Не хочу ни любви, ни почестей. Опъянительны? Не падка. Даже яблока мне не хочется Соблазнительного с лотка... Что-то цепью за мной волочится, Скоро громом начнёт греметь... Ах, как хочется, Как мне хочется Потихонечку умереть...
"Не хочу" meme
***
Холодно. На редкость холодно. Снег закончился час назад, но выглядел таким нетронутым, таким воздушным, ещё не утрамбованным ничьими ногами, что казалось, что время вообще остановилось в этом парке. Только мимолётная, похожая на шныряющую под ногами уличную кошку, позёмка напоминала о том, что его течение продолжается. СССР шёл, стараясь не зачерпнуть снега сапогом, по нечищенным дорожкам парка. Тишину нарушали только скрип его шагов по девственно-гладкому белому покрывалу и шелест голых берёзовых ветвей, похожий на шёпот полтергейстов. Хотелось только одного - вернуться домой и выпить горячего чаю. А потом лечь спать. Ничем уже не заниматься сегодня, просто как можно быстрее лечь. Он оглянулся. Все окна соседей уже погашены. Кроме одного. Тёплый, какой-то жидкий жёлтый свет сочился из окна на втором этаже строгого кирпичного здания. В окне виднелась тень склонённой к столу головы. Неизвестный вдруг стукнул кулаком по столу, встал и исчез. Пару секунд Союз соображал, за кем он наблюдал только что. А потом заметил заполненный лысыми в это время года кустами сад по соседству с одной стороны и голубятню - с другой. Кусты - это розы, которые в своём палисаднике высадил в каком-то несметном колличестве Великобритания, а голубятня стоит перед домом Франции. Значит, горящее окно принадлежит... дому Германии и Третьего Рейха. По какой-то необъяснимой причине отец и сын всё ещё жили вместе, хотя Германия уже был достаточно взрослым, чтобы справляться самостоятельно. Возможно, дело было в том, что свободных домов поблизости не было, а масштабная стройка на дальнем конце улицы, которую затеяли США, Канада и неожиданно вызвавшаяся помогать парням Мексика, к которой чуть позже присоединились Россия, Украина, Беларусь и некоторые другие молодые страны, стояла то ли из-за отсутствия материалов, то ли из-за холодов. Интересно, кто стучал кулаком по столу? Фуражки не видно, значит, наверное, Германия. Но на него не похоже. Должно быть, всё же Рейх. Союз помрачнел. Война закончилась более полугода назад, но отношение соседей к фашисту оставались настороженным. Возможно, его бы вовсе выгнали куда подальше, но всем было жалко Германию, который, не смотря на всё, был, кажется, очень дружен с отцом. Ходили слухи, что за несколько дней до окончания Войны нацист пытался прострелить себе голову в подвале собственного дома, но по чистой случайности заглянувший в комнату Германия успел предотвратить самоубийство. Многие, вспоминая эту историю, откровенно сокрушались, что сына Рейха принесло в подвал настолько не вовремя, другие же, в их числе и Союз, только вздыхали и сочувственно качали головой, молча соболезнуя Германии. Раны затянулись, всё наладилось. Не отпускало одно. Чувство предательства. Острая ненависть, которую с трудом удавалось сдерживать. К счастью, Рейх вообще не показывался на улице, так что провокаций не было, и своё и соседское имущество оставалось в целости. Но даже эта ненависть понемногу угасала - не то чтобы растворялась без остатка, но таяла, оставляя горьковато-острый осадок на дне души, давая место саркасстичному восприятию реальности и горькому опустошению. Рейх мог бы быть хорошим другом, если бы не был отличным предателем. Союз вздохнул и пошёл дальше. В его квартире сейчас куда теплее и в целом лучше, чем на улице. Нужно вернуться домой. А проблемы Германии и Рейха - это их проблемы. До дома оставалось совсем немного. Вон, уже видно горящее окошко на пятом этаже. Должно быть, Россия не спит. Он всегда поздно ложится. Первый многоэтажный дом на улице, между прочим, это вам не двухэтажные частные домики по другую сторону парка. В этом доме и таком же соседнем поселились все родственники Союза. Так что сходить навестить кого-то из детей было несложно. Но сейчас все они спят. И только Россия опять штудирует свои непонятные книги. Или, может, болтает по телефону с Америкой. С них станется. Тем более что Штаты ведёт преимущественно ночной образ жизни. Из раздумий об этом СССР вырвало то, что чуть в стороне от дорожки, под деревом, выделялось что-то тёмное. Присмотревшись, он понял, что это "что-то" представляет собой лёгкую чёрную куртку с поясом. Более того - куртка была на кого-то надета. Этот кто-то лежал спиной к Союзу, подтянув к груди ноги и голову, и было совершенно непонятно, кто это. - Эй, уважаемый! Куртка зашевелилась, и лежащий поднял голову, оборачиваясь. Это был он. Это был чёртов Рейх. - Совок?.. - Псина нациская! Союз даже не заметил, как в руке оказался лежавший во внутреннем кармане пистолет. В своё время его отец сунул туда оружие со словами "На Бога надейся, да сам не плошай." Несмотря на... все проблемы во... взаимоотношениях с Российской Империей, Союз продолжал носить оружие при себе. К счастью, рука не успела нажать курок. Лежащий как-то странно посмотрел на пистолет, потом широко улыбнулся и произнёс: - Отлично. Можешь стрелять, хуже не будет. И вновь опустил голову на снег. Сказать, что СССР был удивлён, означало не сказать ничего. Чем-чем, а смелостью или же откровенным пофигизмом Третий Рейх не славился. На ходу засовывая оружие на место, коммунист подошёл к лежащему и повернул к себе, надавив на плечо. Тот безразлично взглянул ему в лицо. - Чего тебе? - Что ты здесь делаешь? - Какая тебе разница? - Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? - Пытаюсь умереть от холода. Судя по тону, он не шутил. - Какого чёрта? - Это не твоё дело. Иди, куда шёл. Тебя-то точно ждут где-нибудь. Повисло короткое молчание. Союз чувствовал, как дрожит узкое плечо под рукой. - Существуют куда менее болезненные и более быстрые виды самоубийства. - Например? - Пуля в висок, скажем. - У меня нет оружия. - Я вообще-то попытался пошутить. - А я - нет. Иди уже! Ты тратишь своё и моё время. Нацист резко вырвался и снова лёг в прежнюю позу. Союз смотрел и не понимал. Рейх, кажется, действительно не хотел жить. Он давно не видел кого-то, кто выглядел бы настолько несчастным. Во всей фигуре заклятого врага сквозила какая-то откровенная тоска. Рейх, возможно, и должен был переживать последствия своих ошибок, но Союз совсем не так это представлял. Нацист не мог быть таким... Беззащитным, что ли. Коммунист просто не мог смотреть на это. Он встал, а затем одним резким движением поставил Рейха на ноги. Тот от неожиданности даже не сопротивлялся, только удивлённо распахнул глаза. - Где твоя чёртова фуражка? Ответа не последовало, но Союз уже заметил извечный головной убор нациста на снегу с другой стороны дерева. Когда он подобрал его и снова повернулся к Рейху, то обнаружил, что тот медленно сползает по стволу вниз. Он хотел было повторно вздёрнуть его резким движением, но вдруг заметил, что глаза нациста закрыты, а голова беспомощно завалена на бок. Обморок? - Лишь бы не сдох... - пробормотал СССР, аккуратно поднял недруга с земли и закинул одну его руку себе на плечи. До своего дома уже ближе, чем до дома Германии. И до какого-либо другого тоже. "Ладно, пока побудет у меня, а завтра разберёмся." - подумал Союз, направляясь дальше по парковой дорожке. Поправляя сползающую с плеча руку, Союз отметил, что ладони у Рейха ледяные. Не удивительно. Интересно, сколько он там пролежал на снегу?.. И сколько пролежал бы ещё? Двери лифта открылись. Союз принялся трясущимися руками отпирать дверь, молясь про себя, чтобы России, живущему напротив, не вздумалось именно сейчас выйти на лестничную клетку. Потому что выглядел он в этот момент прямо-таки подозрительно, с неподвижным-то Рейхом в комплекте. - Ох... Scheisse¹... Где я? - У меня дома. - мрачно бросил Союз. Нацист очнулся как нельзя не вовремя. - А почему я здесь? - Ну, сдохнуть там я бы тебе не дал, ты уж извини. Так что сегодня ты ночуешь у меня, а завтра разберёмся. Рейх не ответил. Дверь наконец открылась. Протолкнув нежданного гостя внутрь и войдя сам, Союз вновь запер её. - Раздевайся. - Что?! - Твоя куртка мокрая насквозь. И брюки небось тоже. И рубашка. Снимай. Рейх что-то смущённо пробормотал и принялся возиться с тяжёлой серебристой пряжкой ремня. Не дожидаясь более внятного ответа, Союз стянул свой плащ и сапоги и прошёл в гостиную. В целом, в комнате царил порядок, если не считать нескольких книг и чашки на журнальном столике. Быстро убрав всё это, он прошёл в спальню - надо постелить Рейху на диване и, наверное, одолжить что-то из домашней одежды. Пять минут спустя всё было готово, а гость всё ещё мялся в прихожей. Куртку он снял, но с рубашкой и брюками пока не расстался. Союз протянул ему свёрнутые флисовые штаны и кофту с длинным рукавом. - На, переоденься в сухое. Ты есть хочешь? - Нет. А смысл?.. Эм,.. Спасибо?.. - как-то бессвязно выдал Рейх и опустил голову. - Пожалуйста. Про смысл не знаю, но чаю я тебе сделаю. С мёдом. Возражения не принимаются. Рейх кивнул, и СССР ретировался на кухню. Ему тоже нужно выпить чаю. Желательно, ромашкового. Вскоре две чашки дымились на столе, а Рейх неуверенно мялся на пороге. Кофта и штаны оказались ему сильно велики, но он, кажется, даже не заметил этого. Он как-то неуверенно сел за стол и быстро опустошил свою чашку, но продолжал нервно сжимать её в руках. И с повышенным интересом изучал рисунок деревянной столешницы. На Союза он смотреть избегал. - Иди ложись. Тебе надо согреться, если не хочешь проснуться с воспалением лёгких. - Как ты уже понял, я хочу сдохнуть, так что мне всё равно. - А я надеюсь вернуть тебя сыну в целости и сохранности, так что лучше тебе лечь. При упоминании Германии нацист дёрнулся и ещё ниже опустил голову. Но тут же встал и исчез в гостиной. Послышалась возня, а затем стало тихо. Союз быстро ополоснул чашки и вышел из кухни, чтобы погасить свет в комнате. Рейх лежал лицом к спинке дивана, из-под одеяла была видна только его голова. Мокрая куртка и брюки нациста перекочевали на полотенцесушитель в ванной. Союз не понимал, с чего так заботится о нём, но ему казалось, что по-другому он просто не сможет. - Спокойной ночи. - бросил он, уже уходя в спальню. - Dir auch²... - донеслось с дивана. Чем скорее Рейх заснёт, тем лучше.***
