— Так сильно люблю, хён.

      Столько внимания со стороны, столько лишних людей, которые интересуются твоей жизнью, столько любопытных глаз желают увидеть то, что для всех навсегда останется тайной. Иногда не хочется всего этого, но это уже точка невозврата, это уже не вернуть назад. С другой стороны, это хорошо, что так все сложилось: теперь есть тот, кто любит, тот кто поддержит, кто без разговора может понять с полуслова то, что хочется сказать, но нельзя при всех. В жизни Чонгука достаточно моментов, когда ему есть что сказать, но вокруг столько камер, столько лишнего внимания. В жизни Чонгука достаточно моментов, когда он видит физическое и моральное состояние того, в кого он так необратимо влюблен, кого он без остатка любит. В такие моменты хочется быть рядом, успокоить, сказать, что все хорошо, что все пройдет, что это лишь временные трудности, какими бы они не были. Но и в жизни Чона есть такие моменты, когда ему самому нужно это, когда ему нужно, чтобы любимый человек просто был рядом.       Такие мысли невольно ведут его в душ. Такого уставшего после очередного концерта нового тура по Европе. Хочется смыть всю усталость, все плохие мысли холодной водой. Подкаченная спина блестит от пота в свете слабых потолочных ламп в ванной. Футболка взмокла совсем, а все тело просто пульсировало от жара. Тяжелые капли стекают по разгоряченному телу, падают вниз на кафель. Кажется, он стоит так вечность, раздумывая над своей жизнью, раздумывая над тем, кем он является. Что если бы действительно не было ничего? Что если бы он жил сейчас обычной жизнью обычного парня, как все? Не было бы вот этой популярности, не было бы лживых, но даже может где-то правильных слухов о нем, не было бы ничего — только лишь дорога в светлое будущее. Не было бы этих нежных рук, что скользят по мокрой широкой груди, не было бы и этого тепла со спины, и кончика горячего носа, что тычется сейчас в шею. Чонгук с этого устало фыркает и накрывает родную ладонь своей, отстраняясь от размышлений и кафеля душевой кабины, ощущая дорожку нежных чмоков по плечу и до шеи. Нежные пухлые губы проходятся по эрогенной зоне и вздутой вене на ней, заставляя вздрогнуть и прикрыть глаза. В те же секунды все прежние мысли улетучиваются, а зачинщик улыбается в ленивый поцелуй, прижатый к горячему телу Чона за талию.       Есть еще множество моментов, где не приходится думать, где не приходится напрягаться из-за внешних проблем, потому что все мысли занимает человек, который находится рядом. Сейчас одни из таких моментов, когда Чонгук не хочет думать ни о чем, кроме такого потдатливого, такого же уставшего, но желанного им Тэхёна. Нежные касания, мокрые поцелуи и мурашки по телу проносятся с каждым вздохом эхом по всему помещению, из-за чего Киму сносит крышу, и он просит еще и еще это слышать, сминая ягодицы своего парня. Он получает рваные вздохи в губы снова и сам уже просится получить удовольствие, поскуливая и сводя брови, лениво переходя на мокрую шею. Он прекрасно знает, что возможно, да не возможно, а точно эти багровые засосы увидит весь мир, что люди начнут снова лезть и строить догадки, но в данный момент это совсем неважно. Важно то, с какой нежностью, с каким трепетом важны касания друг друга, как важна их взаимная любовь друг в друга, как важны они друг другу.       На просьбы своего хёна Чонгук поддается и слышит первый громкий стон над ухом, подхватывая Кима за бедра и припечатывая к кафелю, на что Тэхён игнорирует всю физическую боль во всем теле и все больше вжимается в младшего, чаще скользя позвоночником по стене вверх-вниз. Шепчет над ухом между стонами, как сильно влюблен в него, как сильно любит и боится потерять, просит младшего еще и скулит, кусая и без того потресканные и покусанные то ли от бесконечных поцелуев, то ли от нервов губы. Чонгук слушается и развязно целует, забыв про усталость и боль во всем теле после выступления, опускает Кима на пол и разворачивает к себе спиной, теперь скрещивая пальцы на мягком животике, где потихоньку стал выявляться пресс, к которому Тэхён так стремится, хочет выглядеть для себя хорошо, чтобы нравится себе. Чонгуку нравится этот животик и нравится выцеловывать его каждый раз, когда они приходят после очередного выступления и долго-долго лежат в обнимку на широкой кровати в совместном номере, разговаривая обо всем на свете, а потом лениво целуясь с приглушенным светом, доставляя друг другу безграничное счастье просто с того, что они есть друг у друга. — Я люблю тебя, — выдает в губы шепотом младший, замедляясь и поглаживая пальчиком любимый животик. — Так сильно люблю, хён. — Ты знаешь, что я люблю тебя больше, — выдает Ким в ответ, выдыхая в хрупкие розовые маленькие губы напротив и убирая мокрую длинную кудрявую челку в сторону, смотря в родные шоколадные бездонные глаза, в которых видно весь мир, вся вселенная и эта вселенная — это Тэхён, о чем он конечно же знает, целуя снова младшего в ответ.