Особый вид селфхарма.

Солнечный день декабря, голубоволосый парень с натянутым на нос шарфом и на лоб шапкой так, что видны были только глаза, с счастливой улыбкой, скрытой от лишних глаз, возвращался домой после пар. День в колледже выдался до жути муторным и сложным. Зачеты, контрольные, история — все то, что так не любил Фишер. Он был прекрасным учеником, одним из лучших на курсе, но не любовь к зубрежке брала верх, из-за чего он часто получал упрёки. Ведь легкое усилие могло привести его к званию лучшего ученика, но Салу это было не нужно. Сколько раз за эти 3 года он ссорился по этой причине с Джонсоном, который уверял того, что он растрачивает свои гениальные мозги. Вообще, Салли любил когда Лар злится. Нет, конечно отрицательные эмоции ему, как и любому нормальному человеку, были неприятны, но лицо его возлюбленного становилось таким сексуальным, что вопросов о том, как же они будут мириться, у Сала не возникало. Подумав о злом Джонсоне, Сал залился румянцем. Хорошо, что сейчас зима и никто не заметит. Хотя за всю свою жизнь Фишер привык к косым взглядам. Длинный шрам, проходящий от левого виска, через глаз, задевая губу и уплывающий на шею, хочешь — не хочешь, привлекал внимание. Но теперь ему было все равно, ведь постоянные баллады Джонсона о том, как прекрасен Салли, дали свой результат и самооценка поднялась до уровня нормального человека. Вообще, Ларри многое изменил в его жизни: сделал ее счастливой. Они встречаются уже 5 лет и 3 из них живут вместе, съехались сразу, как только Сал поступил. Занятый размышлениями о том, что бы такого вкусненького приготовить на ужин, Салли не заметил, как оказался у своего подъезда. Войдя в 9ти этажный дом, который явно старше даже Миссис Розенберг, Салли поднимается к себе в квартиру. Поворот ключа и шапка летит подальше с головы. Снимая ботинки, Фишер обратил внимание на странный шорох в комнате. Лар явно дома. Он явно не один. Немой вопрос «Опять?..» звучит в голове и бьется о стенки черепа. От теплой улыбки на лице не осталось и следа. В глазах читались страх, боль и надежда. Надежда. Этим он сейчас себя успокаивает. «Вдруг послышалось?» или «Вдруг это не то?». На носочках, медленно и осторожно, то ли оттягивая момент, то ли давая время одеться, Фишер подходит к дверям спальни. Тонкая кисть ложится на ручку и, после выдоха, тянет ее вниз и на себя. Сал медленно поднимает глаза, полные надежды и, к своему сожалению, сталкивается с совсем не карими глазами. Серые женские глаза испуганно смотрят, а Салли, сам не знает почему, горько улыбается и уходит в зал, даже не пытаясь увидеть Джонсона. Через пару минут из комнаты выходит Ларри, а из квартиры вылетает девушка. Все, что Салли о ней запомнил — это ее серые, испуганные глаза. Джонсон, что-то упорно доказывает, слезно извиняется, клянется, а может и нет. Сал не видит и не слышит. Он просто сидит на диване, смотря в выключенный телевизор. -Я устал. — первое и последнее, что сказал Салли. После он встал, взял из комнаты рюкзак и ушел из квартиры. Навсегда? Нет. Он будет терпеть все измены, которые за последние полгода доконали его. Он придет к Лару и примет его извинения. В сотый раз поверит. В сотый раз скажет, что любит, и в сотый раз отдаст свое измученное сердце на растерзание. И почему он каждый раз ведется? Никто не понимает. Даже Сал. Он зависим от селфхарма уже 10 лет. Может, и разбитое сердце можно назвать одним из видов селфхарма? Особым видом селфхарма.