***
Северус, сидя за преподавательским столом, глядел на новых учеников, тянувшихся за Минервой. Он, как и всегда, рассматривал новичков и мысленно распределял их по факультетам. Он неплохо умел угадывать, и со временем его результаты только улучшались. Песню Шляпы он по большей части пропустил. Он никогда особенно к ней не прислушивался. Все-таки ее содержание год от года оставалось, по сути, неизменным: описание характеристик четырех факультетов и история появления самой Шляпы. В этом году Шляпа твердила о единстве факультетов; в прошлый раз такое было еще в те времена, когда Северус сам учился. Сегодня его внимание привлекал не стол Слизерина, что тоже было обычно после лета (он знал, что оттуда вряд ли стоит ждать неприятностей), а гриффиндорский. Было у него чувство, что одноклассники будут доставлять мистеру Слизерину проблемы. Другим неизвестным фактором в этом году была Долорес Амбридж. Темный Лорд дал относительно нее очень конкретные распоряжения. Позиция, которой эта женщина придерживалась относительно оборотней, была строго противоположной политике, проводимой Темным Лордом. Следовательно, была вероятность, что Амбридж попытается повлиять на единственное, что будет в ее власти: на Генри. Задачей Северуса было не допустить, чтобы тому причинили вред. Приказы насчет директора были куда более расплывчаты. Было понятно, что для юного Слизерина директор оставался угрозой. Но что именно могло стать опасностью, поступки Дамблдора или его бездействие, не объяснялось. Оглядываясь назад, Северус сомневался, что в этом отношении хоть что-то изменилось с тех пор, как сын Лили начал учиться в школе. Полоса препятствий, устроенная для «защиты» философского камня, теперь казалась просто рассчитанным на учеников тренажером. Точнее, на одного конкретного ученика. Учитывая пророчество (Северус до сих пор сомневался, хочет ли узнать его целиком), было вполне вероятно, что директор верил, что «Мальчик-Который-Выжил» должен сыграть определенную роль в свержении Темного Лорда. В таком случае было бы логично предположить, что сейчас, утратив власть над ребенком, он может пойти на отчаянные меры. Шляпа допела, Северус медленно похлопал с остальными. Первокурсники по списку выходили и занимали место под Шляпой, а Северус продолжал размышлять, аплодируя только тогда, когда кого-нибудь отправляли на Слизерин. Наконец очередь новых учеников закончилась, а директор объявил, что сейчас не время для речей, и сказал приступать к еде. Пока Северус наполнял тарелку, выбирая любимые блюда (стейк был превосходный), его коллеги затеяли разговоры о разных несущественных вещах. Он в них участия не принимал: ел молча, раздумывая, как ему, будучи деканом Слизерина, защитить наследника Темного Лорда от остальных гриффиндорцев. Может быть, привлечь к этому делу Минерву? Или провести перераспределение? Северус фыркнул при этой нелепой мысли: насколько ему было известно, такого не делалось никогда, а истории о перераспределении были всего лишь сказками. Отпив глоток из своего кубка, он мысленно пообещал себе бокал хорошего красного вина — позже, у себя в комнатах.***
Минерва с беспокойством наблюдала за напряжением, установившимся между ее львами. На Гермиону и Гарри (мысленно она позволяла себе звать своих любимых учеников по именам) много косились. Гриффиндорцам не нравилось, что эти двое оказались связаны с традиционно слизеринскими семьями — в случае Гарри, с самим Слизерином. Но, увы, она не представляла, как это напряжение снять. Может быть, Северус согласится чем-то помочь. Покончив с небольшой порцией любимого творожного десерта с голубикой, она заметила, как Альбус встал для традиционных объявлений. — Всем новым ученикам: добро пожаловать! Всем остальным: с возвращением! Прежде чем вы направитесь в свои спальни, позвольте сделать несколько сообщений. Минерва улыбнулась его широким жестам, но тут же поморщилась — длинный рукав директорской мантии соскользнул до локтя, обнажив почерневшую руку. Альбус быстро прикрыл ее снова, но Минерва увидела, как несколько человек за столом Рейвенкло и кое-кто из тех, кто сидел ближе к учителям, обменялся встревоженными взглядами. Чего Альбус ждал, почему не принимал помощь лорда Слизерина? Каждый раз, когда Минерва заговаривала с ним об этом, он переводил тему на какие-нибудь важные школьные дела. — Учтите, что Запретный лес так назван потому, что заходить в него запрещается, и не без причины. Многие из учеников постарше должны хорошо об этом помнить. Мистер Филч попросил меня — как он добавил, в четыреста шестьдесят второй раз, — напомнить, что нельзя использовать магию в коридорах, а