***
Марволо почувствовал, что Генри подошел достаточно близко к кабинету, чтобы слышать их разговор с министром: несколько дней назад он добавил к защите соответствующие чары. Он считал, что у его сына есть право знать, что министерство вынесло предупреждение за применение магии, и не сомневался, что Фадж немедленно замолкнет и сбежит, если узнает о присутствии Генри; и потому он не подал виду. Вскоре он проводил министра к камину и проследил, как тот исчез в зеленом пламени. Шляпа у Фаджа опять была невыносимо яркого цвета: до чего же все-таки странная привычка. По пути к кухне он встретил Генри и улыбнулся ему: — Скоро понадобится покупать тебе новую одежду. Эта становится мала, — было заметно, что рукава мантии и брюки Генри коротковаты. Они пошли рядом. Генри, похоже, никак не мог решиться, заговорить об услышанном или нет. — Если бы я не хотел, чтобы ты нас слышал, я бы встретился с министром у него в кабинете или добавил чары тишины, — Генри тихонько ахнул, и Марволо позволил себе чуть улыбнуться. — У тебя есть вопросы, Генри? — Нет, сэр. Хотя… — Спрашивай. Как я уже говорил, ты вправе задавать вопросы. Не обещаю, что отвечу на все, но лгать не буду. — Почему на нас напали? И что теперь со мной будет? — Ничего, Генри. Ты верно сделал, что вызвал патронуса. Маглов там не было, и у любого есть право защищаться от дементоров, — надо было показать Генри, что он не одинок и за него есть кому заступиться: слишком уж часто ему приходилось самостоятельно решать свои проблемы. Но на второй вопрос, пусть и не менее важный, ответить было сложнее: — У меня много врагов. У многих из них связи в министерстве. Любой мог послать дементоров за одним из моих известных последователей и наследниками консервативных, или, как говорят, темных семей. Помнишь, о чем я сказал тебе в первый день? Генри кивнул. Они вошли на кухню. — Многие не прочь причинить вред тебе, Драко или Теодору. Всегда держи при себе палочку и портключ, без промедления пользуйся всем, что придет в голову, чтобы выиграть время и уйти портключом. Ты меня понял? — Да, сэр, — тихо ответил Генри. Они сели за стол, уже накрытый для них к завтраку, разделили газету. Генри по-прежнему ежедневно получал много писем: от младших Уизли, от юной ведьмы из семьи Ксеркса, от прочих. Одно из писем, полученных им сегодня, было похоже на приглашение. Но Марволо сдержал любопытство: вряд ли просматривать почту ребенка полезно для того, чтобы заслужить его доверие. Достаточно того, что защита, наложенная им на дом в дополнение уже действовавшим здесь чарам, не пропустит ничего опасного. — Сэр? Марволо поднял взгляд от газетной статьи (в ней сообщали об открытии небольшого театра возле Косой аллеи). — Невилл… наследник Лонгботтом прислал мне приглашение на его день рождения. Можно пойти? В темно-зеленых глазах была надежда и легкое недовольство, что приходится спрашивать разрешения. Марволо прекрасно помнил, как такие же глаза сверкали непокорством. Так смотрела Лили Поттер в ночь своей смерти; так смотрел Генри — в одиннадцать, когда дрался за философский камень, и несколько недель назад — на кладбище. — А ты хочешь? — на самом деле, он ничего не имел против: наоборот, поддерживая отношения с известными светлыми семьями, можно было хоть немного сбить со следа старого хитреца. Кроме того, исполняя желание Генри, он и сам предстанет в несколько лучшем свете, а это никогда не повредит. — Да, сэр, хочу. — Тогда иди. Что собираешься подарить? И, кстати об этом, что хочешь себе на день рождения? Вскоре они вовсю погрузились в подготовку к празднику. Генри слегка нервировало, что каждый из людей Марволо (он избегал звать их «последователями» и «пожирателями смерти» в присутствии сына, но они оба знали, о ком речь) что-то ему подарит. Он еще не знал, чего ему хочется, и отложил решение на завтра.***
