***
В следующий раз сверху упало нечто тяжелое. Гордон быстро среагировал на звук и подскочил, открывая слипшиеся после сна глаза. Это был металлический ящик, с виду даже безопасный. Внутри он обнаружил пару банок консервированных персиков, четыре сэндвича, фрукты, две полуторалитровки и молоток. Зачем там лежало последнее, можно только догадываться. Осколки разбитого стекла, лежавшие на полу, исчезли, как и рама, разделявшая две комнаты. Это что еще за магия такая? – Пингвин, – полицейский обратился к тому, кто лежал к нему спиной, не двигаясь. Всё происходящее напоминало скорее фарс, чем заточение, но Гордон был всё еще спокоен и ждал развязки, которая рано или поздно всё равно произойдет. Ответа не последовало. Мужчина кинул в пустоту «как хочешь», и сразу набросился на воду, крепко сжав бутылку пальцами. Жутко хотелось пить. Гордон потерялся во времени, ему казалось, что оно полностью остановилось. Кобблпот не вставал весь «день» и не поворачивался, детектив не выдержал и подошел ближе. Может, он притворяется и ждет момента для мести? – Освальд? Кобблпот мелко трясся, поджав под себя ноги. Его ресницы судорожно подрагивали, а на лице выступал пот, стекая от висков к подбородку. – Эй, вставай, – Джеймс усадил его, чтобы тот облокотился о стену. – Кажется, у тебя температура повысилась. – Я бы на твоем месте обрадовался, – Пингвин тихо фыркнул, почти шепча. Его взгляд расфокусировался, он смотрел сквозь Гордона, будто что-то пытался разглядеть в пустых однотонных стенах. Гордон немного подумал и стянул галстук, смочив водой и положив на лоб соседу напротив. Пингвин проигнорировал, продолжая вести себя тихо. – Обещаю, я вытащу нас, и тебе окажут помощь. – Кто же тебя учил так геройствовать, Джим, когда ситуация безвыходная? Не привык смотреть, как кто-то на глазах умирает? – Я этого так не оставлю. – Уймись, мой старый друг, и пошевели мозгами. В этом и смысл, нелогично же? Один умрет, второго отпустят, не зря же нам дали пистолет, который ты в тайне присвоил за моей спиной. – Задача полиции спасать людей, даже если это такой ублюдок, как ты. – Столько раз заключенные бежали из Аркхема и покушались на твоих близких, а ты так ничего и не понял. Зло нужно истреблять, только тогда наступит тот порядок, о котором ты так грезишь. – Насилие порождает насилие. Чем я тогда буду лучше? – По-твоему правильней, когда умирают невинные, лишь из-за того, что у тебя рука не поднялась убить того, кто это заслужил? Гордон замолчал, облизнув сухие губы. Кобблпот смотрел на него, не отрываясь. – Да, наверное, ты прав. Было бы лучше, если б твой труп облагораживал воды Готэма. Пингвин нахмурился, смотря исподлобья на удаляющиеся ботинки. Его трясло, то ли от нахлынувшей злости, то ли от лихорадки, Освальд медленно встал, и, сделав пару шагов, громко рухнул, да так сильно, что было удивительно, как он умудрился не повредить голову. Детектив плавно встал, аккуратно приблизившись. Пальцы нащупали пульс, и он выдохнул, понимая, что сидеть с трупом куда более дерьмовая ситуация, чем больной Пингвин. Может, суть во взаимопомощи, а не убийстве друг друга? По крайней мере, он мог попробовать по-разному, надеясь, что похититель наблюдает за ним и явно чего-то хочет добиться. Главное – понять чего. – Эй, – Гордон легонько похлопал того по щекам. – В-воды… Джеймс укрыл Кобблпота плащом и, приподняв тому голову, дал отпить. Чужая кожа обжигала ладонь, Гордон даже немного пожалел, что потрепал ослабленного мужчину так сильно, не имея при этом особых оснований. – Я знаю, Джим, ты всегда презирал меня. Считал мерзким, неприятным, эгоистичным засранцем, который ничего не добьется. Но ты видишь, как всё обернулось? Я смог свергнуть всю сильнейшую мафию Готэма и подмять под себя все преступные группировки, – усмехнулся. – И что теперь? Сдохну от простуды непонятно где. Забавно, да? – Отдохни, пока жар не спадет. – О, Джим, я в здравом уме, если ты об этом. Напомни, сколько раз ты меня обвинял во всех грехах, игнорируя закон, просто потому, что хотел? Сколько раз подставлял, использовал в своих целях, оставляя на произвол судьбы? Я правда желал дружить, пусть ты и не веришь, всегда тебе шел навстречу, брал вину на себя и прощал все твои долги, которые ты так и не вернул, а что в итоге? Ты готов спасти любого, кроме меня и перед смертью мне все-таки хочется знать почему. Гордон нахмурился, приоткрыв губы. Слова застряли глубоко в глотке и никак не хотели связываться в предложения, давили неприятным комком, скапливаясь где-то внутри. Он всегда чувствовал вину за всё. Даже перед Пингвином. Пусть и не хотел признавать. – Виновата внешность? Поведение? Я всегда слышал насмешки в своей адрес и прекрасно вижу в твоем лице пренебрежение, это нельзя скрыть, как бы благородно ты не пытался. Отбрось уже эту искусственную нравственность и сделай то, что нужно – убей меня. Свет вырубили, и Гордон подал голос, отползая. – Постарайся уснуть. Кобблпот схватил его за рукава пиджака, легко, практически не держась. Джеймсу хотелось убежать, как он делал всегда, чтобы не видеть как минимум пару месяцев лицо напротив и снова убедить себя, что Пингвин – убийца-психопат, которого нельзя слушать, а уж тем более доверять. – Просто скажи, как ненавидишь меня, Джим. Хватит молчать. Гордон повернулся к нему, аккуратно пытаясь нащупать плечо. Пальцы наткнулись на волосы, мужчина поспешил их убрать, чтобы жест не выглядел слишком вульгарным. – Я… нормально относился к Освальду. Того, кем ты стал, – Пингвином, я и правда ненавижу. – Как раз-таки Освальда ты и презирал. – Ты преступник, а я коп. В подобной иерархии нельзя жить иначе. – Понятия «не могу» и «не хочу» сильно отличаются друг от друга. Я был глуп, что не понимал это раньше. – Отдыхай, Освальд.***