список запрещенных предметов можно увидеть в кабинете мистера Филча в обычные рабочие часы. Аргус (тоже вполне традиционно) неодобрительно что-то пробурчал себе под нос, недовольный формулировками директора. Было совершенно очевидно, что упомянутый список Альбус не считает важным и продвигать его не собирается. Для завхоза это была больная тема, но спорить было бессмысленно. Минерва и сама не раз пыталась. — Кроме того, у нас две замены среди учителей. Профессор Граббли-Планк будет вести уход за волшебными животными, — ведьма встала поклониться вежливо хлопающим ученикам, — а мадам Долорес Амбридж займет пост профессора защиты от темных искусств. Это объявление тоже встретили короткими аплодисментами, и Альбус уже собирался рассказать об отборе в команды по квиддичу, как вдруг его прервала розовая ведьма. Иначе ее было не описать, и это прозвище быстро закрепилось за ней среди учителей. С чувством легкого ужаса (еще никогда на ее памяти директора Хогвартса не перебивали!), которое, похоже, разделяли и остальные, Минерва повернулась посмотреть на Амбридж. — Благодарю, директор, за дружеское приветствие! Минерва едва не содрогнулась: тон слов был почти невыносимо слащавым. Если Амбридж всегда будет так разговаривать, школу ждет целый год непрерывного кариеса. — Я рада вернуться в Хогвартс. Чудесно видеть столько счастливых лиц. Минерва не могла бы сказать, что лица были «счастливыми». Удивленными, насмешливыми, ошарашенными — так было бы вернее. — С нетерпением жду, когда все мы познакомимся поближе. Уверена, мы станем хорошими друзьями. Уголком глаза Минерва заметила, как напрягся Северус. Ей и самой пришлось бороться со смехом. Если так пойдет, может оказаться невозможным поддерживать с розовой ведьмой нормальные рабочие отношения. Постоянное хмыканье и сахарный тон уже раздражали, а ведь Минерва видела эту женщину второй раз в жизни. Амбридж приняла более деловитый вид, голос ее стал строже, и Минерва стала смотреть внимательнее. Наконец-то: розовая ведьма приоткрыла свое истинное лицо. — Готовясь занять эту должность, я выяснила, что до сих пор ваше обучение этому предмету, как ни печально, было довольно-таки фрагментарным. С радостью сообщаю, что эти недостатки мы теперь исправим с помощью тщательно составленного мною курса, — она улыбнулась до того сладко, что Минерва стиснула подлокотник кресла до побелевших костяшек. Вежливо и явно неискренне кивнув Альбусу и остальным, назначенный министерством профессор продолжила: — Отныне при планировании уроков мы не будем следовать легкомысленной моде и пренебрегать традициями только ради успеваемости. Минерва посмотрела в зал: ученики начинали отвлекаться. Встретившись взглядом с Северусом, она закатила глаза. Еще никогда ей так не хотелось, чтобы слухи о том, что должность профессора защиты проклята, оказались правдой. Было очень соблазнительно пожелать Долорес Амбридж зла. Минерва с трудом сохраняла профессиональный вид. Скорей бы розовая ведьма закончила и можно было уйти к себе, насладиться бокалом любимого виски. Наконец Амбридж договорила. Вкратце из ее речи следовало, что она считала всех предыдущих учителей некомпетентными идиотами и собиралась за год все исправить лично. Альбус отпустил учеников по спальням, а профессора пошли к своему выходу из зала. Минерва прошла рядом с Северусом, и он успел ей шепнуть: — Даже не думал, что заскучаю по тому павлину. Минерва фыркнула в ответ, и они разошлись.***
Когда они наконец-то смогли сбежать из Большого зала, от нескончаемого шума множества детей, Северус любимой дорогой прошел к гостиной Слизерина, заглянув по пути к себе — сменить верхнюю мантию на другую, полегче, которую он обычно носил вечерами, и дать заодно старостам время довести новых слизеринцев до места и разъяснить им основы. Он сообщил старостам, что сам поговорит с факультетом, чего обычно в первый вечер не делал. Все, как правило, слишком к этому времени уставали, так что он беседовал по утрам, перед занятиями. Но в этот раз начало года выпало на выходные, и потому он перенес встречу. Зайдя в гостиную, где черные стены подсвечивал зеленоватый свет, пронизывающий озерную воду, он обнаружил, что слизеринцы сгрудились вокруг Теодора Нотта, Драко Малфоя и остальных одногодок Пот… Слизерина. Они расспрашивали о лете и о том, что известно о наследнике Слизерина. Нотт и Драко, к их чести, делились только безвредной информацией, не говоря о Генри Слизерине ничего личного или компрометирующего. — Вижу, вы уже обсуждаете как раз ту тему, что я хотел поднять, — протянул Северус, быстро завладев общим вниманием. Все взгляды обратились на него. Он