Северус пришел в штаб Ордена с опозданием, но это совершенно его не волновало. Вчера он сообщил директору о нападении на его учеников, и на следующее утро была назначена встреча. И хорошо, что так — нашлось время и на продолжительную теплую ванну, и на несколько кружек горячего шоколада. Теперь ужас от встречи с дементорами утих, разбуженные ими воспоминания снова вернулись в глубины памяти, и спокойствие было восстановлено. Вспомнив о намеченной на сегодня цели, Северус в очередной раз поразился, насколько все изменилось. Войдя в дом, он услышал приглушенные голоса остальных дальше по коридору. Похоже, он явился последним. Но этого и следовало ожидать: сегодня он решил навестить могилы Лили и Джеймса Поттеров. Он пошел туда впервые, надеясь, что это поможет принять решение о воспоминаниях, переданных Темным Лордом. Не помогло. Он по-прежнему не знал, стоит их смотреть или нет. Убрав эти мысли за щиты, он вошел в комнату, где последние несколько раз проводились собрания. Сразу же стихли все разговоры, все взгляды устремились на него. Собралась вся старая компания, но было и несколько новых лиц. — Северус, мальчик мой! Я боялся, ты не сможешь прийти. Как ты? — Альбус, сидевший во главе стола, казался излишне заботливым. Он жестом пригласил занять место между мисс Тонкс и незнакомым мужчиной, вероятно, тоже аврором. Северус обошел стол, успев рассмотреть всех присутствующих. Августа Лонгботтом, старшие Уизли, Шизоглаз (оба глаза следили за ним взглядом), Мундунгус, даже оборотень. Хорошо хоть, шавки не было. — Приемлемо, директор. Просто потребовалось время, чтобы принять меры и снять эффект, произведенный непосредственной близостью пяти дементоров. Мисс Тонкс повернулась к нему, и ее волосы сменили цвет с ярко-розового на болезненно-зеленый: — Так слухи не врут? — спросила она. Закатив глаза (и почему приходится работать с такими невыносимыми личностями?), Северус сел и сердито посмотрел на нее: — О каких слухах идет речь? — Что Гарри напугала какая-то лань, и он вызвал телесного патронуса перед маглами, — ее волосы снова стали ярче, приобретя почти неоново-зеленый оттенок, и она добавила, покачав головой: — Но вообще по отделу ходит несколько вариантов. Так правда это? Северус отклонился от излишне настойчивой ведьмы, усмехнулся, но ответить не успел — Молли Уизли решила озвучить свои тревоги: — Бедняжка! Сперва это проклятое усыновление, и вот опять беспокойства, — она заломила руки, рыжие локоны задрожали. Муж слегка ее успокоил, обнадеживающе пожав ей руку. Не обращая внимания на шепот и любопытные взгляды остальных членов Ордена, Северус взглянул на Дамблдора и почти полностью повторил вчерашний отчет: — Люциус уговорил меня провести урок для его сына и еще двоих. Он пригласил их на прошлом заседании Визенгамота. По крайней мере, так он мне рассказал. Молли в обычной для нее заботливой манере, от которой ни для кого не было спасения, придвинула ему стакан воды. — Тот, кто наслал дементоров, мог получить данные о наших координатах в отделе транспорта. Я не хотел аппарировать с тремя подростками и попросил Люциуса заказать портключ. — Можно легко узнать, кто интересовался заявлениями, — протянул Грюм, и остальные сотрудники министерства закивали. — Нас намеревались убить. Мало кто знает, что Поттер способен призывать телесного патронуса, и принято считать, что темные волшебники тоже на это неспособны, — Северус усмехнулся, назвав себя темным волшебником, и обвел присутствующих взглядом — не скажут ли, что так и есть. Никто не рискнул. Из-за разделяющего их расстояния было трудно разобрать, что выражает лицо директора, но Северусу показалось, что тот размышляет, как можно воспользоваться ситуацией. Он ощутил нарастающее неверие. Люди вокруг беспокоились — но не только из-за детей, вчера подвергшихся опасности. Большинство из них волновало другое. — Кто не пропустил это в газеты? — спросил Кингсли, но начавшийся разговор быстро остановил директор. — Как Том отреагировал на нападение? — спросил Дамблдор, пока Орден не отвлекся на другие темы. — Пришел в больницу, как только я его известил. Продемонстрировал тревогу и заботу, как я и ожидал бы от любого родителя, — рассказал Северус. На многих лицах отразилось недоумение, раздались приглушенные смешки. Северус с трудом удержался от того, чтобы закрыть рукой лицо. Они что, и впрямь верят, что Темный Лорд мог