Три. Швейцария.

Привет. Ты знаешь, что такое ожидание? Я думал, что знаю. Но сейчас как день ясно – то была лишь иллюзия. Как много песен про несчастную любовь, нелегкость бытия, войны, победы и поражения. Я сочувствовал каждой из них, но в этом новом состоянии они не вызывают у меня прежнего сильного, резкого эмоционального отклика. Только одна. Казалось бы, уже совсем забытая, превратившаяся для меня в пыль и навсегда покинувшая юношескую крепкую память. Но вот она волнами гуляет по моему телу, набирая силу в голове и разливаясь по каналам всех доступных направлений, больно разбиваясь о сердце. Я чувствую это почти на физическом уровне и свешиваю голову вниз, закрыв лицо руками. Легче не стало. Открываю глаза. Сигарета в левой руке почти потухла, но хватит еще на одну затяжку, надо экономить; табачная продукция в Швейцарии - дорогое удовольствие, знаешь ли. Рядом стоит серебряного цвета металлическая мусорка со специальными отверстиями для тушения сигарет, над ней закреплена синяя табличка с белыми буквами «спасибо, что убрали за собой». Да какой идиот вообще разрешает курить в здании главного вокзала? Надо было думать, когда вы создавали это помещение – ну кто в здравом уме будет делать крышу и давать добро на дымление? А как же не курящие? Хотя, судя по тому, на каких машинах тут ездят, они без труда могут себе позволить какие-нибудь чистки или как их там? Ну вот, хоть на секунду отвлекся от печальных мыслей. На месте, где я сижу, о свежем воздухе было можно только мечтать, улавливался, к слову, и немного сладковатый запах легализованной здесь марихуаны. Передо мной стоял мой верный конь – велосипед, о котором я попросил у друга из Австрии. На нем я начал и закончу свое очередное путешествие по кругу. Темнокожая швейцарка справа на скамейке внезапно ко мне обращается, можно проигнорировать, но немного неловко в чужой стране, еще и за невежливость сочтут. Я соизволил снять наушники. - Хой, шприхшт ду дутш? Я в полнейшем недоумении выпучил глаза. Видя мою растерянность и неготовность отвечать на вопрос, девушка его повторяет. Я в Швейцарии всего полгода, трудно разбирать диалекты. Но, кажется, я могу догадаться, о чем это она. Я отвечаю на немецком «сорри, говорю только на Хохдойч», на что та разочарованно ухмыляется, и левая бровь ее ползет наверх, выражая уж крайнюю степень недовольства. Я готов вновь окунуться в мир музыки, но, похоже, швейцарка не теряет надежду завязать со мной диалог и спрашивает, катаюсь ли я на велосипеде. Ну а как она думает, я его просто для красоты вожу рядом? Я на «отвали» отвечаю, что она тоже, и желаю приятного вечера. Я встал и снял велосипед с подножки. Пойдем, мой единственный верный друг, мы больше не можем ждать. Ждать… Сколько времени нужно человеку, чтобы устать быть постоянно в подвешенном состоянии? Я думал, что недолго. Знаешь, ведь эмоциональная боль длится до 10 минут в среднем, а все остальное – лишь самовнушение, которым мы так охотно занимаемся, да, мы, жалкие букашки, любим себя жалеть. Но тогда почему я в очередной раз докуриваю и выкидываю сигарету в один и тот же бак, прохожу мимо одного и того же «К-Киоск»-а, в очередной раз прося пачку «Марлборо» с ментоловой кнопкой, опять кидаю взгляд на табло прибытия электричек, усердно выискивая один и тот же город в списке? Я пробегаюсь взглядом по поездам, очередной из них пришел на платформу 12. Синее табло с часами над Gleis-ом подтверждает увиденную мной информацию, когда я подхожу туда. Поезд из Ее города. Женева. Я в глупой надежде в очередной раз осматриваю людей вокруг, надеясь застать знакомое лицо в толпе. Макушку с черными длинными волнистыми волосами. Какой сюрприз, Ее