Библиотекарь Эрестор и гипноз

Очередной Белый Совет, регулярно проводившийся в Ривенделле, вызывал у библиотекаря Эрестора чувство смутной тревоги, несмотря на вроде бы относительно мирные времена и отсутствие угроз со стороны Врага. Обычно библиотекарь Эрестор был бессменным секретарем Совета, и стенографировал все обсуждения и доклады, но в последнее время, поскольку ничего существенного не происходило навязал уступил эту почетную обязанность технику Глорфинделю. которому все равно делать было нечего Проблема была в том, что библиотекаря, да и не только его, вдруг стало напрягать поведение мага Сарумана. Глава Белого Совета, искуснейший и мудрейший майа Саруман был, безусловно, безупречен, как алмаз чистой воды, но среди его многочисленных талантов и умений обнаружился дар убеждать кого угодно в чем угодно с помощью своего волшебного голоса. Каковым даром он, по мнению библиотекаря Эрестора, стал явно злоупотреблять. Нет, сперва все было вроде бы совсем безобидно и зачастую даже на пользу, когда маг Саруман, например, внушил некоторым подданным короля Трандуила неизгладимое отвращение к пьянству, или убедил техника Глорфинделя в необходимости создания кухонного лифта, который техник до разговора с магом почему-то упорно считал ненужной роскошью. Но чем дальше, тем серьезнее становились запросы Сарумана. Он был страстным коллекционером и любил редкие драгоценные вещи и с некоторых пор стал пытаться заполучить их с помощью своего дара. Например, пытался убедить гостившего в Ривенделле гнома отдать ему фамильный мифриловый доспех, один из немногих сохранившихся в Средиземье. Или успешно выпросил в подарок у завхоза Линдира гребень его отбывшей за море прабабушки, уникальную вещь дивной синдарской работы в «дориатском стиле», чьи техники были безвозвратно утеряны и неповторимы. А сейчас Саруман, видимо, и вовсе потерял берега, поскольку примчавшийся с Совета взволнованный техник Глорфиндель с возмущением рассказал библиотекарю, что маг пытался убедить владыку Элронда отдать ему великое кольцо Вилью! Якобы на хранение. Причем, по словам техника, при полном понимании неприемлемости данного требования, он сам был как в тумане и не мог возразить ни слова. К счастью, в этот момент в помещение совета влетел мяч, вдребезги разбив окно и чары Сарумана развеялись. Но ведь не всегда чудесные дети владыки Элронда будут играть в мяч под окнами зала совещаний! Надо принимать какие-то меры и призвать мага Сарумана к порядку! Положение осложнялось еще и тем, что Саруман никогда не применял свой дивный голос при владычице Галадриэль и маге Гэндальфе, и они не верили в рассказы о его корыстных намерениях, считая любовь Сарумана к коллекционированию лишь милым чудачеством. Раздумывая над сложившейся ситуацией, библиотекарь Эрестор даже не пошел на ужин, заказав себе пару блюд через грузовой лифт, он принялся искать у себя в библиотеке материалы по ментальным практикам и методам борьбы с ними, как вдруг в читальный зал пожаловал сам маг Саруман. И хотя библиотекарь был готов к его воздействию и вообще был весьма устойчив в внушению, он, сам не зная как, будто марионетка, управляемая кукловодом, плывя в каком-то мареве, безвольно и покорно обнаружил, что сам отдает Саруману единственный сохранившейся экземпляр «Зоолексикологии» знаменитого ученого-биолога древности Келегорма Светлого, с дарственной надписью и пометками автора! И тут в наступивших за окном сумерках раздалась трель соловья. Библиотекарь Эрестор терпеть не мог не очень любил соловьев. Когда-то его младший брат, понимавший язык всех зверей и птиц, научил музыкального библиотекаря понимать некоторых певчих птиц (он всю семью пытался учить, но получилось только у обладателя абсолютного слуха Эрестора), о чем впоследствии библиотекарь очень пожалел, ибо невзлюбившие (заслуженно!) после некоторых событий этого его брата соловьи, прилетали к их дому стаями и материли поносили братца такими выражениями, что краснел