поступить иначе в таком людном месте, как магическая больница? — Он всегда был хорошим актером, — задумчиво произнес Альбус, не отводя взгляда от своего шпиона. — Можно ли узнать его планы? Северус? Ремус? Августа? Вы все поддерживаете с ним контакт. Что делает Волдеморт? Трое перечисленных переглянулись, и ответила старшая, Августа: — Мы договорились, когда мы с мальчиком можем встретиться и обсудить, что потребуется от меня как от его представителя, — она держалась со сдержанным достоинством, внушающим уважение. — У меня сложилось впечатление, что он хочет дать мальчику возможность сформировать собственное мнение. Не похоже, чтобы он пытался как-либо повлиять на голосование Поттера. Думаю, время покажет. То, что меня выбрали регентом, определенно стало сюрпризом. Северус заметил, что не она одна была озадачена этим решением. Было очень легко, хоть и непривычно собирать информацию для Темного Лорда: куда проще, чем выискивать безопасные обрывки сведений, выдавая их за что-то ценное, как раньше. Ремус заговорил следующим: — Я общаюсь с ним только в качестве репетитора Гарри. Он определенно заинтересован в том, чтобы Гарри получил хорошее образование, но в остальном… мы не так много общаемся, — оборотень виновато пожал плечами и чуть улыбнулся. — Я знаю от Сириуса, что они встречаются несколько раз в неделю, так что изолировать Гарри он не пытается. Любопытно, но это Альбусу не понравилось: он слегка нахмурился вместо того, чтобы, как ожидалось, блеснуть глазами. Видимо, конфликт между директором и шавкой был серьезнее, чем Северусу казалось. Отпив воды из своего стакана (предварительно проверив его на зелья и яды, к явному веселью Грюма и возмущению Молли), Северус тоже начал отчет. Хорошо, что он заранее уточнил у Темного Лорда, о чем можно рассказывать — список оказался довольно внушительным. — Пока много времени уходит на то, чтобы спланировать обучение Поттера. Помимо истории, зелий и рун его учат политике, этикету и танцам. И я не сомневаюсь, что учителя оценят то, что он получает уроки чистописания. Поначалу Северуса немного удивило разрешение говорить об этом, но так как было очевидно, что мальчишка и сам может говорить об этом, почему бы и нет? Так что он начал с этой темы и говорил о ней подробно. Он уже заметил, что директор при ее упоминании постепенно теряет терпение, что вело к единственному выводу: Альбуса не интересует, чему Поттера учат. Даже интересно было проверить, сохранит ли он нарочитое спокойствие, если соврать, что мальчика, на которого Орден возлагает столько надежд, обучают темным искусствам. — На день рождения Поттера запланировано крупное мероприятие. Темный Лорд уделяет много времени управлению собственностью Поттеров и Слизеринов. Я сужу по бумагам, которые видел у него на столе те несколько раз, что встречался с ним в кабинете Гриффин-хауза, — это все еще было не то, что хотел услышать директор, если судить по его лицу. — В последнее время больших собраний пожирателей смерти не было. Но каждый раз, когда я прихожу заниматься с Поттером, меня спрашивают о прогрессе исследования. Я все еще работаю над репродуктивным зельем; зелье, предназначенное для перенесших травматический опыт, уже закончено. Судя по всему, открытого противостояния в ближайшем будущем не предвидится. В голубых глазах Альбуса мелькнуло что-то, похожее на разочарование. И Северус в очередной раз задумался, чего еще они ждали от Темного Лорда. С самого начала было очевидно, что в этот раз он намерен воспользоваться мирным путем. — Мое последнее задание — выяснить, не связано ли нападение с Орденом. Разумеется, я отвечу, что нет, — закончил Северус и, откинувшись на спинку, сплел пальцы, вернувшись к роли зрителя. Следующий час Орден распределял задания — в основном они продолжали искать, как можно забрать несовершеннолетнего из-под опеки. Теперь к этому добавилось и тайное расследование, кто послал дементоров. Северус был очень внимателен и не раз взглянул на новичков, чтобы позже поделиться увиденным с Темным Лордом. Хорошо бы собрание не слишком затягивалось: предстоял важный этап в разработке «зелья двух отцов» (таким было его рабочее название), и он предпочел бы заняться этим, а не сидеть и слушать, как строят планы гриффиндорцы. Им слишком не хватало изящества.***
