***
Прошел уже целый день с тех пор, как Гарри покинул дом на площади Гриммо, и дух тех, кто там остался, упал еще сильнее. За завтраком Уизли, Гермиона, Сириус и Ремус говорили немного. Сидевшие за столом время от времени передавали друг другу блюда; пахло свежим хлебом, кофе, жареными сосисками и беконом. Близнецы склонились над «Ежедневным пророком» и выискивали для магазина комнаты под аренду. Они хотели примерно выяснить, сколько надо отложить на это денег. А потом Фред заметил предложение о работе, которое привлекло его внимание. Он указал на него брату; они оба тщательно перечитали объявление заново, после чего обратились к своему бывшему профессору защиты. — Профессор Люпин, сэр! — Вы еще ищете работу? — Мы вам тут нашли кое-что подходящее! Невольно улыбнувшись вопреки мрачному настроению, тот ответил: — Я уже не профессор, так что, пожалуйста, зовите меня Ремус. Вы и так знаете, что работу я действительно ищу. Только вряд ли кто-нибудь согласится нанять оборотня. — Мы думаем, что… — С этим предложением… — Такой проблемы не будет. Фред зачаровал страницу с объявлением, и она, словно птица, перелетела к заинтригованному Ремусу. Взяв газету из воздуха, он стал читать, а Молли Уизли сердито посмотрела на сыновей. Она была недовольна их выбором профессии и напоминала об этом по любому поводу, а если повода не было, придумывала его. Сириус поглядывал на друга и на близнецов, которые, судя по виду, были в полном восторге от найденного объявления. Терпением он не отличался, так что вскоре встал и подошел, чтобы заглянуть в газету Ремусу через плечо. Прочел — раз, потом другой. — Это шанс, — заявил Сириус. Еще через пару минут последние из мародеров принялись составлять план. В конце концов они решили, что Ремусу стоит попробовать предложить свою кандидатуру, так как оба были уверены, что репетитора для Гарри Сами-Знаете-Кто не станет подыскивать лично. Даже после того, как один из близнецов к общему веселью напомнил, что ему снова придется сдавать СОВ и ТРИТОН. Молли не понравилось, что Сириус принимает решения, не посоветовавшись с директором, но причин останавливать его у нее не было, так что Ремус сел писать резюме.***
Марволо сидел в своем кресле в кабинете Ноттов. Напротив стоял Северус и излучал спокойствие. Марволо, однако, не сомневался, что это — лишь тонкая оболочка, под которой бурлят противоречивые чувства. Он ждал, когда спустится его сын — незадолго до того он послал его наверх привести в порядок волосы. Тогда он еле сдержал усмешку, увидев, как Генри закатил глаза. Впрочем, мальчик, вероятно, был прав: укротить эту шевелюру, скорее всего, было невозможно. На столе между Северусом и Марволо стоял короб с десятками пузырьков разнообразных зелий. Их Генри придется принимать, чтобы устранить последствия ущерба, нанесенного теми, кого величали его семьей. Северус, наверное, потратил всю ночь, чтобы уложиться к завтраку. — Я попросил тебя задержаться, чтобы обсудить два момента. — Этим Марволо немедленно привлек безраздельное внимание. — Первое: я хочу, чтобы ты занялся с моим сыном зельями. Я уверен, что он будет настроен учиться как следует, а ты сможешь оставить в прошлом былую вражду. — Он добавил с усмешкой: — Тебе больше незачем делать вид, будто ты его ненавидишь. А перед директором можешь притвориться, что для разнообразия притворяешься добрым. — Он обдумал, стоит ли называть своего сына «сыном Лили», и решил, что нет. Для Северуса это было бы серьезным ударом, а ничего подобного делать не следовало, пока Марволо пытается его переманить. Он заметил, как Северус сглотнул. — И непременно начни с основ. Судя по всему, старый хитрец постарался, чтобы Генри не получил никакой подготовки. — Да, мой лорд. Из ящика стола, защищенного мощными чарами, Марволо извлек небольшой фиал зелья, которое он приготовил сам, и испытующе посмотрел на своего лучшего шпиона. — Нам надо найти для этого время. Когда ты можешь исчезнуть на день, чтобы не вызвать подозрения Дамблдора? Северус