредиторы... Звучало как несмешная шутка. Он был уверен, что у Стива в новой жизни хватало тех, кому надлежало завещать всё это, и уже подумывал отказаться от наследства. Такое право у него было, однако... Мозг, последние дни плававший в вязком беспамятстве, внезапно включился. У Стива был квантовый таймшифтер. Нельзя было допустить, чтобы он попал не в те руки.       Как оказалось, главное преимущество исполнителя завещания – ключи выдаются на руки сразу.       Таким образом, через четыре дня после встречи с адвокатом, который теперь представлял интересы Джеймса Барнса и сам разбирался с кредиторами, Баки в третий раз приехал к дому у озера. Снег еще не выпал, воздух был стылым и свежим. Крышу коттеджа устилал толстый слой опавших сосновых иголок, потемневшие доски понизу укрывал мох. Деревья брали домик в окружение, кусты по обеим сторонам террасы так разрослись, что за ними едва виднелась поленница на заднем дворе, наполовину заполненная дровами.       Где-то здесь просто обязана была свисать с ветки покрышка, которую детвора использовала бы как качели. И должны были жить собаки. Две или даже три...       Баки совсем не хотелось туда идти. Ему не хотелось знать, как Стив жил здесь и с кем, и он пожалел, что не взял с собой Сэма, хотя тот предлагал свою помощь. Собственно, именно Сэм намекнул ему, что после смерти Стива обязательно надо прибраться в доме. Этот разговор он завел прошлым утром в кафе, где Баки бездумно превращал блинчики на тарелке в бесформенную массу. Сэм старался не подавать вида, но все чаще поглядывал на Баки с беспокойством, будто пытаясь оценить его состояние. Сэм тревожился. Ему не хотелось отпускать его одного.       Но Баки решил, что инспекцию нужно провести самому. Помимо таймшифтера в доме могли быть и другие вещи, которые не годились для глаз посторонних. Даже Сэма Уилсона. Он не знал, что это может быть, но, как и в случае со звонком от Мисси, чувствовал, что это их личное дело. Его и Стива.       Следовало всё проверить. Близился полдень, когда Баки отпер дверь своим ключом и вошел в опустевший дом.       Запах масляных красок все еще был густым, хотя уже не таким резким. Казалось, он пропитал собой доски, обои и мебель. Этот запах взял Баки за горло, и некоторое время он просто бродил по дому, отгоняя нахлынувшие чувства.       В доме были электричество и водопровод, а также санузел, электрическая плитка, дровяная печь и камин. Ни телевизора, ни радиоприемника, ни даже телефона. Разве что в комнате Стива стоял проигрыватель, а на полках пылились пластинки и книги. Баки осматривался, сражаясь с подкатывающей к горлу тоской, несколько раз обошел первый этаж, побродил по гостиной, в которой в прошлый раз заметил акварели на каминной полке, по кухне, где они ели яблочный пирог. Нашел нежилую комнату, полную всякого хлама, и еще одну, чистую, в которой, похоже, недавно оставалась на ночлег Мисси Каррера. Затем по деревянной лестнице он поднялся в мансарду.       Это оказалась мастерская с большим окном, полная тусклого света, запахов и картин. Большие коричневые папки с рисунками занимали шкаф у стола, на котором теснились стаканы с карандашами, коробки красок, вазы для цветов, в которых торчали длинные кисти. Холсты стояли вдоль стен, без рам, плотно прижимаясь друг к другу. На мольберте покоился недописанный озерный пейзаж. Намеченный разрозненными мазками лес на заднем плане был почти такой же, каким Баки видел его из окна. Стив работал над ним, когда сердце его подвело. На стуле возле мольберта лежала палитра и две длинные кисти, краска на которых, он видел, еще не успела высохнуть до конца...       До него вдруг дошло, что Стив уже никогда не допишет эту картину.       И нахлынуло острое чувство невозвратимой потери. Нахлынуло с такой силой, что пережало горло. В этот момент истины Баки осознал, что на сей раз Стив не уехал куда-то далеко и не отправился бороться с террористами в Сирию. Стив умер. Он остался один, Стива больше нет в живых, и это не ночной кошмар, от которого можно проснуться, и не то обстоятельство, которое можно как-то исправить. Стива больше нет.       Чувство тяжелой утраты резко скрутило живот. Баки начало трясти. Он зажмурился, по щекам медленно поползли первые жгучие слезы. Он прижал правую руку ко рту, стараясь дышать глубоко и ровно... Всё это время он пытался думать о смерти спокойно, как об отдыхе после долгой тяжелой жизни, но сейчас думалось только об их прощании, о том, как сильные руки Стива в последний раз сжали его... И понял, что продал бы душу, чтобы услышать, как внизу хлопнет дверь, как раздадутся шаги на лестнице, и голос Стива – звучный и четкий – скажет за его спиной: «Привет, Бак».       Он тряхнул головой, решительно взял себя в руки и, сделав несколько глубоких вдохов, спустился вниз.       Пора было браться за обыск.       Он решил начать с подвала, хотя сам вряд ли хранил бы столь ценную вещь именно здесь. Морозильный ларь был почти пуст. Подвал наполнял разного рода хлам, картонные коробки, забитые вещами, швабры, ведра, старая мебель, удочки и спиннинги... Но его внимание привлек оружейный шкаф. Этого следовало ожидать: здесь водятся дикие звери. Однако в шкафу обнаружился вовсе не охотничий карабин. Там была штурмовая винтовка «беретта» AR 70/90, два пистолета: «кунан» под мощный патрон «магнума» и небольшой резервный «кел-тек» на десять патронов под парабеллум. Коробки с патронами лежали здесь же, как и два боевых ножа в ножнах. Но Стив не пользовался оружием и не слишком его любил... зачем ему понадобился такой арсенал?       Арсенал, который Баки держал бы, скорее, в своем доме.       Он не удержался и проверил оружие. Стив подготовил дом для него?.. Нет, было непохоже. Оружие было старым, исправным, хотя чистили его давно. Нехорошее предчувствие начало копошиться под диафрагмой.       Оно принадлежало другому Баки Барнсу?       Баки попытался отогнать эту мысль, но вторая находка еще больше укрепила его подозрения. В оружейном шкафу он нашел очиститель металла и полировочную пасту. У Стива в гараже стоял старый внедорожник «додж», так что наличие этих вещей было объяснимо, только зачем хранить их в подвале, а не в гараже? Баки знал обе марки. Таким очистителем он вычищал пластины левой руки в местах стыков, куда регулярно набивались ворс с одежды и грязь. Пастой этой марки он чистил оружие.       Здесь жил другой?..       Он оглянулся на коробки с вещами и, проклиная себя за подозрительность, начал изучать их содержимое. Одежда была мужская и довольно старая. Поношенные куртки, потрепанные футболки... Никаких женских вещей.       Что за черт?       Но Баки напомнил себе, что это еще ничего не значит. Что есть сотни причин, чтобы хранить в подвале оружие, и если он пораскинет мозгами, то точно придумает парочку. Он здесь не за этим, его это не касается.       Надо найти таймшифтер.       Призвав себя к спокойствию, он попытался думать, как Стив. Куда можно было спрятать настолько ценную вещь? Тайник? В таком доме тайник соорудить проще простого, но воров больше интересуют деньги и ценности, а прибор рано или поздно должны отыскать свои... Значит, не тайник. Скорее, сейф. Где-то в доступном, знакомом месте.       Баки снова поднялся наверх и вошел в комнату Стива. Беглый осмотр ничего не дал, но более тщательный поиск увенчался успехом. Внутри стенного шкафа за висящими на вешалках рубашками Баки нашел встроенный сейф. Несколько секунд смотрел на замок, соображая, что здесь не обойдется без навыков Скотта, когда вдруг понял, что, возможно, знает комбинацию. Как он сказал... «Ты разберешься»? Дата. Перед смертью Стив назвал дату...       Десятое марта... нет, мая. Десятое мая шестьдесят третьего.       Сейф открылся. Он был небольшим, всего на две полки. Нижнюю занимала наличность, но Баки она интересовала в последнюю очередь. На верхней полке лежала картонная коробка, в каких отправляют небольшие посылки; на боку черным маркером было написано: «Баки, это для тебя».       В коробке оказалось то, что он искал. Прозрачная капсула, наполненная красным веществом. Судя по всему, те самые частицы Пима. Таймшифтер представлял собой девайс с эластичными креплениями на руку и сенсорным экраном. На экране Баки увидел дату – десятое мая шестьдесят третьего. И не удивился.       Стив оставил эту коробку ему. То есть, машину времени и капсулу с частицами тоже? Он сомневался, что Брюс Беннер и Хэнк Пим разрешат частное владение машиной времени, пусть даже переданной по наследству. Ведь Стиву таймшифтер тоже был отдан на время миссии, и наверняка его нужно кому-то вернуть...       Но в сейфе лежало не только это.       Полностью поглощенный коробкой, при первом осмотре он этого не заметил. На полке лежало обручальное кольцо. Такое же, какое Стив дал ему перед смертью. Почему-то это кольцо нервировало его, вызывало неприятную дрожь в животе. Баки взял его в руку. Оно оказалось довольно большим. Слишком большим для женщины. Внутри ободка тянулась какая-то надпись. Подняв кольцо на уровень глаз, Баки прочел гравировку:       «Till the end».       И медленно обернулся. Кольцо, которое Стив отдал ему, лежало в прикроватной тумбочке. Баки спрятал его туда после смерти Стива, даже не особо разглядывая. А стоило бы. Внутри его ободка обнаружилась другая надпись.       «Of the line».       Кольца были одного размера. Что за черт?.. Что за черт?! Баки сидел на кровати и пялился на них с колотящимся сердцем, понимая, что по его самоконтролю змеятся трещины, что каким-то образом...       Это меняет всё.       Он спрятал кольца в сейф, забрал коробку, поднялся обратно в мансарду и начал искать среди картин. Пейзажи, натюрморты с цветами и фруктами... Портрет. На полотне он был гораздо старше. Сидел на стуле верхом, держась правой рукой за спинку, волосы с проседью собраны в хвост...       «Эти годы мне так тебя не хватало».       Десять минут спустя он нашел еще папку рисунков.       Это была не его память, не его жизнь. Он никогда не жил со Стивом, никогда не носил обручального кольца. Это была чужая жизнь, она принадлежала человеку с его лицом на картине. Голова шла кругом. У него, Зимнего Солдата, кружилась голова. Похожее чувство он испытал в музее, стоя перед стендом и глядя на парня с его лицом, погибшего в сорок четвертом. Парня с какой-то другой жизнью, ему не принадлежащей...       «Эти годы мне так тебя...»       В тот момент его охватила бессильная ярость. Он не просто разозлился, а пришел в настоящее бешенство. Будто его ударили в самое уязвимое место, лишив возможности ударить в ответ. Злость была жгучей, рвущей внутренности. Ему впервые в здравом уме захотелось надеть маску на лицо и взять в руки винтовку. Как будто он обнаружил... что? Доказательство измены? Нет, но... то, что он нашел, было почему-то еще хуже. Больнее. Эти кольца... эти двое...       Баки сидел на полу, часто-часто дыша, полный ярости, злобы и горя... Чувствуя себя преданным. И понимая, что не сумеет это простить.       Сукин сын, как ты посмел променять меня на другого?! Как ты посмел бросить меня одного?! Почему поступил так со мной?! Почему из нас двоих я один должен так страдать?!..       Стены плыли и раскачивались из стороны в сторону. Резко потянуло на воздух, как можно дальше.       Баки забрал коробку, запер дом и до весны постарался забыть о Стиве Роджерсе.              *       На что Второй Мировой Кризис так и не сумел повлиять, так это на бары. Здесь люди по-прежнему знакомились, болтали, играли в бильярд, слушали живую музыку, отдыхали и расслаблялись. И, конечно же, выпивали. В барах сохранялась своя специфическая атмосфера, и там всегда находилось уютное местечко.       Баки сидел за стойкой, переводя зазря неплохие напитки. Опьянение не наступало, что было уже привычно, но вкус и сам процесс были ему по душе. Скрученная внутри пружина требовала высвобождения, и он терпеливо ждал, когда к нему подойдут громилы-завсегдатаи, которым не понравится длина его волос, его рука или взгляд. И тогда можно будет выпустить на волю то, что давно просилось...       - Привет. Ты здесь один?       Рядом подсела миловидная девчонка в коротенькой куртке, отороченной мехом, и джинсах с прорезями. От нее несло сигаретным дымом, но она больше походила на оторву, чем на проститутку. Баки кивнул, посчитав, что его молчание будет истолковано как отказ продолжать диалог, но следующий ее вопрос удивил:       - Ты исчезнувший или оставшийся?       Что ж, мир изменился, и приходилось с этим считаться.       - Исчезнувший, - признался он. – А ты?       - Тоже.       - И как?       Она пожала плечиком, одним этим жестом выразив весь спектр от «плохо» до «просто ужас».       - Парень уже год живет с какой-то шлюхой, а мать после исчезновения отца выскочила замуж за дантиста и свалила в Мичиган. Потеряла работу... То еще возвращение получилось. Ну, а у тебя что? Жена или подружка?       - Умер лучший друг, - сказал он.       - Отстой, - она оглядела его уже по-другому, более внимательно. – Я Джеки.       Баки поколебался и сказал, что его зовут Джим. Не хотел, чтобы незнакомые девчонки, пусть и миловидные, звали его «Баки», хотя и не смог бы внятно объяснить, почему.       - Если угостишь меня коктейлем, я тебя утешу, - сказала она. Баки даже удивленно улыбнулся. Это было странно, но, черт возьми, и приятно тоже. Последний раз с ним такое случалось еще в прошлой жизни, и он уже успел забыть, каково это – быть популярным малым, который нравится девушкам.       - И часто ты предлагаешь это тем, с кем едва знакома? – поинтересовался он, но мягко и с легкой усмешкой. В конце концов, он ей не отец, она ему не дочь. Джеки тряхнула каштановыми волосами и решила не обижаться.       - Нет, не часто. Но ты симпатичный. Похож на супергероя, - и она улыбнулась ему. А Баки улыбнулся в ответ.       - Выбирай коктейль.       Позже, у нее, когда они срывали друг с друга одежду, Джеки провела рукой по его металлическому плечу:       - Да ты и впрямь супергерой, - выдохнула потрясенно.       - Вроде того, - усмехнулся он. От нее замечательно пахло. Чем-то мускусным и сладким...       - Кажется, я поняла, о каком друге речь.       Баки посмотрел в ее смеющиеся карие глаза.       - Надеюсь, ты умеешь хранить секреты?       - Железно, дорогой.       Кажется, она приняла его за друга Тони Старка, но Баки решил ее не переубеждать. Он давно не испытывал такого сильного возбуждения и был немало удивлен остротой ощущений. А Джеки была так раскована, так горяча...       Когда два часа спустя он уходил, она написала свой номер на розовом стикере и вышла проводить его в одних тонких трусиках. Поцеловала в губы, сказала, что ей было классно и просила позвонить. Отпустила его спасать мир.       Весь путь оттуда он чувствовал облегчение. Впервые тянущая тяжелая боль отступила, как если бы он был пьян, но это никоим образом не помрачало сознание. После этого впервые со смерти Стива он спал как убитый.       С того дня у него начались короткие сексуальные связи. Тело будто проснулось, осознав, что у одинокого мужчины тоже есть потребности и слабости, будь он хоть трижды суперсолдат – секс приносил короткое, почти болезненное беспамятство на фоне оголенных нервов, постоянной апатии, бессильного гнева и чувства утраты.       Раз или два в неделю он наведывался в бары, где всё происходило почти без его участия. Как оказалось, он всё еще привлекательный малый и нравится девушкам. Обычно всё начиналось со слов: «Привет, красавчик!», и дальше шло в одном русле. Баки покупал выпивку, мило беседовал, обаятельно улыбался. Он ловил такси, потому что одной ей было темно и страшно, или соглашался, что действительно пора найти более уютное место. Рядом всегда находилось подходящее. Он почти не запоминал имен и лиц. Девчонки современного мира вели себя весьма раскрепощенно, они уже не хотели свиданий под луной, долгих ухаживаний и знакомства с родителями. За два месяца он познал больше видов наслаждения, чем за всю предыдущую жизнь.       Секс помогал ненадолго забыться, дарил облегчение. Но за обратный путь до «Старк Пойнт» всё возвращалось в своё нормальное, то есть, в ненормальное русло. Пустота в груди никуда не делась. Она как черная дыра засасывала в себя даже крохи приятных эмоций. Он не думал о Стиве, но каким-то образом Стив всегда был с ним. Когда дурман наслаждения выветривался из головы, становилось погано. Было стыдно, как если бы Стив еще мог отчитать его за ненадлежащее поведение. И в то же время... Что-то внутри него успокаивалось, неустанно твердя, что он нормальный мужчина, он привлекателен и неплох в постели, и что интереса к другим мужчинам у него нет...       Баки гнал от себя эти мысли. Думал, что надо просто смириться и жить дальше, и когда-нибудь это получится.       Впервые за новую жизнь его мучили кошмары, не связанные с Зимним Солдатом.              *       В начале февраля, вернувшись в «Старк Пойнт» глубоко за полночь, Баки с удивлением обнаружил в своей комнате Сэма. Тот стоял, скрестив руки на груди, будто сторожил его несколько часов, как загулявшего подростка.       - Только не начинай, - Баки сбросил куртку на диван и открыл холодильник, не давая Сэму начать разнос по своим правилам. Тот выдохнул заготовленный воздух, уже поняв, что всё полетело к чертям.       - Ты хоть понимаешь, что от этого страдает наша репутация?       Сэм опять включил Капитана, но ему это катастрофически не шло. Он этого не умел.       - Наша репутация страдает от того, что мы не разгребаем то дерьмо, которое нас просят разгребать, - заметил Баки спокойно, и Сэм помрачнел. Это была насущная проблема. Никто из них точно не знал, что именно теперь должна делать команда. Второй Мировой Кризис породил колоссальное количество проблем: от разбоя и наркоторговли до международного терроризма. Они не знали, что в нынешних реалиях относится к компетенции Мстителей, а что нет. Баки, хоть и не считал себя Мстителем, думал, что следует разбираться только с серьезными мировыми угрозами, и Сэм, который Мстителем был, с ним соглашался. Что шло вразрез с позицией целого ряда правительственных шишек, которые призывали их заткнуть своими силами все возможные дыры.       Лучше всего в целях и задачах Мстителей разбирался Старк. После него, наверное, Стив. А они, третий состав, привыкшие быть спутниками героев, еще только учились быть героями сами и брать на себя удар. Общественность чувствовала эту слабину, и давление усиливалось в разы. От них многого требовали. Многого ждали.       