I love you

Обшарпанная без замка на двери коммуналка, пропахшая сигаретным дымом в какой-то момент стала домом. Ненавистный запах медикаментов и почти безжизненное тело на кровати, как ежедневное расписание. Чимин и сам не понял в какой момент всё так изменилось, когда теплые объятья заменились грубым сексом, а прогулки зимой под мелким снегом — побоями со стороны любимого человека. Пак не винил Юнги, нет, он винил чертовы наркотики и свою невнимательность. Чимин любил, пусть и сердце разрывалось на части, любил потоками слез, жгучей глотку злостью, самой хрупкой в мире нежностью. У Пака любовь к Мину, а у Юнги холод. Холод к Чимину, как аксиома, ему всё равно на любую его эмоцию, всё равно на его раны. Он держит его за горло второй по счету раз за день и грубо вдавливает в кровать, не обращая внимание на слезы. Чимина давно не кричит, не вырывается, лишь молиться чтобы всё быстрее прекратилось, его пугает такой Юнги. Юнги с дымкой в глазах, со звериным оскалом и грубыми руками. Но Чимин терпит, терпит и в ванной сдирает вместе с кожей все воспоминания, плачет взахлеб, потому что болит так сильно, что хочется вырвать себя из себя, хочется выдернуть всё органы, что скручивает, сжимает внутри. Брюнет себя в порядок приводит, зализывает раны, а потом вновь к спящему телу прижимается, как можно сильнее, ближе. Чимин работает на износ, но они по прежнему едят лапшу быстрого приготовления один раз в день, потому что все деньги уплывают из домы по средствам поставщиков. Чимин ненавидит разбросанные по полу шприцы, пепел на кровати и разлитые фляжки, но он любит Юнги и тот теплый ноябрь, который засел в голову маленьким букетом самых красивых цветов. Пак действительно пытался помочь, только вот грубые толчки и удары по ребрам отрезвляли от мечты о идеальном будущем, поэтому оставалось лишь перебирать выжженные рыжие волосы пальчиками и целовать сухие губы.

***

У Юнги руки немеют, дышать становится сложнее и, кажется, одолевает ужасная слабость, он пытается приподняться на руке, только комната делает очередной кульбит и Мин жмурит глаза. Он, словно рыба на суше, жадно открывает рот, только спасительного воздуха не получает. Ноги начинает сводить судорогой, а сознание постепенно отключается, только где-то там, далеко, Мин слышит грохот и чей-то голос.

***

Чимин привык, привык один раз в два месяца вытаскивать Юнги с того света. Каждый такой день проживая с надеждой «только не сегодня».Всё как всегда, ровно так же как и рыдания в чужую расстегнутую рубашку: «Я ненавижу тебя, ненавижу твои блядские слезы, сука» — Позволь мне сегодня уснуть под биение твоего сердца, прошу — молит Чимин, глотая очередной вой. И Юнги позволяет, сам не знает почему, просто отворачивается к обшарпанной стене и чувствует теплые руки на спине, слышит тихие всхлипы и засыпает, а на утро всё повторяется — смерть словно жаждет забрать к себе парня, только вот Пак просто так не отпустит, будет руки в кровь раздирать в борьбе, но не сдасться. Продолжит захлебываться своим «люблю», как апрельской грязью, давиться ей, как абрикосовой косточкой.

***

— Юнги-хён — Что? — Поехали к океану… Мин отрывается от своего блокнота, переводя взгляд на парня, что проснулся буквально несколько минут назад. И они еду, без лишних слов и плевать, что на улице осень, а время далеко за полночь. Они едут двое суток с перерывом на еду и короткие поцелуи на заправке. Они живут в машине неделю: Чимину нравится седлать бедра своего парня и поддразнивать того резкими движениями задницы. Они трахаются на переднем сиденье, откинув спинку и спят под одним пледом на заднем. А потом " неугомонная задница» простывает, набегавшись по холодной воде. Юнги две недели сидит у кровати, почти не спит, реагируя на каждое движения любимого. Но иногда вся твоя жизнь сводится к одному безумному поступку. — Юнги-а, что это? — Какая разница? — Но хён… — Закрой рот. Всё началось с похорон матери. Мин сначала начал пить, а потом, неожиданно для всех подсел на наркотики. Жалился, плевался ядом в самого дорогого человека, а потом и вовсе перестал быть человеком. От того заботливого парня не осталось не кусочка, но Чимин любил, любит и будет любить.

***

Юнги просыпается в середине ночи, рыщет руками по постели, но натыкается лишь на холодную подушку. Рыжая голова нехотя поднимается и оглядывает комнату: разбросанные шприцы, бутылки и вещи. Из коридора доносится приглушенный свет и тихий голос «да, мы переедем в ближайшее время». Они переезжают в двухкомнатную квартиру спустя три недели. Юнги не понимает откуда у Чимина деньги, да и особо не задумывается, а Пак снова пытается уговорить Мина на реабреабилитацию. Юнги на отрез отказывается, закрепляя свои слова не слабым ударом, а потом слышит тихие всхлипы в ванной комнате. А Мини верит, верит, что переезд поможет: он избавляется он алкоголя и наркотиков, а его парня ломает, он чувствует всю агрессию на себе, на своих ребрах, но всё равно делает по своему. Захлебывается кровью, но тащит в дом знакомого врача…

***

— Хён, а поехали к океану? — Чтобы ты опять заболел, дурень? Чимин дует свои губы и кладёт голову на колени своего мужчины, растягивая губы в довольной улыбке. Ровно два года понадобилось Чимину, чтобы его Юнги вернулся, чтобы холод из глаз постепенно ушел, а холодные руки начали обнимать ночами. " Всё теперь будет хорошо» — твердит себе парень и украдкой поглядывает теперь уже на блондинистую голову, ловя на себе хмурый взгляд. — Что? — Может всё же съездим к океану?