с легким испугом покосился на фиал, потом снова перевел взгляд на Марволо. — Он ничего не заподозрит, даже если я исчезну больше чем на день. Он знает, что сейчас у вас чаще бывают для меня задания. Я дал понять, что не всегда буду в состоянии предупредить об отсутствии заранее. Марволо снова заметил его поддельное спокойствие, но никак это не прокомментировал. — Приходи сегодня после ужина, сможешь потом остаться на день и отоспаться. После у меня для тебя будет несколько… интересных исследовательских задач. Тут в дверь постучали. Марволо открыл взмахом руки, одновременно убирая фиал на место. Чудесно было снова с легкостью пользоваться магией. Генри зашел внутрь, заметил своего профессора и тут же напрягся. Он подошел и встал рядом. — Я готов, сэр. Марволо окинул сына взглядом, проверяя его слова: тот был аккуратно одет, но прическа по-прежнему напоминала воронье гнездо. — Ты не пробовал отпустить волосы? Мальчик покачал головой, и Марволо, приподняв брови, взглянул на него с намеком. Тот не сразу, но понял, в чем дело, и добавил: — Нет, сэр. Оставив тему непокорных волос, проклятия Поттеров, Марволо обратился к обоим волшебникам с небольшой речью, которую он подготовил загодя: — Как только мы обустроимся на новом месте, вы начнете работать над тем, чтобы поладить друг с другом. Ты, — сказал он приемному сыну, — прилежно учись у своего наставника и будь почтителен. А ты, — он обернулся к профессору зелий, — начнешь учить моего сына, прилагая все свои силы и терпение. Это понятно? — В ответ раздалось унылое: «Да, сэр», — и уважительное: «Да, мой лорд». — Хорошо. Марволо встал, без палочки чарами разгладил льняную ткань мантии, которая так легко мялась. — Северус, увидимся вечером. Так, Генри, пей зелья, нам пора идти, иначе не успеешь вернуться к уроку древних рун. Генри опустошил первый ряд пузырьков, скривившись от вкуса. Они разошлись: Северус — провести остаток дня у Малфоев, Марволо и Генри — на Косую аллею.***
Когда Люциус после неспешного и вкусного завтрака вошел в свой кабинет, он обнаружил там своего друга. Тот сидел на кушетке перед камином, сцепив пальцы и глядя в остывший очаг. Люциус, намереваясь разрядить атмосферу, сел рядом и шутливо сказал: — Нарцисса в восторге от перспективы помочь тебе найти невесту. Настоящее счастье сводницы, — и растерялся, когда Северус ответил на подтрунивание только усталым взглядом из-за завесы черных волос. — Что тебя так тревожит, Северус? Не надо нести заботы в одиночку. Ты же помнишь, что мы друзья? — Тот лишь уронил голову в ладони, и Люциус начал волноваться. Что случилось? Может быть, Северусу грозит опасность от повелителя из-за положения с Дамблдором? К счастью, Северус не собирался долго мучить Люциуса неизвестностью. Пусть даже не сразу стало понятно, к чему он ведет. — Ты знаешь, почему много лет назад именно меня выбрали шпионить за Дамблдором? — Потому что ты великолепный зельевар, а в Хогвартсе была открыта вакансия преподавателя зелий? — Отчасти. Но истинная причина состоит в том, что я настолько хорош в окклюменции, что могу не пускать его к себе в сознание и лгать, не вызывая подозрений. Он замолчал, пока Люциус не потерял терпение и не поторопил его: — Ну и? — По той же причине Дамблдор верит, что я — его шпион в рядах Темного Лорда. Он замолчал снова. Люциус попытался разобраться, на что он намекает. — Хочешь сказать, что Дамблдор думает, будто ты можешь лгать нашему лорду? Северус кивнул и пояснил: — Не только думает — знает это. Я действительно способен лгать им обоим. Он уперся локтями в колени и, опустив голову, уставился в пол, точнее, в вытканный вручную ковер. Люциус наконец-то понял, в чем дело. Темный Лорд не мог гарантированно знать, что Северус ему до сих верен. Это и впрямь был повод для уныния. — Возможно ли… — он умолк, не зная даже, как спросить об этом. Он подозревал, что к концу войны преданность Северуса поколебалась. И разве можно было его винить, если тогда их повелитель отчасти лишился