прошел к своему обычному креслу у камина, где сидел по одному вечеру еженедельно, помогая с домашней работой или просто общаясь с учениками. Как декан, во время учебного года Северус замещал этим детям родителей, и к этой ответственности он относился серьезно. Он изящно сел и наблюдал, как устраиваются слизеринцы. Первокурсники, большеглазые и наивные, расселись в первом ряду на толстом ковре. — Все вы читали «Пророк», слышали, о чем говорят ваши родители. Гарри Поттера, гриффиндорца, известного как Мальчик-Который-Выжил, усыновил и объявил своим наследником лорд Слизерин, — он обвел взглядам их лица, высматривая, кто недоволен этим фактом, от кого ждать проблем. — Так как сейчас он наследник Слизерина, всем вам следует считать его почетным членом нашего факультета, — он поднял ладонь, предотвращая возражения, наверняка рвавшиеся у многих с языка. — Он гриффиндорец, однако из древнейшего и благороднейшего рода Слизерин. Он один из нас. Не нужно вовлекать его в наши дела и обо всем ему рассказывать. Не надо забывать прошлое, притворяясь друзьями, — он улыбнулся квиддичной команде, — или быть снисходительнее к нему на поле. Раздались смешки. Северус только поощрял соперничество в спорте и учебе, а на остальное закрывал глаза, пока ученики были достаточно ловкими. Все это знали. — Просто постарайтесь не вступать с ним в конфликты и не атакуйте его, — он посмотрел с намеком: — Лорд Слизерин не потерпит нападений на своего сына и наследника, и того, кто посмеет, ждут серьезные неприятности. Намек на предупреждение, которое Темный Лорд дал пожирателям для их детей, сделал свое дело: напомнил им, что это за человек и на что он способен. Видя, что предостережение услышано — большинством, по крайней мере, — Северус перешел к обычной лекции о единстве, которое Слизерину следует демонстрировать за пределами гостиной, и своих ожиданиях относительно домашней работы и поведения на уроках. В конце концов он ушел, предоставив юным волшебникам привыкать к новому положению. Стоило ему закрыть дверь, как за ней загудели разговоры. Северус улыбнулся: он был вполне убежден, что с этой стороны затруднений не будет. Хорошо бы гриффиндорцы тоже не причинили неприятностей.***
Пока Рон с Гермионой занимались новыми гриффиндорцами, Гарри и Невилл поднялись в башню. Невилл, пытаясь отвлечь Гарри (которому слишком живое воображение нарисовало уже несколько сценариев, в которых все кончалось плохо), весело болтал о разных новых растениях, которые уже раздобыл или планировал достать следующим летом. — Мимбулус мимблетония, — радостно сказал Невилл портрету. Наконец-то ему удалось запомнить пароль! Они залезли через дыру в гостиную — и тут же, не пройдя и двух шагов, остановились. Гарри только и успел заметить уютную округлую комнату в теплых тонах, разномастные угловатые столы, продавленные диваны и кресла, как его взгляд привлекли ребята в гриффиндорских мантиях, стоявшие у лестницы в спальни. Там был шестикурсник Маклагген (руки скрещены на груди, мрачный взгляд устремлен на Гарри), семикурсник — Таулер, кажется, — и еще один парень, которого Гарри встречал, но не помнил по имени. Вокруг них собирались остальные. Воздух загустел от напряжения. Портрет закрылся за последним из первокурсников, и Гермиона вышла вперед — прямо на середину, между своим другом и агрессивной троицей, перегородившей лестницу. — Так, а ну-ка, разойдитесь, нечего тут стоять… Она старалась говорить властно, с уверенностью, но у нее ничего не вышло. Новой старосте не удалось скрыть нервозность, и Маклагген перебил ее попытки предотвратить столкновение: — Поттер, — резко сказал он, краснея от злости, — ты как посмел вернуться в Гриффиндорскую башню, тебя же усыновил Слизерин! — Кормак огляделся в поисках поддержки и, к великому огорчению Гарри, кое в ком ее нашел. Он заговорил снова, с каждым словом все уверенней: — Я читал, у тебя летом было много вечеринок. Отец сказал, что много где тебя видел. Ты ходил, как послушный наследничек, за Слизерином, — он усмехнулся, произнося имя, как оскорбление. — Я бы на твоем месте сбежал, я бы есть отказался. Но ты, похоже, слишком трус для этого. Так?! — он резко взмахнул руками. Гарри молча стоял под их взглядами, а они расходились все больше, подражая своему вожаку. Кто-то закричал, требуя, чтобы Гарри отвечал, оправдывался: — Ну, говори! Трус! Змея! Зачем нам разрешать тебе оставаться одним из нас? Стоя уверенно и прямо, как он научился за лето под руководством леди Нарциссы Малфой, Гарри поднял на разъяренного Маклаггена взгляд холодных зеленых глаз: — Меня не спрашивали, нравится ли мне, что меня усыновят. А