Джим медленно раздевался в этом богом забытом месте, потому что пиджак отдал на растерзание Пингвину, положив тому под голову, вместо подушки. В чем он был точно уверен, так это в том, что рубашку точно никому не отдаст ни под каким предлогом. – Джим… Лежачий подал голос и Джеймс встрепенулся, устроившись рядом. Эти стены давят уже настолько сильно, что он уже начинает переживать за своего сокамерника. Хуже бреда в его жизни явно не вспомнишь. – Джим, не мог бы ты поделиться пустой бутылкой? – Зачем? – А ты подумай! Ты же детектив! – раздраженно. Гордон пнул пластик, отвернувшись. Ему очень было интересно, что с потолка рухнет на этот раз. – Джеймс, кхм, прошу прощения, но не мог бы ты… – Что бы там ни было – нет. – П-пожалуйста… Мне просто… Нужно облокотиться. – Нет. – Прошу тебя. – Господи… – Гордон закатил глаза, поднимая его. Освальд пошатнулся, едва не рухнув. Кобблпот скривил губы, выжидающе смотря на Джеймса. Он вопросительно посмотрел в ответ. – Ты не мог бы… ну это… – Даже знать не хочу. – Просто, Джим, подержи мне чертову бутылку! Он согласился, проклиная всё, что только мог проклинать. Это были самые долгие мучительные секунды в его жизни. – Клянусь, Кобблпот, если ты хоть кому-нибудь… – Я совсем придурок по-твоему? Гордон оставшееся свое личное время бил молотком консервные банки. То ли он так хотел есть, то ли избавлялся от стресса. Было не совсем очевидно.***
Пингвин начал понемногу есть и чувствовал себя лучше. Он много пил и ел мелкими порциями, словно птичка, мостился в своем привычном углу и пытался согреться. Гордон чаще делал что-то наподобие зарядки, он не любил сидеть сложа руки и поддерживал себя в форме, готовясь атаковать на случай тех самых непредвиденных обстоятельств. Интересно стало тогда, когда люк снова открылся и на пол упала дорожная сумка. Внутри пакет, в котором оказался аспирин, противовирусное и плед. Джим еще раз убедился в своей правоте – за ними однозначно кто-то следит. Осталось понять, как заставить похитителя говорить. План плохой, рискованный, но выбирать не из чего. Он просто надеялся, что не пожалеет. – Джим, что там? – мужчина приподнял голову, услышав шорох пакета. – Таблетки. – Наконец-то! Давай сюда. – Какие? Эти? – детектив поднес всё к мужчине, кинув на пол. Он наступил на них, топча, и раздавливая лекарства в крошку. Кобблпот открыл рот, нахмурив брови и смотря снизу-вверх на того, кто слишком долго играл хорошего копа. Слишком долго притворялся идеальным человеком. Слишком очевидно вел себя дружелюбно. Слишком… сильно вызывал доверие. – Какого черта ты творишь?! – Ты был прав. Зло нужно истреблять. И я не позволю тебе выйти отсюда живым. Пингвин увидел пистолет, торчащий из кармана пиджака и ударил мужчину в живот, забрав оружие. Он скалился, с ненавистью и злобой сверля знакомый силуэт, мечтая задушить голыми руками, лишь бы наблюдать, как забирает чужую жизнь. Его пошатывало, ноги предательски не хотели держать, но он впервые был уверен в том, что нужно сделать. Убить Джима Гордона. Детектив выпрямился, шагая прямо на него. Рука дрогнула, и Кобблпот задел рукав пиджака, промахнувшись, и испортив только ткань шальной пулей. Оба зажмурились от свиста, но Гордон не медлил и подошел ближе, слишком вальяжно и беспечно. – Ты труп, Джим! – Освальд закричал, брызгая слюной и наводя пистолет ровно в цель. – Раз ты увидел настоящего меня, я отвечу наконец честно, – детектив медленно подходил, странно улыбаясь и опустив взгляд. – Я правда действовал так, как мне хочется. Постоянно. Мне нравилось приходить в участок после очередного спасения гражданских и слушать овации, понимать, что ты единственный, кто управляет жизнями этих несчастных, и Пингвин – лучшее средство для достижения этой цели. Зачем марать руки, когда это сделаешь за меня ты? Зачем тратить время на поиск информации, когда ты можешь подергать за ниточки? И смысл мне с тобой сотрудничать, когда Харви мне вполне хватает и второй собутыльник будет лишним? Это правда, Освальд, слугой Фиш Муни ты быть перестал. Ты стал пешкой. Моей пешкой. – Заткнись! Кобблпот требовательно приказывал держаться дальше, держа оружие перед собой. Очи заливались гневом, буйным и яростным, желваки ходили от злости, он чувствовал, как каждое слово распаляет еще больше, а палец на курке становится слишком железным, практически неподвижным. Он знал: Гордону всё равно. Но никогда не думал, что единственный человек, яро защищающий закон, готовый пожертвовать собой, чтобы спасти другого, может нагло использовать, ждать почета и медали, чтобы утолить свое самолюбие. Джим всегда привлекал своей индивидуальностью, отвагой и верой справедливость, несмотря на то, что боролся с самим Пингвином – преступностью. Освальд много раз видел возможность умереть от рук детектива, но тот никогда не хотел ранить его, скорее… защищал? – Раз уж мы перешли на откровения, – Гордон не отступал и подошел вплотную, уперевшись грудью в дуло пистолета. – О тебе ходило так много слухов, как о человеке, который всех подставляет и бросает на произвол судьбы, когда с них уже нечего взять. Тогда почему я всегда был тем, кого ты не хотел подставлять, Освальд? – Замолчи! – Ты мог защитить меня ценой собственной шкуры, правда? Так зачем? Это не выгодно. – Я сто раз говорил, что для дружбы не нужно искать выгоду! – Ты уверен, что это была именно дружба? – Гордон дышал врагу фактически в лицо, скалясь и готовясь наброситься. – Так, довольно, заканчивайте спектакль! На экране вспыхнуло изображение, сопровождаясь рябью. Гордон выдохнул, став серьезнее и немного