Собрание Ордена Феникса, которое стало для Праудфута первым, закончилось. Он был рад возможности что-то сделать с тем, что злой волшебник смог так просто вернуться в общество. Ему было немного стыдно от того, что он поначалу усомнился, когда директор и Гарри Поттер по окончанию Турнира Трех Волшебников заявили о возвращении Сами-Знаете-Кого. Зато теперь он вступил в организацию, которая противостояла злу в прошлой войне и продолжит противостоять ему и теперь. Оставался лишь один вопрос, и Праудфут обратился к своей младшей коллеге: — Слушай, Тонкс, а этот Снейп — он правда шпион? Помню, еще тогда поговаривали, что он пожиратель смерти. А если послушать, как он говорит… — он многозначительно замолчал, рассчитывая, что Тонкс (он однажды совершил ошибку и назвал ее Нимфадорой, но этого точно больше не повторится) поймет, на что он намекает. Тонкс было не так сложно читать — черты у нее оставались в основном неизменными, менялись только мелочи вроде цвета и длины волос. Сейчас на ее лице отразилось понимание, и она ободряюще коснулась его руки: — Он шпион — и сейчас, и тогда был. И он делает это здорово, хотя характер у него мерзкий. Тебе еще повезло, что ты выпустился раньше, чем он начал работать в Хогвартсе. Мне пришлось бы готовиться к ТРИТОН по зельям в министерстве, потому что у него я учиться не смогла… так себе из него учитель. Я слышала, в этот раз он вернулся к пожирателям только потому, что Дамблдор попросил, — добавила она заговорщицким шепотом, и Праудфуту стало легче. Он с первого взгляда различал темного волшебника, но, пожалуй, светлый не смог бы шпионить среди пожирателей. Они ушли вместе, обмениваясь свежими сплетнями с работы, и больше не возвращались к неприятному вопросу о том, кто пытался убить трех подростков.***
Волдеморт аппарировал Гарри в магловский Лондон — Гарри не знал точно, куда именно: какой-то незнакомый дворик. Оттуда они дошли пешком. Сегодня Гарри предстояло встретиться с целительницей, которую нашел для него опекун, и он все еще не определился, как к этому отнестись — как и ко всему случившемуся, начиная с того момента, как его отвели в министерство и усыновили. Была слабая надежда, что эта женщина хоть немного поможет разобраться в мыслях и чувствах. Но куда сильнее был страх, что она просто назовет его ненормальным уродом, как делали Дурсли. Он нервно вытер ладони о джинсы (сегодня они были одеты совершенно по-магловски), стараясь сделать это незаметно. Он не сомневался, что Волдеморт такое поведение не одобрит. Вообще Волдеморт в магловском костюме, стоящий посреди приемной психотерапевта, был странным зрелищем. Гарри от всей души надеялся, что тот не пойдет вместе с ним, а то можно будет сгореть от стыда. — Генри, запомни: я хочу, чтобы ты дал ей шанс тебе помочь. Если решишь, что это бесполезно, просто скажи, и мы больше сюда не придем. Это заявление прозвучало уже не в первый раз, но ответить Гарри не успел — дверь врачебного кабинета открылась, и показалась приземистая женщина, одетая в деловом стиле. — Лорд Слизерин и Генри, верно? — спросила она приятным голосом. Гарри только кивнул и пошел к ней. Волдеморт — тоже, но почти сразу остановился: женщина протянула ему стопку бумаг. — Договор о неразглашении, как вы хотели. Пожалуйста, возвращайтесь через час, лорд Слизерин. Разговоры между врачом и пациентом приватны. Она говорила очень уверенно, и Гарри затаил дыхание: не сорвется ли Волдеморт? Он успел вообразить, как тот достает из рукава палочку и проклинает сквиба, но Волдеморт только вежливо кивнул и забрал бумаги. — Значит, буду через час, — согласился он и негромко прошипел, обратившись к Гарри: — Если станет плохо или почувствуешь угрозу, используй портключ. На улицу не выбегай. Все ясно? Гарри кивнул (молча, потому что у него от волнения перехватило горло), зашел за женщиной в кабинет и услышал, как у него за спиной закрылась дверь. Чтобы успокоиться, он начал дыхательные