Сэму приходилось хуже всех. После того, как он объявил, что Стив Роджерс подал в отставку и ушел, передав полномочия ему, в Америке разразились настоящие баталии, имеет ли право Сэм Уилсон быть Капитаном Америка, или это должен решать специальный компетентный орган. Ведь Стив Роджерс тоже получил звание, а не присвоил... Общество принимало перемены с трудом. Его вообще штормило и лихорадило, как и команду в целом.       Из-за избранного Сэмом подхода «у меня щит, значит, я теперь тут главный» и маниакального желания доказать, что он ничем не хуже Стива, команда была на грани распада. Уилсон ощущал возложенную на него ответственность и пытался управлять Мстителями, что неизбежно влекло за собой конфликты. Авторитет Стива не передался вместе со щитом. Роуди по привычке принимался оспаривать его решения, чем выводил новоявленного Капитана из себя. И хотя Скотт старался разряжать обстановку, острая на язык Хоуп частенько подливала масла в огонь, потому что тоже не терпела приказов. Ей и отца хватало по горло.       Но хуже всего дела обстояли с Вандой. Она не принимала над собой контроля и яростно напускалась на Сэма со словами: «Ты мне не Кэп!». Она привыкла видеть в Сэме равного члена команды, тяжело переживала смерть Вижна и ни с кем не шла на контакт. Позже Баки понял, почему.       Она говорила о своих отношениях и опасениях, связанных с этим, со Стивом. Она доверяла Стиву, и он, пожалуй, сумел бы ее понять. Но его больше не было. Ванда не говорила об этом вслух, но злилась на Стива даже сильнее, чем Баки. Злилась на то, что он ничего не сказал о своем уходе, заставив ее пережить еще одну потерю в такое время. Она потеряла возлюбленного, подругу, которую считала старшей сестрой, а теперь и лучшего друга. И озлобилась.       На заданиях она убивала противников. И Сэму не удавалось сдерживать ее.       На волне всех этих настроений Сэм всё чаще обращался к Баки за советом и подмогой. Почему-то Сэм верил в его здравомыслие, или просто нуждался в моральной поддержке. И хотя его поддержка оставляла желать лучшего, Баки, опекун по натуре, стал проводником между Сэмом и командой, включавшей Роуди, Ванду, Скотта и Хоуп. Он взялся гасить конфликты, решать проблемы. После Тора, улетевшего вместе со Стражами Галактики, Баки оказался первым по старшинству, чем и пользовался, когда страсти закипали всерьез. Сэм нес щит, а Баки в каком-то смысле нес Сэма, и волей-неволей становился стержнем команды. Он приспособился.       Они жили в «Старк Пойнт» вчетвером, что тоже влияло на атмосферу в команде. Например, как сейчас, когда Сэм счел своим долгом прочесть ему нравоучительную лекцию.       Баки достал пиво и откупорил его щелчком металлического пальца.       - Сейчас всем непросто, - заметил Сэм строго. – Но ради всего святого, предохраняйся.       - Об этом можешь не волноваться. У меня всё под контролем.       - Твой контроль может обернуться...       - Не начинай.       - Это не поможет, Барнс.       В ход пошла тяжелая артиллерия. «Барнсом» он не был уже давно.       - А что поможет? – поинтересовался он хмуро. – Терапия? Время?       - Давай хотя бы поговорим.       - Не о чем говорить, Сэм. Я не убиваю людей, никого не насилую, а спиться мне не грозит. Я в порядке.       - Черта с два! Послушай, - Сэм не собирался отступать. – Я помню, что со мной было, когда я напарника потерял. Врагу бы не пожелал пережить это. Жить было физически тошно, понимаешь? Не мог спать, есть. Мы были знакомы четыре года. А ты знал Стива всю жизнь. Так что не надо мне заливать. Никто после такого не в порядке.       - Я ем и сплю, как ты мог заметить, - тон Баки был спокоен, хотя разговор ему не нравился.       - Ты давно себя в зеркало видел?       - Что, у меня мешки под глазами? – усмехнулся он.       - Ты Зимний Солдат.       Баки резко перестал улыбаться и хмуро уставился на Сэма.       - Я не он. Можешь мне поверить.       - Может, ты и не под гипнозом, но у тебя диссоциация.       Хуже, чем Капитан, из Сэма был только психолог.       - Сэм, у меня нет размножения личности.       - Я тебе не про диссоциативное расстройство, - он покачал головой. – Диссоциация. Уход от эмоций. Я вижу, что ты на него злишься, - вдруг сказал он, и Баки удивленно вздрогнул. – Поэтому и не хотел, чтобы в тот дом ты шел один. Не знаю, что именно ты там увидел, но повод для злости ты там нашел. И это нормально.       Сэм оседлал любимого конька.       - Что в этом нормального?       - Злость – одно из проявлений скорби. Ты злишься на Стива за то, что он умер, потому что тебе его не хватает.       Баки едва не озвучил истинную причину, но вовремя прикусил язык. Даже формулировать ее было дико. Он не мог сказать вслух, что Стив заменил его другим Баки Барнсом, с которым жил, и с которым, учитывая кольца, состоял в отношениях. Это вызывало боль и злость. Он совсем не хотел думать о том, что в том доме его двойник и его лучший друг могли заниматься сексом.       - Я не говорил, что злюсь на него. С чего ты это взял?       - С того, что ты вообще не говоришь о нем. И ты такой не один, поверь. Я с такими работал.       - Та самая терапия? – спросил Баки хмуро, отправляя пустую бутылку в мусорное ведро.       - Да. Поэтому не увиливай, а слушай. Ты бежишь от эмоций, потому что тебе будет больно. И злишься ты, чтобы не скорбеть. Так бывает. Это наша защита. Нас пугает, что без близких людей нам придется жить дальше. Ты злишься на Стива за то, что он причинил тебе боль. Но и на себя злишься тоже. За то, что сумеешь жить дальше.       Баки вдруг захотелось закончить этот разговор. Немедленно. В груди зарождалась тяжесть, вызывая удушье, и он хотел, чтобы Сэм замолчал, перестал вытаскивать из него это огромное, тяжелое...       - Давай ближе к сути, - сказал он. – К чему ты ведешь?       - К тому, что он оставил тебе капсулу, которой ты не воспользовался.       Баки аж моргнул от удивления. Слишком резким получился переход.       - А разве должен был?       - Ты не думал, зачем он оставил ее тебе? Не имею понятия, каким знал его ты, но Стив, которого знал я, ничего не делал просто так. Если он оставил тебе таймшифтер с этой датой, это должно что-то значить.       - Например, что?       - Например, что ему требуется помощь.       Баки уже хотел было заметить, что у Стива в другой жизни есть другой Баки Барнс, который его прикрывает... и не сказал. Сэм был прав. За этой обидой на Стива он и впрямь ни разу не задумался о содержимом коробки. Зачем Стив вообще оставил ему машину времени? Почему эта дата была так важна для него?.. Баки этого не знал и не стремился выяснить. Потому что Сэм был прав. Стоило только мысленно коснуться Стива, как становилось труднее дышать.       - Может, ты и прав, - согласился он. – Стоит подумать об этом.       - Я могу сам поговорить с Брюсом. Он согласится.       - Не раньше, чем разберемся с делами, - Баки помолчал и все же добавил. – Я очень скучаю по нему, Сэм.       - Я тоже, - Уилсон тронул его за плечо. – Просто у тебя есть шанс с ним увидеться. Не забывай об этом, ладно?       - Понял, Кэп, - улыбнулся Баки и услышал в ответ «Пошел ты!». Хоть что-то осталось неизменным.       Посчитав свой долг исполненным, Сэм отправился спать.       А Баки полночи пролежал, глядя в потолок. Все-таки Сэм был славным малым, пусть у него совсем не получалось ими руководить. Но прав ли он был?.. Этого Баки не знал. Он всегда считал, что надо быть сильным, переживать удары стойко, и, может, в нем и впрямь злость заняла место скорби. Он не хотел тосковать по Стиву, поэтому винил его? Всё было не так просто. Стив дал достаточно поводов, которые питали его озлобление.       Но время шло, и он скучал все сильнее.       Баки полагал, что сумеет с этим жить. Но и спустя три месяца его тянуло к Стиву, и он ненавидел себя за то, что порой хотел забыть, каково это – идти по жизни с таким другом, как Стив.       Иногда он мог прожить целый день, не думая о Стиве. У них и так хватало проблем, которые требовали решений. А потом приходил день, черный день, когда ему так сильно недоставало Стива, что казалось, будто внутри него ничего нет. Пустота. Будто он всё еще Зимний Солдат. Сэм был недалек от истины. Приходилось смотреть правде в лицо: он по-прежнему был Зимним Солдатом. Баки прятался в его стылом бесчувствии, потому что он и впрямь... тосковал. Чувство было настолько глубоким и всеобъемлющим, что затопило его целиком, но он так настойчиво, с таким упорством гнал его от себя, что даже не осознавал до конца, как тяжело на самом деле страдает.       Правда заключалась в том, что в реальности Стив уже умер, но внутри у него Стив всё еще умирал. Медленно и постепенно, как комнатное растение, которое больше никто не поливает. И каждая клетка его тела, каждый его нерв противился этому. Стив занимал большое место в его сердце. Баки не хотел мириться с этой утратой.       И эта фраза Сэма о помощи заставила его пробудиться. Что, если капсула действительно – просьба о помощи? Что, если по ту сторону таймшифтера Стив зовет его, потому что попал в беду?       Помощь... в этом был смысл. Снова увидеть Стива... увидеть его живым...       Сердце стучало громко и часто, отдаваясь в ушах.       Зачем ворошить прошлое? Зачем будить спящую собаку?!..       Но то, что тянуло его к Стиву, было сильнее здравого смысла и боли последствий.              *       Правда, для того, чтобы отправиться в прошлое, сперва пришлось спасти мир от огромных тварей из запредельных измерений, которые полезли из Тихого океана; сломать три ребра, спасти жизнь Осе, почти утонуть и в итоге быть спасенным Доктором Стрэнджем. Всё это произошло в середине апреля. Именно в это время почти по традиции случались самые большие катаклизмы последних лет. Об этом даже ходило много ироничных шуток.       После восстановления Баки попросил у Брюса Беннера отпуск в прошлое. И никто возражать не стал, даже Хэнк Пим. На платформу он встал восемнадцатого мая 2024 года, вымытый, выбритый и причесанный. Его провожали Сэм и Беннер, как и в тот раз, когда в прошлое отправлялся Стив.       Брюс объяснял ему тонкости путешествий во времени, и Баки даже начал условно понимать квантовую суперпозицию состояний, при которой кот может быть одновременно и живым, и мертвым. Он сильно нервничал. Брюс ухмылялся и даже прямо спросил, не боится ли Баки оказаться там третьим лишним.       Баки и впрямь чувствовал, как мышцы живота вибрируют от волнения, но не признался бы, что боится не того, что нарушит покой семейного гнездышка Стива. Он боялся встретить там чужака, двойника, который на этого Стива не имел никакого права, и к которому Баки испытывал ненависть столь сильную, что едва мог ее контролировать.       И еще, возможно, самую малость... он чувствовал легкую панику от того, что может ему там открыться.       - Давай еще раз. Не...       - Не трогать Камни Бесконечности, не вмешиваться в ход событий, для возвращения нажимать вот сюда.       - И еще не умирать, - добавил Брюс, широко улыбаясь. Порой казалось, что он немного навеселе. Должно быть, из-за Другого Парня. Платформа стояла теперь в одном из закрытых ангаров «Старк Пойнт». Под куполом гуляло эхо их голосов, снаружи был май, и солнечный свет падал на пол широкой полосой сквозь зияющий проем открытых ворот.       - И вернуться, - с нажимом добавил позади хмурый Сэм. – Мне уже одного беглеца хватило, так что смотри у меня.       - Я вернусь, - откликнулся Баки.       - Туда и обратно, ты понял?       Эти командирские нотки в его голосе вызывали горький смех. Сэм опять играл в Капитана.       - Ты как будто отпускаешь меня на ночные танцульки, - с усмешкой заметил Баки.       - Есть прецедент, и он против тебя, - Сэм помрачнел. – Хоть ты не поступай так со мной. Друг, как-никак.       - Не поступлю, - Баки усмехнулся шире. – Мне же и передать тебе нечего. Разве что руку.       И засмеялся. В основном, от нервного напряжения.       - Вот уж спасибо! – наигранно возмутился Сэм. – Нет, руку себе отрезать я не стану даже ради тебя! Лучше тащи ее обратно вместе с собственной задницей.       - Хорошо, - они обнялись, похлопав друг друга по спине. Дважды. Хороший жест. – Я вернусь.       - Пообещай мне.       - Обещаю.       Уилсон назидательно поднял палец к его лицу.       - Дядя Сэм ловит тебя на слове, скаут.       - Даже соскучиться не успеешь.       Баки поднялся на платформу.       - Ты это... – замялся Сэм, - привет от меня передай.       Он кивнул, и шутливость махом сменилась беспокойным, тревожным ожиданием.       - Обязательно.       У него было всего две капсулы. Одна от Стива, другую выдал лично Хэнк Пим. Уйти и вернуться.       Баки активировал шлем и нажал на пуск.              *       Первой связной мыслью Баки, когда он оказался на твердой земле и вновь обрел способность мыслить, было:       «Какого черта?».       Он полагал, что очутится в незнакомом, возможно, даже враждебном месте... а оказался снова у озера 121. Разве что дом выглядел поновее, не было мха на досках, и деревянная лодка лежала на берегу днищем вверх. Нахмурившись, Баки несколько секунд напряженно оглядывался по сторонам, но чувство опасности молчало. Никаких посторонних звуков, кроме обычного шума леса, он не слышал... кроме, пожалуй, одного.       Ритмичного звука ударов где-то за домом.       Деактивировав костюм обратно в таймшифтер, Баки направился туда, и с каждым шагом конечности тяжелели, сердце забилось сильнее и чаще. Он вдруг разволновался до дрожи в поджилках.       На заднем дворе Стив колол дрова.       Сперва в поле зрения попала знакомая спина, широкий разворот плеч, обтянутых футболкой, хорошо сложенная фигура в лучах закатного солнца. У Баки перехватило дыхание. В этом золотистом свете Стив казался эфемерным, как мираж. Но он был жив. Жив и не нуждался в помощи... но это уже перестало иметь значение. Баки не мог пошевелиться, не мог даже сдвинуться с места. Его охватила слабость, что-то сильно-сильно натянулось в животе.       Стив...       Стив резко обернулся, и... это было странно. Не то, что он ощутил чужое присутствие за спиной, а взгляд, которым он впился в лицо Баки. В этом взгляде был страх. Почти паника. Баки даже растерялся, и ужас неожиданно сдавил сердце, что Стив такому визиту будет совсем не рад... но Стив повернулся к нему всем корпусом, сделал пару шагов навстречу... и остальное стало неважным.       Та же упрямая складка между бровей; лицо с широко распахнутыми голубыми глазами, отросшие волосы, которые Стив одним рассеянным движением отбросил с лица... Совсем не изменился. Не больше, чем за пять лет.       - Баки?.. – удивленный голос. Знакомый до боли. Преследующий в кошмарах.       Стив стоял напротив, взволнованный и удивленный. Прежний. Баки стоял перед ним, пытаясь справиться с резью в глазах, с накатывающей дрожью и еще каким-то отчаянным, глупым желанием... Он ухмыльнулся почти через силу.       - Привет, дезертир. Примешь гостя?       - Баки... – Стив отбросил топор и приблизился, не отрывая взгляда от его лица. И сильные руки стиснули Баки, прижали к живому телу. Сглотнув ком, он обхватил широкую спину руками, полной грудью вдохнул запах Стива... и нахлынули самые разные чувства, мучительные и яркие. Будто изнутри его омыли потоки теплой воды, лаская и вместе с тем тревожа еще не зажившие раны.       Баки снова обрел устойчивость, будто, наконец, схватился за опору. Всё встало на места. Разум прояснился, даже дышать стало легче – невидимая тяжесть, давившая его к земле так давно, что он уже перестал это замечать, уходила. И ему отчаянно хотелось, чтобы Стив не выпускал, не разжимал рук, иначе он просто развалится на куски...       - Я, сопляк. Не ожидал, а?       Стив отстранился, всё еще держа его за плечи, недоверчиво глядя в лицо. Они молча разглядывали друг друга.       - Привет, - выдохнул Стив и потрясенно улыбнулся. – Как ты здесь оказался? – и сразу же стал серьезным. – Что-то случилось? Я нужен?       Еще как нужен, придурок...       Но Баки покачал головой, продолжая держать улыбку. Он не хотел себя выдавать. Всё, что случилось со стариком, для этого Стива было делом далекого будущего. Говорить о таком было бы... преждевременно.       - Можно сказать, за боевые заслуги мне дали отпуск. Заглянул тебя повидать.       Стив был в полном порядке. Никто и ничто, похоже, ему тут не угрожало. Почему таймшифтер привел его именно сюда, Баки понятия не имел. Что-то должно произойти здесь? Что-то, о чем этот Стив еще не догадывается?..       Стив приподнял брови.       - Откуда ты?       - Двадцать четвертый. Сэм просил передать привет. И Беннер тоже. Извини, что без предупреждения...       - Нет-нет, я... безумно рад тебя видеть.       На его лице появились новые морщинки, но Стив широко улыбнулся, и они исчезли. Из глаз ушли опустошенность и холодность, взгляд прояснился, даже потеплел. Даже голос звучал мягко, без обычной капитанской стали, так ровно и естественно, что о своем первом впечатлении Баки уже почти забыл. Он был счастлив от одной мысли о том, что проведет сегодняшний вечер со Стивом. Может, и не один, если повезет.       - Я тебя тоже, - Баки вернул широкую улыбку. – Почему тебя понесло в шестидесятые?       - Шестьдесят третий, Бак, - педантично уточнил Стив. – Эпоха наивности.       Да, наивности. А еще бунтов, революций и борьбы за гражданские права. Баки не любил этот год. Тут он выполнял очередную «работу», которая вышла действительно грязной, но в тот момент ему было на это совершенно плевать.       - Звучит неплохо.       Стив, спохватившись, пригласил его в дом. Баки, которого словно канатом тащило за Стивом, спросил уже на крыльце:       - Я не потревожу твоих домочадцев?       - Я... живу здесь один, - с заминкой признался Стив и вдруг поинтересовался: - Почему сегодня? Случайно, или?..       - А что, сегодня какой-то особенный день? – он постарался спросить это легко и небрежно, как сумел, хотя нутро предательски дрогнуло. Баки напрягся.       Что это за день?..       - Да так, - Стив улыбнулся ему чуть смущенно, но все же сказал: – Сегодня ты мне приснился.       Баки даже рассмеялся от неожиданности. Приснился! Надо же...              *       Обстановка в доме здорово отличалась от той, которую Баки запомнил, но он не стал тратить время, чтобы ее рассмотреть. Всё его внимание занимал исключительно Стив и его немного неловкие попытки изобразить радушного хозяина. Они сидели за кухонным столом и вели то, что можно было бы назвать «разминкой перед стартом».       