***
Марволо за завтраком просмотрел газету и негромко рассмеялся. Он надеялся, что эта история распространится, но даже не рассчитывал, что это случится так быстро. Он тщательно рассмотрел фотографию, сопровождающую статью. Та была переснята с воспоминания, откуда-то сверху. Они стояли под деревом, и он был почти уверен, что в кроне никто не прятался. Может быть, кто-то там был на метле, под чарами тишины и маскировки? Впрочем, неважно. Люциус, наверное, уже в панике — разбирается, как пресса пробралась к нему на территорию. Возможно, подозревает, что кто-то из гостей продал новости журналистам. Усмехнувшись, Марволо принялся перечитывать статью в третий раз, пытаясь определить, какую часть из его разговора с министром подслушали. Видимо, весь целиком. Скитер упомянула, что он был старостой факультета и школы, рассказала про награду, полученную за то, что он подставил полугиганта Рубеуса Хагрида (пусть и без подробностей), историю о проклятии — да и вообще почти все, что он говорил вчера о своем текущем положении. Она добавила кое-какие цифры о смертях и разрушениях до его падения и кратко коснулась трагических событий той ночи. Следовало признать, дело свое она знала. Выяснила о нем множество подробностей — куда больше, чем удавалось остальным, кто не знал его прежде. Но также было понятно, что правда не интересует ее абсолютно. Хмыкнув, он положил в чай три ложки сахара и задумчиво размешал. Рита Скитер преувеличивала без причины, и по одному написанному ей заголовку — «Злодей или трагический ученый?» — можно было догадаться, что она решила изобразить его романтическим героем. Остальная статья только подтверждала это. Каждый отрицательный факт уравновешивался какой-нибудь мелкой положительной ложью. Почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда он, наконец, вплотную занялся завтраком (им требовалось быть в Визенгамоте вовремя, так что нельзя было тянуть), вошел Генри — в повседневной мантии и с всклокоченными волосами. Укротить их так и не удалось. — Доброе утро, Генри. Надеюсь, спалось хорошо? Тот кивнул, сел на свое место справа от Марволо. — Доброе утро, сэр. Марволо оценивающе на него посмотрел, пытаясь понять, прошла ли уже боль, а потом левитировал полусонному сыну газету. Тот потряс головой, отказываясь от предложения, и стал мазать тост малиновым вареньем. — Ты уже решил, оставишь ли своим регентом уважаемого директора Хогвартса? — спросил Марволо, попивая чай. — Не уверен, сэр, — уклонился от ответа Генри. Улыбнувшись, Марволо объяснил еще раз: — Ты же понимаешь, что если захочешь его сменить, объявлять об этом придется мне. Так что я должен знать, — он взглянул на сына с намеком, и тот слегка кивнул. — Я решу до того, как мы пойдем. Рано же еще, сэр? — ответ прозвучал несколько раздраженно, и Марволо порадовался, что Генри начинает осваиваться. Разумеется, неделя-другая, и он перестанет радоваться, что сын ведет себя, как подобает подросткам: непредсказуемо, нелогично и капризно. Но все родители из числа его последователей уверяли, что в этом возрасте дети и должны восставать против родителей. А небольшой бунт он уж как-нибудь перенесет. — Обязательно определись, где будешь сидеть — на месте Поттеров или рядом со мной. Если со мной, могу покомментировать заседание. Если один, то подготовишь подробный отчет о своих наблюдениях. Генри застонал и недовольно покосился, после чего занялся завтраком. Марволо, улыбаясь про себя, стал чистить яблоко. Как увлекательна жизнь, когда видишь ее ясно. Прибыла почта — домовики левитировали ее на серебряном подносе, — и они разделили ее между собой. Генри почти каждый день получал что-нибудь от своих друзей. То, что он с улыбкой открыл