рассудка? Но говорить о таких вещах вслух было попросту не принято. Северус понял его более приемлемо и ответил на незаданный вопрос: — Есть зелье, которое лишает окклюмента всей защиты, — он содрогнулся. Люциус решил отнестись к этому как к подтверждению, что тот по-прежнему верен и намерен это доказать, и просто спросил: — Когда? — Сегодня после ужина, — Северус откинул голову на спинку и закрыл глаза. Было очевидно, что он расстроен, но не ясно, почему именно. Понадеявшись, что все дело в том, что Северус просто не любит, когда о нем знают слишком много, а не в том, что он желает скрыть что-то от повелителя, Люциус счел, что пора его отвлечь и поднять другой, не менее волнующий вопрос. — Давай обсудим кое-что иное. — Северус поднял вопросительный взгляд. — Нарцисса ждет в семейной гостиной, она хочет распланировать несколько светских мероприятий. Северус застонал: сводничество Нарциссы уже долгие годы было его кошмаром. — Ну-ну, друг мой. Ты же не хуже меня слышал приказ. Собираешься сам подыскать невесту или хочешь, чтобы это сделал за тебя наш лорд? Северус встал и неловко попытался отшутиться: — После сегодняшнего вечера он, возможно, будет лучшим кандидатом на то, чтобы решать за меня. Рассмеявшись, Люциус повел его в гостиную. Лучше занять друга чем-нибудь, чтобы не предавался унынию до конца дня.***
Гарри с Волдемортом шли по Косой аллее. Они уже заглянули в магазин оптики, и Гарри опять был приятно удивлен, когда Волдеморт не стал ограничивать его в выборе очков — ни по стилю, ни по цене. Так что Гарри повыбирал в свое удовольствие и нашел те, что нравились ему больше всего. Он все еще сомневался насчет зелья, исправляющего зрение. Было бы круто видеть без очков, но смущал тот факт, что зелье считается темным. По дороге мимо магазинов Гарри заметил, что на них смотрят. Ведьмы и волшебники выглядывали из окон, останавливались посреди улицы, даже разворачивались, чтобы пройти мимо еще разок, поразглядывать их и пошептаться друг с другом. Еще за ними следовали двое из тех, кого Гарри видел в ту ночь на кладбище. Мистер Гойл и мистер Крэбб встретили их у входа на Косую аллею — в качестве дозорных и охраны. Волдеморт настоял, и Гарри не посмел поднять шум. Оба охранника были достаточно вежливы, а после двух случаев, когда к ним пытались приблизиться взбешенные волшебники, что-то крича про некромантов и воплощение зла, Гарри порадовался, что им прикрывают спину. Раз уж приходится ходить по Косой аллее с Волдемортом, так пусть хотя бы с охраной. Мысль казалась странной, но тем не менее верной. Поднимаясь по ступенькам к дверям банка, Гарри гадал, что там скоро выяснится. Волдеморт сказал, что они должны состоять в родстве, так как кроме Слизеринов змееустов не было. Гарри, разумеется, так не считал. Он помнил, как Дамблдор сказал ему, что Волдеморт перенес часть своей силы в Гарри, когда пытался его убить. Но он не сказал об этом, так как не был уверен, согласился бы директор сообщать об этом врагу. Зато эта мысль напомнила Гарри про вопрос, который вылетел у него из головы час назад, когда они встретили ожидавших их волшебников. — Почему надо идти к гоблинам, чтобы узнать свое происхождение, сэр? — После одной из ранних гоблинских войн, кажется, в восемьсот сорок пятом, был заключен мирный договор. — Они вошли в просторный зал и заняли очередь к одной из конторок. — Гоблины тогда воевали за то, чтобы волшебники не охотились за ними как за источником ингредиентов. Какая-то из частей их тел использовались для создания зелья, необходимого для наиболее эффективного анализа происхождения. Существуют и другие тесты, позволяющие установить родителей и дедов, но для того, чтобы выяснить все генеалогическое древо, требуется зелье. — Гарри изумился, как легко Волдеморт переключился в лекторский режим, и постарался не слишком откровенно показывать восторг от возможности выяснить что-то новое. — Чтобы снова установить мир, волшебники тех лет согласились передать или уничтожить все сведения об