***
Аластор, цокая деревянной ногой, шел к кабинету Альбуса. Вчера он получил приглашение на обед. Как всегда, в письме даже намека не было на то, что его старый друг хочет обсудить. Но это Аластору даже нравилось: бдительность при связи по незащищенным каналам. Он прошел мимо нескольких учившихся здесь сопляков. По крайней мере, они перед ним расступались, хоть и посматривали изучающе. В очередной раз он задумался, было бы лучше учить их, чем проваляться весь год под зельями, запертым в собственном сундуке. Откровенно говоря, уверенности в этом у него не было. Даже авроры-курсанты быстро начинали его раздражать, дети помладше неизбежно взбесили бы его быстрее. Аластор проводил взглядом волшебного глаза парочку хихикающих хаффлпаффок, скрывшихся за углом, и ступил на лестницу, ведущую к директорскому кабинету. — Лакрица! — рявкнул он гаргулье, и она отпрыгнула в сторону, освобождая путь. — Аластор! Ты рано, друг мой, — воскликнул Альбус, сверкнув глазами. Он создал пуфик в тон креслам, стоявшим вокруг стола, и сделал приглашающий жест: — Присаживайся. Хмыкнув, Аластор сел и положил на пуфик здоровую ногу, а пострадавшую по привычке выставил вперед. Он отмахнулся от предложенных конфет и помассировал ногу над местом, где ее когда-то отрезали. — Вываливай уже, Альбус. Зачем позвал? — он никогда не умел дожидаться ответов, да и события нынешнего лета подсказывали, что особенно осторожничать некогда. — Вчера сюда приходил Том. Мне интересно твое мнение о том, что он сказал. — Зачем приходил? — Аластор подался вперед. Альбус небрежно махнул рукой: — Гарри был в лазарете. Том его навещал. А вот эта черта Аластору не нравилась: склонность переоценивать свою осведомленность, игнорируя все прочие возможные варианты. Такое случалось нечасто, но если случалось, он редко поддерживал Альбуса. — А почему Поттер был в лазарете? — резко спросил он. Такое ощущение, что всю нужную информацию приходилось тащить клещами. — Кто-то подлил ему зелье. Розыгрыш, — еще один взмах руки и снисходительная улыбка. — Он довольно бурно отреагировал на него и попал в лазарет — для наблюдения. — Недоговариваешь, — холодно заключил Аластор. — Рассказывай все. И Альбус рассказал то, что ему было известно о событиях предыдущего дня и о том, что говорил вечером Риддл. — Ну, Риддл прав — ты окончательно потеряешь парня, если ничего не сделаешь! — похоже, в этом отношении Альбус действительно был слеп. История со Снейпом повторялась, а он бездействовал. Опять на те же грабли! — Ты что, серьезно думаешь, что это просто дети развлекаются? — Аластор вперил в друга пристальный взгляд и недоуменно покачал головой. — Будь это розыгрыш, он коснулся бы нескольких учеников. Зелье подлили бы в кувшин, а не Поттеру в кубок. Будь я по-прежнему аврором, классифицировал бы это как попытку убийства. Ведь он бы умер без медицинской помощи! Это, к его удовлетворению, заставило Альбуса призадуматься. Может быть, в этот раз они не повторят былых ошибок и не допустят, чтобы по их недосмотру появился новый темный лорд. Аластор взглянул волшебным глазом на почерневшую руку, скрытую за тонким слоем яркой ткани. — Это не единственная твоя проблема, Альбус, — заметил он и сделал щедрый глоток из своей фляжки. — Разве? — Альбус блеснул глазами и взял еще конфету. — Чего ждешь, почему не даешь Риддлу снять проклятие? Ходят слухи, мол, ты с него потребовал клятвы, которую никто в здравом уме не даст. И что он предложил другой вариант. Ты же выглядишь как ненормальный, как будто совсем того. Что он предложил? Это была та еще загадка. Что это с Альбусом, старость? Проклятие влияет? С того дня, как они слазили в ту развалюху и Альбус надел кольцо, Аластора не отпускал вопрос: зачем он это сделал? Он же знал, что кольцо проклято. Это тревожило, да и слухи не давали покоя. — Том предложил встретиться где-нибудь на нейтральной территории. В Гринготтсе, например. Сказал, что я могу привести своего ликвидатора заклятий. Том принесет клятву не применять ко мне магию, кроме той, что нужна для снятия проклятия и сохранения моей жизни, — небрежно ответил Альбус, поглаживая бороду. — И ты отказался? — изумился Аластор. Это было очень хорошее предложение. Безопасное место, поддержка для Альбуса и приемлемая клятва. Он задумчиво прищурился: — Чего ты добиваешься? — Том хочет сформировать о себе мнение. Он должен мне помочь, чтобы заслужить положительное к себе отношение. Я надеялся получить над ним хоть немного контроля. Аластор фыркнул: Альбус не понимал, что происходит на самом деле. — Он не обязан тебе помогать, чтобы о нем хорошо думали. Он уже показал себя разумным человеком: предложил тебе помощь. Открыто предложил. И спрашивал у других, почему ты отказываешься ее принимать. Это ты теперь, Альбус, ненормальный, а он — симпатичный и славный парень, который хочет помочь. Ему уже незачем тебя спасать, Альбус. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать — выжить! Он услышал глухой скрежет и крутанул глазом, посмотрев через затылок, кто поднимается по лестнице. Одного взгляда на черные волосы и черную мантию хватило, чтобы понять, что это Снейп. — Я попросил Северуса пообедать с нами, — сказал Альбус, прежде чем Аластор потребовал объяснений. — Он знаком с ситуацией с другого угла и больше общался с Томом напрямую. — Общался напрямую… ну-ну, — буркнул про себя Аластор, но решил подождать.***
Северус получил приглашение от директора за завтраком и теперь шел к нему. У него были догадки, о чем пойдет разговор. Интересно было, повлияет ли на поведение директора тот факт, что в этом случае жертвой травли стал один из гриффиндорцев. Войдя в кабинет, Северус заметил Грюма и коротко кивнул ему. Лицо его осталось спокойным, несмотря на то, что в присутствии бывшего аврора ему было слегка не по себе: слишком уж тот был подозрителен и предвзят. — Директор, вы хотели поговорить со мной, — сказал он, занимая свободное кресло. — Да, Северус, мой мальчик. Я хотел знать, что ты думаешь о вчерашних событиях. Директор постучал по столу, призвав обед. Северус разложил на коленях салфетку: стол в этом кабинете был не слишком приспособлен для еды, здесь легко было испачкаться. — Относительно использованного зелья? Скорее всего, это обычное слабительное. Их несколько разновидностей, основанных на одних и тех же ингредиентах. Легко заказать совой из любой аптеки. Ничего примечательного. То, как зелье подмешали, говорит либо об отсутствии понимания, как оно действует, либо о безразличии к результату. Я бы предположил, что оба варианта верны. Все это не поможет найти виновного: любой мог заказать это зелье. Северус был почти уверен, что директора интересовало не это, однако исполнил роль не шпиона, а мастера зелий, и занялся едой. Он предпочитал обедать легко и себе положил в основном овощи, ожидая, пока кто-нибудь прокомментирует его слова или задаст вопрос. — Это любопытные сведения, но меня больше беспокоит, как в связи со случившимся поведет себя Том, — укоризненно сказал директор, наполняя собственную тарелку. Северус кивнул. Это больше было похоже на тему, интересующую Дамблдора и старого аврора. Он не спеша прожевал (а что, торопиться за едой вредно для здоровья), обдумывая, что ответить. Вчера вечером Темный Лорд вел себя, как типичный взбешенный отец. Можно было сосредоточиться на этом аспекте, не рискуя раскрыть его планы. — Если профессор Амбридж продолжит провоцировать мистера Слизерина на уроках, лорд Слизерин неизбежно поднимет этот вопрос перед попечителями или даже доведет до суда, — Северус отпил воды — его голос пострадал от проведенной утром лекции. — То же будет, если у него возникнет впечатление, что сотрудники школы не предпринимают положенных действий в отношении явной травли, направленной против его приемного сына. Судя по всему, не такой ответ директор хотел услышать. Но Северусу еще было, что сказать — ему хватало личного опыта в этом вопросе: — Но я бы посоветовал больше внимания уделить тому, как сам мальчик реагирует на происходящее с начала семестра, а не тому, что может сделать Темный Лорд. Грюм ответил на это задумчивым взглядом (при этом его пугающий волшебный глаз уставился на левое предплечье Северуса), а директор — недоуменным. Северус продолжил серьезным тоном, не давая Дамблдору возразить в том же духе, что и вчера: — Я уверен, вы помните, как когда-то четыре гриффиндорца то и дело шутили надо мной. Не могу сказать наверняка, что мой жизненный путь изменился бы, не будь школа постоянной пыткой, — он поднял