сейчас, было, кажется, от внучатой племянницы Ксеркса. Марволо получил несколько писем от деловых волшебников — он отправлял им запросы насчет вложений, одно — от управляющего ткацкой фабрикой, которая принадлежала Поттерам и которую он снова запустил, и еще одно — из «Ведьмополитена». Марволо недоверчиво рассмеялся, и Генри удивленно вскинул голову. — Не волнуйся, Генри, — махнул рукой Марволо. — Это, — он показал конверт, — приглашение от «Ведьмополитена» на эксклюзивное интервью, — он снова издал смешок. — Абсурд какой-то. Генри только закатил глаза и вернулся к своему письму.***
Тем временем Невилл Лонгботтом тоже за завтраком набирался смелости попросить кое о чем свою бабушку. Если честно, он предпочел бы ни о чем не просить. Но казалось, что это важно, что он должен это сделать... и еще ему хотелось этого. Даже несмотря на то, что она ненавидела все, связанное с лордом Слизерином. После того самого срочного собрания Визенгамота она то и дело разражалась тирадами на его счет, а после суда над Сириусом Блэком стало только хуже. Сказать, что этот человек ей не нравился, — не сказать ничего. Наконец Невилл поймал ее взгляд: — Бабушка, я хотел спросить, можно мне сегодня пригласить Гарри в гости? Та смерила его пристальным взглядом, но потом медленно кивнула: — Он же гриффиндорец, верно? Полагаю, мы должны помочь ему как можно чаще быть от этого человека подальше. Так что можно, Невилл. Они довольно улыбнулись друг другу. Невилл получил что хотел, а бабушка была довольна, что внук проявил хоть немного инициативы.***
Генри и Марволо в фамильных мантиях, выглядящие рядом совершенно в духе Йоля, вошли в палату Визенгамота. Генри держался лишь на шаг позади, и он сразу же заметил своего крестного, впервые явившегося на собрание. Тот стоял в стороне и разговаривал с кем-то из нейтральных членов совета. Генри заглянул в глаза опекуна, явно прося разрешения отойти и поздороваться. — Веди себя хорошо, — только и прошипел в ответ Марволо, и мальчик, улыбнувшись, поспешил к лорду Блэку с максимально возможной без нарушения приличий скоростью. Марволо кивнул Люциусу, Ксерксу и Бенджамину, обсуждавшим темы предстоящего заседания, и пошел к Августе Лонгботтом с внуком. Пора надеть маску вежливого юного лорда Слизерина и проследить, чтобы первое политическое решение Генри было услышано. Странно, как иногда оборачиваются события.***
Как только Сириус увидел Гарри, шедшего рядом с этим проклятым лордом, он быстро избавился от своих собеседников. Вскоре он с радостью обнаружил, что Гарри, широко улыбаясь, идет прямо к нему. Ответив на улыбку и приветствие крестника, Сириус оценивающе его оглядел. — Цвета Поттеров тебе к лицу. А что за мантия была на тебе вчера? — Там сочетание цветов Слизеринов и Поттеров, — Гарри улыбнулся, что-то вспомнив, и добавил: — Надо было видеть, какие еще прислал портной. Ужас просто. Сириус взглянул на него вопросительно, и Гарри хихикнул: — Зеленое с красным. Прямо как елочная игрушка. Они рассмеялись вместе. Сириус оглянулся, заметив, что никто не обращает на них особенного внимания, а лорд Слизерин направляется к Августе, и негромко спросил: — Как жизнь? Гарри отвел взгляд, взлохматил еще сильнее упрямые волосы и вздохнул: — Мне нравится моя комната в Гриффин-хаусе, я люблю говорить с портретом бабушки и дедушки. Но это так странно… жить с ним. Я уже сам не знаю, Сириус, — в зеленых глазах было отчаяние и растерянность, просьба о помощи, и это было почти невыносимо. Неожиданно для себя Сириус заговорил: — Не хочешь добавить еще цвета на свою мантию? Я ищу себе наследника. Надо проверить требования, но, думаю, ты подойдешь. Но я пойму, если скажешь, что тебе и так хватает ответственности… — он понял, что