расслабившись. Смех с картинки и сумасшедшая улыбка были знакомы всем, мужчины замерли, всматриваясь в человека, который глядел на них по ту сторону. – Джимбо, ты просто бесподобен! Какая игра, какая самоотверженность! Ты буквально смог за каких-то три дня разбудить полумертвые эмоции уголовника, о, это стоит похвалы! Ну, окей, сейчас не об этом. У меня есть небольшая пушка и зеленый человечек. Знаком? На стуле сидел мужчина в деловом ярко-зеленом костюме и очках, треснувших, вероятно, от ударов. Кое-где одежда была разорвана, пленник дергался на стуле, безрезультатно пытаясь, по видимости, развязать руки. – Эд! – Пингвин заметался взглядом по экрану, дрожа, и даже забыв, что у него в руках пистолет. – Да, пташка, я поймал твоего хахаля! И вы, мальчики, были чертовски правы! Кому-то нужно сегодня умереть. Ита-а-ак! Кто же выживет? Джим, детектив-капитан-семьянин-сердцеед Гордон или единственный друг (не совсем верный, правда) нашего Пингвиненка? Игра началась! Тик-так-тик-так! У тебя минута! – Освальд… – Прощай, Джим, – Кобблпот наставил пистолет на Гордона. Его рука дрожала, а ноги подкашивались, казалось, он вот-вот готов упасть, не смотря на уверенность в глазах. – Послушай, Джером блефует. Не допускай ошибку, о которой потом будешь жалеть. – Джеймс, ты серьезно думаешь, что мне небезразличен? Я прекрасно понял твою позицию, поверь, я уже давно не тот, кому нужно твое покровительство! Нигма… важен для меня, и будь уверен, я спущу этот чертов курок, хочешь ты этого или нет. Гордон подошел близко, аккуратно взяв тонкую кисть Кобблпота и направив чуть ниже. – Здесь сердце, Освальд. Чувствуешь стук? – Д-Джим?.. – голос дрогнул. – Если заденешь его, никакие врачи не спасут. Стреляй сюда. – Я… – Знаешь, находясь с тобой в четырех стенах, я понял только одну вещь, в которую никогда бы в жизни не поверил, видя твои поступки и прекрасно осознавая приоритеты. Ты все это время не хотел дружить со мной, – детектив снизил тон, практически переходя на шепот. – Что, прости? – Ты любил меня. Полицейский за раз выбил у Пингвина из рук пистолет и пнул куда подальше. Освальд застыл, как прокаженный, смотря буквально в душу Джима Гордона. Мужчина заметил, что взгляд Кобблпота изменился – стал мягче, теплее, сверкая влагой и всё сильнее наливаясь серебристым. Он опять проиграл. Из экрана послышался смех, звонкий, нечеловеческий, но на этот раз короткий, издевательский, чтобы привлечь внимание. Мужчины медленно повернулись к Джерому, тот подошел вплотную к камере и широко улыбнулся, пока не послышался выстрел. Пленник перестал двигаться, во лбу осталось отверстие, из которого плавно вытекала струйка крови. Освальд дрожал, приоткрыв губы, и с надеждой глядя на изображение, думая, что ему показалось и это какой-то очередной трюк. Он упал на колени, лицо его изменилось, наливаясь пятнами, а радужка глаз потемнела, став болотной. Мужчина закричал, раздирая горло, взяв пистолет, и спустив весь магазин в устройство. Телевизор немного дымился, пахло гарью. Кобблпот кривился, морщился, сжимая костяшки пальцев слишком сильно. Жевательные мышцы напряглись, слезы сорвались с глаз, и он продолжал смотреть в сломанный экран, будто это какой-то сон. – Освальд? Пингвин дернулся на голос и с укором посмотрел на Джима. Тот держал ладони перед собой, осторожно приблизился и сел рядом. – Он… Он его… – мужчина жестикулировал, всхлипнув. Гордон тяжело вздохнул и приобнял его, почувствовав, как чужие руки вцепились в ответ сильнее, как за спасательный круг. Детектив хмурился, зависнув в пространстве, ощущая, как искренне понимает Пингвина. И не понимает одновременно. – Кем тебе приходился Нигма? – Это… уже не важно, – Кобблпот наигранно улыбнулся, смахнув слезы. – Думаю, я его следующая цель. Ты должен мне помочь, только прошу, доверься мне. – После того, что я услышал от тебя?! Никогда. Джим пригладил волосы Освальда, поправив выбившиеся пряди. Пингвин замолчал, внимательно наблюдая за его действиями и немного успокоившись. Гордон заметил, как тело рядом с ним дрожит уже меньше, и продолжил гладить, убирая пряди со лба. Детектив чувствовал пульсацию тьме в себе, он знал: нечто жило в нем. Он так долго пытался погасить это, вытравить из чрева, даже не подумав о том, что ему не нужно выбирать кем быть – плохим или хорошим, спасителем или убийцей. Он просто хотел быть копом – защищать слабых и невинных, сделать их жизнь лучше. А уж каким способом – пусть решают обстоятельства. – Я понимаю, Освальд, ты потерял слишком много. Но скажи, есть ли смысл сотрудничать, если ты преступник? Если для тебя променять человека на деньги и золото в порядке вещей? Ты всегда обращался с подчиненными, как со скотом, а потом обижался, что люди тебя не любят и предают. – Ты серьезно думаешь, что мне нужны эти побрякушки, Джим?! Меня не уважали всегда и при любых обстоятельствах, люди склонны менять баррикады, если им выгодно. Я столько раз привязывался, и это, как видишь, ничем хорошим не закончилось, потому я решил сменить тактику взаимодействия. Эмоции – мой вечный враг, а любовь – слабость. Сильный человек должен пережить ее, пока она не пережила тебя. Советую тебе поступить также. – Ты не прав, – Джеймс бережно взял кончиками пальцев подбородок мужчины и заставил смотреть в глаза. – Любовь – это то, ради чего стоит жить. Ни власть, ни деньги, ни уважение. Любовь. Разве тебе нравилось быть королем Готэма и пить вечерами в одиночестве? Ресницы Освальда задрожали, очи заблестели серебряным, сигнализируя о его состоянии, словно маяк. Гордон лишь предполагал, когда говорил, не догадываясь, как попадает больно в цель. Свет в комнате погас, оставляя за собой слишком глубокую и такую неловкую тишину. Гордон лег рядом, проигнорировал свой привычный угол. – Идти с другом в темноте лучше, чем в одиночку при свете. Ты когда-то сказал это мне. Зачем? – Искренне надеялся, что ты последуешь моим словам.***