нет. Я в очередной раз стучу себя по голове. Ненормальный, глупый, влюбленный. Нет, просто идиот. Наверное, Ты думаешь, там, за обратной стороной экрана, что на платформе главного вокзала Цюриха сидит хмурый, вкусивший жизни, повидавший многое на своем веку, противный старикашка, который только и делает, что каждого учит жизни, лучше любого знает, кто виноват во всех бедах. Но это лишь я, глупый студент на мели с разбитым сердцем, грустно вздыхающий и удаляющийся прочь со своим велосипедом. Дойдя до границы вокзала, я в последний раз оборачиваюсь. Слева кафешка, за столиками люди уже весело пьют в эту пятничную ночь, обсуждают футбольные клубы и болтают на своем пиндосском. Стоящие у платформ поезда смотрят на бегущих в объятия друг друга влюбленных, смеющихся от радости друзей под шафе, играющих в мяч пару мужчин в футбольной одежде знаменитых игроков, простых людей. Я мрачно кидаю прощальный взгляд. Чего я жду? Чуда? Уже двадцать пять, а до сих пор просто мальчик, слепо верящий в совпадение. Знаешь, наверное, я перестану сюда приезжать. Хватит надеяться на чудо. Ведь оно не случится. Я перекидываю ногу через раму и нажимаю стопой на левую педаль, приводя велосипед в движение. У каждого ожидания должен быть лимит. Один. Нечасто могу похвастать тем, что мне пишут первыми девушки. Ну, конечно, за исключением случаев, когда кому-то жизненно необходимы мои конспекты или еще что – это всегда пожалуйста. А тут недавно в «Мессенджер» вылезло сообщение от едва ли знакомой мне девушки, так еще и вполне себе с конкретным предложением. «Привет, надеюсь, у тебя все хорошо. Хочешь выпить на следующей неделе?» Мне понадобились на тот момент невообразимая концентрация и огромное усилие над собой, чтобы прочитать этот простой текст, ибо он был на французском. Дурацкая Швейцария! Создаете государство – хоть один язык оставьте, а тут целых четыре. Так еще и славянское образование посодействовало моей полной европейской языковой некомпетентности. Неважно. Суть в том, что некая девушка с французской части Швейцарии предлагала мне с ней выпить в Хохшуле. Для начала, нужно было быстренько написать «Спасибо огромное!» - ибо это настоящая особь женского пола и действительно написала мне. Надо кланяться в ноги и читать молитву Господу, чтобы в этот момент я не открыл глаза и не оказался лежащим пьяным с похмелья на улице. Закрываю глаза. Открываю. Нет, я все еще находился в Хохшуле на третьем этаже возле кафе и посасывал свой кофе, держа мобильный в левой руке. Конечно, для приличия я написал мадемуазеле, что на этой неделе встретиться не могу, ибо весь в делах – целый один экзамен, но да кого волнует. Зато предложил конкретную дату на следующей. Стоило мне получить в ответ «спасибо, тогда до четверга» - я моментально начал шарить по ее профилю. Девушкой оказалась 23-летняя Дженни с композиторского отделения, на курс младше меня. Присмотрелся к ее фотографии – на ней Дженни задумчиво нависла над нотами, опираясь на тонкие острые локти. Ее темные длинные кудрявые волосы чуть закрывали ее глаза, спадая вниз по плечам красивыми волнами. Густые ресницы и брови выдавали в ней восточные корни в какой-то степени, но красивый овал лица и острые скулы делали ее похожей на актрису Голливуда. Да, я определенно Ее помню. Мы как-то раз встречались с Ней на вечеринке, но толком и не говорили. А потом еще раз на трамвайной остановке на Эшер-Висс-Платц, откуда вместе сели на четвертый трамвай до Хохшуле. В нем мы общались и выяснили, что добираемся до школы одинаковым маршрутом, только Она живет на несколько остановок выше. Во время наших разговоров Она постоянно меня касалась, то ли специально, то ли не