Умирать не так страшно

У Питера депрессия. Так бы сказал любой врач, обратись парень к нему. Настолько всё было очевидно. Но только не ему. У Питера чёрт пойми что твориться в голове. Он не понимает, что происходит вокруг, что твориться в мире. Он будто стал жить в своей голове, зациклившись на чём-то настолько плохом, что не понимает, как оттуда выбраться. Питер перестал улыбаться. Каждое утро он елe выдавливает улыбку для тёти, в школе - для Неда. Он с трудом впихивает в себя немного еды, просто чтоб не свалиться от усталости. Кажется, близкие уже начали замечать уставший взгляд, круги под глазами, осунувшийся вид. Только Питер это успешно списывает на влияние учёбы. И все верят. А Питер продолжает скатываться куда-то вниз, в пустоту. Где тишина, где не слышно голосов и ты полностью одинок. Каждый вечер, возвращаясь домой после патрулирования, Питер мечтает уснуть и не просыпаться больше никогда. Но ведь он себя никогда не убьёт. Питер хороший мальчик, он никогда не сделает так больно тёте, никогда не переложит ответственность за спокойствие простых людей на чужие плечи. Или… Но Питер даёт себе маленькую поблажку. Крохотную возможность забыть о той пустоте внутри, которая каждый раз смотрит на него своими большими пустыми грустными глазами, которая терзает его изнутри. Питер режет себя. Он может лишь приблизительно сказать, когда он сделал это впервые, но он помнит то жгучее желание сделать хоть что-нибудь, чтобы перестало быть так пусто. И Питер делает это. Почти каждый день, потому что эта боль так мимолётна, потому что регенерация убирает все следы уже через сутки или двое. Он режет предплечья, бёдра, режет так, чтобы никто не заметил. Парень уже и не помнит, когда в последний раз он носил что-то с короткими рукавами. И до сих пор никто не заметил. Как же он до такого дошёл, спросите вы. Легко. Любовь. Это она, стерва, во всём виновата. Питер же мог влюбиться в одноклассницу, соседку или ещё какую-нибудь милую девушку, с которой бы был шанс. Но нет. Когда у него было просто? Он влюбился в того человека, в которого бы лучше никогда не влюбляться. Миллиардер, плейбой, филантроп. Вы ведь догадались, кто это? Конечно же да. Тони Старк. Железный человек. Именно он забрал сердце паучка и отдавать, видимо, не собирается. А Питер потихоньку сохнет. Как цветок в дальнем углу сада, про который благополучно забыли и не поливают. Он смотрит на Тони (ему так нравится произносить его имя, пусть и у себя в голове), наблюдает за его похождениями и умирает внутри, потому что понимает, что никогда такой человек, как Старк, не ответит взаимностью Питеру. Паучку лишь остаётся любоваться мужчиной, когда ему удаётся попасть в лабораторию в качестве помощника. Смотреть на широкие плечи, мускулистые руки, длинные стройные ноги. Так ведь хочется провести руками по телу Старка, очертить пальцами лоб, скулы, нос, провести ими по губам. Поцеловать. Так, как мечтается уже долгие месяцы, как представляется вечерами и сниться ночами. А потом наступает чёртовое утро, и Питер понимает, что такого никогда не будет. Что сам Тони не захочет его крепко обнять, прижать к себе и поцеловать. Так продолжается достаточно долго. Порезы не успевают зажить, как Питер наносит новые и новые. Чаще и чаще. Больше и больше. Он уже не видит конца той бесконечной темноте и боли, которые окружают его. - Всё чаще он думает, что суицид – достаточно неплохой выход. - Питер смелый парень. Иначе бы он не стал героем. Он принимает решение рассказать всё Старку. Потому что нет сил уже терпеть. И в зависимости от ответа… Впрочем, чего уж говорить. - И вот очередной их совместный вечер в лаборатории. Старк сидит, слегка сгорбившись, и что-то переделывает на одной из многочисленных схем. И, похоже, совсем не замечает Питера. Опять. -М-мистер Старк? – голос дрожит, так страшно. -А? Да, паучок, чего хотел? -Мистер Старк, я вам сказать хотел… Я вас люблю, мистер Старк. И тишина. Давящая, оглушающая. -Питер, послушай, - ясно. Этот тихий спокойный голос уже говорит сам за себя, - ты же должен понимать. Я намного тебя старше… Господи. Давай просто сделаем вид, что я не услышал этого. -Но я, правда, вас люблю. Больше всего на свете, - последняя попытка, голос становится всё менее уверенным, чем был в начале этого разговора. -Да что ты можешь знать о любви, в конце то концов! Ты всего лишь подросток. А это блажь, которая как-то взбрела тебе в голову. Просто забудь, Питер. Иди домой, выспись. Я надеюсь, мы больше не вернёмся к этому разговору, - и отвернулся, просто отвернулся. Голос каждым словом забивает крышку гроба с надписью “жизнь Питера Паркера”. Паучок быстро выбегает из башни и летит куда-то по крышам. Просто летит, не видя практически ничего. Боль просто разрывает на части. Кое-как Питер добрался до дома. А потом обрушилось понимание. Не нужен. Не любит. Внутри будто взорвалась ядерная бомба, уничтожив всё, что там было. Не оставив даже пепла. Накатило осознание того, что же произошло. Как он теперь появится перед Старком? Как будет смотреть в глаза? От этого становилось ещё отвратнее, хотя куда уж хуже… - Следующую неделю Питер провел, будто в тумане. Было хреново. Чертовски хреново. И каждый день одни и те же мысли… А что, если… Если спрыгнуть? Если перерезать вены? Мыслей было много, но они все были настолько чёткими, яркими и заманчивыми, что… Старк не звонил и не писал. Возможно, не хотел беспокоить и давал время подумать. Может именно он и мог что-то изменить. Впрочем, чего уж теперь говорить… - Питер стоит на крыше. Питер сейчас прыгнет. Телефон всё молчит и заветный звонок так и не прозвучал. - Жизнь Питера Паркера и по совместительству Человека-паука оборвалась ночью. Он прыгнул с одного из небоскрёбов большого шумного города. Тони Старк узнает о смерти своего “стажёра” первым (Пятница имеет доступ к информации о состоянии здоровья Питера, которая передаётся ей через встроенный в шутер жучок. Паутиномёты Питер никогда не снимает). Просто очередной тихой ночью, когда Старк снова задержался в мастерской, механический голос скажет: “Сердцебиение мистера Паркера остановилось в 01:32”. Телефон выпал из рук. Кажется, в этот момент перестало биться сердце ещё одного человека. Только Питеру было уже всё равно. Тело лежало на асфальте и остывало.