Освальд открыл глаза, совершенно не помня, как оказался завернутым в пальто полицейского. Сломанный телевизор и всё те же хмурые стены твердили о том, что это не какой-то страшный сон или его фантазия – Эдвард правда мертв, а виновник трагедии лежал рядом, дремля слишком тихо. Кобблпот нарочито наступил тому на руку, получив в ответ недовольный возглас. Громко шуршал продуктами, которые были тщательно утрамбованы в ящике. Кусок в горло не лез, хотелось много чего получить назад, включая санузел, горячую пищу и любимую постель. Освальд устал от всего и просто хотел домой, возможно, уехать в какие-нибудь жаркие страны и немного отдохнуть от слишком темного и враждебного города, который поглотил каждого, кто попытался изменить его. – Эй, – Гордон встал, помятый, и всё еще сонный. – Ты как? – Пусть мы всё еще заперты и кошмар не закончился, притворяться больше не нужно. Можешь не волноваться, я тебя больше не побеспокою, – Пингвин поковылял в свой привычный угол, ахнув. Нога болела адски. – Если б я ничего не сделал, мы бы не узнали, кто за всем этим стоит. Нужно было разыграть спектакль, чтобы появились зрители. – Спектакль! – Освальд резко подскочил, сразу же пожалев об этом. – Ай! – Тише, – Гордон подхватил его, удерживая в пространстве. Мужчина нагнулся к нему ближе, почти коснувшись губами лба. Пингвин грубо оттолкнул его, скалясь, слишком огорченно и непредсказуемо. – Я тебе всегда был омерзителен, во всех планах, не нужно делать вид, что это не так! Простые рукопожатия для тебя неприятны, я же видел, как ты меня смотришь! – Как? – С пренебрежением. Будто готов убить кого угодно, лишь бы больше не видеть мое лицо. А сейчас ты пытаешься оправдаться каким-то «спектаклем», потому что Джером устроит следующее испытание, в котором, скорее всего, заложником может быть Лесли. И ты убьешь меня. – Не убью. – Я больше не доверяю тебе, Джим Гордон. Пингвин засмеялся, вгоняя детектива в ступор. Он будто на протяжении долгого времени ломал человека и собирал осколки снова и снова, пока не получилось то, что получилось – Пингвин. Гордон схватил Освальда за волосы, заставив того подскочить от испуга. Глаза, горящие огнем, ненавистью и сломанным восприятием, пугали, Кобблпот тихо, лишь губами, призывал не делать больно, резко поворачивая головой вправо-влево. Ему казалось, что Гордон вот-вот зарычит, детектив ударил его о стену, прикасаясь своими губами к его, жестоко целуя, кусая, до головокружения сжимая черные пряди. Его колено остановилось где-то в паху, Пингвин вздрагивал, как только чужой язык начал блуждать во рту, а нога надавливать на промежность. Кобблпот дрожал, со стоном выдыхая, боясь детектива и желая одновременно. Гордон психовал. Бесился, видя, как Пингвин больше не слушает и игнорирует его, засовывает эмпатию куда подальше и совершенно не хочет знать правду. Он вытворял полную хрень, о которой не думал и не хотел никогда в жизни, но как только смотрел в лицо этого сукиного сына, верил. Он наконец ему верил. – Джим-Джим-Джим, подожди. Мне кажется, данная обстановка не располагает к… – Заткнись. Джим продолжил целовать, яро и напористо, временами снижая давление и на секунды отстраняясь. Лицо Освальда налилось пунцовым, он чувствовал, как температура резко подскочила. Халат Пингвина сползал, Гордон избавился от него и порвал немного спальную рубашку, оголив плечо. Он впился в бледную кожу зубами, оставив после себя след и заставив Освальда вскрикнуть. Мужчина нахохлился, ощущая жар и зудящий под ребрами холод, млел, лелея прикосновения самого Джима Гордона. Пингвин оттолкнул бы любого, кто к нему прикоснется. Но не Джима. Детектив порвал спальную сорочку, снова и снова возвращаясь к губам, слишком податливым и неловко отвечающими взаимностью, немного сухими, но такими искренними. Язык скользил по шее, сжимая тонкую кожу, стискивая ее, словно наждачкой. Освальду казалось, что его сердце клокотало непристойно громко, он зажимался, когда мужская горячая ладонь уперлась в грудь, а кончики пальцев задевали соски. Внутри было жарко, снаружи горячо, в голове – хаос. Созданный индивидуально для него самого. Бледные пальцы потянулись к пуговицам на рубашке, Гордон скинул их, продолжая целовать. Освальд мял пряди полицейского, трогая, изучая, притягивая к себе как можно ближе. Он чувствовал, как в штанах стало тесно, ерзал, неловко пытаясь потереться о бедро Джима. Оба вздрогнули, услышав резкий шум. Пингвин вжался в стену, переводя дыхание и прикрыв глаза, совершенно не осознавая, что происходило. Джим спокойно отошел в сторону, чтобы глянуть на новую вещицу, упавшую сверху. Это был телевизор, еще меньше, чем предыдущий, пока, слава богу, выключенный. Гордон прикусил губу, обернувшись. Пингвин судорожно сглотнул, опуская взгляд и поднимая снова, не выдерживая длительные гляделки. Освальд сел на пол, снова смотря на полицейского и нервно улыбнувшись. Гордон устроился в противоположном углу и, свесив руки с коленей, прикрыл веки. Освальд последовал его примеру, так и не решившись спросить.***
– Уберите руки от меня! Вы хоть знаете, что я с вами сделаю, когда выберусь?! Джим слышал знакомый голос где-то вдалеке, он тянулся сладкой нугой в потоке сознания и нарастал с каждой секундой, всё резче и резче царапая перепонки, пока вовсе не сменил тембр на привычный. Двое мужчин подняли его, он быстро открыл глаза, ударив локтем одного в грудь и пнув второго. Дротик в шее заставил детектива снова уйти в сон, разговоры, вой сирен вдалеке и сторонний шум медленно смешивались, уходя на задний план, пока вовсе не утихли. – Джим!***