осознавая того. Я уже и забыл про это. И вот наконец настал тот злополучный четверг. Я отыграл свой экзамен по фортепиано, сходил на работу и побежал домой переодеваться. В результате, я так долго подбирал одежду, что умудрился опоздать на полчаса. Я несколько раз вежливо извинился в «Мессенджере», надеясь, что Она не обидится. Собственно, Она и не думала – была в совершенно хорошем расположении духа. Не теряя времени, Она сразу предложила мне выпить, едва я успел сесть за столик. Мне с самого начала стало неловко. Во-первых, потому что я немного не понимал, свидание ли это или обычная дружеская встреча. Во-вторых, Дженни сразу взялась оплатить напитки. В-третьих, мне она принесла пиво, а себе взяла джин. Дальше все завертелось-закрутилось. Вот мы почему-то в магазине в центре. Она хочет купить бутылку дорогого алкоголя, я хочу купить дешевое пиво за полфранка. Она негодует и говорит, чтобы мы пошли пить к ней, так как у нее есть дорогая бутылка чего-то, что я не понял. Я мысленно прикидываю расклад и говорю, что нам лучше вернуться в школу. Кстати, про нашу швейцарскую школу. Наша Хохшуле полюбилась мне с самого начала. Правда. Начиная с моего любимого доцента фортепиано, заканчивая местной обстановкой и возможностями. Например, у школы есть огромная крыша с местами для гриля, или свой джаз-клуб, в котором мы и начали сегодня попойку. В этот раз, когда Она заказала джин, я к ней присоединился, наконец решившись на что-то крепче четырех и восьми градусов. Дженни была уже довольно пьяна, и я повел Ее на крышу немного проветриться. На крыше действительно было свежо. Ветер дул с гор и приятно бодрил. Сейчас здесь было непривычно много людей, кто-то танцевал под музыку с больших колонок, подключенных к диджейскому пульту, кто-то мирно пил в компании, кто-то громко с объемным эхо что-то кричал. Все это не помешало пьяненькой Дженни найти свободное место для сидения. Я пошел за Ней. Мы шли сквозь толпы танцующих, орущих, гудящих. С крыши виднелся весь Цюрих и темное ночное небо как на ладони. Дженни бежит вперед, улыбаясь. Наконец Она грохается на место. Я присаживаюсь рядом. Она лежит и счастливо потягивается, как кошка, наконец нашедшая свое уютное местечко. «Иди сюда», - говорит Дженни, ласково и хитро улыбаясь. – «Смотри». Девушка вытянула руку рядом с собой, делая из нее своеобразную подкладку для моей головы. Я послушно прилег и вгляделся в темный бархатный купол. Звезды усыпали весь небосвод, они блистали сегодня как миллиарды бриллиантов, прямо как улыбка справа от меня. Я ловлю себя на мысли, что начинаю что-то чувствовать на уровне груди, но резко обрываю ее. Нет, это просто дружеская посиделка. Когда я начинаю понимать, что ситуация внутри меня становится хуже и я не хочу насовершать ошибок, я принимаю решение, которое всегда принимаю в подобных ситуациях – пить. Много. И я начинаю пить и пить, сметая один за одним шоты с барной стойки. Дженни уже слишком не налегает, зато, когда я пью, громко кричит, чтобы я это делал залпом и быстро. Наверное, стоит Ей как-нибудь рассказать про то, что алкоголь меня легко не берет и, чтобы спиться, мне понадобилось бы увеличить текущую дозу раза в три. Хорошо, не берет легко, но зато доводит до такой кондиции, когда хочется просто делать то, что не сделал бы никогда, будь я в данный момент трезвым. И тут на ум как раз пришла одна из таких «стоп, ду нот дуинг тхис!»