Распределяющая Шляпа сказала, что я гриффиндорец. Кто вы такие, чтобы с ней спорить? — с огромным усилием он сумел сохранить хладнокровие. В гостиной стало тихо, и его ровный голос теперь был ясно слышен всем: — Кто я для вас, раз вы считаете, что можете решать, как мне поступать? Как жить с тем, что внезапно со мной произошло? — он обвел взглядом лица, требуя ответов. — Было бы легко попытаться сбежать. Уйти от столкновения. Цепляться за дурацкие предрассудки. Гарри смотрел на одноклассников по очереди, определяя, кто может на него напасть, кто пойдет за такими, как Маклагген, а кто умеет думать своей головой и видеть что-то кроме цвета галстука. К сожалению, таких оказалось немного. Один за другим гриффиндорцы опускали глаза. — Я выбрал трудный путь. Преодолел трудности и препятствия. Узнал, что мог, чтобы исполнить свою роль лорда Поттера, когда придет время. Я уверен, что мой отец — Джеймс Поттер! — хотел бы этого. Не моя вина, что для этого понадобилась помощь лорда Слизерина. — Он выдержал паузу. — Лучше спросите себя, почему директор не счел нужным меня учить. С этой заключительной колкостью Гарри прошел мимо Маклаггена, толкнув его плечом, и направился в свою спальню. Ну вот, а он надеялся, что у него будет хотя бы пара дней, прежде чем начнутся проблемы. Мол, выходные, начало семестра… Кого он обманывал? С самого начала придется сражаться со всей школой. Следовало этого ожидать — после того, что было на втором курсе, или после истории с Кубком огня. С чего он вообразил, будто что-то будет хоть немножко по-другому?***
Гермиона фыркнула, проводив друга взглядом, и повернулась к гостиной, к уже не такой уверенной толпе учеников. — Ну, довольны? — спросила она. — Раз магическая Британия считает, что она может знать про Гарри все, вы решили, что и вам можно? Давайте поясню: в Хогвартсе есть правила. Только попробуйте залезть в личную жизнь Гарри, и я лично прослежу, чтобы вас наказали по заслугам. И она ушла следом за другом — посмотреть, как он, и поддержать, сказать, что он всегда может на нее положиться. Хорошо, что она стала старостой: можно следить за порядком и проще будет мешать хулиганам.***
Гарри тем временем разбирал вещи. Несколько книг он положил у своей кровати — хотел почитать их перед сном. Только он закончил раскладывать учебники и одежду (оставив любимую пижаму), как пришли его соседи по спальне, близнецы и Гермиона. В комнате сразу стало тесно: они заполонили все свободное пространство между кроватями. Один из близнецов (Гарри так и не научился их различать) сел на кровать, накрытую потертым красным покрывалом, и взял верхнюю книгу из стопки на тумбочке. Он присвистнул и одобрительно кивнул. — Билл рассказывал про эту книгу. Ее так просто не достать. Мама ни за что не дала бы ее почитать. Он показал остальным «Полезные чары для юного холостяка», и остальные ребята поспешили к нему. Все слышали об этой книге, но в пуританском обществе магической Британии открыто ее не продавали. — Ты где ее достал? — спросил Симус, жадно разглядывая через плечи близнецов очень познавательные картинки о человеческой анатомии. — Опекун хотел, чтобы по некоторым вопросам у меня были надежные источники. Гарри не знал, смущаться ему или гордиться. В книге оказались не только чары, как можно было подумать со слов Марволо (который наверняка знал содержание книги). Тексты и иллюстрации описывали разнообразные взаимоотношения между волшебниками и ведьмами в разном количестве — такие вещи наверняка бывали только в магазинах, где на входе было ограничение по возрасту. Очень захватывающее чтение. — Ну, он точно не ханжа, — констатировал второй из близнецов, перебирая остальные книги из стопки. — И много у тебя такого? Ответить Гарри не успел — Фред (или Джордж?) с недоумением открыл еще одну книгу: — А это что? Какие-то линии непонятные. Гарри со вздохом протянул руку, прося вернуть книгу. — Это на змеином. Причем единственный экземпляр. Он осторожно взял книгу и, прижав к груди, посмотрел на свой чемодан. Может, лучше хранить ее под защитными чарами? Нельзя допускать, чтобы ее повредили, неважно, случайно или нарочно. — Раз опекун дал это тебе, Гарри, не так уж он и плох, — заключил близнец. — Если понадобится помощь с придурками вроде Маклаггена, только скажи, они у нас одумаются. Второй, яростно закивав, добавил: — У Маклаггена отец — шишка в министерстве, вроде должен бы знать, какие у наследников правила. Не волнуйся. Он просто любит повыступать. Звонко похлопав Гарри по плечам и спине, братья Уизли ушли к себе. Гермиона крепко обняла его, прошептала на ухо, что поможет чем сумеет, и тоже скрылась на