начал отклоняться, и, вздохнув поглубже, вернулся к главному: — В этом случае у меня будет на тебя определенное влияние… — он замялся. — Но вряд ли это хорошая идея. Гарри смотрел неуверенно, но не успели они глубже погрузиться в эту тему, как подошел Невилл: — Гарри, приятно снова встретиться, — он улыбнулся и вежливо кивнул Сириусу: — Лорд Блэк. Сириус тоже кивнул сыну Алисы и Фрэнка, улыбнувшись в ответ: — Наследник Лонгботтом. Невилл выглядел хорошо, но Сириуса ужасно раздражало, что человек, ответственный за то, что тот фактически остался сиротой, стоит рядом и разговаривает с бабушкой мальчика и волен делать что хочет. Так как поделать с этим ничего нельзя, Сириус, отвлекшись от этой неприятной мысли, стал наблюдать за оживленным разговором подростков, обсуждавшихся предстоящий день. Гарри выглядел счастливым. Сириуса это необыкновенно удивляло, но это был очевидный факт. Бросив оценивающий взгляд на лорда Слизерина, он задумался, могут ли чудовища превращаться в людей или только в других чудовищ. Наверное, только время покажет.***
— Мадам Лонгботтом, могу я вас попросить уделить мне минутку? — Марволо постарался приблизиться к суровой ведьме так, чтобы она все время могла видеть. Его осанка не выражала угрозы, голос был вежлив, поклон — нетороплив и ни дюймом ниже необходимого. Он не хотел вызывать у нее подозрений или, по крайней мере, не усугублять их. — Невилл, дорогой, почему бы тебе не сходить поговорить с другом? Все-таки он тут сегодня впервые, — сказала ведьма, не сводя взгляда с Марволо. Юный волшебник медлить не стал и тут же пошел к Блэку и Генри. Чтобы их точно не подслушали (не хотелось испортить сюрприз), Марволо повел рукой, применяя замечательные чары приватности, изобретенные Северусом. Доставать палочку было бы грубо, к тому же уместно было продемонстрировать свои возможности в контроле магии. — Чего вы хотели, лорд Слизерин? — в ее голосе было едва различимое презрение. — Я хотел поговорить с вами от лица моего сына. Это ее удивило. О, замечательно: он любил удивлять. — Я дал ему прочесть историю голосований регента Поттера. Я хотел, чтобы он решил, доволен ли тем, как используется голос его семьи. — Бросив короткий взгляд на сына и убедившись, что тот в порядке, он продолжил: — И он не доволен. Поэтому я попросил его назвать другого человека, — он улыбнулся ей как можно обаятельнее и с удовольствием наблюдал, как она сузила глаза. — Знаю, очень необычно обращаться с такой просьбой настолько внезапно, но Генри сообщил о своем решении непосредственно перед тем, как мы утром вышли из дома. — На лице Августы Лонгботтом медленно проявлялось понимание. — Не могли бы вы стать регентом Поттера, пока мой сын не достигнет совершеннолетия и не сможет самостоятельно занять свое место? — Вы это всерьез, — потрясенно сказала она после долгого молчания. Марволо молчал, пока она подозрительно всматривалась в его лицо, выискивая обман — и не находя его, потому что в этой просьбе он был искренен. Генри нужно было научиться принимать решения и верить в себя. В данный момент, по его мнению, эта ведьма лучше всего отвечала его политическим идеалам. У Марволо еще будет два года, чтобы отучить сына от точки зрения, привитой Дамблдором, а в дальней перспективе только полезно дать ему возможность самостоятельно прийти к правильным выводам. Почти всю жизнь Генри подводили взрослые. Доказательство того, что он может на него положиться, даст неоценимое преимущество. — Ваша просьба делает мне честь. Я согласна стать регентом Поттера. Мы организуем встречу между мной и наследником Поттером и обсудим его политические планы. К тому же Невилл озвучил желание проводить больше времени с… вашим сыном, лорд Слизерин. Ей явно не нравилось звать так Генри, но Марволо это не смущало — он получил что хотел. Победно улыбнувшись, он снял чары и кивнул в сторону министерских кресел — там уже собирались люди: — Благодарю вас. Я уверен, мы сможем подобрать время для встречи. Кажется, скоро начнется заседание. Мадам Лонгботтом. Они разошлись по своим местам. Осталось дождаться, где выберет провести заседание Генри.***