Баки долго прокручивал в голове их возможные разговоры, если они встретятся снова, но именно сейчас, когда этот момент настал, хотелось говорить о чем-то совершенно банальном, незначительном и легком, оттягивая как можно дальше всё то, что наболело за это время. Хотелось просто наслаждаться друг другом, этой встречей и тем, что в этот вечер они вместе. Но Баки видел, что Стив нервничает, и все его попытки тщательно скрыть это еще больше его выдавали. Потому что его посетил старый друг, а причина визита ему неизвестна?..       - Откуда дом?       - Купил в прошлом году. Предыдущий владелец долго не мог его продать. Слишком далеко от города, дикие места. Но мне нравится. Он немного обветшал. Я собирался привести его в порядок.       Баки посчитал, что в данном случае прошедшее время ничего не значит.       - Рай для пейзажиста? – поддел он. И Стив так кивнул, как умел только он: признавая правоту собеседника, и одновременно давая понять, что не собирался озвучивать это сам.       - Зришь в корень.       - Я видел лодку на берегу...       - Да, осталось только покрасить. Всегда хотел такую.       - А вот это неправда. Насколько я помню, ты всегда хотел лошадь.       И оба рассмеялись. Двое старых друзей после долгой разлуки ведут беседу о жизни.       - Ладно, - Стив вздохнул с притворным укором и строго посмотрел на него, - скажи прямо: ты ожидал не этого.       - Я ожидал не этого, - честно повторил Баки, понимая, что светская беседа закончилась. – Помнится, я отпускал тебя к очаровательной брюнетке жить в свое удовольствие и плодить детишек. Что же пошло не так?       Стив откинулся на спинку стула и вздохнул, уставившись в стол. Он сногсшибательно выглядел даже в спортивной футболке шестидесятых, хотя в этой глуши мало что выдавало текущий год. На Стива было приятно смотреть. Баки следил за его движениями, за тем, как Стив склоняет голову, выдавая неловкость, как слегка постукивает пальцами по столу. Его удивляло, как отчетливо он помнил язык тела Стива, и в то же время поражался, что это притягивает всё его внимание. Как нечто такое, что он давно перестал замечать, и теперь то, что казалось привычным, удивляло своей новизной.       - Трудно сказать. Я слишком многого не учел.       - Например, что ее муж будет против?       Стив усмехнулся.       - Она не замужем, - он выдержал долгую, смущенную паузу. – Не была в тот момент. – Выкладывать причины Стив желанием не горел, и это было весьма в его духе; однако, похоже, понимал, что в этот раз загадочно отмолчаться не выйдет. – Когда живешь в новом тысячелетии, невольно забываешь, какая была обстановка тогда. Я изучал всё это, читал рассекреченные документы, смотрел хронику, но даже подумать не мог, что это снова обретет актуальность. Что само обладание такими сведениями может поставить под угрозу весь мировой порядок тех лет.       - Не думал, что ты просто подарок для любой секретной службы сороковых?       - Именно так, - Стив кивнул.       - И раз уж Капитан Америка вновь появился на горизонте, то пора ему вернуться в строй, дабы в столь трудный для отчизны час достойно послужить своей стране... – поддел Баки. Стив покачал головой, тихо смеясь.       - Хватит, прошу тебя! Это вторая проблема, о которой стоило помнить.       - Я думал, что ты согласился на это, - заметил Баки, и на непонимающий взгляд серьезно пояснил: - Она агент на взлете карьеры. Вряд ли можно было ожидать, что она променяет ее на семейный быт и воспитание детей. Даже ради тебя, - он усмехнулся. – Она не та девушка, которая позволит солдату обрести покой за белым частоколом. Я бы скорее поверил в то, что она постарается всеми силами вернуть тебя в строй.       Стив пожал плечами, будто говоря: «Ну естественно, она же Пегги Картер». Его смущение стало более явным, но потом он погрустнел и признался:       - Я не был готов начинать всё сначала. Не хватало еще стать причиной Третьей мировой. И еще сыворотка...       - Про нее уже вспоминали?       - Не стал ждать, пока до этого дойдет.       - А прийти к ней после Холодной войны?       - Ее муж был бы против.       - Так что в итоге произошло? – Баки постарался давить как можно мягче. Стив почти не смотрел на него.       - Мы встретились и поговорили. Действительно хорошо поговорили... нам обоим это было нужно.       - И ты ушел?       - Понял, что не смогу остаться. Она думает, что я вернулся в свою реальность.       Стив старался подать это грустно-ироничным тоном, будто это была досадная оплошность, которую он допустил, строя планы, и которая многим людям и странам могла выйти боком...       Но Баки долго был Зимним Солдатом и не мог по своему желанию избавиться от некоторых привычек. К примеру, перестать следить за собеседником, стараясь отличить ложь от правды. Нет, Стив не лгал. Но он и не был до конца откровенен. Между ним и Картер произошло что-то еще.       Он перечислил логические причины. Да, они имели место быть, и понять их было несложно: Картер – будущий создатель ЩИТа – не годилась на роль домохозяйки. Баки помнил Маргарет Картер как «железную леди», она была агентом до мозга костей, и отдых от спасения мира Стиву устраивать бы не стала. Скорее уж, устроила бы ему допрос с пристрастием... И с ее напором вряд ли удалось бы отмолчаться. Ее тоже можно было понять, как женщину, которая думает в первую очередь о национальной безопасности, об угрозах извне и еще о том, что могло бы обеспечить преимущество и стратегический перевес. Стив с его знаниями о будущем пришелся бы весьма кстати.       И Стива он мог понять. После тяжелых потрясений тот уходил в отставку строить семейное гнездышко и не спешил влезать в очередной исторический конфликт, давно ставший для него ушедшим прошлым в кадрах кинохроники.       Но Стив любил Пегги Картер. Ради шанса быть с ней он оставил друзей и прежнюю жизнь. Любовь сильнее логики, и Стив не ушел бы от нее лишь из этих соображений. Это тоже было в числе причин. Но не в первом ряду.       Впрочем, копаться в этом Баки не собирался. Стив хранил тайны, и он не был до конца уверен, что хочет их знать.       Впрочем, он немного расслабился, обнаружив, что других Баки поблизости нет. Это немного его успокоило.       - Жаль, что так вышло.       - Уверен, с ней всё будет хорошо. Мы тепло простились.       Стив улыбнулся, но улыбка вышла такой печальной, что у Баки защемило сердце.       - И ты ушел сюда к медведям, - подвел он итог. Стив рассмеялся уже вполне искренне.       - Ты здесь пока единственный медведь.       - Это пока, - фыркнул Баки. И уже без улыбки спросил: – Почему не вернулся, если не сложилось?       Последний вопрос повис в воздухе на несколько долгих секунд. Стив улыбнулся защитной улыбкой, давая понять, что услышал нотку упрека в голосе Баки, но намерен ее проигнорировать.       - Потому что ты верно заметил, Бак, - произнес он с насмешливой горечью. – Я дезертир.       Захотелось покрепче взять его за грудки и встряхнуть пару раз, но Баки решил пока с этим повременить. Он давно привык к закрытости Стива, к его самоуправству и нежеланию делиться тем, что у него на душе. Не было похоже, что Пегги Картер разбила Стиву сердце, но столь странное решение об уходе в эту глушь должно было иметь основание. Баки надеялся, что позже Стив ему объяснит, какое именно. А пока он решил не напирать. И хмыкнул.       - Значит, это и есть твоя счастливая жизнь? – он огляделся по сторонам. Стив оживился, глаза его засверкали.       - Пойдем, покажу кое-что, - он поднялся из-за стола. Баки последовал за ним, ничего не понимая. Стив открыл входную дверь, пропуская его на веранду, и указал рукой вперед.       - Вот она.       Уже стемнело, и снаружи вовсю заливались сверчки. На озере кричали гагары.       Баки уже понял, но ноги вынесли его со ступенек на землю, чтобы увидеть отчетливее. Из-за отсутствия уличных фонарей и автострад с ярким освещением небо здесь было близким, чистым и необъятно огромным. Он не помнил, когда видел в последний раз такое количество звезд и их скоплений, и впервые пожалел, что плохо разбирается в них. Это было совсем не так, как в Ваканде. И озеро, и небо... Даже не оглядываясь на Стива, он знал, что тот улыбается. И действительно кое-что понял.       Он попал в убежище Стива. В его личный рай одиночки.              *       Они уселись на веранде, вынеся из дома плетеные кресла и подтащив их к самому краю. Пили пиво из бутылок, смотрели на небо, отраженное в озерной глади. Стив спросил:       - Как там дела?       Баки не рассчитывал, что он спросит. Но честно принялся отвечать, по второму кругу пересказывая то, что говорил еще старику. Об общих знакомых и мировых потрясениях. Еще раз рассказал о драке за трон Ваканды, и еще о том, как обустроили «Старк Пойнт». Похвастался, как спасли мир и кто в этом участвовал. Но кое-чего не учел...       - Баки, - сказал Стив мягко, но с нажимом. – Давай начистоту.       Этот Стив был еще не настолько «за горизонтом», чтобы довольствоваться сокращенной версией событий.       - Уверен, что тебе это нужно? – спросил он просто.       - Уверен.       Баки поколебался, но решил, что кое-что может ему рассказать.       - Стрэндж сказал, что из-за разрушения Камней Бесконечности вселенная лишилась естественной защиты. Из-за этого стоит ждать новых нападений. Насколько я понял, Камни создавали нечто вроде барьера, который отделял реальное от потустороннего. Теперь это потустороннее рвется в мир. Это были... огромные монстры. Я таких еще не видел. Мы отбились, но это была только первая волна. Стоит все время быть начеку.       - Что еще?       - А этого мало? – на вопросительный взгляд Стива он пожал левым плечом. – Сэм, - сказал он – и рассмеялся. Это было смешно, потому что на деле смешно вовсе не было, но мысль о том, что он собирается нажаловаться Стиву на своего нового командира, смешила. Близость Стива, его взгляд, действовали на Баки опьяняюще.       - Что он уже натворил?       - Ничего. Командует. Как договаривались, - и веселость улетучилась без следа. – Точнее, как он сам это понял. Он старается. Иногда даже слишком. Настаивает на выполнении своих указаний, требует от всех подчинения... Но даже мы с ним иной раз из-за этого сталкиваемся, - и это было еще очень мягким определением. Иногда Сэм прислушивался к нему, а иной раз начинал отдавать приказы, которые шли вразрез с его оценкой боевой ситуации, и если Баки действовал так, как считал нужным, Сэм устраивал ему разнос и обвинял в неподчинении. На что уже взрывался Баки, заявляя, что ему не нужно ручное управление, а если Сэм иного мнения, то пусть попробует вшить ему в голову новые коды. Обычно после этого до Сэма что-то доходило, и он начинал оправдываться, что вовсе не то имел в виду, и безусловного подчинения ему не надо, но они же команда и им надо действовать сообща... – Кажется, его задевает то, что сыворотки ему не досталось. Хочет доказать, что он ничем не хуже суперсолдата, но часто перегибает палку.       Он рассказывал о том, что Хэнк Пим пытается предъявлять права на машину времени, раз она не работает без его частиц, и Беннер, похоже, начинает ему уступать. Стив внимательно слушал, кивал. И Баки благодарил высшие силы за то, что Стив не спросил, где во всем этом был он сам. Баки полагал, что ощущение времени подводит Стива. В своей картине мира он просто ушел, а время продолжало идти своим ходом для тех, кто остался. Ему просто могло не прийти в голову, что после окончания отсчета что-то случилось. Для него это будущее еще не наступило. Баки неустанно напоминал себе об этом, чтобы не допустить в потоке расслабленной речи ничего лишнего.       Говорили всю ночь. Они никуда не торопились, и Баки позволил себе расслабиться и наслаждаться. Они давно не оставались наедине, давно их внимание не было сфокусировано целиком друг на друге, чтобы им ничто не мешало. Впервые здесь, в этом месте, где только одежда, мебель и, пожалуй, отсутствие спутников в небе выдавало год, Баки почувствовал, что время ему не враг. Что можно не бежать с ним наперегонки, боясь не успеть... Они словно попали в зону безвременья, и могли находиться здесь столько, сколько хотели. Быть может, и Стив выбрал для себя такой отдаленный угол по той же причине...       Ближе к утру, когда небо начало светлеть, Стив поднялся, от души потянулся и бодро сказал:       - Идем.       Баки, который к тому моменту уже порядком замерз и слегка задеревенел, с облегчением повиновался. Он не хотел возражать. Не теперь и не Стиву. Они долго, неспешно брели через влажный от росы лиственный лес вверх по склону холма. Стив повел его едва различимой тропой, они забирали все выше, листву сменили высокие сосны, когда они вышли на луг, тонущий в тумане: он стелился под ногами как белый ковер, на котором их тени смешно вытягивались.       Они поднялись на вершину холма. Отсюда открывался вид на долину, внизу в белой дымке виднелось озеро 121, дальше высился лес, за ним заросшие холмы и еще дальше – хребет Уинта на горизонте. Воздух с древесными и травянистыми нотками почти пьянил, от него пощипывало глаза и хотелось вдыхать его вкус еще и еще.       Медленно подступал рассвет. Солнечный свет, ранний и бледно-желтый, заливал долину, холм и их обоих.       Стив улыбался мягкой улыбкой человека, который впервые за долгое время выбрался за город в отпуск, отдыхать и восстанавливать силы. Он указывал рукой на произвольную точку вдали и говорил, что вот там он видел оленей, а там – следы рыси... Он рассказывал, как ловил в ручье форель, и что вода там такая прозрачная, что ее можно пить...       Стив говорил легко и живо, а Баки наблюдал за ним со щемящей нежностью, замечая, что пребывание здесь уже пошло Стиву на пользу. Он весь будто светился изнутри. На его щеках играл легкий румянец, глаза сияли, и Баки пытался припомнить, всегда ли он был так красив, и всегда ли его губы были такими яркими... В берлинском аэропорту он впервые увидел, как Стив кого-то целует, и тогда же подумал о том, что этим потрясающим губам чертовски идут поцелуи... Он выбросил это из головы.       - Ну и как тебе?       - Как там говорится... – Баки поискал в памяти фразу. – Дом на доллар, а вид на миллион?       Стив вскинул брови. Он был удивлен, но удивлен приятно.       - Не думал, что...       - Что я пойму? – ухмыльнулся Баки.       - Да, - с неохотой признался Стив.       - Конечно, куда мне, не я ведь два года жил у озера, в котором ты безуспешно пытался найти крокодилов, - поддел Баки, а потом вспомнил. Пять лет прошло. Такие детали Стив мог забыть.       - Я не о том, - Стив беспомощно посмотрел на него. – Это ведь не то, чего ты ожидал.       Вот оно что... Стала понятна та нервозность, с которой Стив его принимал. Это было не то место, куда Баки отпускал его, и Стив, похоже, решил, что ему будет устроен разнос за отсутствие жены и детей...       Это даже позабавило.       - Даже если я и не понимаю тебя до конца... – он посмотрел на Стива прямо, - я же вижу, как ты влюблен во всё это.       И Стив так ласково улыбнулся ему, что стало до боли не по себе... словно он ненадолго заглянул к Стиву в рай.       - Да, очень.       Они еще постояли, глядя на то, как наступает рассвет, и здесь, на вершине, чувствуя, как прогревается ароматный горный воздух, на Баки вдруг накатило страстное, нестерпимое желание всё ему рассказать. Избавиться от тяжелого груза, освободиться. Сказать Стиву: «Там, откуда я пришел, ты умер», и дать, наконец, этому выход... Но потом он осознал: это станет для Стива сильным ударом. Стоит ли расстраивать того, кто только-только обретает покой? Стоит ли выводить его из душевного равновесия, будить чувство вины?..       Баки не знал. Это были слишком трудные вопросы, от которых даже солнечный свет становился тусклым.       И он промолчал. Улыбнулся, затолкав слова поглубже. Решил, что если Стив не спросит сам, он не скажет. Потому что вот так разглашать ему будущее... ни к чему.       Они спускались другой тропой, к тому самому ручью. Он был глубоким, больше похожим на узкую реку, и Стив, поманив Баки к себе и, придерживая его одной рукой за спину, другой показал ему что-то в воде. Баки увидел лишь узкую темную спину и легкое движение плавников. Но чувствовал он только это прикосновение руки к своей спине: теплая ладонь, сильные пальцы... Хотелось узнать, волнуют ли Стива эти прикосновения. И если да, то как. Нутряное волнение никак не удавалось унять, и Баки стало неловко уже от того, что он подумал об этом. Ему стало казаться, что теперь даже самые невинные прикосновения не будут такими, как раньше... а потом вспомнил, что их вообще уже не будет. И затосковал.       Обратно к дому шли вдоль берега озера 121. Стив держался от Баки по левую сторону и довольно близко, отчего они изредка соприкасались плечами. Берег здесь был пологим и каменистым, небольшие волны накатывали на него с чавкающим шуршанием. На воде искрило солнце, и Баки подумал, что этому озеру нужно какое-то имя...       Стив негромко рассуждал о жителях Вудленда, об атмосфере маленьких городков, и насколько сильно отличаются нравы шестидесятых от суетной современности... обычная болтовня Стива. Впрочем, кое-что Баки заметил. Стив тщательно избегал упоминаний о пяти годах и последней войне, и тему гибели друзей тоже обходил стороной.       Он изо всех сил старался казаться обычным человеком, эдаким старомодным янки, окруженным обычными вещами и обычными радостями. Здесь жил Стив, но не Кэп. Не Герой Земли. Баки не знал, создает Стив это впечатление для местного населения или для себя, но понял, что явился из той, прошлой жизни Стива. Возможно поэтому Стив так испугался, увидев его. Испугался, что отдых окончен, и ему пора обратно в строй. К бою, солдат...       Баки отчаянно хотелось поговорить начистоту, вытащить из него правду с беспощадным пристрастием. Но это было так же, как и с принятием решений – если Стив не хочет говорить, он говорить не будет, и давить на него было делом гиблым. Он и так был откровеннее, чем обычно, пусть и касался совсем иных тем. Баки слушал приятный теплый голос, в кои-то веки без суровых нот, и попытался представить, как ему тут живется. Природа радует глаз, по соседству бродят медведи с оленями, да неподалеку находятся небольшие городки. Местные жители знают друг друга всю жизнь, тут тихо и ничего не происходит... Тихий омут.       И когда в потоке его речи уловил признание, что Стив ушел подальше от искушения во что-либо снова ввязаться, Баки удивленно взглянул на него.       - Объявил политику невмешательства? – спросил он с напускной небрежностью, стараясь не выдать, насколько его на самом деле интересует ответ. – Серьезно? Ты же всегда был сумасбродом[2].       - А ты бы вмешался? – Стив адресовал ему насмешливый, но крайне внимательный взгляд, и что-то подсказывало, что отшутиться будет не слишком удачной идеей.       - Нет, - сказал Баки уверенно и серьезно. – Не сломано – не чини.       