лестнице. Остались только ребята с пятого курса. — Гарри, можешь эту книжку одолжить? — спросил Дин. Гарри кивнул, и Дин залез к себе на кровать и задернул занавески. Больше в тот вечер почти не разговаривали. Все устали от долгой поездки, и Гарри рад был свернуться клубком под одеялом, закрыв полог и набросив на него заглушающие чары. Некоторые из его соседей здорово храпели, и без чар он точно бы не выспался. Перед сном он думал о том, что принесет этот год. Волдеморт больше не пытался его убить, он дал непреложный обет, который делал это совершенно невозможным; бывшие школьные враги — слизеринцы и профессор зелий — вынуждены были вести себя с ним вежливо. Обычных источников веселья не осталось. Почему-то легче от этого не было. В комнате стало тихо, ребята уснули. Для них начинался новый учебный год в Хогвартсе.***
Утром в субботу, второго сентября, Марволо собирался встретиться в Гриффин-хаузе с лордом Блэком. На этой встрече Блэк должен был передать список, и они заключат контракт, формализующий их договоренность. Разбирая бумаги на столе (нельзя было допустить, чтобы на виду лежало что-нибудь, связанное с деятельностью «Темного Лорда», пусть даже все это должно было оставаться в старом доме, унаследованном Генри от бабушки Дореи), Марволо против воли думал о сыне. Генри был в Хогвартсе, в эти выходные у него начинался новый год. Мальчик получил строгое распоряжение писать каждую неделю как минимум по одному письму. И не только отцу, но и крестному. Нехорошо, если он станет пренебрегать обязанностями. Когда он убирал в верхний ящик стола документы, относящиеся к его работе по восстановлению состояния Слизеринов, с хлопком появился один из эльфов и сообщил о прибытии лорда Блэка. — Проводи его сюда! Марволо встал из-за стола и кивнул вошедшему следом за эльфом Блэку: — Проходите, лорд Блэк, присаживайтесь, — он указал на кресла перед столом. — Не хотите чего-нибудь выпить? — Хорошо бы кофе, лорд Слизерин, — Блэк сел, настороженный и опасливый. Эльф поклонился и исчез, прислав через несколько секунд поднос с кофейником и одной чашкой. Марволо так же настороженно сел, отпил своего сладкого чая. Незачем было спешить с разговором, выказывая лишнее нетерпение. Ему полагалось вспоминать о том периоде своей жизни с неохотой и не радоваться требованиям Блэка, хоть и хотелось выглядеть довольным возможностью хоть какого-то искупления. — Давно я тут не был, — рассеянно заметил Блэк, озирая кабинет и наконец остановившись взглядом на портрете лорда Поттера и его жены. — Ты повзрослел, Сириус. Старше, чем при нашей первой встрече, — с улыбкой сказал дедушка Генри. — Хорошо, что у тебя снова все в порядке. Лорд Блэк улыбнулся портрету. Потом, выпрямившись, вынул стопку пергамента и увеличил ее невербальным заклинанием. Оценив толщину стопки, Марволо невольно сглотнул. Она была больше, чем он рассчитывал. Вспоминать о том, как дорого стоили нынешней магической Британии его поступки, оказалось неприятно. Темный Лорд, притворившийся законопослушным гражданином, протянул руку, сдерживая дрожь в пальцах, взял папку и положил перед собой на стол. — Это список пропавших, их имена, время и место, где их видели в последний раз… Мне помогла составить его Амелия Боунс, — добавил зачем-то Блэк, возможно, чтобы снять неловкость. Какое-то время Марволо листал пергаменты. Некоторые из этих лиц он как будто видел. Но для уверенности предстояло еще долго исследовать воспоминания о рейдах, допросах и прочих случаях, где гибли люди. Это он предпочел бы делать без свидетелей. Аккуратно отодвинув стопку на край стола, он поднял взгляд на лорда Блэка и приступил к переговорам: — За предоставление всей информации, которую я смогу вспомнить по людям из этого списка, — он положил на папку ладонь, — и попытку вернуть тело Регулуса Артуруса Блэка вы дадите мне разрешение провести поиск объекта, украденного у меня вашим братом, в домах, принадлежащих вам и вашей семье? — Думаю, нам следует уточнить объем информации, которую вам потребуется предоставить, лорд Слизерин. И оговорить условия поиска этого вашего объекта, — серые глаза Блэка потемнели, голос сочился ядом. Было очевидно, что ему не нравится во всем этом участвовать. Но иногда, чтобы получить желаемое, приходится работать с врагом. Это рано или поздно понимал любой достойный наследник. А раз Сириус довольно долго был наследником, прежде чем сбежал из дома, он получил подобающее образование. Они стали делать заметки, чтобы ничего не упустить, и спорить о мелких деталях. Марволо получал удовольствие от процесса и от того факта, что Блэк явно знал, что делает, но в то же время