Гарри внимательно слушал рассказ Невилла о том, как того готовят однажды занять место Лонгботтомов. Его снова наполняла злость на то, что директор решил держать его в неведении. Он до сих пор не мог понять, зачем было так делать. Какой смысл? — Где будешь сидеть? — спросил Невилл. — Еще не решил, — ответил Гарри и посмотрел сперва на скамью Слизеринов, покоящуюся на свернувшихся мраморных змеях, а потом — на ту, что принадлежала Поттерам, в средних рядах; ее несли лев и львица, выполненные, кажется, из какой-то глины. — В смысле «еще не решил», Гарри? — спросил Сириус, проследив за его взглядом. — Он сказал, что можно сесть с ним, и тогда он будет комментировать, или на месте Поттеров, но тогда потом надо будет сделать отчет, — объяснил Гарри, раздраженно вздохнув. — По-моему, он просто не хочет, чтобы я тут считал ворон. — И где ты сядешь? — Невиллу было любопытно, хотя, похоже, мысль о том, чтобы сидеть рядом с бывшим Волдемортом, его слегка пугала. — Не знаю, — Гарри посмотрел на табуретку перед глиняной скамьей. — Что-то не хочется провести весь день рядом с директором. — Он нахмурился — белобородый волшебник вошел в зал, где уже почти все собрались. — Я могу понять, почему он хотел, чтобы я рос вдали от общего внимания. Но он мог бы сделать так, чтобы я научился чему надо. А теперь придется как-то укладываться в два года. Сириус кивнул, задумчиво посмотрев на крестника: — Это еще не все, Гарри. Узнаю этот взгляд. Что за шутка тут назревает? Невилл казался растерянным, но Гарри улыбнулся. Да, шутка: можно и так назвать. Директора ждет сюрприз. Он лишь мимолетно вспомнил, с кем именно спланировал то, что сегодня случится. Но не важно, кто в этом участвовал: директор оставил его у Дурслей, ни разу не навестил, скрыл много важных сведений. Пророчество, то, что в нем часть чужой души… Нет, ему нельзя доверять. Заодно можно будет выяснить, держит ли Волдеморт слово. — Лучше я пойду туда. До скорого, — он улыбнулся, чуть поклонился обоим. — Сириус. Невилл. Невилл пошел к бабушке, на скамью из вишневого дерева, украшенную резными бутонами и лозами, Сириус — к месту древнейшего и благороднейшего лорда Блэк, скамье из черного мрамора с серебром, опирающейся на больших воронов, Гарри — к черненому серебру древнейшего и благороднейшего рода Слизерин. Да начнется шоу.***
Марволо самодовольно наблюдал, как Генри идет к нему. День обещал быть удачным. — Садись, молчи и наблюдай, Генри, — тихо сказал он сыну, и, легко коснувшись его плеча, усадил справа от себя. Сел сам, закинув ногу на ногу и сложив руки на колене, и стал смотреть, как занимают места остальные. — Помнишь процедуру заседания Визенгамота? — у них было мало времени на подготовку, и Марволо пришлось все что можно дать за один урок. После объявления верховного чародея слово предоставлялось лордам и леди, желавшим что-либо добавить, а потом приносили клятвы вновь прибывшие. В алфавитном порядке, так что ему придется подождать. Блэк будет первым. Лорд Аббот призвал к порядку, последние лорды и леди заняли свои места, и верховный чародей взял слово. Слушая вполуха, Марволо смотрел, как там его последователи. Люциус пришел с сыном, но Бенджамин своего оставил дома. Наверное, чтобы не скучал младший. Много кто пришел с наследниками, но немало скамей по-прежнему