упражнения, которым научил его на уроках окклюменции Снейп, и осмотрелся. Мебель в комнате была современной, из светлого дерева. Ее обивка и ковры — разных оттенков теплого желтого цвета, отчего в комнате казалось веселее и спокойнее. В пятне солнечного света обнаружился кот. Он встретил взгляд Гарри и неторопливо моргнул, и Гарри сразу стало легче. — Этого лентяя зовут Том. Мой низл. Помогает с особенно беспокойными пациентами. Правда? — она наклонилась к коту, который подошел к ней и вился у ног, и погладила. Кот довольно замурлыкал, выгибая спину и подставляя голову под ласку. Гарри вдруг понял, что кот — тезка Волдеморта, и рассмеялся. Целительница взглянула на него вопросительно, и Гарри, сев, рассказал, в чем дело. Он правда успокоился, и они разговорились. Через час за ним пришли, и они назначили еще несколько встреч до начала учебного года. Еще неясно было, что из этого выйдет, но Гарри надеялся, что миссис Гойл ему поможет.***
Новый пациент ушел, и Харизма принялась оформлять на него файл. Ей любопытно было, удастся ли уговорить на терапию его опекуна — человека, которому поклялся в верности ее племянник. Она не сомневалась, что ему это нужно. Но она также не сомневалась, что терапию нельзя начинать вопреки желанию пациента. К тому же иногда (как в этом случае, например) подобная попытка грозила неприятностями. Потому она пока решила заняться только мальчиком. Гарри казался милым, вежливым и жизнерадостным, но под этим скрывались тайные глубины и боль, которую он не хотел демонстрировать. Она успела различить лишь намеки на это за тот час, что они провели у нее в кабинете, болтая и гладя Тома. Кот переходил между ними, словно сравнивал их способности и решал, на ком лучше спать. Пока Гарри (он настоял, чтобы к нему обращались так) требовалось разобраться с текущей проблемой: он жил с человеком, который убил его родителей, но обещал не убивать его. Скоро стало понятно, что в сознании Гарри образ этого человека до и после того, как он его усыновил, не совпадает. С помощью нескольких осторожных вопросов она узнала, что даже внешне он изменился. Поэтому она предложила подростку найти разные имена для двух предположительно разных личностей, чтобы легче было их разделять и сравнивать. Она обосновала это тем, что, возможно, изменения не кажущиеся. Гарри обдумал эту мысль и согласился, что это может помочь. В любом случае, они не могли никому доказать, что не было никакого проклятия, уничтоженного с гибелью прошлого тела. Харизма порадовалась, что сохранила связь с магическим миром даже после того, как ушла в так называемый магловский. В противном случае она не смогла бы помочь этому примечательному молодому человеку. Незадолго до возвращения лорда Слизерина Гарри сказал, что сомневается в своей способности рассказать обо всем, что его беспокоит, и она пообещала найти для него другие способы передать свои чувства. У нее была идея предложить ему выразить себя с помощью искусства, и она собиралась принести ему глину и краски, посмотреть, что он предпочтет. В целом начало было многообещающее. Им предстояли еще годы работы, но она была уверена, что поможет Гарри разобраться с трудностями.***
Гарри вышел из камина в усадьбе Лонгботтомов, прижимая к груди книгу, завернутую в тонкий шелк. Сегодня был день рожденья Невилла, и Гарри пришел праздновать. Невилл, широко улыбаясь, стоял в каминной и вышел вперед его встретить. Слегка запинаясь на непривычных словах официального приветствия, Гарри поклонился и протянул свой подарок: — Надеюсь, тебе понравится. Мы вчера ходили его искать, — добавил он в качестве объяснения. Они с Марволо (он решил именно так мысленно звать своего опекуна) действительно были на Косой аллее. Точнее, они сходили в Лютный переулок. Марволо надежно изменил их внешность чарами, попросил ничего не трогать руками — могли попасться проклятые предметы, и они долго ходили от одной лавки к другой. Гарри и не догадывался, сколько там магазинчиков подержанных вещей. Иногда казалось, что владельцы магазинов узнают Марволо — судя по тому, как они вели себя, когда он заходил. Но тот не