злится от того, что пользуется уроками, вбитыми в него когда-то родителями. Марволо подумалось, что Генри, возможно, понял иронию того, чтобы получать желаемое с помощью знаний, полученных у того, кого терпеть не можешь. Увы, Блэк относился к происходящему с одним лишь ожесточением. Уже ближе к вечеру они закончили первый черновик. Его предстояло показать для проверки юристам, прежде чем заключать магический договор. Все-таки они ни капли друг другу не доверяли. Не успел Блэк уйти, как вернулся эльф: — Хозяин Марволо, у двери волшебник. У него письмо. Марволо встал. Он ждал этого гостя. — Приведи его. Блэк, уже не такой аккуратный, как был изначально, а основательно всклокоченный, тоже встал, видимо, считая, что лучше уйти до того, как незнакомец появится. Но он не успел попрощаться — в комнату вошел другой волшебник. Марволо не мог не признать, что целитель в России проделал отличную работу. Если бы он не знал, что пришедший был Бартемиусом Краучем, он никогда бы об этом не догадался. Некоторое сходство оставалось, но это был другой человек. Шрамы на лице, словно от ожога, только добавляли различия. — Вы мистер Уилсон? — спросил Марволо, используя фамилию, которую выбрал себе Бартемиус. — Это я. Лорд Слизерин, я пришел поблагодарить вас за предоставленную возможность, — торопливо сказал тот, нервно поглядывая то на Темного Лорда, то на его гостя. — Возможность? — изумился Блэк. — Вы знаете, что это Сами-Знаете-Кто? — он широким жестом махнул в сторону Марволо, стоявшего у стола. — Пусть даже сказали, что это новый человек, — уступил Блэк, когда Марволо ответил ему тяжелым взглядом. Будущий секретарь лорда Слизерина при этом заявлении помрачнел. Он ответил с горечью: — Родители сбежали со мной в шестидесятых. Они погибли в лесном пожаре. Я едва выжил. Из-за родственников, которые остались у меня в старой доброй Англии, на континенте меня не приняли. — Родственников? Марволо почти видел, как шевелятся у Блэка в голове мысли. Тот пытался вспомнить семью Уилсонов и причину, по которой они могли стать изгоями. Лучше сказать ему сразу: с его помощью эта информация разойдется легче. — Его мать была младшей сестрой Бартемиуса Крауча-старшего. Она вышла замуж за маглорожденного. Они уехали, когда обстановка... накалилась, — пояснил он, быстро подыскав подходящий способ намекнуть на усиление его власти, предшествовавшее утрате тела. Кажется, у него получилось. Растерянность на лице Блэка сменилась пониманием: — Вас не приняли из-за родства с Бартемиусом Краучем? Молодой волшебник (для Марволо, впрочем, они оба были довольно молоды) удивленно вскинул брови и продолжил — к счастью, достаточно естественно, а не как заученный текст: — Из-за того, что мой дядя неустанно охотился на темных волшебников, многие не хотели иметь со мной ничего общего. Другим же не нравилось то, что мой двоюродный брат, которого я никогда не знал, пожиратель смерти. Были еще и те, кто не желал общаться с теми, кто «не знает, как надо относиться к родственникам». Так что да! Я рад возможности получить хорошую работу за приличные деньги. Что ж, прозвучало убедительно. Все это Марволо уже читал в папке, где были собраны данные о прошлом Бартемиуса Уилсона. У Бартемиуса-старшего, того, что сделал карьеру в министерстве, преследуя людей за сохранение традиций и желание пользоваться так называемой темной магией, была младшая сестра. Она вышла за волшебника по фамилии Уилсон, и у них родился сын. Все они умерли. Погибли в лесном пожаре много лет назад. Было легко изменить записи и представить все так, будто сын выжил. А теперь эта история постепенно распространится, и чем дальше, тем меньше будет вызывать недоверия. Мало кто открыто усомнится в слове Блэка после истории с судебной ошибкой. Блэк, которому явно было неловко, повернулся к Марволо: — Я как можно скорее свяжусь со своими юристами. Хорошего дня. Он кивнул и собрался выйти. — Одну минуту. Блэк обернулся к остановившему его Марволо. — Генри по-прежнему должен регулярно вам писать. Сообщите, если он станет пренебрегать своими обязанностями, — получилось излишне высокопарно, но главное было, что об этом вообще было сказано. — Ладно, — согласился Блэк, но Марволо померещился в его взгляде озорной отблеск. Он решил, что Блэк ничего Гарри не передаст, сочтя такой поступок предательством. На самом деле Марволо думал, что Генри скорее перестанет писать ему, чем Блэку. Как только они с Бартемиусом остались наедине, тот грациозно опустился на колено и склонил голову. — Поднимись и устраивайся. Обсудим твои обязанности. Они расселись в креслах и продолжили разговор за чаем. Марволо был доволен, что