Визит в больницу

Ей разрешено оставаться дольше остальных посетителей только потому, что она его жена. В комнате становится темнее и холоднее, поэтому она зажигает трубку, хотя курение против правил. Он лениво открывает один глаз. — Тебе стоит как-нибудь бросить. Я думал, мы планировали завести детей. Клубы дыма неторопливо вздымаются к потолку, она лениво задается вопросом, не сработает ли сигнализация. Чтобы предотвратить лишнее внимание девушка открывает окно. — Я пытаюсь… Я знаю, что ты не в критическом состоянии, но я просто не могу не курить, понимаешь? — Паршивое оправдание. Я не умею умирать, помнишь? — На этих словах её губы трогает легкая улыбка. Они слишком хорошо знают друг друга, чтобы проходить через приступы мелодрамы, хотя, если честно признаться, это дико приятное напоминание, что да, она любит его. Иногда, конечно, он будет получать своеобразную «мстю» в виде пинков под зад, за провокацию, но уж больно мило смотрится её лицо, когда она взволнована. Но прощение не займет долго, поцелуй в лоб, взять её за руку на публике и бам, его награда — розовый румянец на её щечках. — Заткнись, — отвечает она. — Ты не должен так нагружать себя, Гинтоки. — Сказала женщина, которая работает 29 дней в месяц. — Я вся в твоём распоряжении целых два дня. И среди бела дня тоже. Твой наезд неуместен. — И что? К тому времени, как ты возвращаешься домой, у тебя нет достаточно энергии для процесса пуф-пуф… — Ерунда. Всё было бы по другому, если бы ты действительно почаще был сверху. — Я отвергаю это заявление! Гин-Сан любит быть сверху. Он просто предпочитает, чтобы кто-то другой делал эту работу. Цукуё вздохнула. — Когда тебя выписывают? — Через два дня, кажется. Теперь, когда я думаю об этом, где эта чертова медсестра? Разве она не должна защищать меня от гнева пьяных Терминаторов? — Я говорила тебе перестать меня так называть… — Нет ничего предосудительного в том, чтобы говорить правду… Ох ну ладно! Не буду больше, — замахал руками Кучерявый, сдаваясь, когда она бросила на него уничтожающий взгляд. — Для женщины ты действительно пугающая. — Я принесла тебе сменную одежду, — сказала жена демона, закатывая глаза и роясь в бумажном пакете. — Ещё «Сёнэн Джамп», пудинг с заварным кремом, зубную щетку, пасту, немного домашнего супа Шинпачи… — Благодарю. Неудивительно, что пудинг с заварным кремом был первым, к чему он потянулся. — Не за что, это пустяки, — сказала она. — Разве ты не должна быть сейчас на работе? — спросил он, доставая ложку из пакета. — Я взяла выходной. — О... — Разочарован? — Неа. Гинтоки с самурайской точностью хватает её за руку и проводит губами по тыльной стороне ладони. Цукуё, как по сигналу, заливается краской. — Рад тебя видеть, — говорит он, лукаво улыбаясь. Затем целомудренно целует её в губы, словно извиняясь за внезапный проступок. — Где эта чертова медсестра? — задает риторический вопрос Гейша Смерти, краснея ещё пуще прежнего. Саката ухмыляется, как кот, нализавшийся валерьянки, и съедает еще ложечку пудинга, как полный идиот. — Пойду поищу, — говорит она взволнованно, направляясь к двери. Все огни погасли — должно быть, намного позже, чем она думала. Черт. Она посмотрела на часы — около половины девятого. — Я думаю, они разошлись по домам или застряли в ординаторской, — бодро умозаключил Широяша. — Ты должна остаться. Думаю, койка достаточно большая, чтобы мы вдвоем поместились. — Очень тонко, Гинтоки. — Ты не можешь винить мужа за то, что он этого хочет, — сказал «муж» игриво. — Мы в больнице! Это, черт возьми, неправильно. — Да ладно тебе, — пропел Белый демон, проведя пальцем по ключице до ложбинки между грудей. — Мы можем сделать это быстро. — Ты даже не здоров. — Со мной все в порядке. Все работает как надо. Наступила пауза. Он щелкнул её по лбу. — В основном я шутил. Не будем, если не хочешь. Но тебе нужно отдохнуть. — Ну, в принципе, я взяла