Этот вопрос ему не понравился. Он снова думал о другом вмешательстве в прошлое. О другом Баки Барнсе.       - Странно слышать такое от тебя, - Стив вздернул брови. – И что, ты не убил бы Гитлера в молодости?       Баки закатил глаза. Во время плясок вокруг машины времени он этого уже наслушался. Что было бы, если бы...       - Нет, я не убил бы Гитлера.       - Серьезно?       - Можно слишком далеко зайти, - сказал он. – Этим ведь не ограничится. Что дальше? Отстреливать всех поголовно диктаторов и сбрасывать неугодные режимы? Вершить справедливость на свой лад? Порой кажется, что пулей можно сделать мир чище, но это не так.       - Что, даже в случае с Гитлером?       Баки не мог понять по интонации, шутит Стив или говорит серьезно. Он пожал левым плечом.       - Он уже сыграл свою роль. Стал тем врагом, который объединил страны в борьбе с ним, и кто знает, куда бы мир скатился без этого единения, - он хмыкнул. – Я сказал не то, что ты ожидал услышать?       Стив покачал головой.       - Не то, что в приличном обществе принято на это отвечать.       Это вызвало горький смех.       - Ну прости. Просто... Я не взял бы на себя ответственность за последствия такого вмешательства. Даже в порядке эксперимента. Не знаешь ведь, куда упадут атомные бомбы, а проверять не тянет, - он помолчал. – Ну а ты?       Стив ответил не сразу. Он размышлял и выглядел так, будто что-то не давало ему покоя.       - Ты про Гитлера? – уточнил он откуда-то издалека.       - Я про вмешательство в ход событий, Стив.       - Моя война закончилась, - он глянул на Баки и виновато улыбнулся. – Это больше не мой путь.       Невысказанным повисло в воздухе еще одно «Прости».       Конечно, от Стива не укрылось, какого труда ему стоит вести себя беспечно. Иногда, общаясь с ним, можно было легко забыть, что Стив куда наблюдательней, чем хочет казаться.       Когда вернулись в коттедж, Баки неожиданно сморило, и Стив предложил расположиться в одной из комнат. Баки выбрал по памяти ту, в которой останавливалась Мисси Каррера, гостевую спальню со спартанской обстановкой, и уснул сразу же, едва упал, будто его отключило. Проснулся уже после обеда и в первые секунды не мог сообразить, где находится и что его разбудило. Сперва он подумал, что это был громкий звук. Потом оказалось – нет, запах.       Стив приготовил рис с курицей, и Баки вошел в кухню как раз когда шел последний этап. Пахло пряностями. Стив ему улыбнулся:       - Хорошо отдохнул?       И Баки понял, что пропал. Что он обречен всякий раз быть сраженным наповал видом живого Стива.       - Отлично, - сознался он без капли преувеличения. Несколько фантастических часов крепкого сна без сновидений были бесценны. – Выкладывай, что там случилось с твоими Камнями. Ты так и не рассказал.       Стив несколько опешил, весь сразу подобрался.       - Бак, это надолго.       - А у тебя есть планы на вечер? – и Баки подмигнул ему. Как раньше, в далекой прошлой жизни. На Стива всегда действовали такие штучки. Стив ожидаемо усмехнулся и обозвал его придурком.       Две тысячи двадцать четвертый никогда еще не казался таким бесконечно далеким. Они ели рис перед камином, пили колу, и Стив рассказывал о своих похождениях. Баки казалось, что разговор будет тяжелым, Стив начинал с неохотой, но потом разошелся, повеселел. Баки смеялся больше, чем за весь последний год и радовался тому, что сумел рассмешить и Стива, который вообще смеялся редко... Хохотали от души, будто это и впрямь было весело. Или же Стив намеренно хотел выставить это так. Он рассказывал долго, до темноты, то и дело прерываясь на пояснение того или иного, и закончили они далеко за полночь. Оба были выжаты досуха, но уже когда расходились на ночлег, Баки рискнул спросить:       - Почему ты испугался, когда увидел меня?       Стив был в хорошем настроении, поэтому Баки решил, что он не станет уходить от ответа. Стив как-то по особому фыркнул, смущенно и в то же время с видом «Какая ерунда приходит тебе в голову», но все же сказал:       - Знаю, это прозвучит глупо... Но в первый момент я подумал, что за мной пришел Зимний Солдат.       Баки обдумал это и хмыкнул.       - Ну, стоит признать, от истины ты был недалек.       Стив соврал. Это вызывало еще больше непонимания. Но в подкорке у него засело другое: здесь, в этом времени, и впрямь всё еще есть Зимний Солдат. Дело в нем? Он поэтому здесь?..       Стоило быть начеку.              *       Ночью его разбудил скрип половиц. Даже не разбудил, а выдернул из вязкой дремы. Баки не привык к этим запахам и звукам, и хотя сверчки уже стали элементом фонового шума, ночью все системы продолжали работать на средних оборотах, реагируя на каждый шорох. Ночь – удобное время для нападения. Он знал это по опыту нападавшего.       Стив куда-то ушел. Стояла вторая половина ночи, в коттедже был санузел, и Баки не нашел убедительной причины покидать дом в такой час. Он не сомневался, что у Стива она есть, и что, скорее всего, всё в порядке. Но он всё равно решил выяснить. Из его окна, выходящего на лес, Стива видно не было, поэтому Баки выглянул из окна гостиной. Поначалу он и тут ничего не видел, пока не заметил волнение на озере, около пирса. Стив плавал. Здесь, в Юте, в начале мая вода не прогревалась даже днем, а ночью была еще холоднее. Стив плавал брассом, сильно загребая руками – Баки различал это даже издали, в свете растущей луны. Что его туда понесло?       Через некоторое время Стив скрылся из вида. Потом появился в поле зрения снова, одетый в футболку и джинсы, но в дом почему-то не пошел. Опустился на ступеньку крыльца, локтями упершись в колени и низко склонив голову. Баки, наблюдавший из темной гостиной, вдруг понял, что с ним. Он глубоко вздохнул и скрылся в глубине дома.       Несколько минут спустя скрипнула входная дверь, и Стиву на плечо лег серый шерстяной пуловер.       - Быстрее согреешься.       Стив взял его, не поворачивая головы. С его волос капала вода.       - Спасибо, - он натянул пуловер; его движения были медленными и скованными.       Баки сел на ступеньку выше, стараясь делать вид, что не заметил его слез. И подумал, что желание во что бы то ни стало спрятать заплаканное лицо родом из детства. Плохо, наверное, что суперсолдаты хорошо видят в темноте.       - Я полагал, что дела идут лучше, - бросил он как бы между прочим.       - Я тоже надеялся, что они пойдут лучше.       - Почему не вернулся? – спросил он еще раз, уже без упрека. – Если всё настолько паршиво.       Стив ответил не сразу. Его внутреннюю борьбу с собой можно было видеть невооруженным глазом.       - Потому что мы победили, а успокоения нет, - сказал он сдавленно. – Даже намека. Ни радости, ни облегчения... Только еще больше тяжести от того, что они погибли.       - Не вини себя в том, что выжил.       Стив перевел взгляд на Баки с таким очевидным усилием, словно преодолевал физическое сопротивление. Он не всхлипывал и говорил отчетливо, но из его глаз беспрерывно текли слезы.       - Я уходил на войну, чтобы спасать людей, - Стив покачал головой. – Тони не должен был погибнуть. У него осталась семья, он не хотел умирать. Нат отдала жизнь за Клинта, чтобы он смог вернуться домой, а я должен был сделать то же самое... Знаю, как это звучит. Извини, Бак.       Стив ущипнул себя за переносицу и вытер щеки. Это не принесло видимого результата.       - Пять лет прошло, - неопределенно заметил Баки и посмотрел на озеро. – Могу только представить, чего они тебе стоили и каково вам пришлось.       - Они все еще тянутся. Мы победили, а тяжесть как была, так и осталась. Я скучаю по ним.       Баки озадаченно нахмурился.       - Но ведь это то, что должно было подстегнуть, разве нет? Ты бы скорее посчитал, что должен беречь то, что они спасли ценой жизни, чтобы их жертва была не напрасной. Сам говорил, что оставить дело – всё равно, что позволить погибшим умереть зазря.       Стив опустил взгляд, невидяще глядя вниз, сквозь землю.       - Я уже позволил им умереть. Знаешь... Пять лет я жил с необходимостью принять поражение. От силы и сыворотки не оказалось никакого толку. Танос просто пришел и сделал, что хотел, и я даже сопротивление оказать не смог. А когда появился шанс, подумал: вот то, ради чего я был создан. То, почему я выжил. Чтобы сделать это. Я готовился и был готов, - Стив усмехнулся шире, с такой горечью, что смотреть на него было больно. – А всех спас Тони. Потому что в момент, когда всё решалось, меня не было рядом. Это была моя миссия, а я не успел.       Было мучительно это слышать.       - Ты говоришь ерунду. Так поступил бы каждый из вас.       - Но не каждому стоило брать это на себя. Мне стоило.       - Не говори так, - Баки постарался, чтобы голос звучал спокойно и ровно. – Старк принял то решение, какое счел правильным. Он знал, на что шел. И он ведь такой же своевольный упрямец, как ты. Его решение достойно уважения.       - Говоришь как Пегги. Когда ты сорвался с поезда, она тоже сказала... – Стив осекся. – Прости.       Баки тяжело вздохнул.       - Тебе не за что извиняться, балда, - заметил он. – Просто в этом мире ты давно уже не единственный герой.       Последствия децимации не прошли для Стива бесследно. Стив тоже сошел с ума, пусть и не так, как Бартон и Тор.       Безумие Стива было тихим. Он держал себя в руках, не уходил в загул, не убивал людей, и легко можно было не заметить, какие губительные процессы идут в его голове. Он много себе надумал, еще больше на себя взвалил. В нем скопилось слишком много боли, чтобы вся она успела выйти за этот срок. Есть раны, которые не заживают. Баки знал по опыту. Возвращение к мирной жизни происходит постепенно, и на это нужно время, много времени. Даже когда мирная жизнь наступила де-факто, где-то внутри война всё еще идет.       Но это был Стив. Гораздо больше Стив, чем тот незнакомец, который уходил строить семью к женщине в прошлое, гораздо больше Стив, чем старик, который тихо умер в своей постели. Это был Стив, который винит себя и считает, что он не достоин нести это знамя, потому что позволил друзьям умереть. Стив, который принимает последний бой как свое личное поражение. И хотя они победили, он, Стив Роджерс, в тот день проиграл.       Это было знакомо до боли. У Стива всегда были проблемы с принятием чужих решений.       Ты тоже винишь себя за то, что продолжаешь жить дальше?..       Кричали гагары. В стылом стеклянном воздухе вокруг них вилась ночная мошкара. Баки опустил правую руку на плечо Стива, желая как-то выказать участие.       - Если хочешь, чтобы никто не узнал, никто не узнает. Я найду, что им сказать.       И Стив накрыл его руку своей.       - Спасибо.       Они просидели так еще около получаса. Оба замерзли, но Баки слышал по дыханию Стива, что тот успокоился, поэтому сжал его плечо напоследок и поднялся на ноги.       - Идем спать, Стив, - сказал он устало.       - Ты иди. Я еще посижу.       И Баки ушел, оставив его один на один со своими потерями. Спать не хотелось. Он начал мыть посуду, оставшуюся после ужина, и задумался о привидениях. Баки в них не верил, хотя, учитывая богов, пришельцев и с недавних пор потусторонних зубастых тварей, следовало бы пересмотреть этот пункт. На всякий случай.       Он думал, что привидения – это призраки прошлого. Люди, которые не сумели отпустить своих умерших мужчин, женщин, детей, ими окружены. Те стоят у них за плечами. До недавних пор он думал, что Стив – это лучший пример того, как прошлое можно оставить в прошлом, отпустить его и жить дальше. И свою группу Стив призывал именно к этому. Но Стив ушел, так и не сумев смириться. О себе Баки тоже думал, что не держится за привидений, что вот жизнь прежняя, вот жизнь новая, и между ними колоссальная разница во времени и ощущениях. Но когда удар пришелся по несущей опоре его существа, он тоже отпустить не смог. Стив был с ним повсюду. И в итоге он сам пришел сюда, чувствуя себя немного неловко, будто заглянул в гости к мертвецу на тот свет.       И впервые за долгое время подумал о кольцах.       Баки старался не вспоминать о них, чтобы не растравлять заново раны, но в этот предрассветный час он был уязвим для подобных мыслей. И впервые, очень осторожно, спросил себя: что, если никакого другого Баки нет?       Что, если его вообще не было?..       Мысль была на удивление мощной. От нее по спине пробежала дрожь, в груди ощутимо потяжелело. Слишком много за этим следовало далеко идущих выводов... К тому же, Стив не давал ни единого повода подозревать себя в чем-то подобном. Баки наблюдал за ним. Он перебирал в памяти прошлые разговоры, пытаясь отыскать там намеки, симптомы, какие-то незначительные детали поведения... Стив никогда не был душой нараспашку, но Баки знал его лучше прочих, что в прошлой жизни, что в новой. Если бы у Стива были такие наклонности... он бы заметил.       Или, как лучший друг, должен был об этом знать. Разве нет?..       У Стива в доме не было часов, но он знал по внутреннему таймеру, что уже четыре утра. Небо светлело, голова была пустая и гулкая, и в ней было слишком много лишнего. Слишком много: «Что, если...». Подкралось уныние и гнетущее чувство безысходности. Это прошлое, у которого нет будущего. Будущее уместилось в руке горстью праха. Баки попытался силой воли задавить растущую волну печали, но в такое время суток это редко ему удавалось.       Позади раздался скрип половиц. Баки обернулся. Стив стоял в дверном проеме, привалившись плечом к косяку, и смотрел на него с мягкой улыбкой. Его глаза были покрасневшими, волосы слегка растрепались, но он уже улыбался. В пуловере он выглядел совсем по-домашнему, как что-то родное. И снова нахлынуло: какие-то догадки, затаенное ожидание чего-то и чувство вины...       - Ты как?       - Лучше.       - Что? – Баки никак не мог расшифровать этот странный взгляд.       - Ничего, - Стив мягко усмехнулся. – Просто подумал, что ты все тот же красавец.       Баки отвернулся обратно к мойке и удивленно хмыкнул. Если намеков и не было, то порой некоторые фразы Стива казались не мягкой издевкой, а тонкой провокацией. Или он просто увидел двусмысленность там, где ее нет.       - Даже спрашивать не буду, что красивого ты нашел, глядя на меня со спины.       - Лаврами не поделюсь, - тут же заявил Стив. – Это у меня лучший зад Америки. Официально установлено.       И снова. Он сошел с ума. Стив Роджерс говорит при нем о собственной заднице!       - И ты отвез его в Юту на растерзание медведям, - шутливо подыграл он.       - Я уже говорил, единственный медведь здесь – это ты.       Вот опять. Тонкая... но всё же...       - Не гони. Я Белый Волк, это тоже официально установлено. А ты заноза в заднице, вот ты кто.       Стив усмехнулся. Баки чувствовал этот взгляд, чувствовал, как тот скользит по его фигуре.       - Хотя, может, поделиться придется, - хмыкнул Стив. – У тебя тоже замечательный зад.       Если всё окажется тем, чем кажется, то что мне делать, Стив?..       - Это флирт, или ты всерьез хочешь помериться задницами? – Баки обернулся, смеясь, стараясь не выдать своего напряжения. Стив пожал одним плечом.       - Никогда не умел флиртовать, так что считай это комплиментом.       На губах его блуждала легкая улыбка, строгие черты лица смягчились... и Баки вдруг подумал, такие же мягкие на ощупь эти губы, как выглядят?.. Он отвернулся, удивленный такой мыслью.       - Иди спать, Стив, - сказал он устало. – Ты вконец опьянел от горного воздуха.       - Просто хотел сказать... спасибо. За то, что сказал там, и за то, что ты здесь.       Эта фраза неожиданно причинила сильную боль.       - Ты же понимаешь, что мне придется вернуться?       - Когда?       - Скоро. Меня там ждут.       Стив вздохнул, помолчал.       - Останься еще хотя бы на пару дней.       Баки поставил тарелку в сушилку, понимая, что слишком близок к той злости, что донимала его несколько месяцев.       - Будет только хуже.       - Знаю. Просто...       - Если знаешь, - Баки сердито обернулся, но все же сдержал себя, - то больше не надо об этом, Стив.       Стив опустил ресницы. На его лице проступила горечь, но он кивнул.       - Извини. Просто я очень рад тебя видеть.       - Да, знаю, - вздохнул он. – И я тебя тоже.              *       Весь следующий день они красили лодку. В темно-синий цвет, с белой широкой и узкой красной полосами вдоль борта. И хотя Стив уверял, что это цвета моряков, Баки ему не верил. Они вели себя как обычно, шутили, болтали, и обстановка не давала повода для беспокойства. Разве что Стив подолгу останавливал на нем странный взгляд, будто хотел завести разговор, но все никак не решался. С утра было душно, но после обеда набежали тучи, запахло дождем. Они успели закончить до первых капель. Подцепив ее металлической рукой, Баки оттащил лодку под навес.       Стив ждал его на пирсе и смотрел на поднявшуюся рябь.       - Решил промокнуть? – Баки подошел к нему, рассматривая руку на предмет следов краски.       - Баки. Что случилось, когда окончился отсчет?       Баки замер. Вопрос выбил доски у него из-под ног. Он слишком расслабился рядом со Стивом, и к вопросу под дых оказался не готов. Совсем. Стив это видел. Они смотрели друг на друга, и Баки судорожно пытался найти слова, как-то уйти от прямого ответа. Стив внимательно следил за его лицом. Он ждал.       - Я не уверен, что стоит...       - Со мной что-то произошло, не так ли? – спросил Стив прямо. Лгать ему сейчас было невозможно.       Сознание вдруг опустело. Знакомая черная пустота разом всосала в себя всю радость, все эмоции последних дней. Реальность легла на грудь тяжелой надгробной плитой. Как родная.       - Ты вернулся, - сказал Баки. – Состарившимся. Я не знаю, сколько тебе было лет. Ты передал щит Сэму и...       - Щит? – Стив встрепенулся и удивленно уставился на него. – Откуда щит?       - Я не знаю, - хмуро отозвался Баки. – Ты не говорил. Ты отдал его Сэму, передал полномочия, как и договорились. И умер полгода спустя. Оставил мне таймшифтер с этой датой. Я ничего не менял в настройках.       Стив побледнел и нахмурился еще сильнее.       - Что произошло? – спросил он глухо. – Я погиб?       - Нет, - Баки смотрел на водную рябь, не узнавая собственного голоса, будто канал связи между его опустошенным сознанием и голосовыми связками становился всё тоньше. – Просто умер в своей постели. Во сне. Сердце подвело.       - Ты при этом присутствовал?       Он кивнул и рассказал обо всем, кроме колец и картин. Стив опустил руки на бока и слушал его молча. В полном молчании они простояли несколько минут. За это время стемнело еще сильнее, поднялся ветер.       - Бак, я обязан это спросить, - нарушил молчание Стив. – Ты должен сообщить мне что-то?       - Что? – не понял Баки. Он слишком глубоко погрузился в тяжелые воспоминания, и вопрос застал его врасплох.       - Я сразу понял, что что-то случилось, - признался Стив. – Не хотел на тебя давить. Думал, ты скажешь сам, когда будешь готов... Но сейчас самое время.       - О чем ты? – Баки по-прежнему не узнавал своего голоса, ослабевшего, надтреснутого. Он смотрел на Стива, не в силах ничего понять, будто Стив говорил на незнакомом языке.       - Таймшифтер на десятое мая. Если это я послал тебя сюда, то сделал это не просто так, а с какой-то целью. Должна быть причина. Этот день и час был выбран не случайно, учитывая код от сейфа. Наверняка было еще что-то.       - Я не знаю... – Баки растерянно заморгал. – Я не знаю, что могло быть еще.       Оказывается, не он один мучился тайной своего появления тут. Стив тоже считал, что существует на то причина.       Повернувшись к нему, Стив взял его за плечи. Его голубые глаза смотрели на Баки в упор.       - Подумай. Что еще я сказал тебе? – о, да, с этим голосом он был давно и хорошо знаком. Стив стремился вернуть себе контроль над ситуацией, поэтому мягко, но настойчиво давил, требуя информацию. Баки не хотел говорить. Он чувствовал подступающее удушье и ненавидел это чувство за то, что оно приходило без разрешения и принималось рвать его спокойствие в клочья. – Постарайся вспомнить. Это может быть важно.       Баки ощутил фантомный запах старости и лекарств и резко сбросил с себя его руки.       - Я не хочу это вспоминать! – крикнул он, понимая, что его колотит крупная дрожь. Внутри образовывалось нечто огромное и тяжелое. – Не хочу еще раз проходить через это! Стив, бога ради!.. Я понятия не имею, зачем ты послал меня сюда. Я ждал, что, может, ты мне объяснишь, что я делаю здесь. Или по прибытии это станет понятно.       - Я этого не знаю. Но тебе известно больше, чем мне, - голос Стива оставался спокойным, холодным и взвешенным. – Ты сказал, что я умер через полгода после возвращения. Значит, это случилось осенью двадцать третьего, так?       - Да. В конце октября.       Начал накрапывать дождь. Пока еще мелкий. Капли шлепались на доски пирса, расходились по воде кругами.       - Но ты пришел из двадцать четвертого. Ты сказал, что в апреле вы победили тех океанских тварей. Прошло немало времени. Почему именно сейчас?       Он захотел, чтобы Стив замолчал. Заткнулся сию же секунду и перестал задавать эти вопросы!.. Но на самом деле... Баки не был уверен, что действительно этого хочет. Что-то было во всем этом... правильное, что-то, к чему давно и тщетно стремилось всё его существо. Огромное нечто внутри него продолжало расти, разрастаться во все стороны, вглубь и вширь. Оно скоро переполнит меня, думал Баки с ужасом, переполнит и взорвется...       - Я не собирался приходить, - вырвалось у него. Это была горькая правда, сказанная судорожно, внезапно, и как только он это сказал, то осознал, насколько сильно это его тяготило. – Не хотел идти сюда. Это Сэм... он подумал, что тебе, может быть, нужна моя помощь. Что ты просишь подмоги. Я тоже так подумал, потому и пришел.       - Почему ты не хотел приходить?       - Чтобы не прощаться еще раз, - он никак не мог обрести контроль над мышцами, над голосом, над тем, что рвалось из него. Нечто продолжало расти, внутри ему становилось тесно. – Эти чертовы похороны... Надо было смириться. Принять всё, как есть, и жить дальше. Не цепляться за прошлое. Ты ведь именно это всем советовал? Я и пытался жить дальше без тебя, но...       - Баки...       - Я не знаю, почему ты отправил меня сюда! – заорал он. – Я не знаю причину, и мне на нее плевать! Господи, Стив! Разве мне нужна причина, чтобы еще раз тебя увидеть?! – и понял, что да, что в этом-то всё и дело... и выдавил совсем тихо: – Просто хотел... еще хоть раз... тебя увидеть.       И нечто внутри разорвалось.       Баки ощутил, как его лицо начало двигаться. Он физически чувствовал, как это происходит, как лицевые мышцы сводит судорога, как оно сминается, скукоживается, будто под нажатием невидимых пальцев. Кровь прилила к щекам, глаза наполнились слезами. Пристань сперва раздвоилась, затем расплылась до мешанины пятен. Он рвано дышал, но его легкие, казалось, не могли вобрать достаточно кислорода. Попытался вдохнуть воздух ртом, но из него вырвался горестный, болезненный всхлип. Он прижал руку ко рту, понимая, что его шатает, что всё вокруг ходит ходуном... Боль была такой всеобъемлющей, что он в ней тонул и не знал, как с ней справиться.       Стив поймал его за плечи, потянул к себе, и Баки ударил его в грудь левой рукой, сжатой в кулак, несколько раз подряд. В тот момент ему безумно этого захотелось... Они боролись, рискуя свалиться в воду, но Стив победил, Стив обнял его, прижал к себе, и бунт угас. Баки вцепился в него, сквозь ком в горле пытаясь сказать самое главное:       - Я думал, со временем станет легче, но... не становится легче!.. – рыдания разрывали фразы на неровные куски. Дождевые капли ползли по щекам, по шее. Он даже не понимал, что кричит. – Я очень... по тебе скучаю и мне так... так плохо без тебя!... Не хочу тебя забывать! Мне тебя не хватает... Господи, как же мне тебя не хватает!..       Рыдания охватили всё его существо. Он больше не в силах был сдерживать их, не в силах с ними справиться, но, к своему удивлению, осознал, что делать этого больше не нужно. Всё это время он не понимал до конца, как сильно был надломлен этой утратой. Но едва он признался, что ему плохо без Стива, как его прорвало.       И Баки дал себе волю.       Стив крепко держал его, он что-то говорил, но из-за шума дождя и грохота пульса Баки его не слышал. Он вцепился в Стива мокрыми пальцами, чувствуя, как футболка пропитывается дождевой водой, и плохо осознавал, что делает, что с силой сминает одежду Стива, скребет по его спине и стискивает его, причиняя боль. Стив покорно терпел. И сквозь шум прорвался его сдавленный голос:       - Прости меня. Прости, Бак.       - Зачем ты так со мной?.. – выхрипел он.       - Прости. Я не хотел... ничего подобного. Но я всё исправлю.       Тогда же он сделал ртом первый глубокий вдох-выдох. Холодные капли яростно лупили его по голове и плечам.       - Прошлого не изменишь, Стив.       - Я придумаю что-нибудь. Даю тебе слово.       Они стояли под проливным дождем, но никто из них не шевелился. Баки смутно понимал, что эти объятия другие, и что вот так, вплотную, они не стояли уже очень давно. Вода затекала ему за шиворот, стекала по лицу, он вымок до нитки, но оторваться от Стива даже не думал. Зато думал о том, что Стив, похоже, спровоцировал его слезы. Будто чувствовал, что ему необходимо дать выход своему горю, и сделал то, что делал с другими беднягами в той группе: нашел оголенный нерв и дернул за него. Баки хотел на него рассердиться, но не нашел в себе сил на это.       У него горело лицо. Он чувствовал руки Стива у себя на спине и на пояснице, ощущал, как колотится сердце Стива и какой он горячий. Баки стоял в объятьях, явно затянувшихся дольше, чем нужно, но в тот момент его совсем не тянуло анализировать, есть ли в этом что-то еще, кроме утешения. Ему хотелось этих объятий. Нос был заложен, дышать получалось только ртом, и на задворках сознания мелькнула нелепая мысль, что если бы Стив сейчас вздумал его поцеловать, то перекрыл бы ему единственный источник воздуха...       Но он бы не возражал.              *       Когда над ними громыхнуло, и дождь превратился в ливень, они оторвались друг от друга, а затем, не сговариваясь, бросились к дому и ввалились туда мокрые насквозь. Баки снял обувь у входной двери – двор уже успел превратиться в болото – прошел в гостиную, стянул с себя футболку, смял ее в мокрый комок и что есть силы швырнул ею в Стива. Тот поймал, но развернувшаяся ткань мокро хлопнула его по лицу.       - За что?       - За то, что спровоцировал, - хмуро и хрипло заметил Баки. Глаза и горло еще горели. – Или станешь отрицать?       - Не стану.       Баки смотрел на Стива холодно и сердито. По крайней мере, пытался. Глядя на это печальное, виноватое лицо, гнев уходил. Разве можно долго сердиться на Стива? Эта мысль показалась нелепой.       - Что, так сильно хотел увидеть, как я реву?       - Извини, - Стив аккуратно расправил его футболку и повесил на спинку стула. – Я сразу понял, что со мной там что-то случилось. Но не знал, что все настолько серьезно.       - Как ты понял?       Стив тоже снял футболку через голову, и на миг замер, обдумывая ответ, с натянутой тканью на локтях.       - Я заметил, что ты уже был в этом доме, - сказал он, высвободил руки и закинул обе футболки себе на плечо. – Но и без этого хватило бы одного твоего вида. Такое не скроешь, Бак. Не от меня, - голос его потеплел. – Я тебя знаю. И эти пять лет много работал с людьми в таком состоянии. Это называется...       - Диссоциация, - мрачно закончил Баки. – Да, я в курсе. Сэм и тебя обработал?       - После того, как ты лег в криокамеру.       Баки насупился. Это почему-то неожиданно сильно задело.       - Я действительно не знаю, зачем ты отправил меня сюда, - напомнил он.       - Чтобы замкнуть петлю, - вдруг сказал Стив. – Всё просто. Я отправил тебя в этот день и час, потому что именно в этот день и час ты появился здесь. Мы всё ещё в линейном времени, и это замыкает круг.       Баки молча воззрился на Стива, надеясь, что пауза будет достаточно красноречивой. Дождь стучал по крыше.       - Ненавижу тебя.       - Но тебе полегчало, - тут же заметил Стив.       - Значит... всё, что ты делал там... открытка, мой номер, даже твоя смерть... Черт. Всё это произошло, потому что я рассказал тебе об этом. Я сказал, когда ты умрешь, и ты всё подвел к этой дате?..       - Похоже на то.       - И тебя это не пугает?       - Если честно, я в ужасе. Но я рад, что ты здесь, - он помрачнел. – Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.       Баки не нашелся, что на это ответить. Взгляд Стива был настолько сильным, настолько полным скорби, что казался бы даже смешным, если бы не был столь очевидно искренним.       - Я в норме. Теперь точно.       Баки сидел с кружкой кофе в руках на узком диване, где смогли бы разместиться только влюбленные, и только тесно прижавшись друг к другу. Он ждал. В голове была звонкая пустота, но это была пустота облегчения.       Стив вернулся в рубашке. Он протянул Баки полотенце и еще одну рубашку.       - Примерь. Должна быть впору.       Баки решил было отказаться, но потом все же принял ее. Застегивать не стал, а просто набросил на плечи. Видел, как взгляд Стива то и дело срывается на его шрамы, и хотя он их давно не стеснялся, ему не хотелось вызывать у Стива лишний приступ сожалений о его судьбе.       - Ты мог попросить меня остаться, - заметил он, высушивая полотенцем волосы. – Когда я уходил в криосон. Если бы ты сказал, что против, я бы не стал.       Стив отпил кофе из своей чашки, поставил ее на стол.       - Я посчитал, что стоит уважать твой выбор. Ты ведь тоже мог попросить меня остаться.       - Разве мог? Ты уходил строить семью с любимой женщиной, и я был рад за тебя.       - Нет, не был, - вдруг, обернувшись, сказал Стив.       - Я не был рад за себя. А тебе я всегда желал только счастья, - он помолчал и спросил напрямик: - Что между вами произошло? Только правду, Стив, а не то, что ты наплел про время и последствия.       Стив сразу нахмурился.       - Я тебе не лгал.       - Ты знаешь, о чем я. Ты же уходил строить счастливую жизнь, последовать примеру Старка...       - Я уже это сделал, - вдруг сказал Стив. – Дело в том, что я шел к Пегги... не для этого, чтобы создать с ней семью, - он поколебался еще немного – и заговорил свободно, без сдавленности и пауз. – Я пришел к ней, чтобы сообщить координаты «Валькирии». Я всё рассказал ей о ГИДРЕ и о тебе. И еще о том, что пришел из другой реальности, где всё обернулось не лучшим образом, но она может этого избежать, если сделает так, как я скажу. Она поверила. Кажется, грядущая спасательная операция ее воодушевила. Сказала, что привлечет к поискам Говарда, у него есть техника... – Стив открыто посмотрел ему в глаза. – Она меня найдет. А я найду тебя.       - То есть, ты подарил свой шанс... другому себе? – Баки едва мог в это поверить.       - Тот, кто заперт во льдах, должен хоть раз вернуться домой, - Стив облизнул губы и с горечью признался. – Я уже не тот, кого она потеряла. И не тот, кто должен вернуться. Ей нужен другой. Тот, кто всё еще торопится на свидание, чтобы с ней потанцевать. Я уверен, у них всё получится. У всех нас там получится.       - А как же ты? Здесь.       Стив пожал плечами и с улыбкой признался:       - Ты был прав. Я действительно сперва хотел купить ранчо. Но потом увидел это место... и влюбился по уши.       - То есть, от примера Старка остался только коттедж у озера, - резюмировал Баки с легким смешком. И задумался. Это было... черт, это было красиво. Стив явно стеснялся своего решения, но оно было настолько в его духе, что Баки даже проникся. Настолько, что почти упустил из вида, что Стив опять сказал ему не всё. Он вел себя, как умный преступник: если тебя поймали на лжи, вернись к началу и разбавь свою ложь полуправдой. Это его не устраивало. – Добрый поступок. Как раз в твоем духе... Но есть одна неувязка, - и он внимательно посмотрел Стиву в лицо. Еще день назад он бы решил, что его это не касается, но сейчас он был еще взвинчен, даже немного зол, и хотел знать всё. – Я видел своими глазами, как ты смотрел на ее фото. Ты любишь ее. И ты отдал свой шанс другому?       Ну вот опять этот «другой». Эти альтернативные реальности с их бесчисленным количеством двойников порядком сбивали с толку. Он ждал ответа вроде «Это же не моя Пегги», но прозвучал иной.       - Я изменился больше, чем думал.       Странный ответ.       - Как именно?       Стив немедленно выставил защитную улыбку и покачал головой.       - Поверь, ты не хочешь этого знать.       - Ошибаешься, - возразил Баки глухо, не давая ему отшутиться и сдать назад. – Еще как хочу.       И он увидел, как меняется у Стива лицо. Как медленно, но неотвратимо до него доходит, что Баки Барнс уже может что-то подозревать. Что старик, которого Баки развеял по ветру, мог что-то выдать ему. Пауза стала гнетущей. Стив смотрел напряженно, будто пытаясь определить, как много ему известно, и с такой очевидной паникой, которую Баки уже видел недавно на этом лице. И Зимний Солдат здесь был ни при чем. Или... или как раз наоборот.       Звуки дождя отдалились, стало так тихо, что Баки слышал, как шумит кровь у него в голове. Как в последнюю секунду перед перестрелкой, когда знаешь, что сейчас начнется, и любое движение будет искрой в пороховой бочке. Стив сделал шаг, затем еще один, и медленно приблизился почти вплотную. Баки поразился, как же неуверенно он сейчас выглядит, и как опасно при этом блестят потемневшие голубые глаза. Внутри тяжело и часто стучало. Они напряженно смотрели друг на друга, находясь слишком близко. Баки ждал, отчаянно ждал от него чего-то...       Не выдержал. Качнувшись вперед, крепко вжался в рот Стива. На упреждение.       В первый момент от прилива крови губы заныли. Ими трудно было даже пошевелить. Губы Стива оказались совсем не мягкие: плотные, горячие, гораздо грубее женского рта. Потрясающие на ощупь. Такого волнения он не помнил давно, чтобы от одного касания так скручивало живот, опаляло пах, остро кололо в кончиках пальцев... Оторваться не было сил. Нервные окончания пели. Хотелось еще... Ему это было так надо...       Баки смял этот рот своим, но успел сделать лишь несколько легких нажатий, когда Стив разомкнул губы, тесно прижался и протолкнул язык ему в рот. От вторжения этого языка внизу живота резко потяжелело. Стив его целовал. Он снова оказался в кольце сильных рук; Стив усилил напор, целуя торопливо и с нетерпением, вылизывая и влажно посасывая его губы... И Баки мог думать только о том, до чего же сильно хотел всего этого...       Я был прав. Я был прав...       Так далеко они еще не заходили – не подходили даже и близко. Поцелуй не был томным, не был нежным. Одних влажных звуков этого поцелуя Баки хватило для того, чтобы ощутить напряжение во всем теле. Он понимал, что все еще, должно быть, не в себе после срыва, сделавшего его слишком чувствительным, слишком восприимчивым. Он потерял ориентацию в пространстве, понял только, что Стив увлек его куда-то, и совсем скоро врезался лопатками в стену. Пульс подскочил до ста тридцати ударов, в паху тяжело и сладко заныло... Стив целовал его, Стив терзал его рот, покусывал ноющие, припухшие губы. Одна его рука уже нырнула под рубашку, широкая ладонь огладила бок и кожу спины, другая спустилась вниз, на ягодицу, сжала ее, расслабилась и сжала еще раз. Пальцы твердо прогладили шов на джинсах, нажимая на него и притягивая еще ближе, вплотную. И Баки резко разорвал поцелуй, шумно выдохнув, чувствуя бедром давление. Стив был твердым, как камень. Даже у него так не встал.       Один-единственный поцелуй. Всего один...       Они уставились друг на друга. Стив никак не мог найти слов, тяжело дыша. Он был в шоке. Вот только взгляд... взгляд был жадным. Баки все еще чувствовал его бедром, чувствовал руку Стива на собственной заднице, осознавая, чем это может кончиться для него. Стив его хотел, и столь очевидное желание приводило разом в восторг и ужас.       Это становилось... опасным. То, как они реагировали друг на друга. Но он не боялся Стива. И целовался лучше.       Баки подался вперед и лизнул эти губы, провел по ним кончиком языка, проникая в прорезь рта, поочередно оттягивая их своими губами, посасывая, прикусывая зубами и упруго выпуская. Наслаждаясь их фактурой и реакцией Стива на это. Баки знал, как одурманить напором, как вызвать во рту шквал тактильных ощущений, чтобы получить полный контроль. Движениями губ и языка он умел подчинять, обещать, доставлять наслаждение, и Стив подчинялся, Стив сдавался ему, повинуясь его рукам, позволяя перевернуться и уже его самого толкнуть к стене спиной.       Повинуясь порыву, Баки вжался в его промежность, выпуская рот Стива и ведя мокрыми губами по линии челюсти. Его ширинку просто распирало. Стив его хотел, его желание передавалось Баки, и вместе с уколом вины за то, что он стал причиной такой сильной реакции, на Баки нахлынула томная, нестерпимая тяга позаботиться о нем. Потрогать. Вдохнуть тяжелый густой аромат. Попробовать его на вкус...       Это завораживало.       