пустовало. Может быть, до конца года с его помощью займут еще одну. Опросили всех, кто хотел бы о чем-то объявить, и Марволо беспалочковой левитацией отправил свой свиток секретарям. Хотелось улыбаться: его первое заседание Визенгамота. Повод отпраздновать. Один из секретарей, долговязый рыжий юноша, передал свиток верховному чародею. — Теперь перейдем к клятвам наших новых членов. Лорд Блэк, будьте добры встать. Сириус, сидевший в нескольких рядах правее, встал, вынул палочку из рукава шелковой мантии и приложил ее к груди, держа обеими руками. Он решительно посмотрел на верховного чародея. — Лорд Сириус Орион Блэк, зачем вы сегодня здесь? — Я пришел занять полагающееся мне место среди лордов и леди Визенгамота. — Готовы ли вы принести клятву? Если да, повторяйте за мной. Генри наблюдал за происходящим с пристальным вниманием. Лорд Аббот начал читать клятву, которую произносили все члены Визенгамота на первом своем заседании. — Я, лорд Сириус Орион Блэк… И последний из Блэков… последний из прямых потомков повторил за ним с уместной случаю серьезностью: — Я, лорд Сириус Орион Блэк… — Торжественно клянусь… — Торжественно клянусь… — Всегда действовать на благо магической Британии по мере своих сил… В зале начала сгущаться магия: не так сильно, как когда Марволо принял титул лорда Слизерина, но все равно заметно. — Всегда действовать на благо магической Британии по мере своих сил… — Да будет по моему слову. — Да будет по моему слову, — повторил лорд Блэк, и с яркой вспышкой клятва была скреплена. — Это все? — ошеломленно шепнул Генри. — Это же клятва для того, чтобы члены Визенгамота… — он не мог подобрать слова, чтобы выразить свое недоумение, и Марволо негромко рассмеялся. — В этом случае она была бы нелепа. Генри вопросительно заглянул ему в глаза. Как же далеко они продвинулись с того катастрофического первого дня. — Ее цель в том, чтобы все участники действовали, опираясь на собственную совесть. Чтобы на их решения не влиял страх, шантаж или даже грубая сила. Клятвы, предполагающие хоть какую-то свободу воли, не бывают строгими и могут толковаться по-разному. Генри огорченно фыркнул. — То есть от клятвы, в общем-то, никакого толку, — сказал он, глядя, как Блэк снова садится. После небольшой паузы он прошипел: — И вам можно будет продолжать делать то, что раньше. Марволо, немного подумав, ответил: — Если бы я считал, что это действительно на благо нашему обществу, то мог бы и продолжить. Но это не лучший путь. Генри взглянул с сомнением, но промолчал, снова наблюдая за заседанием. — Лорд Марволо Слизерин, зачем вы сегодня здесь? — спросил верховный чародей. Марволо встал — обманчиво-юный, волнистые темные волосы едва касаются высокого воротника мантии из поблескивающего темно-зеленого шелка. Он вынул палочку, усмехнувшись про себя от того, как некоторые при этом вздрогнули. Произнося традиционные слова, он заметил натянутую улыбку и прищуренный взгляд директора, сидевшего на табурете у места Поттеров. Клятва завершилась, и Марволо ощутил, как его, как и несколькими неделями раньше, укрыла магия. Несколько незначительных объявлений спустя слово взял лорд Лестрейндж. — Я, Ксеркс Лестрейндж, меняю правила наследования для благородного рода Лестрейнджей. Отныне и впредь как наследовать, так и возглавлять семью может ведьма. Да примет мои слова магия семьи. По залу прошел шепоток. Все знали о положении, в котором оказались Лестрейнджи: нынешний лорд был не женат и вряд ли смог бы завести детей, а его сыновья пожизненно в Азкабане. Насколько было известно, род Лестрейнджей всегда возглавляли мужчины. Теперь же это могли делать и женщины. Это неизбежно вызовет слухи. Что за ведьма таится за кулисами? Кто займет место