Яркий искусственный свет ударил в глаза слишком сильно, Джеймс свалился с кушетки, не в силах привыкнуть к яркому помещению. Перед взором появилось встревоженное лицо: карие глаза смотрели на него с трепетом, а брови застыли в изломе. Он чувствовал, как рука приподнимает его голову, а силуэт приближается. – Сколько пальцев ты видишь? – Один. – Харви смог отыскать тебя. Теперь всё закончилось. Тебе повезло, смог отделаться лишь небольшим обезвоживанием. – Ли? – Гордон встал, пошатнувшись. – Где я? – В полицейском участке. – А Освальд? – Пингвин в больнице. Когда отряд вошел в комнату, его избивали двое мужчин, предположительно, его подчиненные. – Я должен поехать туда. – С каких пор тебя волнует его состояние? – Я люблю тебя, – детектив оставил поцелуй на губах женщины и ускользнул, уже предполагая, в какую больницу поедет. Буллока на месте не оказалось, и он смог легко пройти, поймав на себе по пути пару сочувствующих взглядов коллег. Джим дошел до палаты и резко остановился, замерев на входе. Он услышал полусмех-полухрип, со сто процентной вероятностью принадлежащий Пингвину. Его лицо было в ссадинах и кровоподтеках, он отвлекся от разговора с собеседником и посмотрел на Джима, сразу же стирая улыбку с лица. Нигма встал, увидев нежданного гостя, машинально потянувшись к ножу и напрягаясь всем телом. – Ты же… мертв. – В смысле мертв? – Видишь ли, Джим, оказывается, приспешник Джерома, отлично замаскировавшись под настоящего, совершенно профессионально утер нам носы, – Пингвин сложил руки в замок и натянуто улыбнулся. – И какова цель? – Понятия не имею. Его утащили в Блэкгейт, потому что лечебница стала совершенно небезопасна. Возможно, в скором будущем мы узреем его план. – А. Понятно, – Гордон облизал сухие губы, переменившись с ноги на ногу. – Что ты тут вообще делаешь? – Думал проведать тебя. Как я понимаю, это было лишним, – Гордон мельком взглянул на Загадочника. Он подошел к кровати и, аккуратно положив ладонь на чужое плечо, кивнул. Освальд приоткрыл губы, желая что-то сказать, Джим среагировал быстро и сразу же пошел прочь, активно куда-то направляясь. Нигма нахмурился, смотря в обе стороны, не понимая, почему предводитель мафии поник и перестал вести с ним диалог, отворачиваясь, и показывая всем видом, что желает остаться в одиночестве. – Поправляйся, Освальд, – бросил Эдвард по-особенному разочарованно.***
Джим много времени проводил с любимой женщиной, практически перестав ночевать у себя. Он стремительно шагал к родной квартире, спеша вынести оттуда парочку чистых вещей. – Джим! Мой старый друг. Мужчина поднял голову, оглядывая гостя с ног до головы. Новая прическа, тщательно скорректированная с помощью лака, дорогой костюм и всё тот же сраный одеколон. – Ты выздоровел? – Сюрприз! Жалко, что ты больше не навещал меня. Я надеялся поговорить. – Тебе было с кем. Пингвин взял его за локоть, наклонив голову вбок и закатывая глаза. Гордон стоял неподвижно, сохраняя привычную солдатскую стойку. – Можно мне войти? – Я собирался уходить. – Ты обижен? – Скорее возмущен, что ты думаешь, будто имеешь право околачиваться около моего дома. – Пару минут. – Минута, – Джим дернул ручкой, пропуская преступника внутрь. Пингвин с интересом осматривался, приглядываясь к некоторым вещам. – Уютно. – Так что хотел? – Даже чаю не предложишь? – У меня нет. – Тогда я с радостью выпью с тобой. – Просто скажи, зачем приперся. Кобблпот вздохнул, опустив взгляд. Он кинул трость на пол и прижался к груди Гордона, пряча лицо и чуть пошатнув того. Джеймс нахмурился, продолжая находиться неподвижно и никак не комментируя. – Просто… дай мне постоять так немного. Пожалуйста. Гордон был уверен, что всё возвращается на круги своя. Дом, работа, вечера с женщиной – казалось, произошедшее с ним всего лишь глупый сон, который наконец-то закончился. Он правда хотел всё забыть, но не мог. Совесть давила в разы сильнее, напоминая, прокручивая в голове, упрекая, анализируя. Она грызла его с ног до головы, скрупулёзно, по кусочкам, зная, что самое сочное склюет дикая птица. Джим кусал губы, злясь на себя, ненавидя всё свое нутро и этого конченного Валеску, который даже после кончины не унимается. Детектив накручивал себя, как мог, приводя факты, аргументы, доказательства, в которые сам же не верил. Пингвин – убийца. Пингвин – преступник. Пингвин – лживый, психованный, эмоционально нестабильный сукин сын. Льстец. Гад. Подонок. Скряга. Освальд… другой. – Прости, что отнимаю время. Просто я хотел тебя уви… Гордон поддался вперед, невесомо касаясь губами чужого лба. Глаза напротив ярко наливались серебром, переливаясь в свете комнатных ламп. Освальд таял, терял свое самообладание и хватку лидера преступного мира, стоило лишь Гордону подойти слишком близко и нарушить личное пространство. Это огромный риск, но чего только стоили руки полицейского и взгляд, направленный на него одного – казалось, Пингвин мог продать за это всё, что у него было. И не пожалеть. Освальд поднял взгляд, любуясь глубоким сапфиром глаз и прильнул к губам, слишком сконфуженно и неловко, сразу же отстраняясь и смотря на реакцию. Гордон облизнул губы и резко дернулся, схватив со стола бутылку виски. Он выпил всё, что осталось, поморщившись и обескураживая странным поступком человека, стоящего рядом. Джим набросился на мужчину, целуя, сминая в кучу всё, что только смог стянуть с чужого тела. Кости очерчивали каждый сантиметр, Пингвин заметно похудел, пока был в заточении. Пальцы тянулись к ремню, немного грубовато, Кобблпот