СССР проснулся среди ночи от короткого резкого вскрика в гостиной. Стремительно выскочив из спальни, он увидел мечущегося во сне Рейха, совершенно запутавшегося в одеяле и продолжавшего выкрикивать что-то бессвязное на немецком. Внезапно тот сел и обхватил голову руками. - Es ist nicht wahr...³ Когда же это кончится?.. Он застыл, и руки его подрагивали. Союз подошёл ближе, но так и остался незамеченным. Рейх молчал, и СССР хорошо видел, что нациста бьёт крупная дрожь. Трудно представить более жалкое состояние. Коммунист сел на край дивана. Рейх резко обернулся. - Пппрости... Я разбудил тебя? - Очевидно. - Я не хотел... - Да понятно. Всё в порядке? - Ддда... - он отвернулся снова,прежде чем сказать это. Это "да" было равносильно отрицательному ответу, столько безуспешно скрываемого отчаянья в нём сквозило. Неожиданно для себя Союз начал поглаживать нациста по плечу, пытаясь внушить спокойствие. Рейх застыл. - Что ты делаешь? - Тебе это нужно, разве нет? Больше Рейх вопросов не задавал. Даже, кажется, расслабился немного. Несколько минут спустя Союз, не убирая руки с узкого плеча, тихо спросил: - Что тебе приснилось-то? - Ничего такого. Это не важно. - От "ничего такого" никто не просыпается с криком и не начинает убеждать себя, что не реальность. Рейх смутился. - Не знал, что ты понимаешь по-немецки. Это не важно, правда. - За время нашего знакомства пришлось научиться. Ладно, не хочешь говорить - не надо. - А, ну да... Конечно... Я и забыл... Сейчас СССР впервые отметил необычный голос Рейха. Высокий, но в то же время мягкий и немного хриплый. Приятный, надо сказать... Отмахнувшись от странной мысли, Союз осторожно выпустил нациста и встал. Слегка надавил тому на плечо, заставив лечь, аккуратно расправил одеяло и укрыл его. Тихо сказал, улыбаясь: - Спи... И ушёл к себе в спальню. Едва ли услышав тихо стукнувшее в спину "Danke...⁴"***
СССР проснулся первым. Он бесшумно пробрался на кухню. Хотелось, чтобы временный сосед по квартире проснулся от запаха жарящийся яичницы. Без каких-либо причин, просто так. Что-то пробудило в Союзе сочувствие к Рейху. Должно быть, ночное происшествие. Но в любом случае, тот действительно проснулся от скворчания сковороды. Завтрак прошёл в таком же молчании, как и вчерашний чай. Но теперь это молчание было не тяжёлым, а скорее спрашивающим. Правда, кто и что хотел спросить, так и осталось непонятным. Рейх минуты две сверлил яичницу таким взглядом, как будто та была виновата во всех его бедах, а затем почти мгновенно съел её. Чашка чая опустела так же быстро. Было тихо. Союз покончил с едой немногим позже гостя. - Тебя, наверное, нужно проводить домой. - Да нет, я сам дойду. Только одежду верни. - Уверен? Ты хорошо себя чувствуешь? - Да, всё отлично! - Рейх как-то натянуто улыбнулся. - Ну, как знаешь. Через десять минут нацист уже застёгивал ремень на своей куртке. Покончив с этим, он бросил взгляд на висевшее напротив зеркало и придирчиво поправил воротник рубашки. Союз отпер дверь. Снова повисло неловкое молчание. - Совок... Эм... Союз... Спасибо большое. - Не за что. - Ну... До свидания? - До свидания. Несколько минут СССР наблюдал, как фигурка Рейха исчезает среди деревьев парка. Потом отошёл от окна. Так, чем он планировал заняться сегодня? Кажется, Великобритания звал его с Россией на чай. Отлично. Есть повод забыть странное чувство, наполняющее сердце до краёв. Проще всего назвать его жалостью. Наверное.***
- Пап, кто был у тебя вчера ночью? - Что? Союз и Россия уже подходили к дому Англии. Всю дорогу сын молчал, но вдруг неожиданно поинтересовался чем-то, о чём отец категорически не собирался ему рассказывать. - Я слышал голоса. О чём вы говорили, я не понял, но вы зашли в квартиру вместе. Кто это был? - Ммм... Не важно. Он всё равно больше не придёт. - Нет, важно. - напирал Россия - Кто это? Ты нашёл себе кого-то? Это твой парень? - Нет!!! Это ж надо такое придумать... Чтобы я... Он - не мой парень. Повторяю, это не важно. Он больше туда не вернётся. Россия нахмурился. - Ну, ладно... Как знаешь. Кажется, он не поверил. Союз только глаза закатил. Ну и ладно. Смущало только то, что почему-то мысль о том, что Рейха приняли за его парня, не казалась такой отвратительной, как должна была бы. Хотя и приятной не была.***
Чаепитие у Великобритании за беседами о том, как быстро растут дети, как и почему от Франции сбежал её любимый голубь и много о чём ещё, как обычно, затянулось до позднего вечера. Зимой темнеет рано, и СССР возвращался домой уже в свете фонарей. Россия умудрился сбежать с чаепития вместе с Америкой, причём уже давно, так что Союз шёл один. За сына он не волновался - такое часто бывало. Хотя и явно не вполне дружеских поползновений своего преемника в отношении среднего* сына Великобритании не одобрял. СССР периодически оглядывал снег по бокам дорожек. Рейх, конечно, сейчас дома, но мало ли что. Союз уже почти дошёл до своего дома, когда заметил в глубине боковой аллеи парка растянувшуюся на скамейке фигуру. Интересно, кто это? Он подошёл ближе и не поверил своим глазам. - Какого чёрта ты здесь делаешь? Рейх лежал лицом к спинке скамьи. Он не сразу поднял голову. - То же, что и вчера. Он медленно сел, как будто тело едва слушалось его, и, подтянув к себе ноги, опустил на них голову. - Почему?! Ты сейчас должен быть дома! Рейх отвернулся. - Я... Я не могу. - Почему? - Мы... я... Опять поссорился с Германией на днях. Опять из-за Войны. Он... фактически выставил меня из дома. А вернуться я не могу, потому что... Потому что... - Гордость не позволяет? - Потому что он был прав. Опять. Рейх закрыл лицо руками. Казалось, он сейчас расплачется. Союзу понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное. - И как давно ты живёшь на улице? - Почти четыре дня. - Вот что... - коммунист решительно схватил Рейха за руку и сдёрнул со скамейки, параллельно отмечая, что куртка снова насквозь мокрая - Идём ко мне. А завтра разберёмся. Нацист, кажется, был удивлён таким поворотом событий. Но вырываться не стал. Дорога домой прошла в тишине. Рейх через каждые несколько шагов спотыкался, с трудом поспевая за куда более длинноногим спутником, который так и не выпустил его руку, и временами едва слышно что-то говорил, но Союз не разобрал ни слова. Квартира встретила их привычной коммунисту тишиной. Рейх снова получил вчерашнюю кофту и штаны. - Голоден? - Ммм... да. - Отлично. Вчерашняя жаренная картошка была съедена почти мгновенно. Неуютное молчание, висевшее в квартире, Союзу откровенно не нравилось, но и начинать разговор не хотелось. Он просто наблюдал за Рейхом. Тот мелко дрожал и сжимал тонкими пальцами ещё не остывшую, но уже пустую чашку. - Почему ты жалеешь меня? Вопрос был задан так неожиданно и к тому же тихо, что Союз даже предположил, что ему показалось. Но Рейх поднял голову и вопросительно взглянул на него. - Я сделал бы так же для кого угодно. - Но не для меня. У тебя есть причины меня ненавидеть, и они более чем убедительны. Ты чуть не пристрелил меня вчера, и я бы понял, если бы ты так и сделал. Но ты второй раз не даёшь мне умереть, заснув на холоде. И я тебя не понимаю. Почему? Союз задумался. - Если бы я сам знал... Но ты меня переоценил. Я не стал бы тебя убивать. Ты заслуживаешь сочувствия, хотя это, наверное, странно звучит. - ... - И я бы даже сказал, что ты заслуживаешь хотя бы частичного прощения. - слова срывались сами, коммунист даже не успевал их осмыслить - Ты выглядишь так, будто наказал себя сам. Все твои прошлые дела исключительно на твоей совести. В любом случае, я не оставил бы тебя на улице. А теперь иди спать. Завтра я поговорю с Германией, и ты вернёшься домой. Рейх смотрел неверяще, широко распахнутыми глазами. Для большей убедительности СССР взял его руку в свою и несильно сжал. Он верил в то, что говорил, хоть эти мысли и показались бы ещё недавно абсурдными. Узкая ладонь оказалась ледяной. "Как бы не заболел!" - мелькнуло в голове. Союз выпустил его, и Рейх мгновенно ретировался в гостиную, как показалось коммунисту, с тихим писком. Выключая свет, СССР застал нациста в той же позе, что и вчера вечером - лежащим лицом к спинке, с подтянутыми к груди ногами.***
Проснувшись от громкого невнятного восклицания и выглянув в гостиную, Союз увидел то, что и ожидал: Рейху, судя по всему, опять снился кошмар. Он вдруг резко сел, вытягивая вперёд руку, и почти беззвучно выкрикнул долгое паническое "Нееет!" - Oh mein Gott, was ist es für mich⁵?.. - проговорил он едва слышно, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом. Его спина слабо содрогалась, и до Союза донеслись сдавленные всхлипы. Он тихо кашлянул. Рейх поднял голову и испуганно взглянул на коммуниста. Тот подошёл и сел на край дивана. По щекам временного соседа прокладывали две дорожки прозрачные капли. Союз как-то полубессознательно стёр рукой сначала одну, а потом вторую. Затем опустил руку. Да что с ним такое в последнее время?.. - Может, расскажешь всё-таки, что тебе снится? Иногда это помогает. Рейх отрицательно покачал головой. - Ну, как знаешь. Он, следуя какому-то наитию, обнял нациста. Не встретив сопротивления, задержался в таком положении на несколько секунд. И с удивлением отметил сильно проступающие рёбра. Рейх был худощавым и во времена их дружбы, но далеко не настолько. Впрочем, учитывая, что последние несколько дней он прожил на улице и неясно, ел ли хоть раз до вчерашнего утра, это не было слишком странно. Хотя и почему-то вызывало глухое ощущение досады, к которой ещё и примешалось сочувствие. Слегка удивлённый и смущённый такой гаммой эмоций, Союз выпустил временного сожителя и встал. - Ложись. Всё наладится. Когда-нибудь. Рейх последовал его совету. - Не уверен. - Надежда умирает последней. Всё когда-нибудь кончается. Пару секунд было тихо. - Завтра ты вернёшься домой. Всё будет хорошо. - он погладил временного сожителя по плечу. - Надеюсь. Рейх уткнулся в край подушки и закрыл глаза. "А он очень даже милый, когда спит... Так, о чём я думаю вообще?" Союз ушёл к себе в спальню - разбираться в причинах странного поведения своих мыслей. Ну, и спать, если повезёт.***