Бартемиусу закончили создавать новую личность. Уникальный метод, которым пользовался целитель, сочетал для изменения черт лица магические и магловские методы, а мастерство этого специалиста в подделке документов сделало происходящее возможным. — Не исключено, что тебе удастся заполучить состояние Краучей. По всему выходит, что ты теперь последний из рода. По крайней мере, если искать среди тех, кто в близком родстве с Краучем-старшим, — заметил под конец Марволо. Бартемиус задумчиво отставил пустую чашку. — Над этим придется подумать, мой лорд. — Не торопись. Домовик проводит тебя в гостевую, которая пока будет твоей. Они договорились, что лучше будет, если в будущем Барти снимет себе небольшую квартиру.***
Ксеркс размашисто подписал последнюю бумагу из довольно объемистой пачки. Пачек было две: одна — для магловских властей, вторая — для министерства магии. Теперь он был директором небольшой школы и управляющим приемного дома. С помощью обаятельной ведьмы из отдела по делам семьи, Аманды Уизби (ее порекомендовал Марволо), и сквиба, которого нашли те, кого отправили в магловский мир за магическими детьми. Сквиб был соцработником в Манчестере и, легко раскусив волшебников, потребовал от них объяснений. Теперь он представлял их среди маглов, когда требовалось узаконить опеку над детьми. Ему было за пятьдесят, он назвался Лондоном Смитом и отказался сообщать настоящее имя. Ксеркс предположил, что тот все еще зол за то, что его изгнали, как только стало очевидно, что он не владеет магией. Старый лорд был только рад помочь сквибу вернуться в магический мир, но при этом по-прежнему помогать детям. Размяв руку, Ксеркс выпрямился и улыбнулся довольно сияющему министру, стоявшему у его стола. — Благодарю, что упростили процедуру для моего небольшого проекта, Корнелиус. — Он искоса посмотрел на пачки — бумажную и пергаментную. — Теперь мне надо поторопиться с ремонтом зданий, развернуть защиту, подобрать учителей и остальной персонал. Надеюсь, к октябрю закончим. Ксеркс с предвкушением улыбнулся. Давно уже он не чувствовал себя настолько живым. И, странное дело, в прошлый раз он тоже следовал за Марволо, желая изменить мир, в котором они обитали. Сейчас они тоже меняли мир, но совершенно иначе: возвращали детей, рожденных с магией среди маглов, а не убивали их. — Зачем к октябрю? — спросил министр, отойдя к замысловато украшенному шкафу за бутылкой огневиски и парой стаканов. — Я хочу начинать занятия с октября. Родители, чьи дети так и не попадут в Хогвартс, успеют смириться с реальностью и пошлют их ко мне в школу. И мы не будем слишком отступать от расписания, по которому работают остальные английские школы, — Ксеркс с улыбкой взял предложенный напиток и устроился в удобном кожаном кресле напротив министра магии. — Жесткий график, — Корнелиус отпил глоток и удовлетворенно откинулся в кресле. Ксеркс кивнул. — У меня есть помещение — приятная усадьба в Северной Англии, с большим главным зданием и постройками поменьше вокруг. Есть учителя математики, английского, истории… — он махнул рукой в знак того, что нанял и других работников. — Отдел, занимающийся случаями непроизвольного колдовства, любезно предоставил список имен, и несколько моих знакомых уже работает с семьями, где дети доросли до нашей школы. Ждать незачем. Ему уже хотелось, чтобы школа открылась. Темный Лорд четко дал понять, что не желает, чтобы эти дети жили, где сейчас, в далеко не идеальных условиях магловского мира. Лондон сказал, что среди уличных детей были и такие, кто не получил письма из Хогвартса, но явно обладал магией. Ожидание стало непозволительной роскошью. Усыновлять детей прямо с улицы, как сделали с Айденом, тоже было не лучшим решением. Так что Ксерксу приказали поторопиться с организацией школы-приюта. — Как дадите знать о своей школе? Помимо того, что обсудите ее семьями своего круга? Подобные вопросы время от времени напоминали Ксерксу, что Корнелиус Фадж не только достаточно богат и влиятелен, чтобы удерживаться в этом кабинете, но и прячет под смешными котелками довольно острый ум. Корнелиус знал, что богатые семьи платят за обучение репетиторам, а те, у кого денег на это не было и кому школа пригодилась бы, с Ксерксом обычно не пересекались. — Я собирался дать объявление в «Пророке», — Ксеркс страдальчески вздохнул: этот план ему не удался. Давненько ему не приходилось переживать подобных нападений. — А теперь там выйдет большая статья от Риты Скитер. Корнелиус сочувственно поморщился. Журналистка славилась острым языком и склонностью к преувеличению, свою аудиторию она прикармливала трагедиями и скандалами. — Здесь