этом зелье; гоблины же в ответ обязались, что будут проводить для волшебников этот тест. За плату, разумеется. — Гарри кивнул в знак того, что понял, и Волдеморт пояснил еще: — Считается, что именно так был образован этот банк и что в этом одна из причин того, почему гоблины почти всегда участвуют в заключении брачных договоров, регистрации завещаний и тому подобных делах, где важны родственные связи. Настала их очередь, и они подошли к конторке. Волдеморт, коротко кивнув сидевшему за ней гоблину, озвучил их намерения: — Я пришел провести тест, чтобы выяснить происхождение моего приемного сына, — он указал на стоявшего рядом Гарри, — прежде известного под именем Гарри Джеймс Поттер. Продемонстрировав уйму зубов — это улыбка или оскал? — гоблин позвонил в колокольчик, и откуда-то сзади вышел еще один служащий. — Следуете за Грукоклыком, он проведет тест. Они прошли в небольшой кабинет с красивым мраморным полом, дорогой мебелью красного дерева и стенами, увешанными каким-то жуткого вида оружием и гобеленами, изображающими батальные сцены. Гарри сел и с неприятным предчувствием наблюдал, как гоблин достает из стоящего у стены шкафчика странно выцветший пергамент и узорный серебряный кинжал. Положив оба предмета на стол, этот гоблин тоже то ли оскалился, то ли улыбнулся. — Проколите палец или сделайте надрез на ладони. Окропите пергамент кровью — хотя бы три, лучше семь капель. Проще не бывает. Гарри был почти уверен, что тот мысленно добавил: «даже волшебнику под силу». Так что он взял кинжал, оказавшийся для своих размеров довольно тяжелым, и, повернув левую руку ладонью вверх, набрался смелости. Почти без нажима проведя лезвием по ладони (гоблины точно умели затачивать оружие), он сделал небольшой надрез и наклонил кисть так, чтобы кровь падала на пергамент. Стоило упасть первой капле, как почти сразу же на пергаменте стали проявляться слова. Первым было его имя — такое, как сейчас, «Генри Слизерин-Поттер», затем — имена отца и матери. Было легко разобрать имена родителей отца, но там, где должны были быть родители Лили, оказались только размытые пятна. Генеалогическое древо не было полным — в нем не показывались братья и сестры, только непосредственные предки Гарри. Видно было, что Поттеры часто роднились с другими семьями, и Гарри оказался так или иначе в родстве со многими своими одноклассниками. Самое интересное началось, когда снова стали различимы имена со стороны Эвансов. Около пяти поколений назад Алана Гонт вышла замуж за Лайонела Эванса. Ее имя едва можно было разобрать, как и имя ее мужа. Его родители отразились лишь пустыми облачками, но еще за четыре поколения до этого там нарисовался Малфой — тоже женатый на ком-то безымянном. Гарри, как зачарованный, следил, как разрастается схема. Он не обращал внимания, что происходит вокруг, и почти не заметил, как Волдеморт осторожно взял его руку и залечил порез. Имена стали появляться с обеих сторон, но Гонты встречались только на половине матери. Потом Гонтов там сменили Селвины, а потом — Слизерины. Дойдя до предков, у которых не было фамилий, генеалогическое древо перестало расти. Пергамент к этому времени был уже в несколько раз больше, чем изначально. Гарри все еще был слишком восхищен, чтобы что-то ответить, когда Волдеморт постучал по схеме возле родителей Аланы Гонт. — В моем древе они тоже есть. Похоже, мы нашли связь. Это и впрямь любопытно, — пробормотал Волдеморт, ведя по древу указательным пальцем. Гарри оставалось только согласиться. Похоже, его мать не была по-настоящему маглорожденной, то есть совсем без магических предков. Все еще ошарашенный и основательно сбитый с толку, Гарри вышел, куда повели — прочь из банка, к месту, откуда можно было аппарировать. Больше невозможно было это отрицать. Он действительно был в родстве с Волдемортом. Человек, который убил его родителей, правда был ему родственником. Новые сведения с трудом укладывались в голове. Волдеморт шел рядом с приемным сыном и так же потрясенно молчал.