- Тридцать девять и два. Так и знал! Удивительно, как ты раньше не заболел... Утром Рейх мимоходом пожаловался на головную боль, и Союз собирался просто дать ему нужную таблетку, но потом заподозрил неладное и заставил нациста померить температуру, которая оказалась значительно выше нормы. - Значит, так. - произнёс Союз, поправляя одеяло - Тебе надо отлежаться пару дней. Рейх как-то невнимательно кивнул. - Я побуду сегодня здесь. Если тебе что-то понадобится, ты можешь просто попросить. - Угум. День прошёл в тишине, если не считать короткого разговора, который произошёл, когда Союз пытался накормить Рейха обедом. - Не стоило... - Стоило. Ешь. И нацист послушался. Всё оставшееся время Рейх пролежал на диване, пару раз забывался тревожным сном, но быстро просыпался, тяжело дыша и тряся головой. В очередной раз спросить, что ему снится, Союз даже не попытался. Даже вечером, едва ли не насильно заставив Рейха выпить таблетки, он ничего не сказал. Он ощущал что-то похожее на глупую детскую обиду, хотя и прекрасно понимал и то, что нацист имел причины ничего не рассказывать, и то, что ещё пару дней назад ему это не было бы интересно. Но сейчас было. Он ощущал желание помочь. Совершенно иррациональное, но от этого не менее сильное.***
Союзу не спалось. А возня и тревожное бормотание в гостиной засыпанию не способствовали. Но вдруг всё стихло, а затем послышались лёгкие шаги. Подумав немного, СССР тоже встал и выглянул в гостиную. На диване не было ничего, кроме смятого одеяла. Зато на кухне горела подсветка над столешницей. Пройдя в другую комнату, Союз обнаружил там Рейха, нервно глотающего воду. Увидев, что он больше не один, нацист насторожился и опустил стакан. - Я... опять тебя разбудил? - Да нет. Всё нормально? - Вроде бы. Стало тихо. - Чаю хочешь? Союз не знал, зачем предложил это, но уже через пару минут они сидели за столом и при тусклом свете двух маленьких ламп над рабочей поверхностью пили чай. Рейх снова смотрел только на стол, и никуда больше. - Позавчера мне снилось, что ты застрелил Германию, а я ничего не смог сделать. Вчера я застрелил его сам. Но вообще обычно... это просто Война. И обязательно ты. Ты говоришь то, что я уже давно понял сам, а потом стреляешь. Без колебаний. После этого я обычно просыпаюсь. Aber⁵... это ведь почти правда, так что... Так вот оно как... Честно говоря, это был самый очевидный из возможных вариантов, но почему-то он не приходил Союзу в голову. Он помолчал, думая, стоит ли говорить что-либо. - Я же уже говорил, я не выстрелил бы. Тогда - может быть, но сейчас - нет. Я же говорю, ты сам себя наказал лучше, чем мог бы я или кто-либо другой. Союз протянул руку через стол и успокаивающе погладил Рейха по плечу. Тот, кажется, слегка подался на встречу этому прикосновению, но, наверное, Союзу только показалось. Повисла короткая пауза. - Спать? - Наверное... - последовал какой-то неуверенный ответ. И снова стало тихо. - Могу дать снотворное, если хочешь. Проспишь хоть до утра нормально. - Ммм... Не надо, спасибо. Я и так слишком часто их пью. От них зависимость вырабатывается, ты знал? - Как хочешь. Чай допился на удивление быстро. Коммунист проследил, чтобы Рейх лёг обратно на диван, почти привычно поправил ему одеяло и ушёл к себе. Как ни странно, заснул Союз почти мгновенно.***
На утро температура у Рейха несколько спала, но всё ещё оставалась выше нормы. Однако тот бойко уверял, что ему уже намного лучше. Тогда Союз решился всё-таки попробовать встретиться с Германией. Всю дорогу он придумывал, как бы начать разговор, однако сына Рейха дома не оказалось. Франция, пробегая мимо, поинтересовалась, не видел ли СССР тут белого голубя, и, получив отрицательный ответ, ушла куда-то. Союз догнал её и попытался узнать хоть что-нибудь о местонахождении Германии. Но она тоже не смогла снабдить его никакой информацией. Вернувшись домой ни с чем, Союз был раздосадован. Выходя из лифта, он вдруг натолкнулся на хмурого Россию, который совершенно неожиданно спросил: - Так кто приходит к тебе домой? - Что? - Я позавчера тебя спрашивал, кто приходил к тебе домой. А сейчас я слышал стоны из твоей квартиры. Голос тот же. Кто. Это. Такой?! - Что ты слышал?! - Стоны, говорю же. Ты там пытаешь кого-то, что ли? Хотя на стоны боли это было не особо похоже... Союз уже не слушал. Он бросился к двери. Мало ли что могло случится в его отсутствие. Вдруг он оставил дверь незапертой, а кто-нибудь из детей не вовремя зашёл в гости? - Эй! - окликнул его Россия. Но ответа так и не получил. Дверь действительно оказалась незаперта и даже чуть-чуть приоткрыта. С трудом сглотнув, Союз дрожащей рукой дёрнул ручку на себя. Рейх обнаружился на диване, вполне себе живой. - Что тут произошло? - А? - тот резко сел. - Я только что видел Россию, он говорил, что слышал стоны. Что-то случилось? - Ох... - нацист уставился в пол - Ну... нет. Просто... голова что-то... Он не договорил, прервав высказывание громким шипением, которое показалось коммунисту чуть наигранным, и одновременным протягиванием руки к виску. У Союза от сердца отлегло. Рейх получил таблетку аспирина и стакан воды, который он жадно опустошил, а после нервно взглянул на коммуниста. - Ну так что?.. - спросил он очень тихо и неуверенно. - Германии нет дома. Я встретил Францию, она тоже не знает, где он. - Надо было у Польши спрашивать... Она-то точно знает... - Рейх был раздосадован тем, что невыносимое ожидание будет тянуться и дальше. СССР прекрасно его понимал.***
Оставшуюся половину дня Рейх выглядел куда живее, чем вчера. Он облазил оба книжных шкафа, стоявших в гостиной, и нашёл какую-то потрёпанную книжку, к глубокому удивлению Союза, на немецком, после чего, перебравшись с дивана на одно из кресел, завернулся в тёплый плед и углубился в чтение. Причём по странному стечению обстоятельств он выбрал именно то кресло, которое обычно предпочитал сам Союз. На самом-то деле оба кресла, стоявшие в гостиной, были совершенно одинаковыми, но коммунист всегда сидел в одном и том же. Правда, на этом месте Рейх пробыл сравнительно недолго - через пару часов Союз обнаружил его копающимся в кухонном шкафчике, даже до средних полок которого он в силу небольшого роста едва дотягивался. - Что ищем? - поинтересовался коммунист с усмешкой. - Ой! - Рейх обернулся так резко, что чуть не оторвал дверцу от шкафчика, однако тут же придал лицу максимально спокойное выражение, за которым, правда, СССР без труда различил смущение - Чай. Заварку или пакетики, что там у тебя есть... Союз беззлобно фыркнул и достал со средней полки жестяную банку, которую Рейх увидеть физически не мог. - Иди ложись, я заварю, - он зачем-то возможно подробнее сохранил в памяти говорящий "я возьму реванш позднее" взгляд, которым Рейх посверлил пару секунд банку - Ты же у нас на больничном. - Если только тебе не трудно, а то я бы и сам мог... - начал было протестовать тот. - Да ладно тебе, ложись иди, - Союз улыбнулся. Рейх послушался. Через несколько минут, наливая заварившийся напиток в чашку, коммунист подумал и достал вторую. Минуту спустя он появился в гостиной с двумя ещё дымящимися чашками и тарелкой с засохшими вафлями (единственным, что нашлось в доме из сладкого). Подумав, переставил второе кресло, обычно располагавшееся с другой стороны от дивана, поближе к Рейху, принёс из спальни покрывало, вполне заменившее ему плед, и недочитанную книгу, после чего тоже сел, предварительно взяв свою чашку, отдав вторую Рейху и переставив на подлокотник вафли. Нацист удивлённо взглянул на Союза, но как будто бы уже через секунду забыл и о нём, и о своей книге, съехав по спинке кресла чуть вниз и мелкими глотками опустошая чашку. Союз решил последовать его примеру. Он взял вафлю и осторожно, чтобы сильно не накрошить, откусил половинку. Рейх удивлённо наблюдал за этим, как будто сомневался, что содержимое тарелки вообще предназначено в пищу. - Попробуй, они фкуфные! - предложил Союз, отправляя в рот вторую половину. Рейх ещё раз недоверчиво взглянул на него, а потом взял одну вафлю с таким видом, как будто ему предложили по меньшей мере цианистый калий. Он пристально осмотрел её со всех сторон, после чего понюхал и тут же чихнул (должно быть, случайно вдохнул крошки, которые всегда во множестве остаются от этой сладости). Союз не удержался и прыснул. Метнув на него оскорблённый взгляд и получив в ответ произнесённое сквозь смех "Извини, извини...", Рейх вернулся к прерванному занятию и откусил-таки кусочек. Задумчиво пожевал. - А знаешь, и вправду ничего, - улыбнулся он и откусил ещё. Следующие полчаса прошли в тишине, перемежающейся только шелестом книжных страниц и хрустом вафель, только Союз однажды ненадолго встал, чтобы заново наполнить опустевшие чашки. Было тепло и уютно, и в голову коммуниста закралось преступное желание не мыть посуду и не готовить нормальный ужин, а заснуть прямо сейчас в этом самом кресле. Он взглянул на Рейха... Чтобы обнаружить, что тот уже давно выполнил его намеренье. Нацист мирно посапывал, чуть завалившись на бок. "Не, ну ты глянь... Надо бы его уложить, а то ночью опять будет метаться и свалится, чего доброго. Придётся всё-таки встать..." Не решившись разворачивать плед, Союз прямо так поднял Рейха на руки и аккуратно переложил на диван. Тот пробормотал что-то невнятное, но не проснулся. Коммунист всё же отнёс посуду на кухню и забрался обратно в кресло. Рейх спал спокойно, первые полчаса даже улыбался во сне, но потом улыбка пропала. Тем не менее, он всего пару раз негромко застонал и слегка заворочался, а однажды негромко жалобно вскрикнул, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что с ним обычно творилось по ночам, так что будить его Союз не решился. Рейх проснулся пару часов спустя, тяжело дыша, но таким напуганным, как обычно, не выглядел. Он немного удивлённо оглядел гостиную. - И... сколько я проспал? Союз бросил взгляд на часы. - Часа два, не больше. - Ммм, ясно... Рейх погрузился в какие-то только ему понятные размышления. Союз подумал, что, раз нацист всё же проснулся, неплохо бы заставить его нормально поужинать. Больные с высокой температурой редко чувствуют голод, но для борьбы с заболеванием организму нужна энергия. - Ужинать будешь? - Спасибо, я не голоден. - И всё-таки тебе не помешало бы, - он профилактически-строго взглянул на временного соседа. - Говорю же, я не хочу, - Рейх насупился и поплотнее завернулся в плед. - Ну, как знаешь, - вздохнул Союз. И тем не менее готовил он из расчёта на двоих. А когда накладывал себе еду, почти не удивился, услышав шаги и шелест пледа на пороге кухни. - Ты неисправим, ты в курсе? - фыркнул он, ставя перед Рейхом вторую тарелку. - Конечно, в курсе, - хихикнул тот. Шутит - значит, потихоньку выздоравливает.***