выходной, — вздохнула она. — Я могу немного полежать рядом с тобой… — Будь по-твоему, — согласился мужчина. Страж Ёшивары убедилась, что занавески скрывают его кровать от любопытных глаз, ведь себе сменную одежду не взяла, вытянув шпильки, девушка позволила своим светлым локонам свободно ниспадать на плечи. Затем она развязала пояс юкаты, чтобы им было удобнее лежать. Скользнув в постель, она с удовольствием обнаружила, что матрас оказался удобнее, чем она думала, а подушка-приятно твердой. — Так вот на что уходят мои налоги. Неплохо, — сказала Цукуё. — Наши налоги, — проворчал Гинтоки. Она закатила глаза. Они оба знали, кто платит за квартиру. И все же он прижимал её к себе, её лицо было рядом. — Я рад, что ты навестила меня сегодня. — Ничего особенного. Я просто подумала, что ты будешь скучать по мне или ещё какой идиотизм в таком духе, вся эта глупая бурда. — Почему же идиотизм? Ты здесь не для того, чтобы читать мне лекции о том, что взрослый мужчина должен читать газету вместо Сёнен Джампа, — он поцеловал её в шею, — или о том, что я не должен есть так много сладкого, — он сдвинулся на ключицу, — или о том, что я, вероятно, уже должен найти приличную работу… Его губы остановились в уголке ее рта. На мгновение у нее перехватило дыхание. — Ты это говоришь так, что это звучит ужасно… — пробормотала Цукуё ему в шею. — Ты бы не знала, что делать, если бы я сделал тебе комплимент по-настоящему. — Заткнись! — Ну вот видишь? Ты не можешь справиться с Правдой. Жена Широяши игриво оттолкнула его. — Прекрати, — пуще прежнего толкая его, но стратегически это был не самый разумный ход, он увидел очертания её грудей, выглядывающих из-под расстегнутого кимоно. Её кожа была мягкой и теплой на ощупь. Он полагал, что если задернуть занавеску, то некоторые вещи сойдут ему с рук…верно? — Тебе, кажется, жарковато в этом, — прямо сообщил он ей. Её кимоно соскользнуло на холодный больничный пол, когда он импульсивно сдернул его с Цукуё. — Гинтоки! — Шшшш, — шепнул он. Вскоре его рот накрывает её губы, страсть вспыхивает миллионом языков пламени. Одна рука движется туда, куда только ему позволено дотрагиваться, и он с радостью обнаруживает, что, несмотря на её трепетный протест, она влажная. Женушка отвечает взаимностью; стон вырывается, когда его руки скользят вниз по изгибу её спины. — Почему здесь? — обеспокоено шепчет ему на ухо. — Разве здесь нет других пациентов? — Ой да они уже десятый сон видят, — пропел Гин. Он расстегнул пижаму и позволил ей взять бразды правления, забавляясь мыслью, что его жена всегда говорит одно, но имеет в виду другое. Некоторые случаи, подобные этому, складывались в его пользу. Поцелуй скрепил их ночную сделку. Они судорожно срывали остатки одежды друг с друга, заполняя палату звуками тяжелого дыхания. — Наверное, нам стоит поторопиться, — бормочет она между поцелуями. Он кивает в знак согласия. Ни один из них не отличается особой крикливостью в постели, но соблазнительный адреналин и поспешность ситуации манит их к дикому безрассудству, которое опьяняет. Пять дней невозможности прикоснуться к ней сводили его с ума от желания. А она даже не жалуется, когда он говорит ей идти наверх — в конце концов, больные люди получают бесплатные уступки. Широяша не переставал восхищаться пышными грудями и изящными изгибами тела своей демонической жены, к которым мог прикоснуться только он. — Черт, — выдыхает он, когда она скользит вниз по его твердой длине. Матрас тихо скрипит, когда он прижимает руку ко рту, заглушая стоны. — Черт, черт… — Что? — наконец выдыхает блондинка, когда курчавый крепко сжимает её бока, заставляя остановиться. — Я сейчас кончу от этого… — Оо? — зловещая улыбка расползается по лицу Цукуё. — Заткнись! Не будь такой самодовольной, — рычит Гин-чан. — Прошло уже много времени, а ты такая горячая, так что брось эту пыт… — Эту? — проворные пальцы гладили «его» с профессиональной легкостью. — Прекрати, проклятая ты женщина Йошивары, ох… — Или так? — облизывание снизу до самой головки, вызвало целый шквал «отвали, отъебись» и тому подобного от Гинтоки. Соблазнительница только снисходительно улыбнулась. — Пфф, делай что хочешь, — пробормотал самурай, сдаваясь. — Я все равно ничего не могу с тобой сделать. — Добавил он, закрыв глаза. Она подползла к нему и прижалась грудью к его груди. — Так это ты начал. Саката сделал вид, что не слышит её. Мягко улыбнувшись, она опустилась на «достоинство» мужа, медленно толкая его внутрь. Как всегда, первый толчок был самым приятным, и её дрожащий стон свидетельствовал об этом. Наполненная до основания, страж Йошивары плавно покачивала бедрами, позволяя ему чувствовать каждый дюйм её тела. — Лучше? — Намного лучше, — сказал он, медленно выдохнув. Цукуё мучительно долго поднималась и опускалась, стараясь не возбуждать его слишком быстро, ведь он мог кончить тогда стремительно и без предупреждения. Не то чтобы она особенно возражала, поскольку принимала таблетки, но она тоже хотела вознестись к высотам блаженства. Вверх-Вниз, Вверх-Вниз… Вверх… Вниз… В конце концов демоническая женушка решила взять темп пободрее, ведь сама уже не могла больше тянуть резину. Она подпрыгивала на его твердой длине, их танец тел шел просто в идеальном ритме. Она плотно сжала губы, дрожа от энергии, пульсирующей в ее теле, пока последний толчок не сбросил её через край. Теперь настала очередь Гинтоки быть тем, кто нагло ухмыльнулся, продолжая входить в неё, наслаждаясь видом красивой женщины, охваченной безмолвным экстазом. Она всегда выглядела чертовски горячей, особенно когда издавала дрожащий стон, который означал конец её оргазма. Он никогда не уставал смотреть на неё. Когда первая волна оргазма отпустила её, она резко втянула воздух, прежде чем упасть ему на грудь. — Ой, Гинтоки, — выдохнула Цукуё. Он все еще был внутри неё, давая ей передышку. — А я-то думал, что в этот день я первым достигну пика, — сказал Гин, нежно поглаживая её волосы. Луна Йошивары смущенно улыбнулась. — Ничего не могу поделать, — пропела женщина. Нежно целуя его, она прошептала: — Теперь твоя очередь. Широяша подчинился коротким, но мощным толчком, и мгновенно жар снова собрался внизу её живота. Цукуё чувствовала, как он умоляет об освобождении после того, как увидел, как она кончила. Было удивительно, что он постепенно теряет контроль над собой, хотя, в конце концов, и её зрение затуманилось от желания, когда она поддалась всепоглощающему удовольствию. Ее мир состоял из того, что она наслаждалась чувственным удовольствием, ощущением его внутри, драгоценными секундами удовлетворения плотских потребностей. Внезапно этот мир снова сфокусировался, когда они оба одновременно достигли состояния освобождения. Ему так повезло, что он мог сладко застонать, а ей пришлось прикусить язык, чтобы никто не услышал её крика. Знакомая липкость покрыла её бедра, когда он вышел из неё всего за несколько секунд до того, как кончил. Тяжело дыша, Цукуё просто перевернулась на спину. Чувство насыщенности накатило на неё ленивой волной удовлетворения. Она потянулась за салфеткой, чтобы вытереться. Гинтоки пробормотал что-то неразборчивое в подушку, покорно убирая все следы спермы с кровати и со своего тела. — Что? — Я когда-нибудь говорил, как сильно люблю тебя? — Иногда, — улыбнулась она. Пот на её коже начал остывать в ночном воздухе. Потянувшись к своему лифчику, трусикам и клубничным боксерам Гина, она забралась обратно в постель, готовая хорошо выспаться. — Мне чертовски повезло, что у меня есть ты, — сказал он. — Не думаю, что мне когда-либо было лучше в больнице… Хихикая над его послесексовым дурманом, она просто поцеловала его в щеку, пока они медленно погружались в счастливый сон. — Действительно, хорошая госпитализация, — пробормотала жена демона.