обращал на них внимания, только спрашивал, есть ли книги о растениях: именно такую Гарри хотел подарить Невиллу. Сперва он собирался во «Флориш и Блоттс», но Марволо предложил найти что-нибудь уникальное. Например, личный журнал исследователя или нечто подобное. Потому они и пошли на улицу, которую детям Уизли всегда запрещали посещать. Сейчас, глядя, как сияет Невилл, Гарри был рад, что согласился. — Ой, Гарри, это чудесно! — воскликнул Невилл. — Это журнал о выведении гибридов магических растений. Где ты его нашел? Гарри улыбнулся и пожал плечами: — Походили по секонд-хендам. Я решил, что эта книга интереснее, плюс такой у тебя точно нет. В остальном день прошел как ожидалось. Они попили чаю с тортом в компании бабушки Невилла и каких-то его дальних пожилых родственников. Был тут и знаменитый дядя Элджи. Все они были довольно чопорными, и Гарри с Невиллом было неуютно сидеть за столом и слушать про больные суставы и чары для чистки обуви. К счастью, скоро их отпустили, и Невилл повел Гарри в теплицы — показывать свои растения. Бродя между грядками, Гарри заметил, что Невилл как будто хочет о чем-то спросить, но никак не решится. — Ты правда не знал, что ты наследник семьи Поттеров? — Невилл, наконец, продолжил разговор, начатый еще у Малфоев. — Я даже не знал, что магия существует. И как умерли мои родители. Ничего не знал, пока не пришло письмо из Хогвартса. И потом мне так и не рассказали, чему надо учиться, чтобы в семнадцать стать лордом. Вид у Невилла был такой растерянный, что Гарри прыснул. — Но почему? — вопрос дался Невиллу не с первой попытки. Гарри отошел к лавке поблизости и сел. Он задумался, о чем готов рассказать. Они с Невиллом были в похожем положении — без родителей, оба наследники… из всех его сверстников Невилл лучше всех мог понять, что Гарри пережил. — Не знаю. Только догадки есть, — начал он. Невилл сел рядом и кивнул, отмахнулся от лианы, попытавшейся оплести его плечо. — Дамблдор, по-моему, пообещал Дурслям минимум контактов с волшебниками до того, как мне исполнится одиннадцать. Он сказал, что хотел дать мне детство вдали от внимания толпы, — Гарри поковырял отставшую краску, — и это я даже могу понять. — Ну да, ничего хорошего, если пристают репортеры, — согласился Невилл. — Но в Хогвартсе тоже уроков не было… по выходным, например, или что-то вроде. Может, на каникулах, я же всегда оставался в замке… Даже не знаю, что думал директор. И сомневаюсь, что он скажет, если спрошу. — А теперь? — осторожно спросил Невилл. Ему явно было интересно, но огорчать друга не хотелось. — Теперь? Теперь учусь постоянно. Ну, такое у меня ощущение. Он здорово удивился, когда узнал, что меня ничему не учили. Даже дуэлям. По-моему, это его больше всего поразило. Он же думал, что директор меня готовит к бою с ним, — снова пожал плечами Гарри. После этого они сменили тему, обсудили уроки Невилла — в том числе самые нелепые, по танцам и этикету; Гарри рассказал о том, как его учил чистописанию Теодор, и про то жуткое занятие со старой ведьмой, которую Марволо прогнал. Вечером Гарри ушел камином, довольный, что не потерял друга из-за того, что его усыновил лорд Слизерин. На душе у него стало легче. Но где-то на заднем фоне продолжали мелькать вопросы о том, не знал ли Дамблдор о хоркруксе в Гарри и не планировал ли его убить, а потому решил, что учить его незачем. Мысль была совсем не приятная.***
На следующее утро был день рожденья Гарри. Его опять разбудил солнечный луч, и он лежал, размышляя, что изменилось за те недели, что он жил с Марволо. Так ничего и не решив, он все-таки вылез из постели, надел мантию, которую повесил на стул Флимм. Мантия была светлой, «повседневной», как сказали бы эльфы и Марволо, но Гарри все равно казалось, что он слишком нарядился. Но ничего другого все равно не было. Вздохнув, он пошел на кухню, где они обычно завтракали. При виде него Марволо отложил газету и встал, улыбаясь — наверное, он считал, что ведет себя дружелюбно. Гарри в этом уверен не был: улыбка была немного странная. — Доброе утро и с днем рождения, Генри. Надеюсь, тебе хорошо