Гардении и таволги

      Шакира Мебарак была её постоянной покупательницей, и Анто успела не только привыкнуть к её еженедельным визитам, но и почти подружиться с ней, хоть их отношения так и не вышли за пределы цветочной лавки — у Шакиры была девушка, и Антонелле не хотелось влезать в её жизнь. Зато когда Шак попадала в её царство — прохладное заполненное разномастными цветами помещение… Она была особенным клиентом. Обычно люди либо приходили зная, чего они хотят, «заверните мне три вон те красные розы в бумагу», либо оставляли все на простор фантазии флориста, «мне нужен букет на день рождения маме», она же приходила с посланиями, словами о любви, которые хотела донести языком цветов, и с удовольствием слушала долгие рассказы Антонеллы о значении разных цветов, собирая свои букеты. Никогда ещё флорист не встречала таких людей, поэтому общение с ней доставляло ей огромное удовольствие.       В тот день Шакира заходит практически дымящаяся от раздражения — того и гляди загорится её роскошная грива — и Анто знает, что собирается гроза. Мебарак не разочаровывает:       — Как послать человека нахер букетом?       Рокуццо честно старается сдержать рвущийся смех и вспоминает, как она сама однажды задалась таким вопросом. Парень, с которым она тогда встречалась, смеялся над ее знанием языка цветов, «с кем ты на нем собралась говорить, с лесными феями?», и при расставании она врезала ему букетом по лицу (это все еще одно из лучших ее воспоминаний) и предложила погуглить его значение самому.       — Что случилось, если не секрет? — Антонелла спрашивает, зная, что нарвется на долгую историю: других этот мелодичный низкий голос рассказывать не умел.       — Да что там говорить, — раздраженно фыркает Мебарак, — измена, простая и безжалостная. Не могу поверить, что была такой дурой!       Вопреки своей первой фразе, говорить Шакира продолжала еще долго — рассказывала не то историю их любви с неизвестной Антонелле девушкой с незамысловатым именем Сара, не то историю их расставания, немного потерянно отвечая на редкие вопросы Рокуццо по поводу самого букета. В один момент ее голос захлебывается в слезах, и все рушится — история складывается, как карточный домик, а Анто, отставив свою работу в сторону, прижимает девушку к себе, невесомо гладя по волосам.       Когда слезы кончаются, Антонелла добавляет последний штрих к букету и Шак наконец на него смотрит. Букет впечатляет. Он яркий — в основном желтый, того ревнивого, назойливого желтого цвета, который дети обычно получают в дешевых наборах восковых мелков. Желтый в цветах почти всегда негативен, Мебарак это уже знает, но вот внешний вид цветов ей ни о чем не говорит. Она смотрит вопросительно на Анто, и та поясняет, как всегда, медленно, спокойно.       — Желтые гвоздики, — она мягко касается знакомого на вид цветка с лохматыми, почти рваными лепестками — призваны обозначать разочарование. «Я ожидала от тебя большего», «ты меня подвела», об этом они говорят. Рыжие лилии тебе тоже наверняка знакомы, — Антонелла даже не ждет ответного кивка (кто ж не узнает лилию!), — и несомненно ты знакома с их стойким, едким запахом. Этот цветок — огромный, пахучий, яркий, кричит о неприязни сильнее, чем любой другой: он обозначает ненависть. Герань говорит о глупости, как о твоей собственной, что-то вроде «как я могла быть так глупа, что поверила тебе», так и о ее — «ты поступила очень глупо». Наперстянки, — она приподнимает головку смотрящего вниз колокола лепестков, — значат нечестность. Тут все понятно. И последние, таволги, значат бесполезность, ты словно говоришь, что она тебе не нужна или что ее поступок был нерационален — интерпретируй как хочешь.       Шакира долго смотрит на букет, дергает головой, заставив пшеничные пряди затанцевать, перемешиваясь, и несмело улыбается:       — Спасибо, — ее голос немного хриплый, но в него постепенно возвращаются ноты медового тепла, — за все спасибо.       Рокуццо тянется за одиноким белым цветком в вазе и вставляет его в волосы девушки:       — Гардения, — подмигивает она в ответ на непонимающий взгляд, -ты знаешь, что она обозначает.       В следующий раз когда Шакира заходит в лавку, она несет два стакана с кофе. Предложив один Антонелле, она улыбается солнечно, как всегда:       — Не хочешь сходить со мной на свидание?