Он опустился на колени, и Стив потрясенно застыл. Казалось, он весь пылает от возбуждения, но было и кое-что еще: он был напуган. Во взгляде, которым Стив проводил его движение, читалось неверие, паника: «О, боже, что ты задумал, Бак?!»... и тот жадный интерес, который бывает в глазах у каждого мужчины. «Ты это умеешь?».       «Ты это сделаешь для меня?..»       Баки этого не умел; до сих пор он находился по другую сторону процесса. Но собирался сделать.       Он расстегивал ремень, пуговицу, ширинку, глядя на Стива, и Стив смотрел на него. Баки ни разу прежде не видел у Стива взгляда, полного такой страсти, приправленной смущением и отчаянием. Он выглядел чертовски сексуально. И вместе с тем... очень трогательно. Что-то изменилось в этот момент, наверное, само восприятие Стива. Оказавшись напротив его паха, Баки сквозь ткань ощутил его жар, запах его возбуждения. Его очень глубоко тронуло то, что Стив реагирует так на него. Так сильно хочет, чтобы о нем позаботились. Чтобы он, Баки, позаботился о нем.       Сейчас, мелкий, сейчас, потерпи еще немного... Скоро тебе будет хорошо...       Стив дышал так неровно, будто боясь сделать полный вдох. Он был настолько возбужден, что Баки почувствовал смазку у себя на щеке, когда освободившийся член качнулся перед его лицом. Он просился в ладони, просился в губы, и Баки чувствовал себя пьяным только от запаха, от того, где они оказались спустя всего десять минут после возвращения, и от того, что он действительно собирался на это пойти... взять в рот у другого мужчины.       У Стива.       Баки потерся губами, сообщая о своих намереньях, взял его в живую руку, сжал и начал массировать, привыкая, знакомясь. Стив издал громкий вздох. Он не мог больше ждать. И Баки не стал его мучить. Пальцами правой руки он направил его себе в губы, и член проскользнул в его рот, наполнил его. Стив застонал.       Это было чертовски развратно. Самое непристойное, что он когда-либо делал, и Баки нравилось это, нравилось чувствовать член Стива во рту, нравилось сжимать губами его плотный, гладкий ствол, держать эту тяжесть на языке, впускать и выпускать, неторопливо и тщательно, стараясь распробовать как можно больше. Ему безумно нравилось выражение на лице Стива, нравились негромкие звуки, которые Стив издавал, и то, как реагировало его тело. Баки полностью отдался процессу, ощущению своего рта, скользящего вдоль и вокруг Стива, ощущению трения губ о его тонкую кожу поверх твердой плоти. Он позволил себе погрузиться в секс, и больше не существовало ничего.       Он никогда не делал этого прежде, но процесс захватил его полностью. Не было ни волнения, ни неловкости, ни стыда. Только смутная печаль, пока еще далекая, скрытая за плотной пеленой вожделения. Что-то о них двоих, и о том, что у них ведь могло бы что-нибудь получиться, если бы не прах, уже развеянный на ветру...       Должно быть, поэтому он всё это делал, не опасаясь последствий. И это заводило, заводило по-настоящему.       Но было не только возбуждение. Баки уже знал, что всё гораздо серьезней. Стив был его незажившей раной, Стив был ему глубоко небезразличен, и к страсти примешивалась горькая нежность. Стив реагировал на ласки так честно, так откровенно и не таясь, что Баки ощутил сожаление, что Стива давно никто не ласкал. А ведь он потрясающий парень, и как никто заслуживал того, чтобы его приласкали... вот именно так, вбирая поглубже, посасывая, сжимая губы плотнее, потому что Стиву, кажется, именно это особенно нравилось...       Баки посмотрел вверх и встретился глазами со Стивом. Его дыхание ускорилось, но он наблюдал. Он был таким твердым, что, казалось, это должно было причинять ему боль, но Стиву нравилось происходящее. Он был близок; и Баки хотелось успеть доставить ему как можно больше ощущений. Он заглотил член так глубоко, что дотронулся губами до собственных пальцев, которыми придерживал основание, на пробу сделал еще с десяток таких глубоких проникновений, и Стив шептал ему «Да», пока он нанизывался ртом, делая это все резче, входя в сильный ритм, катая на языке сумасшедший вкус. Стив сжимал и разжимал пальцы в его волосах, с каждым движением усиливая хватку, будто хотел натянуть его на себя и начать толкаться в него еще глубже, но в последний момент сдерживался.       Металлической рукой Баки гладил Стива по бедру, затем выше, по ягодице, и самыми кончиками пальцев – в расщелине между ними. Обеими ладонями, живой и металлической, он сжал ягодицы Стива, еще быстрее направляя его в себя, чувствуя, как едва-едва меняется, напрягается плоть во рту, предвещая неизбежное, и сверху раздался полузадушенный, предупреждающий шепот:       - Баки... я сейчас...       Он едва успел чуть отклониться назад, выпуская его почти целиком, когда в нёбо ударило теплое.       Стива накрыл оргазм. Он громко всхлипывал, содрогаясь, держа Баки за волосы и не давая отстраниться, терпкая теплая горечь выстреливала в рот, текла в горло, и он пил ее, удивляясь, как много ее накопилось... как давно у Стива никого не было... Хватка ослабла, позволив ему выпустить член изо рта – и рано; последний выстрел пришелся на подбородок и шею, несколько капель упали на грудь, стекли вниз. И Стив смотрел на это, часто и рвано дыша. Потом закрыл глаза и долго, со стоном, выдохнул, ткнувшись затылком в стену.       Дождь все еще лил. Баки медленно выпрямился и нетвердой походкой направился к мойке, стараясь игнорировать болезненную тяжесть в паху. Он набрал в рот воды, прополоскал и сплюнул в раковину. Набрал еще, выплюнул, и только после этого умыл лицо, смывая стынущее семя с подбородка, груди и шеи. Сердце медленно успокаивало темп; губы горели, в них сильно бился пульс. Когда он выключил воду, руки уже не дрожали.       Где-то позади Стив приводил себя в порядок. Затем тихо, как малолетний преступник, приблизился к нему, и по звуку Баки уловил, что шагает он тоже нетвердо, шатко. Осторожно, как до раны, Стив дотронулся до его спины.       - Прости меня.       - За что? – он хрипел, но постарался, чтобы голос звучал спокойно. – Ты ни к чему меня не принуждал.       - Скажешь мне кое-что? – Стив почти невесомо погладил его по спине вверх-вниз.       - Спрашивай. Там посмотрим.       - Ты любишь меня? – вопрос прозвучал серьезно, еле слышно.       Баки едва не рассмеялся в голос. После секса спросить подобное мог только Стив!.. Стив, который... которого...       Стало не смешно. Совсем. Стало не по себе и еще почему-то страшно до тошноты. Живот стянуло и затрясло мелкой дрожью, ослабели ноги. Тянущая, сосущая маята под ребрами обрела до боли знакомые черты, будто некая важная деталь его существа заняла свое место.       - Да, - услышал он собственный голос откуда-то издалека.       Итак, слово было произнесено. Его нельзя было взять обратно или обернуть в шутку. Баки как в тумане осмысливал то, что сказал. Любит. Он любит Стива. Он не сходит с ума от горя и гнева... Он всего лишь влюблен. Вдребезги.       Стив склонил голову и вжался лбом куда-то в основание шеи. Как прощения просил. Его руки легли Баки на пояс.       Он хотел, чтобы Стив делал это. Хотел, чтобы Стив его трогал. Кожа буквально горела, просила ещё...       - Как давно?       - Не знаю, - сказал Баки глухо. Он действительно этого не знал. У любви были свои симптомы, как у всякой серьезной болезни, и Баки был ошеломлен тем, на какой поздней стадии ее обнаружил. Он вслушивался в тяжелые удары своего сердца, не в силах припомнить, когда эта болезненная нежность к Стиву успела набрать в нем столь критическую массу. А ведь стоило бы догадаться... еще когда он всё понял про кольца...       Терпкий вкус Стива всё ещё чувствовался во рту. Баки всё ещё об этом не сожалел.       - Почему не сказал? – голос Стива звучал едва слышно.       - Сам только что осознал, - признался он честно. – Или... минут пять назад.       Он больше не чувствовал злости. Только растерянность и смятение. Ведь его же тянуло к Стиву. Даже в Румынии. Всё его существо противилось уходу Стива. Он скучал, маялся, чувствовал удушливую тоску по нему и... ревновал. Да, ревновал к другому Баки, которого, возможно, не было и не будет. Но корни этой ревности уходили вовсе не к предательству дружбы, а к чему-то другому... «Почему не со мной?». Баки всё это чувствовал. Оно было внутри него всё это время, крутилось, и зрело, и злило, а он ничего не понимал, будто разум до последнего защищался от этого знания. До последнего держался за то, что они друзья. Ведь Стив ни разу не дал повода думать о себе иначе...       Стив развернул его к себе лицом, и посмотреть ему в глаза оказалось непросто, но куда менее неловко, чем Баки полагал вначале. Большими пальцами Стив погладил его по лицу.       - Прости, что заставил тебя так страдать.       - Придурок...       Лицо Стива было пугающе близко к его лицу, а расцелованные губы – слишком близко к его губам, чтобы ясно соображать. Баки зарылся левой рукой в его волосы, приблизил лицо Стива к своему еще ближе, поцеловал медленно и со вкусом. Стив судорожно выдохнул ему в рот, отвечая на поцелуй, вовлекаясь на целую минуту, две, три...       Губы, подбородок, горло. Баки задрал Стиву голову, целуя крепкую шею, пытаясь по реакции тела понять, стоит ли двигаться дальше... Когда Стив прижал руку к его паху, будто пробуя его на ощупь, он невольно толкнулся вперед, в ласкающую ладонь.       - Стив!.. – он задохнулся, когда Стив мягко сжал его.       - Я тоже хочу о тебе позаботиться. Можно мне?       Его строгие черты смягчились, Стив чуть покраснел, и складка между бровей выражала почти робость. Но смотрел он так, будто жизнь его зависела от этого ответа.       - Да, - голос стал низким и напряженным.       И Стив улыбнулся ему. Улыбнулся так, словно только что выиграл крупный приз на скачках.       Баки скользнул рукой от груди Стива к шее, нажал на нее, притянув его голову к себе. Они влажно соединили губы. Стив опустил руку, погладил, вызвав волну трепета во всем теле и острого удовольствия на грани боли.       Стив начал его ласкать. Удовольствие нарастало, и Стив, чувствуя, как он твердеет все крепче, взялся за резинку трусов, опускаясь на колени, потянул вместе с джинсами вниз, высвобождая, даря ошеломляющую свободу. Баки ощутил, что каменеет еще сильнее от того, что Стив видит его всего, видит его возбуждение... и от того, из какого положения он это видит. Как близко находятся его губы. Стив повернул голову, сразу подхватывая его член на язык, отчего Баки насквозь прострелило первым импульсом наслаждения. Он закрыл глаза и откинул голову назад. Смотреть был не в силах. Только чувствовать. Чувствовать Стива... его язык, его губы... глубину его рта...       Стив тоже этого не умел, но он быстро учился. К тому моменту, как он набрал темп, Баки ощутил, что находится на полпути к оргазму, и момент этот неумолимо приближался. Гораздо быстрее, чем он хотел. Быстрее, чем этот момент того заслуживал... Понимая, что дальше будет слишком поздно, Баки оторвал Стива от себя и крепко сжал за плечо, не давая продолжить. Тело завопило в протесте, его затрясло от жажды разрядки, и больше всего хотелось рвануть Стива к себе обратно, покрепче взяв за затылок, и трахать в этот невозможный, развратный, раскрасневшийся рот... но он не хотел этого вот так, у мойки, наспех. Баки хотел сказать, что всё слишком быстро, что он уже на грани... но челюсти сводило от лютого желания кончить. Он только смотрел Стиву в глаза, тяжело дыша.       Стив рассеянным движением вытер блестящие губы ладонью.       - К тебе или ко мне? – спросил он полушепотом, и Баки едва не выплеснулся ему в лицо от одних этих слов.       - Ко мне, - сказал он одними губами.       Стив кивнул. В его глазах горел темный огонь вожделения. И откуда-то Баки пришли на ум слова:       «Страсть всегда побеждает».              *       По пути в свою маленькую спартанскую спальню Баки сорвался, с силой вжал Стива в дверной косяк, навалился, и Стив с готовностью позволил тереться об него. Он тоже медленно крепчал, твердел заново, и Баки терял голову – не в этом возрасте так дуреть от одного только трения через одежду. Один взгляд на него и мысль о том, чем они намерены заняться, заставляли член подрагивать в предвкушении.       - Не вздумай сказать, что это твое извинение, - предупредил он хрипло. На большее его не хватило.       - Не скажу, - выдохнул Стив. – Продолжай.       Это был почти приказ, и Баки не посмел ослушаться.       Кольца. С них это началось. Баки не мог, не хотел думать о том, что Стив, который не позволял себе с ним даже шутливого флирта, мог искренне и самозабвенно отдаваться другому, чужому... замене с его лицом. Это рвало ему нутро бессильной яростью, но сейчас Баки чувствовал лишь слабое эхо той ярости. Ее полностью вытеснило желание взять Стива. Сделать его своим.       В комнате Стив неожиданно отстранился.       - Я сейчас, - шепнул он и мягко поцеловал его в губы. – Подожди немного.       И вышел, оставив Баки пульсировать от напряжения. Ко времени его возвращения Баки прошел километр от стены к стене, маясь, уже думая, что им не стоит этого делать, что все слишком далеко зашло, что ставки стали слишком высокими. Он уже собрался всё это высказать вслух, когда Стив вернулся, но тот прошел в комнату и молча поставил на тумбочку пузырек с льняным маслом. У него горели уши, но взгляд был тверд.       И Баки не сказал ничего. Истинную причину его отлучки он понял позднее.       Баки потянуло вперед, потрогать руками, погладить. Руки липли к телу Стива. Обе его руки. Бионикой он слышал, как колотится у Стива сердце, смотрел, как Стив чуть приоткрывает яркие губы, будто призывая себя целовать, как опаляет темной мутью из-под ресниц. На щеках его появился очаровательный румянец, но смотрел Стив открыто, позволяя видеть всё, как есть. Он уже был во власти похоти, а Баки всё никак не мог найти слов, чтобы разрядить напряжение, отдать дань важности момента. Но потом понял, что это уже ни к чему.       Они одновременно потянулись друг к другу, сталкиваясь губами, избавляясь от одежды, и совсем скоро Стив упал на кровать, а Баки навис над ним. Он снова был полностью готов, но уже куда лучше себя контролировал.       - Самое время начать отбиваться, - он даже нашел в себе силы на лукавую ухмылку. – Потом будет поздно.       - Не дождешься, - Стив мягко усмехнулся в ответ. Он смотрел с затаенным ожиданием, любопытством и почти с вызовом. И это было... черт, это было горячо. Баки зарычал, прижимаясь к нему теснее, толкаясь пахом в пах. Он не хотел останавливаться. Судя по ощущению тела Стива, он тоже не хотел.       - Черт тебя дери...       - Лучше ты, - тихо сказал Стив, и голос его почти оборвался, будто эта просьба выжала всю его смелость.       И Баки захлестнула волна возбуждения. Чтоб его!..       Стив был... отзывчивым. Щедрым. Стив цеплялся за его тело, руки гладили спину, пальцы сминали ягодицы, губы вбирали кожу шеи, целовали правую ключицу и скат плеча. Сопротивление было, вначале, но потом Стив поддался, и его нутро разомкнулось, раскрылось, вбирая его и втягивая в себя. Было тесно до умопомрачения... И совершенно потрясающе. В тот момент, когда Баки вошел до конца, его всего затопило чувством – мощным, всепоглощающим. Ему было так хорошо, что он едва не заплакал. Но Стив вовлек его в поцелуй, и всё остальное исчезло.       Остался только Стив: его теснота, его стоны, жар его тела, вкус его пота... У Стива был страстный, пронзительный голос, он рвался наружу, перекрывая ритмичный скрип и треск кровати, и Баки смотрел в его лицо, запоминая его вот таким: мокрым, разгоряченным, с распахнутым расцелованным ртом и глазами, застланными густой поволокой. Стив отдавался ему, щедро и целиком, и Баки брал его, ритмично толкался в его тугую тесноту, и ему было хорошо, было просто отлично, до дрожи, отчего в голове пронеслась сумасшедшая мысль:       Если после этого он захочет вставить мне, я, пожалуй, не буду против.       Мысль испугала, и вместе с тем возбудила еще сильнее...       Всё было совсем не так, как с девчонками, и вовсе не потому, что в постели с ним был мужчина. С ним в постели был Стив, и это меняло всё, делало каждое движение интимным, личным, жизненно-важным. Моментом истины для двоих. Любовные ласки, чувственный секс, полное ощущение контакта до самых недр – всё кричало о том, насколько они друг другу близки и как отчаянно хотят стать еще ближе. Баки отдался этому чувству, позволил себе ощутить их новую близость, ту искренность, с которой они соединялись и двигались, и с отчаяньем понял, что всё бы отдал за шанс еще раз поцеловать Стива вот так, глубоко и сладко... И что, возможно, ради этого он уже отдал всё.       Тогда он впервые подумал о том, что уже не вернется.              *       Баки проснулся. Светало, но пернатая свора снаружи орала вовсю. Стив еще спал, и Баки осторожно выбрался из-под его руки. Когда вставал, по телу пробежала сладкая дрожь. На коже Стива темнели его отметины. Он тихо забрал свои вещи и вышел. Оделся и обулся уже на крыльце, испытывая тупую, но довольно приятную боль в паху.       Он пошел вдоль берега. Шел медленно, не видя, куда ступает – предрассветный туман стелился под ногами почти по колено. После дождя вкусно пахло сыростью. Прохладный воздух остужал голову и возвращал мыслям ясность.       Они со Стивом провели вместе несколько фантастически долгих часов, которые оказались страшнее и горше любой разлуки. Но то, что произошло между ними, было самообманом. Ни изменить, ни исправить ничего уже было нельзя, но Баки одолевали чувства, выпущенные из-под контроля. Они уже не нуждались в анализе.       Не было никакого двойника. Хорошо еще, что Стиву не успел в порыве откровений это выложить... Дурак. Но хотя бы честный дурак. Он любил, и ревновал, и чувствовал отчаянье от неразделенных чувств... Хотя и разделенных...       Кольца. Кольца и гравировки на них.       Значит, он останется здесь? Будет жить тут со Стивом, состарится с ним, проживет тихую, счастливую жизнь... Это и есть разгадка? Он думал, что смог бы. Что точно придумал бы, чем себя занять. Стал бы механиком, чинил старые тачки в Вудленде, играл бы с местной шпаной в баскетбол, знал бы всех по именам и стал бы своим, когда научился бы верно копировать выговор. Помогал бы Стиву толкать картины со здешними видами туристам и ценителям...       И был бы счастлив.       Но остаться он не мог. Для этого было еще слишком рано.       Всего год Баки сражался в качестве Мстителя, но отчетливо понял одно – он на своем месте. С ними, на их стороне, он всё больше становился собой – славным парнем Баки Барнсом, который нравится людям и использует всю свою силу во благо. Наконец-то дверь, за которой темнело кровавое прошлое Зимнего Солдата, начала закрываться. Баки изо всех сил налегал на нее плечом, и она поддавалась.       