спалось? — Да, сэр, спасибо, — кивнул Гарри, но взгляд его, как заколдованный, устремился к груде свертков, лежащей на столе. Она была даже больше, чем та, что получил в прошлый раз на день рожденья Дадли. — Да, это все тебе. Остальные принесут подарки позже, на праздник здесь или у твоего крестного… Может быть, сперва поешь? Гарри как во сне подошел к своему месту и сел. За едой он не проронил ни слова и разлил бы апельсиновый сок, если бы Марволо не успел левитировать графин. Предотвратив еще несколько похожих случаев, он, наконец, спросил: — Генри, с тобой все хорошо? Ты не заболел? Такие вопросы по-прежнему удивляли Гарри, и он словно очнулся: — У меня никогда не было столько подарков. Мне это как будто снится, — признался он и вздрогнул, увидев сверкнувшую в красных глазах ярость. — Возможно, пора их открыть и убедиться, что все настоящее, — Марволо призвал небольшой сверток, перевязанный темно-зеленой лентой, и вручил Гарри. — От меня. Надеюсь, пригодится. Гарри взял подарок — кажется, это была книга, и пробормотал: — Спасибо. Это действительно оказалась книга — рукописная и какая-то странная. На обложке была оттиснута серебристая надпись: «Магия намерения». В тексте было что-то необычное, но Гарри так и не понял бы, что именно, если бы не имя автора и не пояснение опекуна: — Эту книгу написал Салазар Слизерин. Судя по всему, на змеином. Если будет интересно, могу научить и тебя. Нашел ее однажды в кабинете, спрятанном за стеной подземелий. Здесь дается теория магии без инкантаций, палочек и прочих инструментов, которые сегодня считают обязательными, — казалось, он чуть ли не смущен из-за выбранного подарка, и Гарри поспешил сказать, что ему книга понравилась. Подарок действительно был хороший — наследие семьи Слизерин, семьи, из которой произошла его мать. — Спасибо, сэр. Я буду бережно с ней обращаться. Потом он стал открывать остальные подарки. Многие из них, как он заметил, были от пожирателей смерти. В основном там были сладости (после нескольких распечатанных подарков можно было бы собрать полную коллекцию товаров «Сладкого королевства») и книги о квиддиче. Несколько книг Марволо у него отобрал, прежде чем Гарри успел даже рассмотреть их, и на вопросительный взгляд ответил, приподняв брови: — Разве тебя интересуют темные искусства? — Гарри замотал головой. — Тогда это тебе не потребуется. Передай, пожалуйста, прилагающиеся к ним открытки. Видимо, придется объяснить, что я подразумевал, говоря «сообразно возрасту». Гарри даже получил подарок от профессора Снейпа. В коробке была небольшая фотография в рамке — рыжая девочка с парой взрослых, наверное, родителями. Они сидели на лавке у озера, улыбаясь в объектив. Под фотографией был тонко сделанный серебряный нож и записка, написанная знакомым колючим почерком: «В надежде на то, что хорошие инструменты помогут вам повысить качество работы. Фотографию я нашел среди своих старых школьных вещей. С днем рождения». Потом они приготовились к празднику, который был запланирован в саду усадьбы Поттеров. Приняли душ, переоделись в лучшие мантии. Гарри подозревал, что это не лучшая мысль: он был твердо намерен играть в квиддич. Впрочем, мантия и правда становилась маловата, так что, наверное, это было неважно. Остаток дня запомнился ему обрывками. Впервые кто-то потрудился устроить ему настоящий день рожденья. Да, он всегда будет с гордостью вспоминать, как праздновал в Норе — пирог в форме снитча, день, проведенный в заросшем саду. Но это было другое. Пришли Теодор и Айден Нотты со своим отцом. Малфои явились в полном составе, причем леди Малфой пила исключительно лимонады, что Гарри показалось странным, но он быстро об этом забыл. Ксеркс Лестрейндж привел с собой Гермиону (Малфой при виде нее чуть не упал от удивления). Было много членов Визенгамота, почти все слизеринцы с курса Гарри с братьями и сестрами. Некоторые из них уже были совсем взрослыми, но было и несколько малышей. Народу было так много, что Гарри стало неуютно. Зато при такой толпе ему легко было избегать тех, с кем общаться не хотелось: достаточно было один раз поздороваться. Несмотря ни