Союз уже почти привычно проснулся от возни и стонов вперемешку с криками. Вставая, он скорее жалел Рейха, чем злился на него из-за очередного внепланового пробуждения в два часа ночи. Почему-то. В гостиной его встретила уже привычная картина: мечущийся в каком-то полусне-полубреду нацист. СССР подумал, что неплохо бы аккуратно разбудить его и попробовать успокоить. Решив привести этот план в действие, он присел на край дивана и аккуратно коснулся рукой предплечья Рейха. Тот почти сразу перестал дёргаться, но вместо того, чтобы открыть глаза и сесть, нашарил второй ладонью руку Союза и вцепился в неё мёртвой хваткой. Не ожидавший такого поворота коммунист оторопело замер, а между тем Рейх, не просыпаясь, потянул его руку на себя. Союз упал на диван лицом к нацисту. Пока он соображал, что вообще происходит, Рейх уже обнял его одной рукой и уткнулся лицом в грудь, свободной ладонью вцепившись в ткань футболки. - Ты... что делаешь?!. - только и смог выдавить коммунист. Судя по отсутствию хоть какого-то ответа и тихому сопению, нацист даже не просыпался. Или уже снова заснул. Ну и что ему теперь делать?! Поразмыслив немного, СССР решил оставить всё, как есть. В конце концов, не этого ли он хотел - помочь временному сожителю спокойно заснуть? А судя по глубокому мерному дыханию, цели своей он достиг. Диван был узковат для двоих, к тому же Союзу достался только край одеяла, да и пробуждение обещало быть неловким, но коммунист тоже обнял Рейха и, поудобнее устроив голову на почти полностью доставшейся ему подушке, закрыл глаза.***
СССР проснулся от того, что под боком завозились. Он сонно моргнул и перевёл взгляд ниже. Чтобы встретиться с испуганным и непонимающим взглядом Рейха. Тот неловко улыбнулся и сел, выпустив наконец край чужой футболки. - Was... Что вчера было? Союз задумался, как бы ответить. Но Рейх, кажется, уже начал соображать сам, и в результате они заговорили одновременно. - Ну, вчера ты снова не давал мне спать, я хотел тебя успокоить, а... - O mein Gott⁷... Так мне не приснилось, что мы... Они одновременно замолчали. Улыбка Рейха почему-то делалась всё более и более смущённой. - Значит, всё-таки приснилось. - едва слышно выдавил он в повисшей тишине. Союз готов был поклясться, что нацист покраснел. А с его цветом кожи это весьма и весьма затруднительно. - Что приснилось? - Не важно... - нет, никаких сомнений, покраснел. Коммунист и сам ощущал некоторую неловкость, да и смущать Рейха ещё больше не хотелось. Поэтому он не стал допытываться, что такого ему "приснилось", и встал. - Так, я иду готовить завтрак. Гречку будешь? - А что это?** Чёрт, выйти на нейтральную тему не получилось. - Попробуешь - узнаешь. Кажется, ему удалось заинтриговать нациста. Таинственная гречка тому, к стати, понравилась.***
Союз дёрнул ручку. Закрыто. Чертыхнувшись про себя, он отошёл от двери. - Мистер Союз, что вы тут делаете? Великобритания с интересом выглядывал из-за лысого розового куста. - Я ищу Германию. У меня к нему разговор. Ты его не видел? - Нет. Но он мне говорил, что ищет вас. Может быть, вы посидите пока у меня, он обещал заглянуть после обеда? - Хорошо. Уже подходя к двери соседнего дома, Союз услышал за спиной торопливые шаги и глухой звук падения. - СССР! Herr⁶ Союз! Вдоль низкой ограды бежал Германия. Попытавшись свернуть на дорожку к дому Англии, он проскользнул на заледенелом асфальте и упал, но тут же поднялся и торопливо приблизился. - Мне... Надо... С вами... Поговорить. - произнёс он, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Выглядел Германия неважно - тонкая куртка расстёгнута, к смятой рубашке прилипли хлопья снега, а тёмные тени под глазами имели угрожающий фиолетовый оттенок. - Мне тоже. Только давай зайдём в дом. Твоя одежда для такой погоды явно не приспособлена. Германия смутился и кивнул. Владелец дома быстро исчез куда-то, оставив Союза и Германию наедине. - Рассказывай. - потребовал первый. - Ну... Это... Довольно долгая история. В общем... - сбивчиво начал Германия - Шесть дней назад я... поссорился с отцом. Я... был несколько нетрезв и... кажется, я выставил его из дома. Уже утром я очень пожалел об этом. Я расспрашивал соседей, искал его в парке, но ничего не узнал. Вечером третьего дня я додумался проверить стройку. Я нашёл на втором этаже несколько кусков полиэтилена, на которых явно кто-то спал. Это мог быть только отец. Я просидел там всю ночь и весь следующий день, но он так и не пришёл. С того дня я ничего нового не выяснил. Я... знаю, как вы его не любите, но... может, вам хоть что-то известно? - он умоляюще взглянул на Союза. - Ты даже не представляешь, как много. - усмехнулся коммунист. И вкратце пересказал всё, что случилось за последние несколько дней, опустив только цепочку ночных происшествий - почему-то об этом рассказывать казалось неправильным и излишним. Германия слушал внимательно, только пару раз судорожно вздохнул. - Значит... с ним всё хорошо? - с некоторым облегчением спросил он. - Да, только всё ещё немного простужен. Я не уверен, что это незаразно, так что лучше подождать хотя бы до завтра. Причина была смехотворной, но почему-то Союзу хотелось по максимуму оттянуть день, когда Рейх вернётся домой. - До завтра?.. - Да. Но завтра, я думаю, он уже сможет вернуться. - Ннну... Хорошо. Германия выглядел таким нервным и подавленным, что СССР почувствовал себя жутким эгоистом. Но... менять ничего не хотелось.***
- Завтра? Рейх выглядел очень удивлённым и обрадованным, но при этом как будто немного расстроенным. Впрочем, СССР решил, что ему показалось. Из-за чего бы ему расстраиваться? Остаток дня нацист был каким-то задумчивым и даже немного удручённым. Весь вечер он снова просидел в любимом кресле Союза, забравшись туда с ногами и дочитывая свою книгу. Эта картина выглядела настолько по-домашнему и даже привычно, что СССР пожалел, что последний раз видит Рейха таким. Ужин прошёл, как всегда, в тишине, но сегодня нацист не был таким зажатым, как раньше - он как будто бы привык к обществу Союза. И осознание этого почему-то оказалось приятным. Однако после ужина Рейх снова как будто занервничал. Казалось, он хочет о чём-то спросить, но стесняется. В конце концов коммунист не выдержал и поинтересовался: - Ты что-то хотел? - Was? A... Ну... Да. - он смущённо опустил голову. Как же его всё-таки легко поместить в неловкую ситуацию! - И? - Ну... Эм... Не мог бы ты... - Рейх сглотнул и, видимо, решившись, торопливо произнёс - Можно я ещё раз посплю с тобой? Союз удивлённо моргнул, соображая, что это было, а Рейх вторично за сегодня покраснел. - Ну нет так нет... - пробормотал он и направился к своему дивану. - Ну... вообще-то я не против. - Союз подозревал, что тоже выглядит очень смущённым - Только... давай пойдём ко мне. На диване вдвоём неудобно. Рейх замер на полпути к дивану. - Правда? - А почему бы и нет? Только не понимаю, с чего тебе это в голову пришло? - Нууу... - нацист подобрал с дивана подушку - В общем, вчера... Мне опять снилось... - он замолчал, видимо, пытаясь подобрать слова. - Я понял. - Вот... А потом вдруг... - он замялся - всё закончилось. И... Я в кои-то веки выспался. Я думаю, это как-то связано с твоим приходом. Коммунист был удивлён, даже очень. Это заявление оказалось довольно неожиданным. Но почему-то грело душу - Рейх нуждается в его присутствии! Интересно, с чего бы это могло казаться таким важным? Он первым вошёл в спальню и быстро сложил лоскутное покрывало. Поворачиваться к нацисту было как-то неловко, однако в конце концов это пришлось сделать. Тот стоял, опустил голову, и нервно теребил уголок подушки. Повисла крайне неловкая пауза. Она продлилась всего пару секунд, потом Рейх торопливо сел на край кровати и каким-то единым, с претензией на грацию движением лёг спиной к Союзу. Тот не замедлил опуститься рядом, а потом, подумав, лёг вплотную и одной рукой обнял неподвижного Рейха со спины. Тот как будто окончательно расслабился и прижался к нему. - Спасибо... - прошептал он едва слышно. - Не за что. - так же тихо ответил СССР - Спокойной ночи. - Guten Nacht.⁹ Последним, что коммунист почувствовал перед тем, как заснуть, было тёплое тело в объятьях и тихое сопение. Было очень хорошо и уютно, как будто так и надо. Союз, в принципе, не был против того, чтобы так было надо. Но эту мысль он уже не додумал.***