-идея. Я беру Дженни за руку и тяну в клуб семью этажами ниже прямо в центр танцпола. Дженни, несмотря на свое состояние, продолжает стесняться. Я же начинаю отплясывать под ритмы барабанов и пытаюсь заставить ее качаться со мной в одном темпе. Постепенно девушка расслабляется, поняв, что при этом еле различимом свете никто из знакомых Ее не узнает. Наши тела синхронизируются под латинскую музыку, и мы начинаем танцевать вместе, сходя с ума. Люди рядом смотрят на нас, как на сумасшедших, и стараются отодвинуться подальше, лишь бы не попасть под дурное влияние. Но у них это получается плохо – танцпол не такой уж и широкий! Дженни заходит за мою спину. И тут, к моему удивлению, Ее руки касаются моих кистей, а потом медленно съезжают к плечам по вытянутым рукам и движутся по направлению вниз. Затем застывают в районе пресса, и девичьи кисти сцепляются вокруг в замок. Она продолжает двигаться в танце, я делаю вид, что все в порядке и нисколько не протестую. Протанцевав так минуту, я решаю повернуться, ведь было неудобно – все-таки у нас есть разница в росте. Она что-то говорит, но я не разбираю. Во-первых, потому что это на беглом французском, который я и в медленном виде плохо разбираю, во-вторых, потому что громкая музыка вытеснила любые звуки. Я совсем не понимаю, чего Она добивается, и просто улыбаюсь, делая вид, что все объяснено доступно. Тогда Она еще раз повторяет. Я опять не понимаю. Я закатываю глаза и на секунду теряю девушку из поля зрения. Зачем Она пытается мне что-то сказать в этой обстановке, ведь это бессмысленно. Я поворачиваюсь обратно, чтобы предложить выйти из душного помещения, но Ее и след простыл. Я выбегаю на улицу в полном непонимании. Ее нигде нет. Два. Очередной экзамен, теперь уже по теории. Остается лишь один день, но мне совсем не хочется к нему готовиться. Я ищу абсолютно любой повод, чтобы не сидеть в душном кабинете на первом этаже. Один такой повод нашелся очень быстро. Нужно было наконец узнать, что такого произошло в тот таинственный вечер, когда Дженни от меня сбежала. Даже не предупредив. Сказать, что я был на взводе – все равно, что ничего не сказать. Я был взбешен, удивлен, расстроен, возмущен, в общем, все, что угодно, только не сосредоточен на выучивании теории за один вечер перед экзаменом. Я решил не сопротивляться, в конце концов, муа фаталист, когда дело касается сдачи экзаменов. Ну поставят хорошо, не поставят – тоже хорошо, ведь при любом раскладе все обернется тусой с друзьями. Тут я решил послать всю свою робость и неуверенность к черту и написал Дженни первым: - Привет, ты в хохшуле? На удивление, ответ не заставил себя долго ждать. - Да, тут. - Не хочешь спуститься? - Я за работой. Не хочешь подняться? Я тут же подскочил на месте. Она хочет моего прихода. То есть, она скучает. Или просто хочет меня послать. Ты не представляешь, как мне тяжело в этот момент. Пройти два лестничных пролета наверх оказалось для меня наитяжелейшим испытанием в жизни. Ноги несли меня вверх с небывалой легкостью, но они не справлялись с тяжестью дум, плотно засевших в моей голове. Я даже на момент чуть не полетел вниз с лестницы, совсем глубоко погрузившись в болото неизвестности в моей голове. Наконец я дошел до двери и позвонил в звоночек, так как абы кого на студию звукозаписи не пускают. Послышались шаги, щелчок, и дверь отошла от рамы. Короткий кивок головы в качестве приветствия - и девушка вновь отошла к делам. Я медленно прохожу вовнутрь, разглядывая место, будто здесь в первый раз. Но я тут уже определенно был. Одна из самых лучших студией звукозаписи по всей Швейцарии так же находится в здании моей школы, от чего я любил ее все сильнее. Сейчас в комнате звукозаписи было все прибрано: микрофоны накрыты чехольчиками, пульты расставлены по бокам, чтобы не мешать проходу, стулья аккуратно один на другом покоились в углу. Я усмехнулся, вспоминая, как нервничал на своей первой записи, совершенно как мальчишка, не