нынешнего лорда, когда тот умрет? Марволо, разумеется, мог догадаться: подружка Генри, та самая замечательно умная Гермиона Грейнджер. Видимо, его старый друг надеялся, что уговорит ее стать наследницей. Они ненадолго встретились взглядом, и Марволо, слегка улыбнувшись, кивнул. Ход в любом случае был хорош, даже если юную ведьму убедить не удастся. Может быть, получится найти другую ветвь сквибов. Бенджамин сообщил об усыновлении Айдена. Это мало для кого стало новостью — все-таки многие присутствовали там лично. Имена быстро сменялись, пока не вызвали Поттера. Дамблдор собрался подняться, но Марволо его опередил и махнул ему не вставать: — Как приемный отец наследника Поттера, я буду говорить от имени сына. Снова по рядам Визенгамота прошел ропот, и Марволо заметил где усмешки, а где и встревоженные лица. Глядя прямо на лорда Аббота, он улыбнулся и заговорил: — Моего сына не устраивает то, как в течение последнего десятилетия голосовали от его имени. И я рад сообщить, что нынешний регент освобожден от своих обязанностей. Отныне Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор не является регентом Поттера. За этим заявлением разразился хаос. Потребовалось несколько минут, чтобы унять разъяренных ведьм и волшебников. Странно, что они не реагировали так бурно, когда его оправдали, но подняли такой шум, когда он всего лишь сообщил о смене регента своего сына. Возможно, дело в том, что эту новость им легче осмыслить: они ее предвидели, в отличие от появления перед ними воскресшего волшебника с совершенно незнакомым лицом, выкопавшего древний закон, о котором никто и не слышал. Им требовалось время, чтобы сжиться с фактом, что он в ту ночь не умер окончательно. Лорд Аббот, покраснев, как вопиллер, сел, жестом предлагая Марволо продолжить и сердито глядя на собравшихся. Кивнув, Марволо произнес: — Я попросил мадам Лонгботтом занять пост регента Поттера, и она согласилась. С этого дня регентом моего сына будет мадам Лонгботтом. Таково его желание. Это вызвало новую волну шепота. Марволо было очень трудно удержаться от усмешки, когда он увидел растерянные физиономии своих последователей. Этого они не ждали. Совершенно.***
Гарри быстро понял, что по большей части работа Визенгамота — это скучно. Ну, по крайней мере, так ему казалось. После скандала, вызванного объявлением о смене регента, и дурацкой клятвы, которую принесли Сириус и… его нынешний опекун, стало довольно тяжело следить, что происходит. В данный момент между двумя лордами разразился горячий спор из-за пошлины на импорт котлов. Все это до отвращения напоминало Перси с его лекциями о толщине дна этих самых котлов. Он закатил глаза: лорды перешли к детским оскорблениям. И вздрогнул, услышав рядом негромкий смешок. — Люциус мне рассказывал, что тут так все время, — весело прошипел ему Волдеморт. — Это же совершенно непродуктивно! Почему верховный чародей ничего не сделает? — Гарри подавил зевок, потирая шрам. Было очень трудно не отвлекаться. Хорошо, что он решил сесть с Волдемортом, а то нелегко было бы потом отчитываться… Какая странная мысль. — Не спи, Генри. Шрам беспокоит? — это что, забота?.. — Нет, сэр, просто голова разболелась. — Как скажешь. Они еще послушали ребяческие препирательства, пока верховный чародей, наконец, не прекратил их, начав голосование. Волдеморт поднял палочку вместе с теми, кто голосовал против повышения, объяснив Гарри, что это изменение бессмысленно для всех, кроме одного лорда: его соперник был вкладчиком нескольких аптек и потерял бы деньги из-за роста пошлины. Гарри поразился, до чего же политики бывают похожи на детей. Потом объявили о новом законопроекте, касающемся оборотней. Гарри тут же узнал ведьму, которую они