Дома и улицы имели обыкновенный вид. И небо с вековым своим однообразием буднично голубело над ними. И серые маски камней на мостовых были, как всегда, непроницаемы и равнодушны, когда очумелые люди, с лиц которых стекали слезы в ведерки с клейстером, расклеивали эти плакаты. Ефим Давыдович Зозуля, Рассказ об Аке и человечестве
Улица, по которой шагали друзья, была не похожа на те, что видели тролли в центре города. Серые многоэтажки мрачно возвышались по обеим сторонам неширокой дороги, окружённой чахлыми деревьями и полосками травы. День клонился к вечеру, становилось сумрачно. Включались фонари. Унылые прохожие неспешно проходили мимо, глядя в асфальт. -- Ой, смотри, Цветан, как же всё это похоже на тебя в прошлом! -- заметила Розочка, поглядывая на синеволосого тролля. -- Да и на Цветана сегодняшнего тоже очень сильно смахивает. Особенно тот мусорный бак, -- не преминул вставить Стрелец, указывая на тёмно-зелёную урну. Названный тролль закатил глаза и едва удержался от колкого ответа, молча наступив ящеру на ботинок. Тот возмущённо вскрикнул и отскочил. -- Эй! Розочка захихикала и снова принялась слушать рядом шагающего оборотня. -- ... Улица называется Побратимов потому, что... -- но королева не смогла удержать внимание на этом, поэтому обернулась к Звуки. Та разглядывала декоративные заборчики, асфальт под ногами, сероватое небо, чахлые деревья вокруг. Особенно внимание рыжеволосой привлекли заборчики: тусклая зелёная краска, покрытая трещинами, кое-где отвалившаяся, кое-где отогнувшая краешки толстого слоя, обнажила пятнистую ржавчину самым наглым образом; виднелись даже куски краски другого зелёного оттенка. Ромбы железных балок, некогда прямые и ровные, теперь погнулись в причудливые формы и где-то отвалились совсем. Каждый отрезок забора был неповторим, но явно было видно, что так быть не должно. "Должно быть, -- думала Звуки, -- экситы не очень любят это место." День медленно и лениво превращался в вечер, убирая с улицы прохожих, машины и свет из окон многоэтажек. Но темнее на улице не становилось. Рекламные вывески слепили глаза и мешали созерцать своеобразную красоту местной архитектуры. -- Что же это? -- Ди-Джей Звуки указала на рекламный баннер, где радужным по чёрному было написано:#БеЗдЖаМбУлА
-- Ммм, -- задумался Уолтер. -- Я, честно говоря, не знаю. Постоянно вижу этот хештег, но не интересовался, о чём он и что значит. -- Имя "Джамбул" звучит так, точно этот эксит очень одинок и никто его не любит потому, что сильно бесит своим характером и поведением, -- грустно констатировал Цветан, разглядывая баннер. -- Настолько всех бесит, что для этого придумали хэштег? -- Похоже на правду. Друзья замолчали. Оборотень, наконец-то поняв, что его никто не слушает, тоже умолк. Магия стаканчика испарилась, уступив место бесконечной усталости. Вся улица тоже будто устала от напряжённого дня, и только магазинчики да киоски неунывающе подмигивали редким прохожим яркими вывесками и гирляндами. "Продукты", "Открыто", "Цветы" и просто мигающие огоньки и неоновые линии словно защищали собственные тени от уличных фонарей и как будто оправдывали их, освещая мрачные уголки и трещины в асфальте. Фонари лишь снисходительно давали фору вывескам, мигавшим немножко поодаль от чёрных столбов с жёлтыми шарами. За неоновыми лампами, наверное, в кофейне, сидел одинокий эксит, ковыряющий остывшую еду вилкой в тарелке. Бармен за стеклом того же заведения протирал блестящие стаканы и мысленно готовился к уходу домой. "А здесь, в этих уличных гирляндах, фонарях, вывесках, что-то есть. Что-то незамысловатое, простое... Душевное. Здесь своя, особенная красота", -- думала Звуки. Розочка думала о том же. Яркие краски собственной деревни, маячившие перед глазами всю сознательную жизнь, не смогли затмить впечатления о том сером, невзрачном и равнодушном, что витало на периферии прекрасного города-столицы. Пыльные гаражи и трава, стёртые разметки, чуть косые фонарные столбы мягко огораживали от светлых беззаботных мыслей, погружая в тревожную меланхолию. Это ли не красиво? Смена обстановки -- это ли не будоражит кровь, не затмевает воображение, впрыскивая серость в радужную краску разума, смешивая оптимизм, мечту и серую реальность? Это ли не прекрасно? "Что-то в этом есть," -- мысленно согласились друг с другом подруги, даже не догадываясь, что думали об одном и том же. Это и так было понятно. Простая мысль витала в воздухе, согревая, окрыляя. Красиво, не правда ли? Молчаливая процессия свернула во дворы и зашла в первый подъезд длинного серого дома. На лестнице пахло сыростью и чем-то ещё, слабым, малозаметным, но