руку, не давая директору возразить насчет выбранных выражений, — но факт в том, что четыре других ученика объединились против меня и унижали на каждом шагу, и это в итоге заставило меня прислушаться к предложениям Темного Лорда. Теперь директор казался разочарованным, словно услышал грандиозную глупость: — Северус, мальчик мой. Не думаю, что Гарри настолько легко соблазнить. — У него есть склонность частично, а то и полностью пренебрегать правилами. — Чтобы помочь друзьям! — возразил Альбус. Северус только смерил его недоверчивым взглядом. Неужели директор настолько слеп? Или он намеренно не признает того влияния, которое оказывает на подростков травля? Он решил последний раз попытаться, так сказать, открыть ему глаза, прежде чем оставить надежду, что от Дамблдора будет в этом отношении толк. К своей радости, он с каждым днем все больше и больше убеждался, что решение вернуться к Темному Лорду было верным. Пусть даже тот убил его лучшую подругу. — Уже не в первый раз мистер Слизерин пал жертвой недоверия других учеников. Помните Тайную комнату? А как все думали, что он сам записался на прошлогодний Турнир? Сейчас против него обратился собственный факультет, и это может стать последней каплей. Он заметил, что Грюм слегка кивнул — старый аврор куда лучше разбирался в агрессивном поведении и дурных решениях, чем директор; Дамблдор смотрел скептически. — Вам может казаться, что этот мальчишка будет разумнее остальных. Но за десять с лишним лет, что я работаю с подростками, я выяснил, что между ними общего: всеми ими управляют чувства! А в данный момент Гарри Поттер, или, вернее, Генри Слизерин, чувствует, что его отвергли те, кто должен его защищать. Что его осуждают за то, в чем его вины не было. Директор, если вы ничего не предпримете, он почувствует, что его предали! Но все было зря. Это была самая горячая его речь — он редко говорил так красочно, привлекая к себе внимание; зелья были единственным исключением. Но добился он только этого проклятого блеска в голубых глазах директора — от счастья, что Северус сблизился с сыном Джеймса Поттера. — Я очень рад, что ты наконец-то преодолел свою неприязнь к отцу мальчика. Поверь, я найду виновника этой неудачной шутки и прослежу, чтобы такой ошибки не повторяли. Это все-таки дети, я уверен, что они не хотели никому причинить зло. Если бы эта непоколебимая вера, что любой заслуживает второго шанса, что все способны любить и творить добро, не спасла когда-то самого Северуса, он бы просто счел директора идиотом. Но было опасно списывать со счетов старого волшебника только из-за этой слабости. Он победил Гриндевальда, он по-прежнему был силен и в дуэли способен противостоять лучшим бойцам. — Снейп, — вдруг вмешался старый аврор, бросив на пустую тарелку салфетку, — что-то я больше не вижу темную метку. Поясни-ка. Северус, вздохнув, напомнил директору, как рассказывал об изменениях, внесенных Темным Лордом в его метку — постепенно усиливающееся тепло вместо резкой боли. Тогда Альбус сам сказал не углубляться в этот вопрос и потому так и не узнал, что метка теперь большую часть времени невидима. Хорошо, что они встретились за обедом: перерыв заканчивался, и был повод вернуться в подземелья, на следующий урок, благополучно скрывшись от пронизывающего взгляда трех обычных глаз и одного волшебного. По дороге Северус обдумывал, что делать. Изначально он собирался одолжить у директора думосбор и подробнее изучить свои воспоминания о прошлом завтраке. Были у него подозрения, кто мог подлить мистеру Слизерину зелье. Думосбор был для этого незаменим — он позволял как следует проанализировать события, замеченные лишь мельком. Это намного лучше, чем полагаться непосредственно на память, пусть даже очень хорошую. Придется попросить думосбор у Темного Лорда. Он знал, что у него такой найдется. Но он так и не решил, что делать с воспоминанием о ночи в канун Хэллоуина 1981 года. Оно так и стояло на полке в спальне Северуса. Выбросив из головы эту мысль, он вошел в свой класс и начал готовиться к уроку.***
