Я украду твою улыбку своим поцелуем

      Видимо, жадно палящему солнцу было абсолютно всё равно, что жар его назойливых бесконечных лучей мог не прийтись по вкусу абсолютно вымотавшимся от постоянной учёбы и тренировок кандидатам в епископы. Но наконец-то наступило время долгожданного послеобеденного отдыха. Ребята разбрелись по разным уголкам огромной церкви. Кто-то в изнеможении рухнул на кровать у себя в комнате, многие сидели у фонтана, наслаждаясь холодными брызгами, особо отчаянные вернулись в библиотеку штудировать главы Барбургской Библии, правда, не слишком успешно. Ну а Тейто отправился вглубь окружавшего церковь необъятного сада в надежде найти тихое, погружённое в тень местечко, чтобы хоть какое-то время побыть в одиночестве. Именно в одиночестве, потому что характер Хакурена в последнее время стал просто невыносимым. Он либо загонял Тейто в библиотеку для бесконечной и совершенно бесполезной зубрёжки, либо, беря пример с обожаемого им Фрау, превращался в язвительного вредину, с которым невозможно было поговорить, не попрощавшись с десятком нервных клеток. Тейто уже задумывался, что Фрау и Хакурен — потерявшие друг друга братья, потому что характеры у них в скором времени явно станут идентичными, и тогда они точно сведут его с ума.       Погружённый в такие невесёлые мысли, мальчик выбрался на совершенно незнакомую поляну. Но, самое главное, на ней можно было посидеть в желанном тенёчке под большим раскидистым деревом. Увы, вакантное местечко уже было занято. Тейто сразу узнал свой вечный персональный раздражитель и с обречённостью подумал, что Фрау, как и чёрт, — только вспомнишь о нём, он и появится. Он сразу приготовился услышать постоянное «Эй, чёртов малец!», но Фрау молчал, что для него было совершенно нехарактерно. С невероятным изумлением Тейто понял, что он спал, прислонившись спиной к широкому стволу. У мальчика возникла идея, что это довольно шикарная возможность отомстить вредному епископу, а по совместительству и головной боли всей церкви за все свои мучения и, к примеру, пририсовать ему какой-нибудь несмывающейся краской шикарнейшие усы. Но что-то не давало ему это сделать, и он понял, что именно: он никогда ещё не видел Фрау... ТАКИМ. Таким беззащитным, открытым и потому таким милым. Тейто тихо приблизился к спящему, опустился на траву рядом с ним и начал рассматривать, испытывая довольное незнакомое, но очень тёплое чувство. На Фрау были надеты чёрные брюки и наполовину расстёгнутая тёмно-синяя рубашка, открывавшая вид на безупречные мускулы и чуть тронутую загаром кожу. Тейто впился взглядом в лицо мужчины, теперь кажущееся ему таким прекрасным, почему-то не пропуская ни одной чёрточки. Пробившиеся сквозь листву дерева крошечные озорные лучики солнца играли непослушными, развевающимися слабым ветерком волосами блондина, превращаясь в золотистые блики. Закрытые веки чуть подрагивали, показывая, что сон спящего был очень хрупок. На упрямых губах, обычно всегда кривящихся в язвительной усмешке, притаилась умиротворённая, нежная улыбка. Сердце Тейто забилось быстрее от осознания того, что ему безумно хочется, чтобы эта улыбка принадлежала только ему, ему одному. И тут его посетило уж совсем невероятное желание — поцеловать Фрау и украсть эту редкую, потрясающую улыбку, это невероятное чудо. Удары сердца стали ещё громче и яростнее, и на секунду мелькнувший в мыслях здравый смысл просто потонул в них. О том, что Фрау может проснуться, Тейто даже и не думал. Ведь он всего лишь коснётся его губ своими, и всё.       Ближе, ещё ближе... В смущении прикрыв глаза, Тейто тихонько коснулся таких желанных губ. Поцелуй был лёгок, как касание крыла бабочки, но от него в груди разлилось жаркое тепло. Быстро отодвинувшись и открыв глаза, он сразу наткнулся на изумлённый и в то же время неимоверно довольный взгляд пронзительно синих глаз. Чувствуя, что щёки просто пылают, мальчик хотел вскочить и сбежать в неизвестном направлении, но Фрау порывисто обнял его сильными руками и прижал к груди, и срывающимся шёпотом произнёс, уткнувшись носом ему в макушку: «Что ж ты творишь со мной, чёртов малец?..». Чуть отстранившись, мужчина нежно притронулся рукой к его щеке, и в следующее мгновение целовал его страстно, сладко, заставляя краснеть ещё больше и таять от волшебного наслаждения, иголочками распространявшегося по всему телу. Фрау мгновенно завладел языком Тейто, не давая тому ни малейшего шанса перенять инициативу. Но всё же Тейто быстро научился отвечать на его ласку, пусть неумело, но очень жарко, страстно и жадно. Сколько времени длился этот поцелуй, они не знали, ведь время для них застыло, и они существовали только друг для друга. Если бы им хватило воздуха, они бы целовались вечно. Наконец, легонько прикусив нижнюю губу Тейто и сорвав его довольный полустон-полувздох, Фрау опять немного отстранился, чтобы полюбоваться на своего любимого мальчика. Тейто выглядел нереально мило: щёки окрасил яркий румянец, дыхание сбилось, каштановые волосы чуть растрепались, в немного расширившихся зрачках в обрамлении радужки цвета яркого изумруда плескалось сумасшедшее удовольствие, в котором мелькали нежные искорки любви. И Фрау понял, что он тоже смотрит на Тейто такими же влюблёнными глазами. Ведь он давно и очень сильно любит этого вредного мальчишку. Но он боялся испугать его этими чувствами, и потому скрывал их за постоянными шутками и придирками. Только теперь это вряд ли будет нужно. Сейчас они будут искренними друг с другом.       Всё так же продолжая обнимать Тейто одной рукой, другой Фрау нежно взъерошил ему волосы и спросил: «Может, ты теперь всегда будешь будить меня поцелуем?»       Мальчик не стал медлить с ответом. Глядя ему в глаза, он произнёс: «Ладно. А ты будешь улыбаться мне своей настоящей улыбкой?»       И Фрау ничего не сказал. Он только нежно и искренне улыбнулся.