схватился за кисть, с ужасом смотря на Джима. Тот впился в ключицу, кусая, сразу же зализывая и ловко лавируя, водя кончиком впадинках. Пингвин застонал, пошатнувшись, ощутив пульсацию в больной ноге. Гордон подхватил его, размыто смотря в глаза и касаясь кончиком носа чужого – заостренного и немного загнутого, с забавными веснушками и красноватого от смущения. Устроившись на кровати, Джеймс зажмурился, снова открыв глаза. На полке он заметил еще немного недопитого виски и осушил стакан, вытерев рот рукой…а ничего особо-то не менялось. Под ним всё еще лежал Пингвин – напряженно дышащий, непозволительно горячий и неуклюже развалившейся на кровати. – Я… не могу. Это слишком… абсурдно. Освальд ласково продолжал смотреть в ответ, абсолютно не слушая. Пальцы бились в легком треморе, он снял рубашку с неподвижного Гордона, целуя торс, поднимаясь к губам, запуская язык и прощупывая ряд зубов. Он отдавался весь и полностью, позволив себе немного потереться о брюки Джима. Ремень давил, а внизу ныло, он снял штаны, несмотря на странный протестующий укор Гордона. Ткань белья натирала, Освальд нежно целовал каждый сантиметр родного лица, о котором всегда мечтал и даже не думал в реальности заполучить. Он двигался тазом, делая фрикции вперед-назад о бедро Джима, тот охнул, чувствуя, как твердая плоть ненароком поднималась выше, задевая ширинку. Кобблпот сбивался, стонал Гордону в губы и блаженно хмурился, ускорившись. Освальд протяжно взвыл, почувствовав приятные судороги и откинул голову вниз, на грудь детектива. Гордон тяжело дышал, а сердце стучало слишком громко, он приспустил штаны и стал надрачивать давно твердый член, выгибаясь и откинувшись на подушке. Освальд накрыл его ладонь своей, помогая, чувствуя, как хочет сейчас прикосновения Джеймса больше всего на свете. Он доводит мужчину до исступления, постанывает вместе с ним в унисон, тянется за очередным поцелуем, когда тот облегченно откидывается на подушку. Освальд устраивается рядом, случайно ложась на пульт. На экране вспыхивает мерзкое лицо и мужчины встают, в недоумении всматриваясь. На канале транслировалась запись, сделанная в камере, пока они были в заточении. Гордон в ступоре смотрел на изображение, на Пингвина, отталкивающего его, на себя – целующего и зажавшего в угол сокамерника. – …может ли Джеймс Гордон защитить жителей Готэма, когда сам не прочь вступить в интригующие отношения с представителями преступного мира?.. Гордон закричал, швырнув пульт в экран, но не разбив его. Пингвин в шоке глядел то на трещину, то на Джима, сидящего на иголках и в любой момент готовый убить всё, что сейчас пискнет. Детектив закрыл ладонями лицо, казалось, он сейчас затрясётся от злости и разнесет квартиру. И это было правда, Освальд напрягся, когда в сторону полетел стул и рядом стоящий пустой стакан. Он не знал, что сказать Джиму, как успокоить, да и в целом вообще поступать в таких ситуациях. Кобблпот всегда жил для себя и никогда никого не поддерживал, скорее, сам отбивался от социума и искал хоть какую-нибудь защиту. В тишине зазвонил телефон. Джеймс еще больше помрачнел, увидев на устройстве «Харви Буллок», поэтому забросил его куда подальше. Он знал, либо сейчас к нему ворвутся в квартиру, либо он сам должен прийти в участок и что-то придумать. – Пингвин, – Гордон чуть ли не выплюнул имя и посмотрел на гостя. – Иди домой. – Я думал… думал, что ты не против моего общества в своей жизни. – Тебя стало слишком много. Поэтому уходи. – Да что вообще меняет это видео? Ты стесняешься меня? Или боишься, что это увидит Лесли? Джеймс схватил Освальда за горло, скалясь, и слишком неаккуратно сжимая тонкую кожу. – Не смей произносить её имя, ты… – Кто я, Джим? – Отвратительный, мерзкий, уродливый маменькин сынок, который жив только благодаря умению обманывать, грабить и манипулировать другими людьми, – мужчина цыкнул, прерывисто дыша и увеличивая давление хватки. – Спасибо, Джеймс! Наконец-то ты начал говорить правду! – Освальд криво улыбнулся, сильнее задыхаясь. – Представляешь, какое дерьмо ты целовал? Детектив ослабил захват и отошел, кинув в Пингвина брюки. – Чтобы к моему приходу тебя тут не было. Хлопок двери ударил по ушам, Кобблпот перестал улыбаться, насупившись и поджав губы. Он нервно оделся и забрал телефон полицейского, неряшливо запихнув его в карман. Джим Гордон определенно пожалеет о том, что натворил.***
Шум толпы и вспышки камер дико бесили и нервировали, мужчина еле пробрался в участок под изучающие взгляды остальных работников. Харви дружелюбно улыбнулся толпе и оттащил товарища в раздевалку, предварительно проверив, чтобы их никто не подслушивал. – Джим, я, конечно, знаю, что ты сейчас начнешь отмазываться и плести какую-нибудь хрень, но все-таки, ты и правда… вытворял разные извращенные вещи с тем психом? – Харви… – Что «Харви»? Мне же тоже интересно, монтаж или нет. – Меня хотят скомпрометировать, показать таким образом, что я не достоин ни профессии копа, ни звания капитана. Если устранить сильного игрока, другие будут уже не помеха. – И зачем самозванцу-Валеске это делать, тем более, таким странным способом? – На войне все методы хороши. Тем более, когда дело касается захвата власти. – Окей, ты прав, но как мы поступим с журналюгами? Мужчины переглянулись и вышли из комнаты, услышав громкую речь. Толпа переключилась на особенно яркую фигуру, ковылявшую прямиком к Гордону. Детектив напряженно, с каким-то вызовом, смотрел на него, будто ожидал перепалки. – Мистер Пингвин, это правда вы изображены на видеофрагменте? – Определенно, нет. Видите ли, Джеймс Гордон мой старый друг, который ко мне обращается исключительно по деловым вопросам. А то, что