Ему нужны были Мстители. Смешно... Но эта работа лечила его точно так же, как Стива лечили горы. Ему хотелось сделать как можно больше. Восполнить всё, что он только мог. Его место было там. Баки тянуло к команде, к которой он привязался, и к Сэму, которому он обещал вернуться. Его тянула опасность, угроза извне, собственная нужность...       Вокруг становилось всё светлее. День обещал быть теплым.       Он шел вдоль берега и думал о том, что ему предстоит сделать самый тяжелый выбор в жизни. Он не знал, как вернуться в мир, где Стива нет. Не знал, как теперь его отпустить. Это казалось чем-то немыслимым. Баки не хотел уходить, все его существо противилось этому. Но именно это сопротивление становилось опасным.       Нужно было принять решение, пока он был еще в состоянии сделать это.       Когда Баки вернулся, Стив сидел за столом над чашкой, сжав голову руками. Услышав шаги, вскочил, едва не опрокинув стул. Кофе выплеснулся, расползаясь по столу коричневой кляксой.       - Я думал, ты ушел.       Он подсчитал, что его не было чуть больше часа, и Стив уже успел встать и сойти с ума от тревоги.       - Выходил проветрить голову, - признался осипшим голосом. – Зашел попрощаться.       Баки с трудом улыбнулся, но вышла невеселая гримаса.       - Решил уйти? – голос Стива упал на октаву. – Сейчас?       Он кивнул.       - Пока еще могу это сделать.       - Нет, - сказал Стив.       - Нет?       Стив подошел, поднял руки, и лицо Баки оказалось в его ладонях. Разгоряченное. Когда оно начало так гореть?.. Похоже, сразу, как только вошел в дом и увидел Стива. Можно хоть целый день торчать на горном воздухе – это не поможет. Не остудит. Под этим взглядом воля к сопротивлению гасла. Встревоженные глаза не улыбались и были до краев наполнены взрослым, сложным чувством.       - Нет.       Рот Стива накрыл его губы. Поцелуй был нервным, испуганным, но целовал он уверенно, и это был не просто поцелуй. Это был разжигающий поцелуй, склоняющий к продолжению, в котором оба участника чуть позже лежат голые и потные в одной постели...       Так же внезапно, как начал, Стив прекратил.       - Дай мне шанс всё исправить. Не могу вот так тебя отпустить.       Стив потерся носом о его нос, и это стало последней каплей. Баки сдался. У Стива были проблемы с принятием решений другими людьми, а его собственная решимость уйти была вполовину не так сильна, как желание Стива его удержать. Он решил: «Будь, что будет». Обнял Стива за шею и поцеловал его сам. Он собирался взять всё, что мог, от этого шанса, всё, что Стив захочет ему дать. Они целовались, распалялись, и Баки понимал, что им никогда не хватит времени нацеловаться вдосталь...       - Я должен тебе сказать... – начал Стив, высвободив его рот.       - Позже. Пойдем к тебе, - прошептал Баки глухо, вкладывая в эти слова весь подтекст, на какой был способен. – Или давай прямо здесь.       Стив крупно вздрогнул, и Баки понял, как сильно ему хотелось.       - Можно мне?..       - Да. Я еще вчера так решил.       Собственная откровенность завела его до боли, до сладких подергиваний в паху. Стив выдохнул очень серьезно:       - Я безумно люблю тебя, Бак, - будто ему было необходимо донести это прямо сейчас. Пока он еще в здравом уме.       И сердце зашлось, заныло, закровоточило. Как же он, оказывается, ждал этих слов...              *       Они почти дрались, целовались, отбивая спинами стены, не нежничая и не щадя. Стив укусил его в шею, и Баки крепко обхватил его руками, позволяя ощущениям взять верх над сомнениями, чувствуя ливень иголок под кожей. Этого было мало. Этого всегда теперь будет мало. Он возбудился от одного запаха Стива. Казалось, никто из них уже не сможет этим насытиться, тело скручивало, сводило от желания. Баки чувствовал, как сильно заводит Стива, как сильно Стив хочет его, и ему казалось, что возбуждение Стива передается ему, заражает. Такая страсть... пугала.       Как если бы Стив сходил по нему с ума. Или нет, не сходил... Сошел.       Стив толкнул его лицом к стене, забрался под футболку рукой, повел ею вверх по груди и шее, к лицу, погладил губы пальцами и протолкнул два ему в рот, скользя по языку, погружая их и вынимая в отчетливом ритме. Другая рука накрыла пах, и Баки откинул голову назад. Кожа сделалась невероятно чувствительной, отчего каждое касание вызывало электрические разряды. Стив горячо и шумно дышал ему в ухо, кусая мочку, расстегивая ширинку, сразу забираясь рукой в трусы и трогая полувставший член, сжимая его до полной готовности.       - Очень тебя хочу, - признался Стив тихо, на выдохе. – Быстро и жестко, как в тех фильмах... Это ужасает, но... еще и дико заводит, - его низкий голос дрожал, не от страха – от предвкушения. Стива заводили грязные разговорчики, кто бы мог подумать! – Самое время начать отбиваться. Хочу с тобой сделать... разные вещи...       Баки почувствовал, как усиливаются сумасшедшие толчки крови в паху. Разные вещи. То, что надо.       Стив притиснулся сзади, давая почувствовать себя и свое напряжение, толкнулся несколько раз, обещая еще. Когда его пальцы выскользнули изо рта и принялись влажно гулять по губам, Баки сумел произнести:       - Я тебя не боюсь, - и зубами прихватил один палец.       - Я собираюсь тебя трахнуть, Бак, - нетвердым голосом предупредил Стив, и таких слов в его исполнении Баки не слышал ни разу. Поэтому шепнул в ответ единственное слово, пришедшее ему в голову:       - Да.       Они не дошли до спальни. Свалились на пол в коридоре, не в состоянии больше терпеть. Льняное масло осталось в комнате Баки, но это уже не могло оторвать их друг от друга; в ход пошли пальцы, обильно смоченные в слюне, и вся настойчивость Стива вкупе с нежеланием Баки из-за этого прерываться. Он опасался, что смелости на это уже не наберется, поэтому хотел всё прямо сейчас. Хотел, чтобы Стив трахнул его. И Стив его раскрывал, растягивал, пальцы у Баки внутри дрожали от нетерпения. Он понимал, что нежно не будет, и заводило Стива не нежно. Стив очень хотел засадить ему до упора, и Баки знал это, потому что Стив сам об этом сказал: негромко, но четко. Тем спокойным, чуть сдавленным голосом, от которого дрожь неслась по коже и кровь приливала в пах.       Он видел, что Стив уже плохо себя контролирует и, черт, что он не остановится, пока не войдет до конца, и только после этого в его голове снова появятся связные мысли.       Когда Стив входил, Баки дугой выгибало над полом. Обе его руки лежали за головой, металлические пальцы скребли доски – Стив сам уложил его так, чтобы видеть его всего, обнаженного, распластанного, с тесно прижатым к животу налитым стволом, и открытость этой позы, ее подчеркнутый эротизм, заставляли все тело Баки вибрировать в предвкушении. Стив сидел на пятках между его разведенных бедер, смотрел пьяной мутью из-под длинных ресниц и продавливал себе путь в него. Было больно. Не так, как ранение ножом или пулей, но эта боль задевала совсем иначе, эмоционально она что-то затрагивала внутри: он был так раскрыт, так уязвим, что это почти пугало. Баки полностью оказался во власти Стива, и Стив начал двигаться, наружу и внутрь, распирая еще сильнее.       Баки затылком ткнулся в пол и распахнул губы в беззвучном крике.       Стив трахал его. Это было почти мучительно – Стив казался огромным, он распирал внутри так, будто намеревался разорвать его в клочья, но Стив просил подождать немного. Его трясло, ему было больно, но он гладил ягодицы Баки, его бедра, его живот, и постепенно всё начинало... получаться. Еще, и еще, и еще лучше... И несколько минут спустя Баки принял Стива. Он разжался, неожиданно для себя, давая Стиву больше свободы, и Стив окатил его взглядом, полным радости, благодарности и обещания. Они нервно усмехнулись друг другу, Баки судорожно кивнул, и мускулистые руки со светлыми волосками крепче сжали его бедра, начиная размеренно дергать их на себя...       Баки запретил себе думать о том, что будет завтра. Сдаваясь ощущениям, он сосредоточился только на Стиве, на том, каким красивым он был сейчас, как напрягалось его тело, как томно он смотрел, и как разительно это отличалось от того, чего Баки ожидал от него. Скромник, романтик... как же! У Стива были зрелые, мужские желания, и сейчас воплощалось в жизнь одно из них. Его мечта. И Баки со злорадством подумал, что единственный видит его таким.       Стиву было хорошо, и он показывал это: не сдерживал низкие звуки, полные удовольствия, и смотрел так, будто ничего прекраснее в жизни не видел. Баки двигался в такт, вскидывал бедра навстречу, и в какой-то момент Стив ему улыбнулся, широко и по-мальчишески радостно, показывая, как же ему хорошо... Одно это выражение лица стоило всех болезненных ощущений, и Баки понял, что готов терпеть эту боль часами, лишь бы Стив, этот мелкий засранец, продолжал так на него смотреть. Мир сузился до них двоих. Стив держал его на руках, обе ладони крепко сжимали ягодицы, и резкие толчки вырывали из горла сумасшедшие звуки. Это казалось диким... но диким в хорошем смысле.       Всё это... заставляло его чувствовать себя... таким живым...       Когда Стив попросил Баки потрогать себя, это безумно его возбудило. Он не думал о собственном удовольствии, посчитав, что удовлетворится, доставив наслаждение Стиву, но... В столь откровенной, бесстыдной просьбе была притягательная пикантность, и Баки сперва скованно, затем все более яростно задвигал ладонью, демонстративно, напоказ, глядя на то, как жадно Стив наблюдает, как он задыхается, следя за движениями его правой руки, какими дикими, отрывистыми, становятся его собственные толчки в нем... и мощный оргазм отправил Баки в полет.       Стив последовал за ним спустя всего десять секунд, и чувствуя, как он извергается глубоко внутри, видя, как Стив вскрикивает, как дрожит, как зовет его по имени, Баки подумал, что теперь он тоже принадлежит Стиву.       Только ему. Целиком.       Они провели в коридоре всего несколько минут, но секс частенько искажал ощущение времени не хуже квантовых перемещений. Потом они все же дошли до спальни, где Стив попытался было просить прощения за собственный пыл, но Баки попросил его заткнуться и поцеловал, дорвавшись наконец до этих соблазнительных губ. Повалил на себя.       И всё повторилось. Стив снова был в нем, наполнял его, но ощущений было теперь куда больше: вес, давление, запах... Они вместе дышали, рот в рот, смотрели глаза в глаза, и скоро поняли, что их тела легко могут двигаться вместе, синхронно, одно к другому. Скрипели пружины. Баки терял ощущение реальности, отсчитывая внутри себя тугие размашистые толчки, и острые, тянущие ощущения на грани боли начинали погружать в эйфорию. Удовольствие росло и крепло, и вскоре стало так велико, что с его губ хрипло рвалось имя Стива. А Стив целовал его, шептал о любви, и на сей раз сам позаботился о том, чтобы свое удовольствие Баки получил сполна...              *       Обессилевшие, они лежали вповалку, от изнеможения неспособные даже пошевелиться. Стив прижимался к правому боку Баки – распластаться на спине не позволял размер кровати. Его рука гладила Баки по шрамам на стыке с металлом. Его сердце упруго и громко стучало на уровне правого плеча, сотрясая руку, грудь, даже кровать. Баки гладил его по спине. Он весь был заполнен Стивом, был покрыт им внутри и снаружи, и это ощущение приносило какое-то новое, неизведанное блаженство. Он сам был досуха выжат и временно недееспособен, но не испытывал тревоги по этому поводу. На нее не было сил.       Они порядочно разгромили коридор, и Баки невольно подумалось, что, возможно, вернувшись в тот дом, он еще обнаружит там наглядные следы их первой страсти... и запретил себе думать об этом. Ему было слишком хорошо, чтобы думать о возвращении. Сейчас главным был Стив. И то, каким счастливым Баки чувствовал себя от того, что Стив прижимался к его боку, наполовину укрыв своим теплым весом.       Остывающую кожу холодил сквозняк. Надо было закрыть окно, но это усилие казалось невыполнимым.       - Ты не закрыл окно, - хрипло заметил Баки, скорее проверяя, работают ли еще голосовые связки.       - Я причинил тебе боль?       - Я смертельно ранен, - он лениво ухмыльнулся. – И не вздумай за это извиняться. Хороший секс я уж как-нибудь переживу, Стив. Что ж там такое тебе снилось? – вдруг вспомнил он.       - Ты, - тихо признался Стив. – И Ваканда.       - Полагаю, в этом сне мы не крокодилов в озере ловили, - Баки улыбнулся шире. Улыбка вышла пошлой. Он не мог понять, откуда взялась эта веселость, но ничего против нее не имел.       - Не совсем, - признался Стив. И всё рассказал.              *       Для Стива всё началось в четырнадцатом году, в госпитале, где он очнулся после драки с Зимним Солдатом. Полный решимости отыскать его, и хотя был еще очень слаб, он уже выстраивал план действий и свои дальнейшие шаги. И там же на больничной койке Стиву начали сниться сны. Вполне ожидаемые, в которых он и Зимний Солдат сражались друг с другом. Переживал последствия недавнего боя. Это было вполне естественно.       Пока однажды драка не свалила их на пол, перерастая в неистовый жесткий секс.       Проснувшись, Стив убедил себя в том, что это всего лишь сон, такое бывает со всеми и ничего не значит. Но сны начали приходить регулярно. Стив считал, что всё это потому, что Зимний Солдат и наяву не выходил из его головы. Стив думал о Баки, искал его, жаждал встречи, вот по ночам они и встречались. Сперва драка, потом...       Только Стив после нескольких часов жаркого секса мог стесняться произносить слово «секс». Баки это умиляло.       Возможно, всё дело было в порнографии. Тони Старк шутки ради вписал ее Стиву в список, а когда разгневанный Стив потребовал объяснений, прочел целую лекцию о пользе порно в контексте сексуального воспитания отдельных отмороженных индивидов. Старк взял со Стива слово, что тот ознакомится. Для просвещения. А Стив слово дал, чтобы Тони заткнулся и не пытался взять его на «слабо». И неожиданно выяснилось, что секс между мужчинами, к удивлению, стыду и шоку Стива, оказался весьма... возбуждающим зрелищем. Это было за год до появления Зимнего Солдата. Не то чтобы Стив собирался делать из этого какие-то выводы, но одно с другим увязал.       К его чести, вместо отрицания Стив выбрал признать, что Зимний Солдат действительно его привлекает, но лишь как образ и не совсем здоровая сексуальная фантазия, ничего общего с реальностью не имеющая. У многих есть фантазии. А драки и секс во сне перемешивались, потому что оба процесса способствовали выбросу адреналина, и мозг легко мог путать одно с другим, соединяя переход драки к получению взаимного удовольствия с его истинным желанием найти Баки другом, а не врагом.        В его поисках Стив особо не преуспел, а потому начал охоту на ГИДРУ, изводя ее под корень. Как раз был повод привлечь команду, они искали скипетр Локи, и все базы ГИДРЫ попали под прицел. Стив надеялся, что Баки выйдет на связь, когда преследование прекратится. Но в пятнадцатом году этого не произошло.       А потом они встретились наяву после взрыва в Вене, и Стив понял две вещи: что другом Баки Барнса ему придется становиться заново, и что проблема не ограничивается снами. Обернувшись и увидев его, Стив ощутил такое сильное чувство, испытать которое и не думал в тот далекий день начала мая две тысячи шестнадцатого. Чувство, охватившее и немало смутившее его, было тягой. О ней и не думаешь, пока не увидишь объект влечения, но как только поймешь, что к чему, это желание будет преследовать постоянно, днем и ночью. В его силе и мощи было нечто ужасающее, но Стив сумел взять это под контроль. Вот только там не было Зимнего Солдата. Перед ним был Баки Барнс.       - Румыния? – уточнил Баки. Стив кивнул. – И на заводе тоже? Под прессом...       - Ты пропустил вертолет, - заметил Стив.       - Точно, как я мог забыть. Ничто так не возбуждает, как попытка убийства вертолетом.       - Не издевайся.       - Почему Зимний Солдат? – не выдержал Баки. – В нем же нет ничего сексуального.       Стив улыбнулся, и эту улыбку он почувствовал кожей.       - Ты ошибаешься, Бак. Наши драки были горячими. И еще, наверное... меня очень заводит, когда ты опасен.       Баки несколько опешил. Они, конечно, говорили о драках, в основном в том контексте, как же все-таки хорошо, что никто серьезно не пострадал. Ему и в голову не приходило, что во всем этом могло быть что-либо возбуждающее. У Зимнего Солдата либидо не было вообще, хотя... он не мог сказать наверняка. Сперва драка, затем грубый секс... что-то было в таком сочетании...       - Я это запомню, - пообещал он. – Продолжай.       Стив больше не мог отрицать того, что лучший друг детства его привлекает. Даже влечет. С тех пор, мало-помалу, Джеймс Бьюкенен Барнс стал объектом его тайной любовной страсти.       Стив не собирался этому потакать и бросать на друга страстные взгляды, но ему становилось сложно оставаться с Баки наедине. Притяжение было сильным, и приходилось давить постоянную жажду физического контакта, порывы касаться его одежды, плеча или рук. Стиву в голову лезли странные мысли, вроде тех, какие волосы Баки на ощупь, или его губы; приходили странные желания, вроде увидеть шрамы Баки вблизи, провести по ним языком... Тяга была для Стива постоянным источником угрызений совести и чувства вины.       Вот что было по-настоящему ужасно... не страх, а стыд.       Потому что его лучший друг Баки Барнс – ха-ха – тоже не давал ни единого повода думать так о себе. Баки был совершенно нормальным, во всяком случае, в этом смысле. И Стив не мог понять, почему запал на него.       А потом Танос щелкнул пальцами, и жизнь превратилась в ад.       Стив переживал удар мучительно. Об этом никто не знал, и он собирался забрать свою тайну с собой. Плакал, бил стены, орал. Не мог отпустить Баки, не хотел жить без него. Он несколько раз думал о самоубийстве – Баки вздрогнул при этих словах – но его остановило то, что он был нужен. Нужно было удерживать порядок в мире, давшем крен. Он не мог уйти. И жить не мог. Не мог даже напиться.       В Рождественскую ночь, в декабре двадцатого, когда горе вышло из-под контроля, Стив просидел до рассвета и исписал четыре листа признательных показаний – письмо ему, Баки Барнсу. Писал о том, что чувствовал, как любил его, как без него страдает, впервые формулируя многое из того, о чем даже думать считал непристойным. Стив не перечитывал написанное, боялся остановиться, и писал, писал, про шрамы, волосы и губы, про Зимнего Солдата, драки и секс, пока не излил всё, что было у него на сердце. Письмо он не сохранил.       