смутно знакомым. Запасами на 10 лет, что ли. Пройдя несколько лестничных пролётов, путешественники остановились у гладкой бурой двери, и Уолтер загремел ключами в поисках нужного. Щёлкнул замок. Все вошли в квартиру, где неопределённое время предстояло проживать троллям. Она была чуть светлее, чем оттенки города, и более аляпистой в плане дизайна, но в целом было неплохо. Стрелец с разбегу прыгнул на мягкий синий диван в гостиной, что и являлась просторным коридором-переходом между двумя комнатами, кухней и уборной. Освещение давали шары сгущёного света, что висели под потолком. Активировались они "освободителями заклинаний" или, по-бытовому, выключателями. Всё остальное в доме было на проводах и электричестве: "Магия -- довольно дорогая штука для провинциальных городов, -- вещал оборотень, -- Может, где-то в Пархатом и есть дома, оснащённые только магическими приборами, но не здесь. Однако этот свет обходится гораздо дешевле, чем электрический, потому и... Эй, вы меня слушаете?" Тролли осматривали комнаты. Мебель была заземлённой, простой в отделке, но новой и очень уютной. Розочка была в восторге. Она с улыбкой кружила вокруг облюбованной кровати с постельным бельём бежевого оттенка. Звуки в другой комнате щупала сиреневые занавески, прикрывавшие вид на гаражи. Стрелец лежал на диване там же, решая для себя, что этот намного лучше, чем в гостиной. Цветан хлопал шкафчиками на кухне, проверяя наличие камер, ядов и оружия вполне сознательно, не переставая думать о подвохе. Где, где же он? Не может всё быть таким идеальным! Ничего, кроме тарелок, кастрюль и прочей утвари он не нашёл, но при виде пакетика молотого чёрного перца насторожился. Позвал Уолтера. -- Что это? -- тролль осторожно открыл один из шкафчиков и указал на перец. -- Специя такая. В блюдо добавляется, чтобы острым было, -- оборотень устал настолько, что не мог смеяться над собранными от напряжения в кучку бровями Цветана и его испуганным взглядом, но позволил себе улыбнуться. Затем поспешно посмотрел на часы на запястье, которые показывали одиннадцать вечера, вручил ключи от квартиры Цветану, пробормотал прощальные слова и ретировался из квартиры. Но через шесть минут вернулся и отдал синеволосому троллю пропуска, дальсвязь и в спешке объяснил, как это работает, ещё кое-какие мелочи по дому, а в случае вопросов и недоразумений звонить ему. Больше Уолтер не возвращался. Вызвав такси, он стоял на остановке и думал только о том, что дома его ждут куриные сердечки и печёнка на ужин да вечерние новости по телевизору. Тролли решали, кто где будет спать. Розочке и Цветану достались диван и кровать в одной комнате, причём на этом настояла Ди-Джей Звуки, никак не соглашаясь спать с Розочкой. Рыжеволосая решила расположиться на диване в другой комнате. А Стрельца поместили в гостиной, как бы он не вопил о том, что кресло в Розочкиной комнате тоже раскладывается и на нём тоже вполне можно было спать. Наконец, после ужина, когда настенные часы на кухне показывали половину второго ночи, тролли улеглись и заснули, как полагается всем приличным экситам. Не спалось только Розочке. Она тихо встала и подошла к окну. -- Не ожидала тебя здесь увидеть, -- усмехнулась королева, когда Цветан подошёл к ней. Розоволосой хотелось, чтобы этот хмурый тролль обнял её, и они так и стояли, смотря на безжизненный город. Но Цветан остался глух. Он остановился чуть поодаль, разглядывая гаражи где-то в стороне. Розочка посмотрела на небо. В темноте комнаты оно казалось тёмно-бурым, грязным. Беззвёздным. Будто хотело слиться с серыми домами где-то на горизонте, с краешку, притупляя свет луны. Но отсутствие звёзд не смутило розоволосую. Она снова думала о той красоте, что скрывается за серым пейзажем, за масками вежливости, за неоновыми вывесками, что всю ночь будут сиять несмотря на отсутствие жителей. Что будут освещать путь заблудшим душам, куда бы он ни вёл, что бы ни делали умы и не совершали сердца. Маленькие открытия, душевные признания, сладкая лесть, огромные глупости, жестокие ошибки и праведный гнев -- всё сглаживалось и сливалось под этими неоновыми лампами. Все счастья и несчастья становились безлики и безразличны. Наверное, потому и нравилось Цветану в этих переулках, что они были похожи на стены его родного бункера. И эти стены обволакивали его взор и простирались до самого горизонта, до того самого краешка неба, где беззвёздное пространство сливается с серым пейзажем, точно потолок надёжного убежища. И только мутная луна служила люком в безызвестный мир, полный яркого и беззаботного. -- Правда красиво? -- спросила Розочка, не оборачиваясь. -- Правда.