***
Ему нравится ощущать тепло её губ, когда он после патруля заходит к ней в комнату, падая к ней в объятья. Коту нравится чувствовать, что Маринетт так близко, она прямо здесь, рядом. Он пытается не сравнивать её с Ледибаг, не представлять вместо тёплых пальчиков с небольшими ожогами от чая холодные длинные пальцы, обтянутые латексом. Не получается. Маринетт так близко, но всё ещё безмерно далеко от его абсолютного идеала. Маринетт уже давно не думает об Адриане. Перестала ещё тогда, когда встретила в школьной столовой его глаза, полные ужаса и неприкрыто рассматривавшие её шрамы. Ей было неприятно, когда его рука осторожно докоснулась до одного из них. Оставленного именно из-за него. Она давно перестала мечтать, что на месте холодных когтистых латексных пальцев она почувствует тёплые пальчики с мозолями от пианино. И оттого ей ещё хуже, ибо Нуар не прекращает мечтать. Кот знает, что Маринетт нравятся сигареты. Она любит наполнять лёгкие дымом, представляя, что в любую секунду этот дым заполонит её всю и утащит куда-нибудь в темноту. В такие моменты у неё даже слёзы какие-то горькие, пропитывающие кончик его языка отголосками табака. Маринетт рассказывает ему историю каждого шрама. Говорит, что это искусство. И только ему одному разрешает прикоснуться. Пусть даже он и видит на её месте бесстрашную напарницу, она безгранично доверяет ему. Он не жалеет, не кричит, не паникует - просто лежит, внимательно слушая. Ему нравится думать, что они нормальные. Что так и должно быть. Она в экстазе. Ей кажется, будто она умирает, но в то же время она никогда не чувствовала себя более живой. Сейчас, чувствуя как его сильное тело раз за разом вжимается в неё с характерным звуком, ей кажется, что в жизни нет ничего прекраснее этого. Она готова отказаться от всего, лишь бы он продолжал шептать всякую чушь ей на ушко и втрахивать её в этот старый матрас. Пусть для него она лишь временное удовольствие. Он грезит мечтами о ноче с его Леди, когда как его Леди грезит о том, чтобы его мечты наконец разбились в дребезги. Ему нравится оставлять в её теле очередные попытки добиться расположения Ледибаг. Нравится шептать ей комплементы, предназначенные для героини Парижа. Нравится чувствовать с каждым толчком, как душевная боль от невзаимности уходит, превращаясь во вполне себе ощутимую физическую боль между её ног.***
Безумная улыбка на лице. Порванный чуть ли не в клочья красный костюм. Слёзы, бешеным потоком стремящиеся по её лицу. Кровь по всему телу. Никто сейчас не признает в ней идеальную (чтоб его) героиню Парижа. Она сейчас просто Маринетт, а костюм - не более, чем фарс. Маскарад и притворство. Кот смотрит на неё и хочет что-то сказать, что-то сделать, но гром оглушает его, не давая собраться с мыслями. Она, шатаясь, бродит по краю Эйфелевой башни, напевая что-то. Он пытается найти в ней хоть какие-то знакомые черты своей Леди. Не находит. Зато в глаза ему отчётливо врезается заплаканное лицо Маринетт, а до боли знакомое тело через секунду летит вниз, разбиваясь о землю вместе с его грёзами. Дождь безжалостно бьётся о его тело вместе с таким же холодным осознанием и ужасом... Он кричит. Вокруг машины скорой помощи, но он уже ничего не видит, а в голове лишь одна мысль о том, что он её наконец догнал***
Ему не нравится стоять на похоронах. Кажется, будто каждая горстка земли, брошенная в могилу, отстукивает ритм её сердца. Он запомнил этот звук навсегда, возвращаясь к нему каждую ночь в кошмарах, где хрупкая фигурка девушки в знакомом костюме раз за разом летит вниз, а он застывает от страха, сковывающего всё тело. Они так долго притворялись. Так долго со сдавленными стонами и вздохами играли в эти кошки-мышки. Теперь он ещё лучше понимает истории её порезов, въевшиеся в его собственные, смешавшиеся в их одну общую историю. На кладбище ему хорошо. Коту кажется, что здесь ему самое место. Ему нравится смотреть на её могилу, нравится думать, что она тоже смотрит. Он всё ещё считает её красивой. Теперь даже гораздо красивее его Леди, которой, как оказалось, никогда и не существовало. Он надеется, что его могильный камень будет не хуже её. В конце концов он должен соответствовать. Нуары, как оказалось, без их Леди не существуют. А Коты - без Принцесс.***
На его похоронах люди не плачут. Стук земли о его гроб уже не такой отчётливый. А по биению его сердца никто не скучает.и никто не заметит две едва различимые фигуры в ночном небе, несущиеся по крышам друг за другом, и не услышит заливистый смех - отголосок хриплых криков -, звенящий сквозь воздух города огней.