показал этот гадкий разукрашенный парнишка, – сплошной видеомонтаж. Честно сказать, сделано очень профессионально, даже я чуть не поверил, – Пингвин похлопал, смеясь и смотря на капитана. – Кобблпот, некоторые из вашего окружения вам не верят, как вы собираетесь сохранить свою репутацию? – Всё банально и просто. Те, кто меня не поддержат, будут наказаны мной лично. – Джеймс Гордон, а как вы прокомментируете ситуацию? – Мистер Гордон! Томпкинс стояла около медкабинета, скрестив руки на груди и оперевшись об угол. Детектив объявил об окончании интервью и показательно подошел к ней, скромно обняв и уводя в более тихое место. Женщина ходила туда-сюда по кабинету, слишком медленно и протяжно, Гордон с облегчением вздохнул, надеясь, что эту историю скоро все забудут. – Ты ничего мне не хочешь сказать? – Ли помахала знакомым телефоном, выжидающе смотря на Джима и подняв брови. – Где ты его взяла? Из моей квартиры? – Пингвин там побывал, передал мне. Сказал, что ты чуть не разбил его. – Что еще? – Гордон топтался на месте, отводя взгляд и облизывая нижнюю губу. – А есть еще? – женщина задумчиво, даже немного строго осматривала его с ног до головы. – Можешь не верить моим словам, но я хочу, чтобы ты знала, что я люблю только тебя. И всегда буду защищать. Обещаю, – мужская ладонь нежно провела по щеке, задевая контур ярко-малиновых губ. Ли тяжело вздохнула, с недоверием смотря на него, и, спустя пару секунд, сдалась, отдаваясь душой долгожданному поцелую.***
Джим снова ворочался, смотря в потолок и проклиная ненавистную темноту. Веки были тяжелыми, глаза слипались, но сон не шел, заставляя мужчину в очередной раз сменить позу, скинуть с себя одеяло и подойти к окну. Светало. Он относился к выходным нейтрально, полностью отдавая себя профессии. Как только рабочий день кончался и приходилось идти домой, Гордон часто сталкивался с бессонницей, ворочаясь до 5 утра и в итоге хлестая кофе весь день. Мужчина выпил очередную кружку и вышел на пробежку, устав смотреть на стены пустой квартиры. Полицейский не пробежал и квартал, как за поворотом послышались пара выстрелов. Около клуба несколько внушительных мужиков окружили какого-то гражданского, кажется, даже ранили. – Эй, – мужчины обернулись, на что один сразу же получил удар в челюсть. Гордон схватил автомат и ударил другого прикладом, вдруг почувствовав, как его душат цепью сзади. Он оттягивал ее, пытаясь не задохнуться, вырывался, стараясь нанести удар по ногам, пока не услышал последний выстрел. Бандит упал в кучу к остальным, Джеймс изумленно посмотрел вниз, встретившись с парой зеленых глаз. – Пингвин. – Гордон, – преступник хладнокровно смотрел снизу-верх, зажимая рану на ладони. Детектив продолжал стоять, не двигаясь, то ли ожидая слов от себя, то ли от кого-то другого. Очень хотелось спать. – Что ты тут забыл? – Борюсь с репутацией, – фыркнул. – Получается? – Пришлось прикончить половину идиотов, несогласных с моей позицией. – В… таком виде? – Джим указал на новый домашний халат, так же хорошо сидевший на мужчине, как и предыдущий. – Не успел переодеться, пока меня похищали пара амбалов, прощу прощения! – Как же охрана? – Ее больше нет. Джим, будь добр, иди куда шел, бетон холодный, и погода не располагает к светским беседам в пять утра. Детектив помог подняться мужчине, позволив на себя опереться. Кровь с руки капала всю дорогу домой, Пингвин был бледен и покорно молчал, повинуясь и стуча зубами. Если бы Джим знал, не побежал этим утром. Он не обязан спасать задницу Кобблпота и вообще вмешиваться в этот преступный мир, от которого уже тошно. А еще Джим всегда лгал. Всем. Даже себе. Порой, ему казалось, что он хуже самого Пингвина. Детектив помог разобраться с раной, аккуратно продезинфицировал и замотал бинтом ладонь. Он накинул на плечи Кобблпота плед и сделал кофе, устроившись за столом напротив. Освальд пискнул, обжигаясь и отдергивая левую руку от кружки. Правая в этот момент ужасно пульсировала. Гордон отрубался, подперев рукой голову и стараясь следить за Пингвином. Тот устало, и даже немного меланхолично смотрел в ответ, еще сильнее укутываясь. – Ты же понимаешь, что я убью тебя, если ты уснешь? – Возможно, так всем будет лучше. Гордон откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и протирая двумя пальцами уголки глаз. Пингвин согрелся и приобрел легкий румянец. С более спокойным лицом, без этой чудаковатой усмешки и бесконечного сарказма он выглядел намного… милее? – Почему ты не рассказал Ли? – Это слишком легкая месть, я бы придумал что-нибудь помасштабней. – Типа убийства? Пингвин заметно дернулся, отводя взгляд. – Я помню, произошел несчастный случай. Столкновение на дороге. Погибла женщина, светлые волосы, деловой стиль одежды. Когда я увидел труп, был в шоке. Она очень была похожа на бывшую сотрудницу, которая работала в архиве в полицейском участке. Нигма околачивался возле нас, тогда я подумал: тут что-то не так. Преступник не стал бы изучать место преступления, ему это ни к чему. Женщина являлась абсолютно обычной, никакого криминала. В это время, к тому же, вы сдружились, и ты больше не приходил ко мне. – К чему ты клонишь? – У меня есть подозрение, что ты ему больше, чем просто симпатизируешь. – Вторая любовь, и то безответна, – Пингвин сглотнул, отпивая остывший кофе. В горле будто всё еще было сухо. – Поэтому мне и нужно знать. У тебя масса возможностей, но Ли ты не трогаешь. Почему? Кобблпот молчал, рассматривая радужные узоры на кружке. Для копа слишком она выглядела чудно. – Освальд? – тихо, по странному трепетно. – Потому что я не хочу, чтобы ты ненавидел меня еще больше! – мужчина резко подскочил, опираясь ладонями