сделавший домашнее задание и вызванный к доске. Я вышел из транса и прошел в комнату звукорежиссера, в которой и сидела Дженни. Она была вся в работе, прямо как на фотографии в фейсбуке. Она ловко управлялась с программой, видимо, корректируя запись своих произведений, сопоставляя их с кадрами фильма, к которому и писала музыку. Я завороженно наблюдал за всем действом, люблю смотреть, как люди стараются. Наконец она щелкнула «сохранить» и повернулась на стуле ко мне. - Ну и зачем пришел? - Да просто поговорить. Ты в тот раз ушла и… Не успел я закончить предложение, как Дженни поднялась со стула и, потирая глаза, прошла к черному дивану в противоположной стороне комнаты. Она легла и поманила меня пальцем, затем похлопав рукой по месту рядом с собой. Я лег на диван, а она приподнялась и затем улеглась мне головой на грудь. - Почему твое сердце так быстро бьется? - Я пытаюсь не мешать тебе лежать. Вот и дышу чаще. - Ага. Она явно не поверила мне. Но это было и не важно, ведь я смотрел в ее карие глаза дрожащими зрачками. В них полыхал огонь. Она, не сказав ни слова, просто поцеловала меня. Жарко, страстно, возбуждающе. Я совсем не ожидал подобного от нее поведения, я боялся и приблизить ее к себе, и ненароком оттолкнуть. А она все не останавливалась, ее пальцы вошли в мои волосы, она властно продолжала исследовать мой рот, полностью контролируя любые мои движения. И так же внезапно отстранилась, вернулась к экрану компьютера и программе. Пока я думал над тем, что только что произошло, она поставила мне пару своих композиций. И я подумал, что влюбился… в ее музыку, конечно. Стилем пьесы напоминали либо Дебюсси, либо Пьяццоллу, а ведь и тот, и другой мне безумно нравятся. Потом Дженни ушла в темноту другой комнаты студии. Я побежал за Ней, боясь, что Она опять оставит меня одного. Я застал Ее сидящей за роялем. Она играла свои сочинения, и я чувствовал, будто сижу на элитном концерте классической музыки. А ведь я пианист, я столько времени уделял занятиям, стилю, манере игры. А она просто сидит, ее руки летают над клавишами, словно крылья. Будто музыка играет сама себя, Дженни не прикладывала никаких усилий. Затем она начала играть произведение. Я узнал мелодию с самого начала. «Павана» Равеля. Одно из самых моих любимых произведений. Дженни хорошо играла, но это произведение она не знала, потому я устроился на стуле рядом и начал играть одну из рук и подсказывать ноты другой. На удивление, у нас даже получалось что-то изобразить. Конечно, не так, дай мне она сыграть соло, я бы показал, как нужно. Но тепло ее рук совсем рядом, мягкость ее прикосновений… И уже ничто не имеет значения. Вскоре мы уходим из студии. Уже было довольно поздно, а Дженни зевала и еле держалась на ногах. Мы вместе пошли к остановке и зашли в транспорт. Это был первый и последний раз, когда мы проделали путь от начала до конца вместе. Три. Я захожу в «Мессенджер». Прошла уже целая неделя с того момента, когда мы в последний раз виделись. На мои сообщения Дженни не отвечает, а если и отвечает – то очень сухо и редко. Как же устал после тоскливой работы и уже всерьез подумываю идти домой, но тут на телефон приходит напоминание от друзей – сегодня фест по случаю семестра, на который я сильно опаздываю из-за своей работы. Они присылают кучку фотографий с выпивкой и женщинами. Что ж, было бы совсем неплохо развеяться, учитывая, что завтра выходной. Друзья встречают меня криками «Лидер вернулся!» - и весело бегут навстречу. Я еле их нашел на огромной территории кампуса, а они расположились между пятым и шестым этажом на рампе, предназначенной для проезда машин. Этим поздним вечером на улице собралось