на что, Гарри понравилось, как они сыграли в квиддич (метлы обнаружились в сарайчике у игрового поля). Гермиона и прочие, кто не любил летать, болели кто за кого. Еда была вкусной, для детей организовали игры и развлечения, и можно было не обращать внимания на то, как взрослые вокруг наблюдают друг за другом, разговаривают и занимаются политикой. В конце дня Гарри вместе с остальными мальчиками и девочками поучаствовал в традиционном танце — на танцевальной площадке, в окружении гостей-зрителей. И когда позже он лег в постель у себя дома — а он и правда чувствовал себя там дома, пусть там и жил с ним Волдеморт-Марволо, — то заснул легко, с радостной улыбкой на лице.***
Марволо держался в стороне, так чтобы сын его не заметил, и наблюдал за ним. Очевидно было, что тот предпочитал общество мисс Грейнджер, наследника Лонгботтома и наследника Нотта. Он не видел причин что-либо тут менять. Все они вполне его устраивали, кроме того, попытка повлиять на выбор сына могла дорого ему обойтись. Сейчас он стоял с Ксерксом, Люциусом и его женой. Отпив белого вина, он улыбнулся про себя, заметив, что Нарцисса предпочла клубничный лимонад. — Как идут дела с твоей школой, Ксеркс? — спросил он с искренним любопытством. — Решаю, какие предметы будем преподавать. Думаю еще, как устроить, чтобы к нам приходили дети помладше, и как можно будет связываться с родителями-неволшебниками и наблюдать за ними. — Школа? — заинтересовалась Нарцисса. — Да. Когда Марволо рассказал о моей дорогой Гермионе, я понял, что лучше сделать так, чтобы сквибы не пропадали из нашего мира насовсем. И я решил, что для этого поможет школа, где они смогут учиться. А когда школа откроется, можно будет добавить и классы для детей помладше, — с удовольствием пояснил Ксеркс. — Гермиона Грейнджер? — Люциус еще не был в курсе, что эти двое в родстве. — Да, она дочь сына моей старшей сестры. Доркас была сквибом и покинула семью, ушла в магловский мир после того, как ее не приняли в Хогвартс. Больше я о ней не слышал. Но Гермионе хватило любознательности сделать проверку в Гринготтсе. Так она узнала, что я ее двоюродный дед. К моей радости, она приняла мое предложение: теперь я буду помогать ей найти место в нашем мире. Вид у Люциуса был до смешного недоверчивый, и Марволо негромко рассмеялся. Потом обратился к его жене: — Нарцисса, могу я попросить об услуге? — он решил, что сейчас наиболее подходящее для этого время. — Чем я могу помочь, Марволо? — дружелюбно улыбнулась та. Они заранее договорились обращаться друг к другу по имени — так восстановление отношений между ними будет выглядеть правдоподобнее. — Генри должен научиться этикету, танцам и тому подобному. Ведьма, которую я для этого пригласил, не смогла следовать моим указаниям. Она оказалась неспособна учить без телесных наказаний, — он усмехнулся, выражая презрение к такому грубому образовательному методу, как подзатыльники. — Драко — очень благовоспитанный юноша. Полагаю, ты сама его учила? Нарцисса польщенно склонила голову: — Да, я занималась с ним сама. Полагаю, в таких важных вопросах не стоит доверять воспитание детей посторонним. Но я могу понять, что ты пока не можешь его учить. После стольких лет запустения дела семьи, вероятно, требует полного твоего внимания, — она прижала руку к сердцу, понимающе улыбаясь. — Может быть, Гермиона сможет присоединиться к Генри? Она очень хочет учиться, но пока у нее не было для этого ни времени, ни возможностей, — вмешался Ксеркс. Они быстро договорились проводить два урока в неделю: детей научат ходить, говорить, есть и танцевать, как полагается наследникам. Для удобства и безопасности проводить занятия решили в Гриффин-хаусе. Потом разговор вернулся к школе, над которой работал Ксеркс. Марволо наблюдал, как Люциус постепенно складывает цельную картину происходящего. К тому времени, как праздник закончился и дети, довольные и усталые, разошлись по домам, лорд Малфой понял, что происходит в магическом мире. И Марволо был счастлив: несмотря на проблемы с наследственными тестами и гоблинами, его замыслы исполнялись даже лучше, чем он рассчитывал.