даже бывалый библиотекарь. Но сейчас, когда вредная птица с явной насмешкой просвистела «Развесил уши-то, дурачок!» (соловьи, несмотря на их репутацию, вообще не отличаются любезностью), библиотекарь Эрестор вдруг очнулся от наваждения и сам выкрикнул некую фразу, которую обычно использовал в минуты сильного душевного волнения. В Ривенделле ее никто не понимал, поскольку это был чистый валарин, но маг Саруман, будучи некогда майар владыки Аулэ, прекрасно понял и моментально покинул библиотеку (у него возникло странное чувство, что сейчас сам владыка Аулэ влепит ему подзатыльник). Библиотекарь Эрестор даже не обратил внимание на его уход. «Развесил уши» — звенело в его голове, развесил уши, а ведь когда-то его, библиотекаря Эрестора, все слушали, развесив уши! Его голос не знал себе равных! Неужели же он слабее какого-то мага, будь тот хоть тысячу раз айну?! В пиршественном зале Ривенделла все гости и жители замка беседовали за праздничным ужином. Маг Саруман, уже забывший о неприятном инциденте в библиотеке, встал, чтобы произнести традиционную речь и тут вдруг раздались звуки арфы дивной нолдорской работы. Библиотекарь Эрестор играл старинную нолдорскую плясовую, веселую и задорную: Ты играй, златая арфа, Пой струна, наяривай! Ты пляши, пляши, парнишка, Пляши, не разговаривай! Маг Саруман, которого прекрасная мелодия и чарующий голос библиотекаря словно подтолкнули в спину, внезапно выбежал на середину зала, и взмахнув, руками закружил в танце. Он легко скользил, кружился, подпрыгивал и выкидывал коленца, двигаясь с невероятным изяществом в такт мелодии. Зрители в зале замерли от восхищения и следили за пляской мага Сарумана во все глаза! Никто не ожидал, что всегда степенный и величавый маг способен на такое! Сам же Саруман пребывал в полном ужасе — ноги совершенно не слушались его! И все остальное тело тоже, несмотря на яростное сопротивление разума. Уж в чем-чем, а в музыкальном искусстве немногие могли превзойти библиотекаря Эрестора, и маг Саруман явно не входил в их число. Библиотекарь замолк, делая передышку и Саруман уже готов был вырваться из-под власти чар, как в зале раздался прекрасный звук гондолинской свирели. Водопроводчик Эктелион, выдающийся флейтист своего времени, подхватил песню своего друга библиотекаря, украсив ее старинными синдарскими мотивами: Город под горой стоит, Башенки золотятся. Не ходи туда, касатик, Обратно не воротишься! Маг Саруман продолжил танцевать, кружа и взмахивая руками, напоминая журавля по весне, он делал великолепные пируэты, от которых у зрителей замирало сердце, он будто парил над полом, он воистину танцевал душой. И когда чудесная музыка прекратилась и обессиленный Саруман медленно и невероятно красиво упал на пол, зал взорвался аплодисментами! Все видевшие этот великолепный танец спешили выразить исполнителю свой восторг и благодарность. Такого прекрасного выступления эльфы не видели очень давно, а люди и гномы вообще, наверное, никогда. Все обсуждали, как велика и безгранична творческая сила айнур, а гость из далекого Харада вспомнил древнюю легенду своего народа, что мир был создан айнур не только песнями, но именно в танце и достопочтенный Саруман показал им отголосок этого великого действа! Маг Саруман, по своей врожденной скромности, сдержанно поклонился и поспешил удалиться в свои покои, наутро спешно покинув Ривенделл по неотложным делам (и никогда более не пытался применять свой чудесный голос в Ривенделле). Он очень переживал свой позор танцевальный успех и надеялся, что, поскольку гостей в замке было не так уж много, эта история не получит широкой огласки и скоро забудется. Увы, он еще не знал, что страстный любитель искусства техник Глорфиндель заснял все действо на палантир и скоро все Средиземье будет восторгаться этим прекрасным зрелищем. Негоже талантам пребывать в неизвестности! Библиотекарь же Эрестор, вернув «Зоолексикологию» в хранилище, напевая, отправился делать кормушки для соловьев.