Проснуться с ощущением чего-то тёплого под боком было непривычно, но Союз даже испугаться толком не успел, потому что Рейх тоже зашевелился и сел. СССР приоткрыл один глаз, но тут же закрыл его обратно. Вставать не хотелось совершенно. Пока он лениво размышлял, что из остатков продуктов в холодильнике можно превратить в завтрак на двоих, нацист куда-то исчез. Союз устроился на той части простыни, что ещё хранила тепло чужого тела, и, судя по всему, снова уснул, потому что проснулся от того, что Рейх аккуратно потряс его за плечо. - Завтракать будешь? - поинтересовался он. - А? Что?.. - Союз сел, протирая глаза. - Говорю, ты завтракать будешь? Если да, то вставай, а то кофе остынет. - Он нахмурился и немного театрально скрестил руки на груди, а затем вышел. Когда Союз показался на пороге кухни, на столе действительно стояла чашка кофе и тарелка с бутербродами, судя по всему, нетронутая. Рейх стоял у окна и рассматривал деревья парка внизу, потягивая кофе из второй чашки. Он выглядел очень задумчивым и как будто встревоженным. Следуя какому-то наитию, Союз взял свою чашку и тоже подошёл к окну. - Как спалось? - негромко спросил он, надрывая хрупкую, как обёрточная бумага, тишину кухни. - Хорошо, спасибо. - нет, его точно что-то тревожит. И Союз непременно узнает, что именно. - У тебя... всё хорошо? - Что? Да, всё отлично. - Рейх натянуто улыбнулся. - А мне кажется, что нет. Выкладывай. Рейх опустил голову и несколько секунд помолчал. А потом нервно и смущённо начал: - Ну... Я... - он замялся, а затем очень быстро продолжил - В общем, я просто очень волнуюсь из-за сегодняшнего, - он как-то облегчённо вздохнул, и у Союза появилось стойкое ощущение, что Рейх сказал совсем не то, что собирался - Вдруг... он меня не простил... или... - нацист снова сделался задумчивым. - Германия не стал бы искать тебя, если бы не хотел, чтобы ты вернулся. И вообще, он же твой сын. Расслабься. - СССР поставил чашку на подоконник и обнял Рейха. Тот замер, а потом опустил голову на грудь Союза. Пару минут они просто стояли в тишине.***
СССР проводил нациста до самой калитки. Потом приоткрыл отошедшую без скрипа металлическую створку и кивнул ему. Рейх сглотнул, кивнул в ответ и торопливо направился к двери дома. Германия открыл почти сразу, воздух тут же заполнился беглой немецкой речью. Кажется, всё в порядке. Союз вздохнул и торопливо направился прочь. Почему-то созерцание воссоединения семьи не доставило ему ожидаемого удовольствия. Уже углубившись в парк, он оглянулся. В саду было пусто. Отлично. Свой долг он выполнил. Но почему тогда его не отпускает странное чувство, что что-то не так? Следующие несколько дней были непривычно... пустыми, что ли? Чего-то не хватало, это чувство не отпускало ни дома, ни в гостях, ни на улице. Даже рюмка водки ситуацию не спасла. И вторая тоже. И третья. И в какую-то ночь, то ли пятую, то ли двенадцатую подряд, в очередной раз проворочавшись в кровати до самого утра, коммунист понял, чего ему так не хватало. Ему до скрежета зубов, до тумана в голове не хватало Рейха. Его молчаливого присутствия в квартире, шорохов в гостиной по ночам, всех этих его заморочек с идеально загнутым воротником рубашки и привычки теребить край рукава в смущении. Когда Союз вообще успел её заметить? Когда успел так привыкнуть к нему? Теперь, когда он осознал, чего именно ему не хватает, стало ещё хуже. Он не мог перестать думать о бывшем соседе. Но это ведь так... Неправильно! Он не должен скучать, он должен чувствовать облегчение, что наконец-то избавился от нациста под своей крышей! Но коммунист скучал. И этот диссонанс сводил его с ума. Идея, которая наметила какую-то новую веху в его жизни, пришла рано утром, незадолго до хмурого зимнего рассвета. Он всю ночь, отчаявшись заснуть, сидел на кухне и курил в открытую форточку. Было холодно, но он не видел особого пользы в том, чтобы закрыть окно. СССР чувствовал, что его жизнь продолжается как-то бессмысленно, но поделать с этим ничего не мог. И вот тогда к нему вдруг пришла идея. Уже через две минуты Союз вылетел из дома, забыв даже застегнуть пальто. Он торопливо шёл по парку, стараясь только не растянуться на тонком льду. Вот уже и знакомая улица. Все окна были погашены, и словно бы не их владельцы, а сами здания мирно спали. Союз остановился. Отлично, здесь, между деревьями, его наврятли заметят. Он снова достал сигарету, но так и не поджёг её. Просто стоял и смотрел на кирпичный дом. Долго изучал взглядом витиеватые кованные узоры по верхнему краю заборчика. Разглядывал припорошенную снегом черепицу. И особенно пристально вглядывался в спокойно дремлющие окна. Конечно же, хотелось подойти поближе, и, возможно, даже позвонить в дверь. Но он этого никогда не сделает. Завтра просто придёт раньше и снова будет следить за домом. Всё равно спать он не может. Может быть, ему даже повезёт увидеть в окне силуэт. А может, и не повезёт. Но всё равно стоять здесь легче, чем проводить целые ночи на кухне в обществе полупустой бутылки и пачки сигарет. Так продолжалось почти неделю. Союз выходил из дома часов в одиннадцать вечера и возвращался на рассвете. Он бы стоял у уже досконально изученного дома ещё дольше, но боялся, что какая-нибудь ранняя пташка заметит его. Приходя домой, он быстро раздевался и сразу ложился спать, иногда даже на пресловутом диване, не найдя сил дойти до кровати. Он вставал позже, но, конечно же, не высыпался. Однако это его беспокоило в последнюю очередь - во всяком случае, до того, как его состоянием деликатно поинтересовался сначала Великобритания, потом несколько менее деликатно - США и Канада, и всё это в один день. Однако и тогда это не показалось очень уж важным. В конце концов, это лучший образ жизни, который он способен вести на данный момент.***
Это утро ничем не отличалось от прошлых. Союз ждал, когда подъедет лифт. Спать хотелось неимоверно. Уже через две минуты он сможет лечь... Главное - не заснуть прямо в лифте... Дверь кабины открылась, тусклая лампочка приветственно мигнула. Но коммунист не спешил входить внутрь. А всё потому, что на полу лифта неподвижно лежал кто-то. Кто-то подозрительно знакомый, в чёрной куртке с поясом и с валяющейся рядом фуражкой. - Рейх?! Тот не ответил, даже не пошевелился. Союз всё-таки вошёл в кабину и опустился на колени возле тела, а затем аккуратно перевернул его лицом вверх. В слабом свете лампочки он увидел, что лицо фашиста покрыто совсем свежими ссадинами, неглубокими царапинами и некрасивыми тёмными пятнами, обещавшими скоро превратиться в полноценные синяки. - Кто же это тебя так?.. Союз ткнул кнопку с номером нужного этажа. Лифт дёрнулся и медленно поехал. СССР довольно смутно помнил, как оказался в квартире. Как снял с Рейха куртку, уложил на диван и отправился на поиски аптечки. Когда аптечка нашлась и Союз вернулся в гостиную, Рейх уже понемногу приходил в себя, даже сел. Он оглядел комнату широко распахнутыми глазами, а потом как-то странно посмотрел на коммуниста. Тот тяжело опустился на диван рядом с ним и потребовал, выуживая из аптечки перекись водорода (других антисептиков у него отродясь не водилось): - Рассказывай. - Рассказывать что? - Рассказывай, какого хрена ты делал на полу лифта, выглядящий так, как будто дрался со стаей кошек, причём они победили. Повисла тишина. Рейх то ли боялся отвечать, то ли просто переваривал странное сравнение. - Я жду, - коммунист поймал Рейха за подбородок и принялся обрабатывать длинную царапину на щеке. Тот дёрнулся и зашипел. - Ну, ну... - пробормотал Союз и слегка подул на ранку. Больше Рейх не шевелился. Даже, кажется, не дышал. - И всё же? - повторил СССР, выпуская наконец нациста. Тот, кажется, отвечать в принципе не собирался. - Ну хорошо, начнём с простого. Что ты делал в этом доме? - Союз убрал перекись и снова уставился на Рейха. Тот опустил голову и молчал. Ладно, они ещё успеют вернуться к этому. - Что-нибудь болит? - вздохнул коммунист. Рейх отрицательно качнул головой, но в такой ответ почему-то слабо верилось. Союз поймал руку нациста и принялся осторожно ощупывать её, внимательно наблюдая за чужим выражением лица, чтобы считать малейшие признаки болезненных ощущений. Потом повторил то же самое со второй рукой, и стоило ему слегка надавить на сгиб локтя, как нацист зашипел и попытался выдернуть руку. - Так и знал! - негромко воскликнул Союз и попытался закатать рукав чужой рубашки, но пострадавший вдруг как-то странно пискнул и вцепился в манжету свободной рукой. Глаза его расширились в неподдельном ужасе. - Отпусти. - Не отпущу!.. - истерично пискнул Рейх. - Отпусти, или я этот рукав к хренам собачьим оторву, - пригрозил Союз. Но нацист не послушался. Только испуганно помотал головой. Испортить рубашку у Союза рука не поднялась, так что он просто воспользовался тем, что был намного сильнее Рейха: отодрал его пальцы от манжеты и, перехватив снова метнувшуюся к рукаву руку, провёл ладонью вверх по узкому предплечью, задирая ткань. То, что он увидел, повергло его в кратковременный, но сильный шок. Кожа на внутренней стороне руки до самого локтя была испещрена тонкими шрамами от порезов. - Что это такое?! Союз сильнее сжал чужую руку. - Ты прекрасно знаешь ответ, - пробормотал Рейх. СССР вздохнул. Конечно, он знал. - Когда? - После войны. Первые месяца полтора... Хотя Герман и прятал от меня все острые вещи в доме, - Рейх невесело усмехнулся - А потом... Он, кажется, догадался, о чём я думал. Он сказал мне, что... Что ты не хотел бы этого. И... И я перестал, - он опустил голову. - Я действительно не хотел бы. Рейх поднял голову и неверяще взглянул на собеседника. - Иди сюда, идиот... - вздохнул Союз и притянул нациста за плечи. Тот покорно устроил голову у него на плече, позволив чужим рукам сомкнуться за спиной. - Больше никогда... - пробормотал коммунист - Не смей... Так делать... Он плотнее прижал Рейха к себе. Тот совсем не сопротивлялся. Должно быть, просто очень устал. А через пару секунд Союз услышал тихое сопение. Нацист заснул прямо у него на плече. СССР улыбнулся. Это было очень... трогательно. Тем не менее, он аккуратно усадил Рейха в прежнюю позу и принялся осторожно накладывать бинт, стараясь не разбудить его - как показала практика, спокойный сон для нациста - крайняя редкость. Однако цели своей ему достичь не удалось - Рейх сонно заворочался и даже сделал попытку открыть глаза, но тут же передумал. Закончив с повязкой и убрав аптечку, Союз спросил, почему-то очень желая услышать положительный ответ: - Пойдём в спальню? - Угум, - сонно пробормотал Рейх. Союз на секунду задумался, а затем без особого труда поднял его на руки. Нацист не выразил никакого протеста, даже пробормотал что-то одобрительное. Уже в спальне Союз стащил с него рубашку и брюки, быстро разделся сам и лёг, притянул Рейха к себе, тот уткнулся лбом куда-то ему в грудь и пробормотал что-то отдалённо похожее на "спокойной ночи". - И тебе тоже. Союз заснул почти сразу же.***