об стол и наклоняясь. – А-а-ауч! Гордон осторожно взял его ладонь в свои и немного подул на нее. Пингвин скривился от боли и, стиснув зубы, уже пожалел о том, что был неаккуратен. Джим обнял его, запуская пальцы в тонкие, чуть спутанные волосы. Освальд застыл, зависнув в пространстве, и, придя в себя, оттолкнул, грозно окинув взглядом. – Ты позволяешь себе лишнего, Джеймс. – Прости меня. – Что? – Я вел себя как придурок и относился к тебе слишком предвзято. Я сожалею. – Думаешь, пара слов и я всё забуду? – По слухам, тебя «убил» Загадочник. Тем не менее, ваши отношения не сильно подпортились. – У нас своеобразные отношения. Тебя это не касается. – В этом городе меня всё касается, – Гордон подошел ближе, кинув надменный взгляд. Освальд напрягся, сглотнув собравшуюся слюну. – Ты бы убил ради меня своего единственного друга? – Гордон шептал, скользя нижней губой по чужой щеке. – Нет. А ты остановил бы свою женщину, если б она хотела убить меня? – Нет. Джим остановился на губах, нежно целуя и запуская язык. Освальд томно вздохнул, прижимаясь к груди и активно отвечая. Тонкие, угольные пряди разлились на подушке, Гордон навис сверху и, развязав пояс халата, прошелся кончиком языка по соскам, очерчивая ореол, целовал ребра, проходясь по ним кончиками пальцев и утыкаясь носом в ложбинку на шее. Освальд учащенно дышал, трепетал от ласк, выгибался, слыша лишь свое изможденное сердце. Детектив подозрительно мягко зацеловывал фаланги пальцев поврежденной руки, избегая бинт. Мужчина гладил бедро, массируя, плавно запуская ладонь в белье и изучая изгиб ягодиц. Пингвин дернулся, почувствовав, как чужой палец надавил на сфинктер. Он судорожно отодвинулся, сгорбившись, и оперевшись спиной о стену. Ресницы тревожно дрожали, рот приоткрыт, а глаза отражали панику, отсвечивая блекло-зеленым. Освальд отрицательно замотал головой, слишком нервно и беспокойно, умоляюще. Гордон освободил от ткани чужой член, мня, и массируя большим пальцем головку. Кобблпот дергался от прикосновений, а через какое-то время успокоившись и привыкнув, застонал, поддаваясь навстречу руке. Детектив целовал мужчину, надрачивая, меняя давление и темп. Освальд громко прокричал имя полицейского, растягивая буквы и сладостно выгибаясь. Джим почувствовал, как бедра партнера окутали судороги, лег рядом, наблюдая, как тот тяжело дышит с закрытыми глазами и старается подавить улыбку. – Пойдем в душ, пока ты мне окончательно простынь не испортил. Освальд встал и вскрикнул, рухнув на больное колено. Джим уложил его обратно в кровать и открыл кран, думая, что лучше будет набрать ванну. Пингвин прижался к нему, когда Гордон лег рядом, услышав сразу же ругательства в ответ. – Ты испачкал меня! Кобблпот забавно краснел, отводя взгляд куда-то вниз. Он положил левую ладонь на пах Гордона, пытаясь погладить через ткань спортивного трико. – Да я сам разберусь. Потом. – Давай сейчас! Освальд пытался одной рукой стянуть штаны и остановился, услышав смех. Он уголками губ улыбнулся в ответ, оставив свои удрученные попытки другому. Гордона еще больше веселил блеск в глазах Пингвина, с интересом рассматривающего его член. Мужчина никогда не видел, чтобы хоть одна женщина смотрела на него так, как эта неуклюжая пташка. Детектив ублажал себя, показательно закусывая губу и откидывая голову назад. Хотелось скорее не дрочить, а смеяться, потому что от выражения лица наблюдавшего может пройти всякое возбуждение. Освальд не моргал, сидя с приоткрытыми губами и внимательно наблюдая за процессом, его зрачки, казалось, полностью поглотили радужку, расширяясь, словно Кобблпот переживал каждый толчок кулаком вместе с полицейским. Пингвин наклонился ближе, мягко оскалившись, когда услышал стон на тональность выше. Гордон кончил и отвернулся, тихо смеясь. – Ч-что такое?.. – Освальд, ты очень странный. Мужчина помог Пингвину залезть в ванну, чтобы снова не травмировать пораженные конечности. Освальд поджал одну ногу, зажимаясь под пристальные очи полностью одетого детектива. – Сам справишься? – спросил Гордон, стягивая с себя немного запачканный костюм. Пингвин мокрой рукой потянулся к мужчине и притянул его лицо к себе, пошатнув того на месте. Гордон удивился внезапному порыву чувств и то, как Освальд всегда это делал: будто в последний раз. – Ты чего? – Пытаюсь насладиться моментом до того, как ты опять уйдешь. Гордон молча вымыл его, предоставив свою домашнюю одежду. Кобблпот укутался в одеяло и уткнулся носом в шею детектива, щекоча тому ноздри кончиками волос. – Я… Я… Я люблю тебя, Джим. Эй, Джим? Джеймс отключился, как только голова коснулась подушки. Как бы там ни было, выходной выдался вполне неплохим.***
Освальд с ужасом подскочил, осматриваясь. Джим всё еще был рядом, и Пингвин облегченно выдохнул, устроившись поудобнее. Он загнал себя в угол, запер, метаясь в лабиринте чувств под названием «Джеймс Гордон», из которого уже нет выхода. Находясь рядом, всё сильнее чувствовал себя слабее, прекрасно осознавая, что всегда будет на втором месте. Может, чувства действительно лучше пережить и оставить в стороне, как он и планировал? Пингвин встал, окидывая взглядом спящего мужчину. – Слишком больно осознавать, что тебя никто не полюбит. Я знаю, ты никогда мне не скажешь то, что постоянно говоришь ей. Джеймс что-то мычал во сне, тихо и неразборчиво. Кобблпот остановился, в ступоре смотря на Гордона, когда услышал сквозь поток звуков свое имя. – Освальд, – он шептал мелодично, умоляюще, немного сипло. Пингвин лег рядом, отчаянно прижавшись к груди и прикрыв глаза. Он закрепил в голове нечто новое для себя и несомненно важное в личном списке дел: «Добиться взаимности Джима Гордона».