Баки хотел бы прочесть это...       И после этого срыва Стив твердо решил взять себя в руки. Исправиться, выправить вектор. Он вспомнил о Пегги Картер и сделал ее своим моральным компасом. Моральным ориентиром. Он убеждал себя в том, что она всегда была единственной настоящей его любовью. И хотя чувства в его сознании возражали, Стив отрицал их, загонял в самые темные углы, где душил без свидетелей. Баки Барнс умер, и память о нем должна была остаться чистой. Он был лучшим другом Стива Роджерса, почти братом. Но Стив не говорил о нем, даже в группе он старался вспоминать только о Пегги, вытесняя одну утрату другой. Стив хотел быть нормальным и держался за свою нормальность.       Баки мог это понять. Он умел отличить робкую любовь от зрелых сексуальных желаний. Пегги будила в Стиве романтические, высокие чувства. В чем-то незрелые, в чем-то – идеализированные. Но его, лучшего друга юности, Стив жаждал, и сила его страсти пугала. В первую очередь, пугала самого Стива. Он всегда считал вожделение чувством глубоко порочным, низменным и опасным, оно было неподконтрольно разуму, и, стало быть, его следовало подавлять в пользу более высоких, правильных чувств.       Но Баки Барнс вернулся. И Стив понял, что пропал. Что больше не сумеет всё это прятать. Стив хотел обнимать его что есть силы, хотел его целовать за все эти пять лет разлуки, и радость от его возвращения на фоне тяжелых лет и утрат уничтожила весь самоконтроль. Как и то, что не было никаких намеков на взаимность. Это причиняло дополнительную боль, и Стив, раненый потерей друзей, убежденный в своей бесполезности, сторонился друга, уходил от разговоров и даже злился, безумно злился. Баки был готов предоставить ему утешение, но Стиву не такое утешение было нужно.       Он ловил себя на мыслях, что выдержка начинает сдавать. Что он продумывает самые разные пути достижения желаемого, от прямых до криминальных. Его пугали такие мысли. Он хотел Баки Барнса. Уже не только телом. Разумом, сердцем его хотел. А это было уже гораздо хуже простого влечения. Это были чувства.       И когда Стив понял, что это становится опасным для них обоих, решил, что пора задраивать люки.       Нет, его уход не был обусловлен только этим, но это была одна из причин. И это тоже было похоже на Стива: в его картине мира проститься навсегда друзьями было менее горько, чем раскрыть карты. А Стив чувствовал себя грязным, глубоко порочным, потому не хотел, чтобы Баки узнал, что лучший друг представляет его без одежды. И ведь Стив искренне считал, что выбирает меньшее из зол...       Баки долго и тяжело вздохнул, давя просящиеся на язык ругательства.       Не получалось даже злиться. Баки было трудно себе представить, что значит быть угнетенным, подавленным этим чувством, зная, что дружбы всегда будет мало, а ничего иного не светит. Стиву в тот период и так было тяжело, куда тяжелее, чем ему, и Баки не знал, что делал бы, если бы Стив раскрылся ему тогда. Если бы тогда пришел к нему, повалил его или прижал к стене с горячечным шепотом: «Помоги мне, Бак... Я очень тебя хочу».       Он не знал, что сделал бы. Но почему-то подумал, что любое его действие вряд ли помогло бы Стиву оправиться.       Как бы там ни было, Стив сбежал. Это казалось ему разумным выходом. Но побег – не разрешение проблемы, если ты болен страстью. Куда бы ты ни сбежал, сердце и голова последуют за тобой. Но он всё же предпринял попытку.       Он пришел к Пегги Картер. И почти сразу понял, что не сможет. Не сумеет ни поступить так с ней, ни обмануть ее. Даже если ему долго удавалось убеждать себя, что страсть ничего не значит, а важнее всего истинная любовь, то от Пегги он не смог бы этого скрыть. Она была проницательной женщиной и сразу бы его раскусила. Потому он не стал даже пытаться и поступил по-своему. Очень по-своему.       Покончив с этим, Стив отправился в добровольное изгнание, где и запер себя в одиночную камеру с видом на горы. Ушел в Юту пасти медведей, лечиться и восстанавливаться. Пока виновник заключения не пришел его навестить.       Но Баки в это не верил. Это тоже была не вся правда, хотя нажимать он не стал. Знал – Стив будет все отрицать, и вполне вероятно, на этот момент он и впрямь не собирался что-либо делать. Но Баки знал больше, чем Стив.       Потому что страсть всегда побеждает.       Шестьдесят третий. «Эпоха наивности», он сказал. Сказал, что не стал бы вмешиваться. Но уже к июлю Стив бы дозрел. К августу у него был бы план действий, а в начале сентября он был бы уже в Далласе, возможно, думая, что спасает Кеннеди, на деле спасая стрелка. В этом мире был свой Зимний Солдат, и Стив точно знал, где именно его искать. В этом году у него была цель, о которой Стиву были точно известны время, место и способ. В этот момент история могла бы надломиться, пойти по иному пути, и почему-то Баки казалось, что у них получилось бы...       Но он был рад, что этого не произошло.       Пока не произошло.       - Так что там тебе снилось?       - Что я прилетаю в Ваканду, - Стив гладил его по груди, пальцами задевая сосок. Это не было любовной игрой, скорее, Стив был полностью поглощен тем, что может теперь изучать его тело. – Я прихожу в хижину и страшно боюсь, что тебя там не будет. Но ты был там. Ты вышел ко мне в этих длинных одеждах, и мы целовались...       - Только это?       - Нет, - ухо Стива заметно порозовело. – Мы занимались любовью. Уже не грубо, как раньше, а... Как если бы давно уже были любовниками. Такое иногда бывает, когда во сне помнишь содержание других снов.       - В Ваканде ты тоже думал об этом?       Стив смутился еще больше.       - Чаще, чем где-либо.       И Баки уже более тщательно припомнил их встречи в Ваканде. Стив ни намеком не давал понять, что смотрит на нечто, что сексуально его привлекает. Вообще в ту пору Стив и секс никак не пересекались. Так, по крайней мере, казалось. Даже поцелуй в аэропорту – менее сексуально поцеловать красивую девушку еще надо было постараться. И в Ваканде Стив был... обычным. Да, возможно, он казался немного нервным и более энергичным, чем обычно, но Баки бы и в голову не пришло, что страсть, с которой они говорили, была отголоском той самой страсти. Что Стив уже в тот момент хотел его, хотел запустить голодные руки ему под одежду...       - Я приснился тебе, и что дальше? Почему это так важно?       - Ты не понимаешь, - Стив вздохнул, и воздух прошелестел по груди. – Здесь мне ни разу такое не снилось. А тут вдруг опять, и так нахлынуло... Проснулся в слезах. Весь день об этом думал. И вечером появился ты.       - Ты безнадежный романтик.       - Ты все еще любишь меня?       Какой глупый вопрос. Но для Стива, похоже, он был очень важным.       - Считаешь, мне уже пора передумать?       Стив усмехнулся.       - Просто... До сих пор поверить не могу, что ты тоже...       Баки перестал улыбаться и заставил себя подумать о главном.       - Я должен уйти, Стив, - сказал он.       - Да, знаю, - сказал Стив серьезно. И добавил: - Я пойду с тобой.       Сердце заколотилось. Баки не осмеливался думать об этом. Вернуться со Стивом в мир, где его прах уже развеян...       - Пойдешь?       - Да, - Стив усмехнулся и поцеловал его голую кожу. – Я еще вчера так решил.       - Ты же дал понять, что не вернешься.       - Я и не думал, что вернусь, - не стал спорить Стив. – Думал, что уже никогда не найду в себе сил вернуться туда, где провел пять лет... без надежды. Где всё об этом напоминает...       - Как в лагерь, где тебя пытали, - подсказал Баки. – Можешь не объяснять.       Но вспомнился Баки вовсе не лагерь. И не лаборатория в Оймяконе – одно из самых гнетущих мест. Первым, что пришло на ум, был этот самый дом и эта комната, где полгода назад он навсегда потерял Стива. Эта рана была еще свежей, и он отчетливо помнил, с каким трудом заставил себя снова войти в тот дом. Баки отлично знал, какой силой обладают призраки травмирующих событий и как глубоко могут погружаться их зубы. Ему стоило догадаться.       Стив согласно шевельнул головой.       - Но за год многое изменилось. Отсюда всё видится не таким беспросветным. Я безумно соскучился по тебе. Мне стало не хватать знакомых лиц. А еще начал думать, что, может быть, я еще не всё сделал... Что могу сделать больше. И, может быть, всё еще изменится и боль пройдет. Что силы восстановятся, и тяга обратно станет такой нестерпимой, что захочется вернуться, как бы тяжело это ни было. И я стал ждать этого дня. Но вчера ты сказал, что я умер... это меня... испугало. Обстоятельства, при которых это случилось. Я слушал и думал, что это не может быть правдой. Что я бы никогда не заставил тебя пройти через это. И что этого не случится, ведь я абсолютно точно не стану делать ничего подобного... Но ведь прошлое неизменно. Вот что самое худшее. Ты пришел, а значит, я уже это сделал, - Стив прижался плотнее, потерся щекой. – Поэтому я решил, что всё тебе возмещу. Заглажу настолько, насколько сумею. Прошлое изменить я не в силах. Но я могу сделать так, чтобы не пришлось снова прощаться.       Баки смотрел в потолок, и его сердце бешено билось. С надеждой. Не в силах поверить.       - Ты сделаешь это?       - Да.       - Ты вернешься со мной?       - Да, вернусь. Я так решил.       Он решил. А если Стив принял решение, то он его не изменит, не передумает, это же Стив... Стив...       - Иди сюда, - Баки притянул его ближе, обнял обеими руками, и все-таки не сдержал смешок.       Слезы щекотно ползли по щекам и затекали в уши.              *       Сэм поднял ладони вверх, давая понять, что он отказывается понимать что-либо.       - Да вашу ж мать! – выругался он, хотя это был, скорее, возглас радости, что-то между «Ну вы даете!» и «Я так не играю!».       Двое стояли на платформе в белых костюмах, друг напротив друга, держась за руки, будто в приветствии.       - Привет, Сэм, - поздоровался Стив, окидывая его форму внимательным взглядом. – Тебе очень идет.       - Всё, щит пора сдавать? – Сэм приблизился к нему, когда Стив спрыгнул на пол, и они обнялись. – Я не знаю, кто ты, но ты звучишь, как Кэп, выглядишь, как Кэп, а на остальное я, так и быть, глаза закрою.       - Кэп здесь ты, - Стив улыбался. – Щит оставь. Я все еще официально на пенсии. Привет, Брюс.       - Хэээй, а ну иди сюда, герой... – зеленый гигант надвинулся на Стива, широко разведя руки, и сгреб его в медвежьи объятия, - что-то ты поздновато. Я уже начал волноваться, что не вернешься.       - Я тоже соскучился, - Стив похлопал его по руке.       - А как же твоё долго и счастливо?       Он поколебался, но потом притворно вздохнул.       - Боюсь, что это оно и есть.       Баки тихо спрыгнул с платформы и встал рядом с Сэмом, глядя на то, как зеленый гигант лохматит Стиву волосы.       - Вернулся?       - Сказал же, соскучиться не успеешь.       - Это наш Стив? – спросил Сэм негромко. – Или альтернативный?       - Это Стив, - сказал Баки. И посмотрел на Сэма так, что тот расплылся в ухмылке и больше вопросов не задавал.              *       Лодка замерла посреди озера, слабо покачиваясь, и Баки опустил в воду бархатный черный мешочек. Кольца ушли на дно. Те люди, что носили их, уже умерли, и Баки посчитал, что это будет для них удачным воссоединением. Он огляделся. Все-таки тут было красиво, и он не возражал бы, если бы его жизненный путь закончился здесь.       Место, где я умер... да, старик?       Он подозревал, что оно так и случилось. Или еще случится. И что в воде этого озера соединился прах их обоих. Он не был против такой судьбы. Только подумал, что можно задержаться еще ненадолго. Лет на двадцать. Или на тридцать. А потом отправиться обратно в шестьдесят третий доживать свой век старикашками.       Ворочая веслами в уключинах, Баки подумал, что у него в крови сыворотка второго поколения. Поэтому, наверное, он умрет раньше Стива. И когда посмотрел на левую руку, обтянутую черной перчаткой, невольно улыбнулся, начиная понимать, откуда взялся второй щит. Вместе навсегда, да? Символ единения их обоих... Хорошая штука.       Но Сэму, пожалуй, об этом лучше не знать.       Стив ждал его на берегу, сунув руки в карманы. В бейсболке и больших темных очках. День выдался теплым, даже жарким, солнце светило вовсю. Баки прихлопнул то, что ужалило его в шею, привязал лодку и направился к Стиву по доскам пирса. Летом это место должно было быть потрясающим, хотя кусачих тварей тут пруд пруди.       - Прогулка? – поинтересовался Стив.       - Да так... нужно было закончить одно дело.       В его очках Баки видел свое отражение. Он не собирался говорить про кольца. Посчитал, что это уже ни к чему. Если когда-нибудь Стив сделает ему предложение, он скажет «да», и кольца займут положенное место в их жизни.       Если это их будущее... он не хотел знать его наверняка.       Они неспешно пошли по берегу, и Стив пристроился справа, со стороны воды. Через пять секунд Баки понял, почему. Опустив руку, Стив легонько подцепил его пальцы своими, взял за руку, ладонь к ладони. Баки прикусил улыбку, давая их пальцам переплестись. Оба улыбались, не глядя друг на друга, продолжая медленный путь от озера 121, мимо дома, закрытого на ключ, и Баки ловил себя на том, что получает удовольствие от этих романтических глупостей. И что ему приятно ловить теплый взгляд, который говорит о том, что Стив смотрит не только на друга.       - Странное ощущение, - заметил Стив, оглядывая знакомое место. – Чувствую себя восставшим из мертвых.       - Добро пожаловать в клуб. Стелы с нашими именами совсем недавно торжественно снесли.       - Мы живы. Рано или поздно всё наладится.       Баки не знал, сказал это Стив ему или себе, но на всякий случай погладил его по костяшкам.       - Ловлю на слове, - ухмыльнулся он. Некоторое время они двигались молча.       - В дом не пустишь?       - Нет, - Баки глянул Стиву в лицо. – Там многовато спойлеров.       Стив послушно кивнул. Похоже, этот ответ был ему и так известен.       - Значит, мне предлагается остаться бесприютным? – поддел он, явно издалека куда-то клоня.       - На твою комнату в «Старк Пойнт» никто не покушался. Так что бесприютным не останешься, если захочешь.       - Вообще-то я подумал... Может, съедемся?       Баки уставился на него. Стив предложил ему жить вместе. Этого, пожалуй, стоило ожидать, они и так прожили вместе неделю в шестьдесят третьем, но оставался один момент...       - То есть, я буду спасать мир, - произнес Баки, - а ты готовить ужин и ждать меня в постели?       - Отлично звучит, - улыбнулся Стив, останавливаясь. – Особенно про постель.       - Ну еще бы. Убедил, сопляк.       Они обменялись мягким сухим поцелуем, и он очень скоро перестал быть сухим. Баки всё еще удивлялся, как ему мало Стива, как сильно к нему тянет, и что им, определенно, не помешал бы медовый месяц. Настоящий, без горечи, на двоих. Они продолжали стоять, просто целуясь, касаясь друг друга, изучая друг друга со спокойным трепетом, без намеков на продолжение. Но у Баки уже постепенно выстраивался в голове список мест, где они могли бы...       Трель звонка показалась неожиданно громкой и чужеродной. Они оторвались друг от друга, Баки вытащил телефон – и замер, уставившись на экран.       - Стив, ты брал телефон с собой?       - Нет, еще даже не обзавелся. Кто, Сэм?       Баки молча повернул экран к нему. Телефон продолжал звонить. Стив весь подобрался, в развороте плеч и осанке появилась скованность, руки сжались в кулаки от напряжения – и тут же разжались.       - Чья-то глупая шутка, - сказал он сурово и хрипло. Баки принял вызов.       - Да.       - Привет, - раздался голос в трубке. – Стив там рядом с тобой?       От звука этого голоса у Баки тряхнуло поджилки. Голова пошла кругом, мир покачнулся. Он посмотрел на Стива.       - Ты меня слышишь?       - Да. Да, он здесь.       И он протянул Стиву трубку, следя за его реакцией. Стив прижал ее к уху, нахмурившись, а затем побледнел, лицо его изменилось, прояснилось.       - Привет, - сказал он негромко. И еще одно слово. – Как?.. – и надолго замолчал, выслушивая ответ. Всё это время Баки смотрел Стиву в глаза, понимая, что они задаются одним и тем же вопросом. – Да, верно. Хорошо. Мы будем.       Стив отбил вызов и протянул Баки телефон.       - Что она сказала?       Стив долго молчал.       - Что... Тони собирает у себя вечеринку по случаю возвращения, - его голос звучал монотонно. – И ждет нас обоих.       Баки нахмурился. Он знал единственного Тони, на похоронах которого присутствовал год назад. Но голос...       - Старк? – уточнил он.       - Да.       - И это не шутка?       - Нет.       Голос Стива зазвучал так, будто он вдруг оказался на волосок от сумасшествия.       - По случаю... возвращения?       - Да, - повторил он. – И мы оба приглашены.       Понимая, куда он клонит, Баки замотал головой.       - Плохая идея.       - Отказы не принимаются, - вздохнул Стив и добавил: - Так она сказала. Джет нас заберет.       Они в молчании двинулись в сторону трассы. Спустя десять минут Баки спросил:       - Мы в другой реальности?       - Нет.       - Тогда где мы напортачили?       - Напортачили не мы, - Стив вздохнул. – Насколько я понял, в этом замешаны трое. И один из них – бывший враг.       - Снова Камни Бесконечности?       Стив кивнул. Это заставило что-то внутри у Баки медленно разжаться. Они не вышли в иную реальность, не сломали временной континуум, и вернулись туда, куда и должны были. Просто на горизонте опять появились Камни, а эти штуки имели свойство ломать физику, логику, пространство и время, невзирая ни на какие законы бытия.       - Я думал, ты их разнес.       - В том-то и дело, - Стив как-то горько, безнадежно усмехнулся. – Эти из другого года.       Баки смутно понял, о чем идет речь, но уточнять не стал. Видел, Стив в шоке. Они вышли на обочину автострады 35, и Стив задрал голову к небу, глядя туда со страхом и яростной, отчаянной надеждой.       Спустя еще двадцать минут на поле у трассы сел джет. Они оба, не сговариваясь, двинулись к нему, глядя на то, как открывается люк, и как знакомая женская фигура в черном выходит им навстречу, как рыжие волосы трогает ветер.       - Привет, динозавры, - Баки подумал, что у Романовой всё-таки чертовски сексуальный голос. – Соскучились?       - Еще как, - откликнулся Стив едва слышно. И его лицо осветилось яркой, сумасшедшей улыбкой. Баки усмехнулся и кивнул ей. Она улыбнулась в ответ, довольная растерянностью на их лицах, и не стала мучить их дольше.       - Тони собирает всех. Прошу на борт.