СССР проснулся от воя ветра за окном и с трудом приоткрыл один глаз. Судя по щели между шторами, уже давно рассвело, но вставать совсем не хотелось. Этому особо способствовал тёплый комок под боком. Коммунист немного повернул голову, чтобы взглянуть на своего неожиданно-снова-соседа. Рейх, как обычно, игнорируя существование подушки, сполз куда-то вниз, почти полностью скрывшись под одеялом. Союз подумал и зачем-то последовал его примеру, укрываясь с головой. Прежде чем вновь провалиться в сон, он подумал, что впервые за последнее время чувствует себя.... Хорошо?***
- Так кто это сделал? Союз надеялся застать нациста врасплох, и у него, кажется, получилось. Уже одевшийся в свои рубашку и брюки, но всё ещё сонный Рейх неторопливо потягивал чай из чашки и, услышав вопрос, чуть им не подавился. - Выкладывай давай, я тебя в покое не оставлю, пока не узнаю, кому надо начистить морду, - Союз нахмурился и склонился над столом, теперь от кружки, которую всё ещё держал Рейх, его отделяла всего пара сантиметров. - Его ты всё равно не тронешь, я тебя знаю... Да и не заслужил он... - нацист отвёл глаза. - Плохо знаешь. Заслужил. Говори, - коммунист придвинулся ещё ближе, не оставляя Рейху выбора. Тот опустил глаза на столешницу и ещё пару секунд мялся, а потом едва слышно просипел: - Это был Р... Россия. - Чтоооооо?! - СССР вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. Он и подумать не мог, что его старший сын может ни с того, ни с сего избить... кого бы то ни было. А судя по количеству повреждений на теле Рейха, тот даже особого сопротивления не оказал! Только спустя пару секунд Союз заметил, что нацист старается слиться со столешницей, испуганно поглядывая на него. Должно быть, решил, что его сейчас начнут обвинять в клевете или, чего доброго, изобьют повторно. - Со своим сыном я потом разберусь, - пробормотал Союз и снова сел. Повисло неловкое молчание. - Так что ты всё-таки вчера здесь делал? Расскажешь? - вполголоса поинтересовался Союз, стараясь использовать максимально мягкий и успокаивающий тон. Громко говорить больше не хотелось. Рейх отрицательно помотал головой. "Вот упрямец!" - подумал СССР и поднялся из-за стола. Нацист с недоумением следил, как он обходит стол и приближается. Союз решил воспользоваться тем, как легко произвести впечатление на Рейха. В этом ведь нет ничего плохого, так? Поэтому он зашёл ему за спину, наклонился и прошептал прямо в ухо: - Ты можешь рассказать мне. Чтобы это ни было, я обещаю не смеяться и не... наносить тебе новых увечий. Нацист судорожно выдохнул. Кажется, сработало. - Нннет, не стоит... Правда, не стоит... Или не сработало. - Почему нет? Союз решил использовать все доступные методы и положил руки Рейху на плечи. Тот снова как-то едва заметно дёрнулся. - Ты вввозненавидишь меня. Снова... - он отвернул голову в противоположную сторону. - Сомневаюсь, что тебя могло привести в мой дом что-то, что заставит меня прямо сейчас тебя придушить. Если только ты не собирался прикончить кого-нибудь из моих детей, - Союз за подбородок повернул голову Рейха к себе и профилактически нахмурился - Ты ведь не собирался? Тот отрицательно качнул головой. - Тогда говори давай, - СССР слегка сжал плечи нациста - Я ведь не отстану, - добавил он для большей убедительности. Рейх тихо выдохнул и предпринял попытку вырваться из рук Союза, но у него ничего не вышло. Тогда он поднялся на ноги и резко развернулся, пинком отправляя стул в свободный полёт к дальнему краю стола и неожиданно вцепляясь в футболку коммуниста. - Тебе так интересно?! Ну тогда слушай! Последние две недели я прихожу сюда каждую ночь и сижу на полу у тебя под дверью! - Союзу стало слегка не по себе от того, как злобно Рейх оскалился, обнажая заострённые зубы, и как при каждом восклицании дёргал на себя несчастную футболку, сокращая расстояние между ними - Вчера твой сын застал меня за этим и решил, что я пытаюсь пролезть к тебе в квартиру или что-то в этом роде, и сделал то, что сделал бы любой на его месте! Союз похолодел. Ну вот почему он ничего не рассказал России?!. Ведь этот случай мог бы иметь и летальный исход... - А знаешь, почему я хожу сюда?! - продолжал в запальчивости Рейх - Я не могу заснуть, потому что всё время думаю о тебе! И даже когда засыпаю, мне снятся в лучшем случае влажные сны с твоим участием, а в худшем - кошмары, в которых ты посылаешь меня куда подальше, а потом простреливаешь голову! Поэтому я стал вылезать по ночам через окно с задней стороны дома и пробираться через задние дворы и боковые аллеи парка к твоему дому так, чтобы, Gott bewahre¹⁰, кто-нибудь не увидел! Можешь считать, что я не в себе, да оно и правда так! Но я ничего не могу и не хочу с этим делать! А знаешь почему?! Потому что ты мне нравишься! Вот с того самого дня, как ты мне не дал сдохнуть на холоде! Ich... Ich liebe dich, Union!..¹¹ И в этот момент произошло то, чего и без того шокированный Союз совсем не ожидал. Рейх снова дёрнул его за футболку, притянул максимально близко и жадно поцеловал. СССР так и стоял, не в состоянии пошевелиться, и с удивлением ощущал чужие губы на своих. То, что он только что услышал, совершенно не укладывалось в голове. Пока он пытался хоть как-то распределить свежую информацию по своему сознанию, Рейх уже выпустил его и отступил на шаг назад. Он взглянул на Союза так, как будто его только что жестоко, но не без причины унизили. - Natürlich... Was habe ich noch erwartet?..¹² И прежде, чем Союз успел хоть что-нибудь ответить, Рейх выскочил из кухни. Сам же коммунист просто не мог сдвинуться с места. И только когда он услышал хлопок входной двери, ступор наконец прошёл. СССР стремительно выскочил на лестничную клетку. - Рейх, вернись! Но всё, что услышал Союз - металлический грохот двери подъезда. Он быстро вернулся в квартиру, накинул пальто и как попало сунул ноги в сапоги. Затем возможно быстрее слетел на первый этаж по лестнице и выскочил из дома. Рейха уже нигде не было. Коммунист оперся на закрывшуюся железную дверь и с трудом удержался от того, чтобы съехать по ней вниз. Он вдруг почувствовал себя невероятно усталым.***
Союз кружил по квартире. Он не мог успокоиться. Всё, что он узнал сегодня о своём бывшем недруге, заставляло сознание вскипать, а логику - отказывать. Но волновало его даже не то, что Рейх, оказывается, испытывает к нему нечто гораздо большее, чем благодарность или даже дружескую привязанность, а то, что он сам чувствовал к нацисту совсем, совсем не то, что должен бы. Он не знал, можно ли назвать это любовью, но чувства, которые он испытывал к Рейху, определённо были очень тёплыми. Слишком тёплыми. Отвлечься от этих мыслей не удавалось. Уже через несколько строк взгляд соскальзывал с книги, на столе стояло уже пять недопитых чашек с чаем. Снова и снова в голове всплывал поцелуй - короткий, жадный, но... Вроде бы очень приятный? Союз не понимал. Он никогда, сколько себя помнил, не чувствовал ничего похожего. Тем более... к мужчине. Рейх ведь мужчина, так? Это осознание оставляло какой-то очень странный осадок и больше прежнего вводило в замешательство. За всё время, что он был знаком с нацистом, у него ни разу не возникло мысли, что его друг похож на... гея. Тем более Союз не причислял к... представителям определённых меньшинств себя. Но последние несколько дней явно что-то изменили в них обоих. Или так было всегда? Вот тут СССР окончательно заходил в тупик. Ладно, можно пойти от обратного. Нельзя сказать, чтобы то, что он чувствовал к Рейху, совсем не имело никакого романтического оттенка. Вопрос был в том, насколько этот оттенок был силён в соотношении с дружескими чувствами. Как это проверить? Наверное, нужно заново прокрутить в голове и проанализировать всё их общение за последнее время. Союз прикрыл глаза и мысленно вернулся на несколько дней назад. Свернувшаяся калачиком на снегу фигурка. Безразлично-пустой взгляд, которым Рейх смеривает оружие в его руках. Потерявший сознание от холода и медленно сползающий по дереву нацист. Он же, вертящийся на диване и периодически тихо всхлипывающий. Страх за его физическое и скорее моральное состояние. И сильнейшее желание помочь, согреть, защитить. Рейх, спящий на скамейке. Рассказывающий, почему не может вернуться домой. Настороженно дающий себя обнять. Нервно глотающий воду на тёмной кухне. Рассказывающий Союзу о своих ночных кошмарах. Сочувствие. Уже не желание, а практически навязчивая потребность защитить. Рейх, чуть не рушащий кухонный гарнитур. Чихающий. С опаской надкусывающий вафлю. Заснувший в кресле. Вцепившийся во сне в футболку Союза и уткнувшийся лбом ему в грудь. Какое-то уютное, тёплое чувство, похожее на умиление. Спокойствие, какого он давно не ощущал. Тонкий, но не писклявый, с лёгкой хрипотцой, голос. Невысокая, хрупкая фигурка, идущая по парку метров на пять впереди. Всё-таки он... красивый. По меньшей мере просто красивый. Неподвижный Рейх на полу лифта. Царапины на его лице. Его исчирканное нитями шрамов запястье. Страх и злость. Но не на самого Рейха, а на того, кто посмел его тронуть. Кровь вскипала от мыслей об этом. Несмотря на то, что в последнем аспекте, пусть и очень косвенно, виновен он сам. Странное ощущение от прикосновения чужих губ к своим. Странное, но приятное: сладковатое, терпкое, с лёгким привкусом чая, который они пили. Пальцы Рейха проходятся по его подбородку, щеке, он словно бы хочет притянуть ещё ближе, но передумывает, и только чуть приоткрывает рот. Странное ощущение. Как будто в голове вспыхнуло что-то яркое, тёплое, искристое... Его рука соскальзывает по груди вниз, и он отступает, с обидой, досадой и страхом смотря прямо Союзу в глаза. И жалобно всхлипывает за мгновение до того, как убежать. ... и тут же потухло. Горло почти физически сдавило так и не нашедшим выхода собственным всхлипом. Союз распахнул глаза, отгоняя ощущение забивавшего духательные пути комка и желание вернуться в тот момент. Любой ценой не дать уйти. Притянуть к себе и поцеловать, на этот раз взяв инициативу на себя. Услышать удивлённое восклицание, плавно переходящее в довольный стон. Одну руку устроить на чужом затылке, а другую - на талии, прижимая к себе, и уже не отпускать. Никогда больше не отпускать его от себя... Союз вскочил с дивана, на который было присел, и решительным шагом направился в прихожую. Звучит, как пафосная фразочка главного героя дешёвого романа, но он должен всё исправить. Он должен вернуть Рейха.***