ее черновик. Взглянете? — Ксеркс вопросительно взглянул на министра, вынув принесенный из дома пергамент. Корнелиус с удовольствием взял предложенный лист и развернул его. То ли ему хотелось прочесть статью первым, то ли он планировал тем самым показать свою близость к лорду Лестрейнджу. Ксеркс не думал доверять Рите Скитер новость о своей школе. Но как только она услышала, как он говорит о мотивах, толкнувших его на это предприятие, как все пропало. Скитер расписала историю его сестры невыносимо слезливо, но это могло помочь заинтересовать публику, особенно тех, чьим детям сейчас трудновато было получить образование. Он попросил, чтобы был упомянут фонд помощи для тех, кто недостаточно богат, и надеялся вскоре получить много писем от кандидатов на прием. По крайней мере, ученики в школе точно будут. Темный Лорд приказал последователем, чьим детям еще не было одиннадцати, отправить их в новую школу. Эти дети, разумеется, все равно продолжат обучаться у частных учителей, но школа была дневная, так что с этим проблем не возникнет. Корнелиус, посмеиваясь, вернул пергамент Ксерксу. — Да уж, она определенно умеет закрутить историю так, чтобы вызвать пересуды. Он беспокойно поерзал в кресле, и Ксеркс сперва посмотрел с вопросом, а потом и спросил, так как министр продолжал молчать: — Что такое, Корнелиус? Всплыли новые трудности, о которых вы еще не рассказывали? А что еще могло вызвать нервозность? Ксеркс точно не предвидел, что для открытия школы потребуется столько возни с бумагами. Но, вероятно, зря. Работа в Визенгамоте всегда подразумевала горы пергамента, с чего бы ожидать иного от другой деятельности, где замешаны бюрократы? Неправильно заполненный бланк, вопрос, заданный не тому человеку и не в то время, или любая другая ошибка, которую так легко допустить, в любой момент могли привести к осложнениям. — Нет! Ничего неожиданного, — заверил министр. — Нет, мне… просто любопытно… насколько в этот ваш проект вовлечен ваш друг лорд Слизерин, — глаза у него бегали, и Ксеркс едва заметно понимающе улыбнулся. — Дамблдор интересуется? — Ксеркс покачал головой: разумеется, хитрый старик не удержался, чтобы и сюда сунуть нос. — Дож спросил, причем постарался сделать это незаметно. Так что… да, вероятнее всего, — Корнелиус успокоился, поняв, что от Ксеркса можно не ждать негативной реакции. — Марволо очень заинтересован в моем проекте. Не уверен, знаете ли вы об этом, мало кто это знает, но его мать умерла вскоре после его рождения, а отец от него отказался… — Ксеркс грустно улыбнулся. Просто удивительно, как много времени потребовалось слизеринцам, чтобы понять, что этот замкнутый и робкий мальчик не маглорожденный, как они думали. — Он рос в разгар войны в лондонском приюте и твердо убежден, что подобная обстановка для детей не подходит. Это было правдой. Раньше это не было настолько очевидно, но сейчас решимость Темного Лорда дать детям безопасные условия для жизни невозможно было не заметить. Некоторые пожиратели смерти уже начинали ворчать по этому поводу. Отчасти Ксеркс был даже доволен, что его сыновья и особенно невестка в тюрьме. Хорошо бы дементоры скорее вернулись в Азкабан. — Войны с Гриндевальдом? — недоуменно спросил Фадж. Ксеркс вздохнул. Печально, как мало знал средний волшебник о магловском мире. Разумеется, сам он изучил, каким был Лондон в годы, когда там жил Марволо, но невежество могло вызывать проблемы. — Нет, мировой войны, которая в то время гремела в магловском мире. Я только читал о ней, Марволо не любит рассказывать о своем личном опыте. Насколько я понял, условия были плохими. — Это было огромным преуменьшением. Он и не представлял, что маглы способны причинять такие разрушения. — Сейчас он хочет сделать так, чтобы другим детям не пришлось выносить подобное. — Он ободряюще улыбнулся и протянул стакан за новой порцией: — Можете рассказать Дожу и остальным, кто до сих пор сомневается в моем друге, что Марволо желает нашему обществу исключительно благополучия. После Ксеркс вышел из кабинета и отправился смотреть на усадьбу, которой предстояло стать «Школой и приютом Доркас». Он долго думал над названием. С самого начала он хотел, чтобы в нем упоминалось имя его сестры, но выбрать окончательно было нелегко. Одним из вариантов была «Младшая школа Доркас», но, так как дети-сквибы должны были оставаться там до получения аттестата, от него пришлось отказаться, как и от всех тех, в которых так или иначе упоминалась магия. Так что он остановился на самом простом варианте, рассчитывая, что будет хорошо. А потом ему надо было купить подарок на день рождения. У него уже была отличная идея.