встречали на суде над Сириусом. Она встала и откашлялась, привлекая внимание собравшихся. — Неуловимая мадам Амбридж. О ней на удивление тяжело что-нибудь выяснить, — прошептал Гарри на ухо Волдеморт. Он, как и обещал, комментировал все заседание. Ведьма стала рассказывать о своем законе, и Гарри быстро понял, что война с оборотнями для нее — дело личное. Она цитировала статистические данные о росте числа нападений, в том числе с угрозой для жизни, о числе новых зараженных, уверяя, что аврорам все труднее сдерживать «чудовищ». И вдруг оказалось, что Волдеморт стоит и все взгляды обращены на него. — Прошу прощения, мадам, вы не могли бы ответить на несколько вопросов? — он был безупречно вежлив. Гарри подумалось, что если у Волдеморта не выгорит с министерством, он вполне может пойти в актеры. Чуть не рассмеявшись от этой нелепой идеи, он сосредоточился на происходящем. — Разумеется, лорд Слизерин, — кивнула явно раздраженная Амбридж. — Правда ли, что нападения участились после того, как оборотням запретили владеть землей и недвижимостью, а из-за того, что работодатели начали нести ответственность за возможные проблемы, оборотни больше не в состоянии найти работу? — он сделал короткую паузу, насмешливо подняв бровь, и продолжил: — У нас есть возможность уберечь и себя, и их. Существует аконитовое зелье, существуют чары, которыми можно оградить определенные территории леса или поля. Но существующие законы лишают оборотней возможности приобрести зелье или заплатить мастерам чар. Сами они тоже не могут этого сделать, так как мы не даем им соответствующего образования. Вот в чем наша ошибка, и закон, который вы предлагаете, только ухудшит положение. В зале поднялся гвалт. Амбридж твердила, что все оборотни — чудовища, что они не хотят уменьшать число жертв в полнолуние. Кто-то требовал показать цифры, кто-то поднимал другие темы — безработицу в целом, низкую квалификацию оборотней, даже плохое качество школьных метел в Хогвартсе. Гарри попытался уследить за всеми этими разговорами (точнее, перекрикиванием), но скоро сдался, потирая шрам. Новый закон так и не закончили обсуждать, голосования не было: верховный чародей поспешил объявить обеденный перерыв, чтобы хоть как-то навести порядок. Они остались подождать, пока станет посвободнее и можно будет сходить в близлежащий буфет перекусить. — Почему вы… защищаете оборотней? — спросил Гарри. Он пользовался змеиным, потому что ему хотелось узнать ответ прямо сейчас, но чтобы их никто не подслушал. — Предположим, я обещал избавить оборотней от давления министерства, — небрежно ответил Волдеморт, чуть улыбнувшись. — Предположим, я планировал добиться этого иначе, но и сейчас в состоянии добиваться поставленных целей. — Я не знаю, какие у вас на самом деле цели, — Гарри нахмурился. — Теперь, я имею в виду. — Да, не знаешь. Откуда бы, если я о них не говорил? — он задумчиво посмотрел на Гарри. — Пожалуй, если я просто их назову, у нас ничего не выйдет. Но ты можешь спрашивать, как я отношусь к определенным вопросам. Я постараюсь объяснить свою точку зрения. Не здесь и не сейчас, наверное, — где-нибудь в более уединенном месте и в свободное время. Не до конца доверяя этому заявлению и отлично понимая, насколько оно двусмысленно, Гарри просто кивнул и пошел вместе с Волдемортом в буфет. У него разболелась голова, и хотелось пить. Они смешались с остальными — люди вокруг ходили, разговаривали, скрывались от тех, кого не выносили, и сближались с союзниками.***