Когда в прихожей послышались шаги, СССР нервно сглотнул. Пожалеть о своём решении он ещё не успел, да и не собирался, но, тем не менее, сильно нервничал. Всю дорогу его снедала непонятная, иррациональная тревога, эдакое плохое предчувствие, а этого никогда не случалось без причины. Однако, несмотря на все опасения, открыл ему Германия. - О! Herr USSR! - он немного напряжённо, но доброжелательно улыбнулся - Здравствуйте. Что... - Мне нужно поговорить с твоим отцом. Это срочно, - нервно прервал поток любезностей коммунист. - О! Ясно... - сын Рейха нахмурился и понизил голос - Слушайте, тут такое дело... Ночью он опять пропал, а утром вернулся домой со следами... побоев на лице и в крайне расстроенных чувствах. Я пытался узнать, что случилось, но он отмалчивался, а потом закрылся у себя наверху. Не думаю, что сейчас подходящее время... - Мне лучше знать, когда подходящее время! - рявкнул Союз. Нехорошее предчувствие с каждой секундой крепчало, но, заметив, как Германия втянул голову в плечи, поспешил вернуться к спокойному тону - Прости. Так вышло, что я тесно связан со случившимся. Нет, бил его не я, - ответил он ещё только начавшему открывать рот преемнику нациста - но вот расстроил я. И я надеюсь это исправить. Пусти уже, не держи на пороге. Германия послушно сделал шаг вглубь дома. - Ну, только если он сам будет непротив поговорить... - пробормотал сын Рейха, пока Союз торопливо стягивал плащ и сапоги. - Если он откажется, мне придётся его уговаривать... Дело действительно важное. Германия как-то странно посмотрел на гостя, но больше ничего не сказал. Они молча поднялись на второй этаж. Союз не мог отвести взгляд от тёмной двери в конце коридора. Как оказалось, именно к ней они и направлялись. СССР дважды нервно стукнул кулаком по деревянной поверхности. Ответа не было, и коммунист постучал снова, на этот раз негромко добавив: - Рейх, нам надо поговорить. Открой, пожалуйста... Последние слова вышли почти просящими. Ответа не было. Союз со злобой стукнул сильнее, и от удара дверь открылась. Из комнаты потянуло холодом. Нехорошее предчувствие достигло какой-то новой и явно критической точки. Коммунист торопливо толкунул створку, вошёл и огляделся. Комната была пуста. Прямо напротив двери располагалось окно. И оно было широко распахнуто. Плохо... Коммунист выглянул наружу. На снегу едва виднелась одна-единственная цепочка отпечатков ног. Всё действительно было именно так, как предположил Союз. Рейх выскочил из окна (благо падать невысоко - второй этаж) и ушёл... Куда? Союз обернулся, чтобы посмотреть, чем занят Германия. Тот сосредоточенно собирал распотрошённую в дальнем углу аптечку. Коммунист подошёл ближе. - Пропала одна пачка стерильного бинта и один нестерильный... Так, всё остальное вроде на месте... Oh mein Gott¹³, что это?! В руках преемник Рейха сжимал... лезвие. Испачканное кровью лезвие. Союз взял пугающую находку дрожащими пальцами. Теперь ясно, куда делись все бинты... Впрочем, это нисколько не улучшало ситуации. - Я... я даже не знал, что отец хранит это... - с трудом выдавил Германия - Я... я думал, он давно прекратил... - Прекратил, - пробормотал Союз, кивнув. В горле неприятно саднило. Он, именно он подтолкнул Рейха... Практически к самому краю. - Ладно, верни это на место, - Союз кивнул на аптечку - Нам нужно подумать, где его искать. Судя по тому, что это он с собой он не взял, ему ничего не угрожает, но медлить всё равно не стоит. Германия поспешно ретировался, нервно бормоча что-то на немецком. Союз снова выглянул из окна. Снегопад продолжался, следы нациста почти совсем исчезли. Коммунист только сейчас сообразил, что можно было выследить Рейха по ним. Впрочем, если он хотя бы раз выходил на засыпанный реагентами асфальт и какое-то время шёл по нему, существовал шанс, что найти продолжение следа будет невозможно. Хотя это всё ещё был самый верный способ. - Эмм... Herr Союз... Германия просунул голову в дверь, он выглядел напуганным и нервным. - Что случилось? - Из ввванной пппропала бббельевая ввверёвка, - проговорил преемник Рейха, отчаянно запинаясь - И... И мммыло. Союзу понадобилась секунда, чтобы осознать смысл сказанного. Он не помнил, когда последний раз так смачно ругался. В запальчивости оттолкнув бедного Германию, он выскочил из дома, не удосужившись завязать шнурки и застегнуть пальто. Сердце глухо стучало где-то в задней части головы, заглушая посторонние шумы. Только бы не опоздать... Бежать, искать, найти любой ценой. И больше никогда, никогда не подвергать опасности. Больше никогда не провоцировать... Больше никогда не отпускать... Следы нациста почти исчезли, несколько раз Союз был почти уверен, что это и вовсе какие-то чужие отпечатки. К счастью, сегодня ни улицу, ни парк не обрабатывали реагентами, и цепочка небольших аккуратных отпечатков пока что ни разу не прервалась. Время неумолимо ускользало, коммунист почти физически ощущал, как оно вытекает сквозь пальцы. Почти видел, как медленно пересыпается песок в часах, и с каждой песчинкой шанс того, что он увидит только безжизненно болтающееся на верёвке тело, рос. Ну почему он был таким идиотом, почему хотя бы не поймал Рейха, пока тот одевался? Почему, в конце-то концов, не ответил на поцелуй? Теперь шанса повторить может уже и не представиться... Последняя мысль была странной на вкус и совсем уж непривычной, но Союз отложил её на потом, потому что сейчас разбираться с ней было совершенно некогда. И тут произошло то, чего он так боялся. След исчез. Дальше начинался посыпанный реагентами асфальт. - Чёрт, чёрт, чёрт... Союз огляделся. По другую сторону от проезжей части находилась заброшенная стройка. Семиэтажка укоряюще смотрела на него слепыми глазницами окон. Что ж, он, кажется, всё равно знает, куда идти. Стыдясь взглянуть на "осуждающие" окнонные проёмы и одновременно чувствуя необходимость убедиться, что в них не видно зловещего силуэта, Союз торопливо направился к зданию.***
На верхнем этаже ничего не было. И на предпоследнем тоже. Времени оставалось всё меньше. Это при условии, что отсчёт ещё вообще идёт. Союз бросил нервный взгляд в окно. И замер. Потому что он увидел Рейха. Тот стоял внизу, но не совсем под окнами дома, а чуть в стороне, возле одинокого дерева. При чём стоял не на земле, а на нескольких пластиковых вёдрах с каким-то составом для обработки стен или чем-то похожим, сейчас это не было важно. Важнее было то, что нижняя ветка дерева была обмотана одним концом белой верёвки, а второй конец замыкался в петлю и неплотно обхватывал тонкую шею нациста. - Рейх! Или не услышал, или и слышать не хотел, потому что не отреагировал, а только проверил петлю на шее. - РЕЙХ!!! Он напряг голос почти до предела, так, что даже в горле заныло, но желаемого результата достичь не удалось. Его не заметили. Союз собрался позвать снова, но именно в этот момент Рейх как-то странно дёрнулся, и все банки упали на землю. Он не безвольно, а скорее как-то обречённо повис, некрасиво дёргая напряжёнными руками и пару раз резко подняв, но тут же опустив голову, от чего всё тело закачалось. Союзу казалось, что он слишком отчётливо слышит резкий шрип и жалобные всхлипы, которые на деле едва мог различить. Время словно бы остановилось, и всё, что он мог - это обречённо наблюдать. Чёрт, почему он всё ещё здесь?! Он бросился вниз. Шанс успеть ещё есть. Мизерный, но он должен... успеть... Союзу казалось, что он никогда не бегал быстрее, чем в те две минуты, что потребовались ему, чтобы спуститься. Когда он выбегал на улицу, ему показалось, что скользящий под ногами снег и почему-то загустевший воздух физически не дают ему развить необходимую скорость. Когда он вывернул из-за угла дома и снова увидел Рейха, тот уже почти не шевелился. Ноги подгибались, и Союз удерживал себя в вертикальном положении практически чистым усилием воли. Казалось, он совсем не приближается к злосчастному дереву. Однако в какой-то момент он всё же достиг своей цели. Почти не соображая, что делает, коммунист вскочил на одно из вёдер, всё ещё стоявшее в вертикальном положении, и попытался одной рукой ослабить тугую петлю, а второй полез в карман за перочинным ножом, чтобы разрезать верёвку. Но петля держалась прочно. - Да где же он?!. - пробормотал Союз, не находя злосчастного ножа. Того не оказалось. Медлить было больше нельзя. Одной рукой Союз приподнял и для удобства прижал к себе уже совсем неподвижное тело, чтобы ослабить натяжение верёвки, а второй принялся торопливо развязывать узел. Благо это оказалось не очень сложным делом, и десять секунд и один едва не сломанный ноготь спустя Рейх повис у него на руках всей своей тяжестью (впрочем, достаточно небольшой). Коммунист медленно, как во сне, опустил его на снег. Дрожащими руками расстегнул куртку на груди. Мелкие пуговиды рубашки никак не хотели поддаваться ослабевшим пальцам. И всё же наконец он справился и аккуратно приложил руку к открывшейся коже. Он очень боялся, что не почувствует под ней сердцебиения. И одновременно уже не надеялся. Несколько мгновений он и правда ничего не ощущал. А потом... едва слышный толчок. Ещё один. Сердце билось. Рейх был жив. Облегчение, которое испытал Союз, трудно