множество людей, только вот в отличие от нас они так и будут уныло сидеть, а у нас есть спасительная колонка, которую я, на свое счастье, умудрился не выложить из рюкзака и принести с собой. В нашей русскоговорящей компании оказалось гораздо больше людей, чем я предполагал. Слава Богу, выпивки оказалось достаточно, ведь сегодня я должен пойти в разнос, уставший от работы и нескладывающихся непонятных (а существующих ли вовсе?) отношений. Атмосфера и треки, которые ставили друзья, совершенно способствовали моему скорому алкогольному опьянению. Здесь были и «Звери», и Потап и Настя Каменских, и Верка Сердючка, и «Ленинград». Хотелось упиться то ли от смеха, то ли от стыда. Подумать только, центр Цюриха – и ставят русские треки, да еще и с матом, который, как мне кажется, знают все иностранцы. Под «Только ты рыба моей мечты» мы с друзьями осушали залпом бутылки пива, под «Черный Бумер» иностранцы присоединялись к нашим неуклюжим танцам и попыткам вспомнить какие-то слова, кроме всем известного припева. Наконец кто-то из девушек решил продолжить «банкет» и предложила пойти в клуб. Сначала это показалось мне замечательной идеей, ибо он бесплатный для студентов нашего заведения, компания что надо, да и танцевать хочется. Но кто бы мог сказать, чем обернется эта странная вечеря. Мы пошли в клуб навеселе. Одна моя хорошая подруга уже горланила песни на немецком, знаниями по которому никогда не отличалась, на пару с каким-то не известным мне иностранцем. Еще две девушки весело обсуждали прическу третьей, которая взялась из ниоткуда, проведя там энное количество времени. Я достал сигарету и затянулся. Тут же подбежал друг и попросил одну, я мгновенно сунул ему в рот, ведь он опять начнет рассыпаться в благодарностях, и продлилось бы это несколько минут. Потом он, все так же держа уже подожжённую сигарету в зубах, прыгнул на скамейку и встал на нее, а затем заставил сделать то же и меня, по-братски положил руку мне на плечо и немного пьяным голосом: - Может, давай нам девушек искать? - Ну давай, - хохоча, сказал я. И тут же, стоило нам начать искать в толпе симпатичных девушек, из-за угла показалось лицо Дженни. Моя улыбка тут же сникла, сердце бешено застучало. Я оперативно слез со скамьи и спустился. Она красива, как всегда. Кокетничает со всеми в толпе мужчин, ненароком или все-таки с умыслом иногда их касаясь. Меня внутри оглушает пародия на ревность, но я настойчиво сдерживаюсь. Ведь у меня нет никаких прав на подобные чувства. Я подхожу к ней, она тут же ласково обнимает, но ненадолго, сию же секунду возвращаясь к разговору с остальными. - Не хочешь домой? Я скоро собираюсь, - со скрытой надеждой снова поехать домой вместе в голосе спрашиваю я. - А я не к себе еду. И тут меня уже чуть ли не выворачивает. Ничего, алкоголь – лучшее средство. Всегда спасало, и сейчас поможет. Я заправляюсь несколькими глотками чего-то крепкого, не отводя взгляд от кокетничащей Дженни. - Когда мы там в клуб? – уточнил я у одной девушки из русской тусы. - Сейчас пойдем, собираемся уже. Поскорей бы этот момент уже настал, не могу смотреть, как эта девушка со всеми болтает. Очередная сигарета. Очередной глоток. Почему легче не становится? Я отхожу ото всех подальше. Если бы существовала возможность выкинуть все свои воспоминания, я бы прямо сейчас ей воспользовался. Она просто водит меня за нос, я попался ей на крючок, а она даже не хочет есть и ворочает носом. Тут я слышу, как Дженни со всеми прощается, и поворачиваюсь направо, в сторону ее голоса. В нескольких метрах от меня сидит мой друг и с кем-то общается, он совсем не видит, как мне тут плохо и я из последних сил держу себя в руках, лишь бы