У Люциуса было ощущение, словно земля вдруг ушла из-под ног. Повелитель назначил регентом своего сына Лонгботтом? В голове не укладывается. Утро прошло довольно забавно: можно было посмотреть, как уходит Дамблдор, когда его сменила мадам Лонгботтом, и послушать страстную, хоть и краткую речь Темного Лорда об оборотнях. Он был рад, что взял с собой Драко: обычно такие заседания бывали невыносимо скучны. Заметив, что его сын смотрит на младшего Лонгботтома и наследника повелителя, Люциус кивнул: — Подойди, поговори с ними. Отдохни от скучных взрослых. — Благодарю, отец, — тихо ответил Драко, одергивая мантию и явно набираясь решимости перед разговором с гриффиндорцами. Люциус вернулся к буфету, и там к нему присоединились лорд Слизерин и лорд Нотт. Завязался легкий разговор. Люциус ждал возможности поднять вопрос, который он уже несколько дней хотел обсудить, и вскоре она появилась — когда Бенджамин заговорил об учителях для младшего сына. — Мастер Снейп возьмет с собой Драко собирать в лесу ингредиенты. Я обещал спросить, могут ли их сопровождать ваши сыновья. — А мастер Снейп знает, что ему повезло отвечать сразу за троих подростков? — усмехнулся лорд Слизерин. — Я рассказал ему о своем плане пригласить остальных. Он был не слишком рад, но согласился, — заверил Люциус. Он знал, что Северус не любит заниматься больше чем с одним ребенком за раз. — Когда и куда он планирует пойти? И что за ингредиенты? — поинтересовался Бенджамн. — Он упомянул лес Дин. Не думаю, что планы изменятся — он уже собрался заказывать портключ. Собирать будут различные папоротники, мхи и лишайники, — объяснил Люциус, отпив лимонада. — Я предложил следующую субботу, двадцать девятое. Дата вас устраивает? Они согласились отпустить сыновей проветриться. Местом встречи назначили дом Ноттов. Оттуда Северус мог забрать мальчиков. На этом они разошлись. После перерыва заседание продолжилось, но до самого вечера никаких необычных тем на нем не обсуждали.***
Возмутительно. Каков наглец! Но он получит по заслугам. Просто удивительно, до чего легко будет убрать его с пути — даже не обязательно, чтобы он сам был целью. Короткий разговор с секретарем отдела портключей, и вот место и время известны. Пухлые пальцы сжали перо, заполнили форму. Дата и время, номера, имя, печати; бланк лег среди множества прочих. Все готово. Не пройдет и недели, как проблема разрешится. Он точно здесь не удержится и больше не сможет ей помешать. Следующее заседание пройдет, как запланировано.***
Гарри, сидя за столом в своей комнате, писал письмо Гермионе. Ему хотелось кому-нибудь рассказать про свой первый день в Визенгамоте. Рон для этого точно не подходил. Во-первых, Гарри был уверен, что ему это будет неинтересно, а во-вторых, Рон до сих пор не ответил ни на одно письмо. Может, все еще злился, а может, завидовал. Они поссорились из-за того, как Рон обращался с Гермионой, и, похоже, тот до сих пор дулся. Поэтому он писал Гермионе. Скорее всего, в следующем письме она завалит его вопросами. Про уроки, про Визенгамот и, наверное, про жизнь с Волдемортом. Ему тоже было о чем ее спросить. Как прошла встреча с братом ее бабушки, знает ли она о смене правил наследования в семье Лестрейндж, что она вообще собирается со всем этим делать. Гарри встал, чтобы снять верхнюю мантию — в комнате было жарко, несмотря на открытые окна, — и прошелся туда-сюда. За ужином его спросили, что он хочет на день рождения. И Гарри не знал, что ответить. Он хотел отпраздновать с друзьями, а Волдеморт сказал, что от него будут ждать приема для членов семей Визенгамота. Как бы ему устроить и то, и другое? Всего неделя до дня рождения — первого, когда он будет обременен чужими ожиданиями и общественными обязанностями. Проблема. Он снова сел, закончил письмо Гермионе. Наверное, она сейчас в похожем положении. Стала вдруг наследницей, до того не догадываясь о своем происхождении. Надо поскорее пригласить ее в гости.