описать словами. Он уже успел представить, пусть и весьма смутно, жизнь с осознанием того, что он загнал Рейха в могилу. Жизнь без Рейха. Нет, так жить он бы уже не смог. Если сердцебиение понемногу приходило в норму, то дыхание было крайне слабым и поверхностным. Чёрт, по идее, нужно бы оказать какую-никакую первую помощь. Но Союз, если честно, очень смутно представлял, что нужно делать. Ну не искуственное дыхание рот в рот же... Однако именно это он и сделал. Как в дешёвых бульварных историях про бурные романы где-нибудь на райских островах. Где красивые девушки - спасательницы оказывают помощь едва не утонувшим во время сложного трюка загорелым подкачанным сёрферам. Рейх на подкачанного сёрфера не смахивал от слова "совсем", точно так же как и Союз - на девушку. Впрочем, неважно. Все эти мысли промелькнули в голове коммуниста на долю секунды и снова уступили место волнению за чужую жизнь, которая всё ещё норовила ускользнуть сквозь пальцы. Пауза. Раз, два, три... Глубокий вдох. Снова склониться к чужим губам. Резкий выдох одновременно с его слабым вдохом. Слегка отстраниться. Раз, два, три... И снова. Наконец Рейх задышал глубоко и размеренно, и Союз поспешил отстраниться. Не потому, что ему была отвратительна сложившаяся ситуация, а потому, что она вызывала ощущение лёгкой сюрреаллистичности происходящего. Казалось, что он спит и в любой момент может проснуться. Потому что ещё сегодня утром он вроде бы был ярым натуралом, а сейчас... А был ли? Он немного запутался, если честно. Союз осторожно застегнул рубашку, чтобы хоть как-то защитить медленно приходящего в себя нациста от холода. Но верхнюю пуговицу, как и куртку, оставил нетронутой. Потом подумал и стянул плащ, положив его на снег. Очень аккуратно, боясь потревожить, поднял Рейха и переложил. Осторожно высвободил края и укрыл, не став, однако, застёгивать пуговицы. Сам он не замёрзнет, на нём ещё плотный свитер и футболка, а вот Рейх... Да и лежать на снегу крайне неполезно для здоровья. Прошла минута, другая. Наконец Союз услышал негромкий стон. Он склонился над зашевелившимся нацистом. - Охх... Ты здесь... - он улыбнулся - Что ж, в Рай я попасть не мог, потому что виноват перед тобой, а значит я в Аду и сейчас ты меня ударишь. Давай, чего ждать... - Не буду я тебя бить, - решительно ответил Союз - Ты, к счастью, пока ещё на земле, - а потом добавил для большей убедительности - Ты жив, Рейх. Тот смотрел неверяще. - Ж... Жив? - Ага. Какое-то время было тихо. - Зачем... Зачем ты это сделал? Голос всё ещё был очень слабым, и каждое слово явно давалось нацисту с большим трудом. - В смысле - зачем? - Зачем ты спас мне жизнь? Хотел высказать свою позицию по поводу того, что было утром? Я слушаю. - Да не в этом дело, идиот, - поморщился Союз - Я... я не хотел бы, чтобы ты умер. - Это ещё... почему?.. У тебя просто на один повод больше меня ненавидеть. Так почему... - Чщщ, - СССР осторожно приложил палец к чужим губам - Перестань нести чушь. Тебе вообще сейчас лучше не разговаривать. Так что говорить буду я, идёт? Рейх кивнул. Надо как можно скорее вернуться домой к Германии. Нужно успокоить его, да и Рейху нежелательно долго оставаться на холоде. Поэтому Союз свернул так и не выполнившую своё чёрное дело верёвку и поставил стопкой вёдра. Затаскивать их в здание нет времени. Он повернулся к Рейху. Сам идти тот не сможет, значит... Он поднял нациста на руки. Тот не протестовал, но и одобрения не выражал. Союз, если честно, опасался, как бы тот снова не вырубился. Коммунист вышел со стройки. Какое-то время он молча брёл по парку. Союз раздумывал, что именно сказать Рейху, и нужно ли вообще с ним сейчас разговаривать. Нет, что-то сказать нужно, но вот что?.. Минут через десять Союз решил, что неплохо бы немного отдохнуть. Он осторожно усадил Рейха на ближайшую скамейку и сел рядом. Рукава свитера промокли от налипшего на плащ, в который всё ещё был завёрнут несостоявшийся самоубийца, снега. Было холодно. Вот сейчас самое время начать разговор. - Слушай, - он слегка повернулся, чтобы удостовериться, что его слушают. Рейх, не поднимая головы со спинки, повернул её. - Я... Я же просил тебя больше такого не делать. Сразу выйти на нужную тему не получилось. Ну и ладно, тише едешь - дальше будешь. - Какого - такого? Вместо ответа Союз взял его руку и слегка оттнянул вниз рукава куртки и рубашки. Под ними, как коммунист и предполагал, обнаружились бинты. - Я понимаю, что на тот момент тебе было уже плевать, и ты даже не вспомнил... - Вспомнил. Союз запнулся на полуслове. - Вспомнил уже после того, как закончил накладывать бинты. Повисло короткое молчание. Союз поднял голову на всё ещё затянутое тучами небо. Какое-то время он соображал, как бы продолжить разговор в нужном направлении, когда услышал: - Прости. Голос Рейха был очень тихим. Коммунист вновь взглянул на него и обомлел. Тот плакал. При чём так, как Союзу никогда не доводилось наблюдать раньше: он не всхлипывал и не хныкал, и только слёзы беззвучно вытекали из-под полуприкрытых век. Капля за каплей, слишком часто, слишком быстро. Капли собирались на подбородке и падали на ворот рубашки. Капли, казалось, издавали едва слышный хрустальный звук за долю секунды до того, как разбиться. - Ох, Рейх... Чёрт... Союз стёр пальцем очередную крупную каплю, угрожающую сорваться вниз. Потом аккуратно размалал те, что ещё оставались на щеках. - Чудо ты в перьях... И тут в голову ему пришла не то потрясающая, не то дебильная идея. Союз аккуратно коснулся губами чужой кожи чуть ниже всё ещё закрытых век. Потом, не то войдя во вкус, не то будучи окончательно унесён за тёмные леса своим больным воображением, перешёл на виски, щёки, подбородок, брови. Поставив точку совершенно целомудренным поцелуем в центр лба, он осторожно отстранился, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его действия. Нацист сидел, не шевелясь, и, судя по всему, боялся даже вдохнуть. - Отомри, - добродушно усмехнулся Союз. Рейх вздрогнул, открыл наконец глаза и поспешно отвернулся. Неужели Союз был настолько плох? - Если ты просто хотел меня успокоить, то нннне нужно ттак бббольше, bbbitte¹⁴... - голосом, в котором отчётливо слышались плачущие нотки, попросил Рейх, не поворачивая головы. Ясно. Просто не так его понял. - Ну почему же нет? - улыбка снова тронула губы Союза. - Ннну... - он смешался, подбирая слова, чтобы объяснить. - Думаешь, я вкладываю в это совсем не тот смысл, что вкладывают обычно? - Ддда... Союз помолчал секунду, ощущая некоторую театральность происходящего. - Я могу переубедить тебя? - спросил он в полной тишине, и собственный голос почему-то стал на пару тонов ниже. Рейх резко повернул голову к нему, широко раскрыв глаза и удивлённо моргая. Крайняя степень неверия, на которую тот способен. Какой же он всё-таки наивный иногда... Союз закатил глаза. - Иди сюда, чудо... И решительно потянул Рейха к себе за плечи, на секунду приостановившись, когда их лбы соприкоснулись. Он прошептал, точно зная, что его отлично слышат: - Знаешь, я определился. Ты мне тоже небезразличен. Прости, что тебе пришлось пройти через такое, чтобы я понял это. И рывком сократил расстояние между ними. Он сделал всё именно так, как увидел в той недавней фантазии: притянул возможно ближе и быстро, но несколько неуверенно взял инициативу на себя. Осторожно надавил, одновременно чуть наклонившись вперёд. Провёл рукой вниз по затылку, шее (едва касаясь, чтобы не принести боли), вдоль позвоночника и прочно устроил её на талии. Первые пару секунд Рейх не реагировал никак, но затем начал осторожно отвечать, не пытаясь, однако, перехватить ведущую роль. Время почти остановилось, и всё же ощущение, что воздух в лёгких кончается, настигло обоих. Союз очень осторожно отстранился. Но вот оторвать от Рейха взгляд не получалось. - Это... Это было то, о чём я подумал?.. - едва слышно и очень неуверенно спросил тот. - Безусловно, - улыбнулся Союз - Это можно понять как-то иначе? Нацист бросил взгляд куда-то вниз и в сторону. - Нуу... - Могу повторить, если сомневаешься. Вместо ответа Рейх притянул его, вцепившись в воротник свитера, и вовлёк в новый поцелуй.***
На улице стояла весна. Впервые за последние несколько месяцев Германия вышел на улицу в тонкой куртке и умудрился не покрыться инеем в первые пять секунд. Было солнечно и тепло, где-то в парке пели птицы, и настроение было прекрасным. - О, good morning¹⁵, Германия! Великобритания, видимо, тоже решил прогуляться. А, ну конечно, возится со своими бесценными розами. - Доброе утро. Подумав, он свернул на участок. - Слушай, - вдруг заговорил сосед, не прерывая своего занятия - Я... очень давно не видел твоего отца. Он и раньше-то нечасто из дома выходил, а сейчас... Я его последний раз видел ещё зимой. С ним что-то случилось? Последние слова были произнесены чуть ли не с надеждой. Германия громко выругался, но, к сожалению или к счастью, только у себя в голове. Великобритания же увидел на его лице улыбку и услышал: - Нет. Он просто переехал. - Могу я поинтересоваться, куда? - удивился сосед. - Скажу - не поверите, - проговорил Германия, едва сдерживая смех. - Ну, я готов. Порази меня! - ухмыльнулся тот. - К Союзу Советских Социалистических Республик. Как выяснилось, даже если у Великобритании нет чая, он может им подавиться. - У них вроде как отношения, - с улыбкой пояснил Германия и, посмеиваясь, вышел с участка. Он бросил взгляд на видневшийся над парковыми деревьями многоэтажный дом. Нужно будет сегодня наведаться к этим двоим, а то он тоже давно не виделся с отцом. Тем более что Союз (так он попросил себя называть, без всякого официоза. Первое время даже непривычно было.) очень вкусно готовит, а сам Германия последние четыре дня питается исключительно быстроразваривающейся лапшой из пакетика. К тому же, время, проведённое в компании этих двоих, никогда не бывало скучным. Германия и Польшу бы с собой позвал, если бы та всё ещё не боялась до ужаса и отца, и Союза. Короче говоря, вечер обещал пройти хорошо.