не совершить какую-нибудь глупость. Дженни проходит в одном метре от меня с каким-то парнем. Она замечает меня, оборачивается и с криком «мне нужно бежать на трамвай» машет мне рукой. Видимо, у меня в этот момент было очень, ну прямо очень недовольное лицо, настолько что Дженни остановилась, поразмыслила секунду, подошла и обняла меня. - Прости, мне правда нужно торопиться, - сказала она мне на ухо и опять побежала в сторону трамвайной остановки. Я так и продолжил стоять как вкопанный. Совсем перестал понимать, что происходит. То она убегает, то она прибегает, то вешается и прыгает на меня, слушая сердце, то не отвечает сутками и заигрывает с другими. Да черт, да ну тебя! Я уже собираюсь пойти обратно к компании, как замечаю, что Дженни в очередной раз останавливается. Девушка медленно разворачивается на пятках и стартует с высокой скоростью в мою сторону. - Точно! Забыла сказать, мы ведь не увидимся еще долго… Не успеваю и сказать: «Что ты…» - как руки охватывают мое лицо и с силой приживают к себе, девушка впивается своими губами в мои. Это длилось всего секунду, стоило мне хлопнуть ресницами – и Дженни уже побежала дальше к своей остановке, так и оставив меня стоять одного, совершенно растерянного и ничего не понимающего. Я с надеждой поворачиваюсь к другу: - Ты это видел? - Что? Он все время смотрел в другую сторону! И как теперь понять, показалось ли мне или все было взаправду? - Давай пошли в клуб, а то ты дерганный какой-то, - сказал мне друг и потащил за собой. Далее все было быстро. Выпивка, травка, ужасная музыка. Я забываю телефон в кармане пальто в гардеробе. Через десять минут после того, как мы заходим на танцпол и я оказываюсь не доступен, Дженни напишет о том, что она застряла на моей остановке и пропустила свой автобус. И предложит погулять. А потом, не получив ответа, просто сотрет его. *** Привет. Ты знаешь, что такое ожидание? Я думал, что знаю. Но сейчас как день ясно – то была лишь иллюзия. Как много песен про несчастную любовь, нелегкость бытия, войны, победы и поражения. Я сочувствовал каждой из них, но в этом новом состоянии они не вызывают у меня прежнего сильного, резкого эмоционального отклика. Только одна. Казалось бы, уже совсем забытая, превратившаяся для меня в пыль и навсегда покинувшая юношескую крепкую память. Но вот она волнами гуляет по моему телу, набирая силу в голове и разливаясь по каналам по всем доступным направлениям, больно разбиваясь о сердце. Я чувствую это почти на физическом уровне и свешиваю голову вниз, закрыв лицо руками. Легче не стало. Открываю глаза. Сигарета в левой руке почти потухла, но хватит еще на одну затяжку, надо экономить; табачная продукция в Швейцарии - дорогое удовольствие, знаешь ли. На месте, где я сижу, о свежем воздухе было можно только мечтать, улавливался, к слову, и немного сладковатый запах марихуаны. Передо мной стоял мой верный конь – велосипед, который я попросил у друга из Австрии. На нем я начал и закончу свое очередное путешествие по кругу. Знаешь, я прихожу сюда, на одно и то же место, уже месяц. Я устал и больше не могу тебя ждать. Сегодня все это должно закончится. Я беру велосипед и следую на выход из вокзала. Сколько вопросов так и останутся без ответов, как и моих сообщений, сотни которых я тебе послал. Знаешь, я мог бы ждать вечность, дай ты мне хоть знак. Хоть один маленький знак, я не прошу ничего больше. Но теперь мне стоит идти вперед. Я сел на велосипед и нажал стопой на педаль, приводя его в движение. Конь послушно двинулся с места и помчал меня, все больше набирая скорость. Знаешь, я действительно думаю теперь, что в ожидании нет ничего плохого. Только если оно не бессмысленно.