Сразу после завтрака Барти напомнил Марволо, что в этот день он обещал Ксерксу зайти в строящуюся школу, установить охранные камни и начать плетение защитных чар. Число мероприятий, которые надо было посещать каждый день, каждую неделю, стало настолько велико, что ему не хватало терпения заниматься их планированием. Возможность доверить это дело Барти стала отличным подспорьем. Он надел мантию, выбранную на этот случай — практичную, из темно-коричневой шерсти, разложил по карманам заметки, в которых набросал план защиты, и вышел из Гриффин-хауза. Он аппарировал к дому Ксеркса, так как в здании школы еще не бывал и мог туда переместиться только по вызову с метки. Так как этот способ передвижения он предпочитал не использовать без крайней необходимости, до нужного места они должны были аппарировать вместе. — Марволо! — широко улыбнулся ему Ксеркс. — Я почти готов, только захвачу плащ и материалы, и можно отправляться. Вскоре они стояли в окружении нескольких приятного вида зданий, построенных из взятого неподалеку камня. Газоны были коротко подстрижены, вокруг строений и вдоль посыпанных гравием дорожек виднелись поздние цветы. По краю территории, за редкими кустами и стволами окрашенных в осенние тона деревьев, Марволо заметил высокую стену с узорными металлическими зубцами поверху. Ксеркс и впрямь нашел для школы хорошее место. — Ты взял кристаллы кварца? — спросил Марволо, давая себе прочувствовать территорию, чтобы определить, где лучше разместить камни-якоря, как сориентировать всю систему так, чтобы накрыть все нужное, не помешав чарам, которые Ксеркс запланировал для отдельных зданий. — Да. И самородное серебро и золото, которые ты просил принести, — в доказательство своих слов Ксеркс продемонстрировал мешочек из черного бархата. — Хорошо, — пробормотал Марволо, сосредоточенно озирая местность. — Сперва надо будет наложить меньшие чары. Сигнал об огне вне очагов, защита от особенно опасных созданий, оповещение о применении опасной магии, чары против аппарации и портключей, что еще? Ксеркс в очередной раз перечислил, какие хотел установить чары. Они обошли территорию по периметру. Марволо отмечал лучшие места для якорей. Когда все будет готово, кристаллы разрушаются, создав заряженные магией точки, которые и будут удерживать чары. Закончив с внешним контуром, они зашли в одну из мастерских, и теперь Марволо гравировал на кристаллах руны, заполняя их золотом и серебром. Первым он создал набор кристаллов для директорского кабинета, откуда будет происходить управление чарами. Туда же пойдут сигналы, если что-то будет не так. После этого он занялся кристаллами покрупнее, которые должны были удерживать весь защитный комплекс. — О чем задумался, Марволо? — спросил Ксеркс, наблюдавший за его работой. — Ты рассеян. Может быть, я смогу помочь? В его голосе не было опасливости, скорее, забота: видимо, он счел, что сейчас должен быть другом, а не последователем. Вздохнув, Марволо отложил палочку и поднял взгляд от очередного кристалла: — Ты знаешь, что кто-то подлил Генри зелье и ему было так плохо, что пришлось провести ночь в лазарете? — Нет, — озадаченно нахмурился Ксеркс. — Когда это было? Я много слышал о том, как его разыгрывали, но не об этом. — Вчера. Северус известил меня, как только обнаружил моего сына в одном из туалетов. Его отвела к нему твоя наследница, — Марволо опять вздохнул и решил, что Ксеркс как раз подходит для того, чтобы обратиться за советом — как защитить Генри от опасности, исходящей от его собратьев по факультету. — Я спросил, хочет ли он, чтобы я нашел способ обеспечить ему лучшую защиту. Он согласился. Я думал над этим всю ночь, почти не спал, но так ничего и не надумал, — он потер глаза и отклонился от стола на своем высоком табурете. — Может быть, попросить Люциуса разузнать об этом? Он долго был в совете попечителей. Должен разбираться в правилах школы, даже самых малоизвестных. Рассеянно кивнув, Марволо продолжил вырезать руны. — Я думал насчет отдельных комнат. Как наследник одного из основателей, он, наверное, имеет на них право, если у него возникнет такое желание или появится достойная причина. Вероятно, не повредит домовик — вести наблюдение и собирать улики… — он умолк, и какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой только побулькиванием кипящего металла и звуком гравировки хрусталя. Ксеркс задумчиво хмыкнул: — Пока я просматривал семейные хроники в поисках других изгнанных сквибов, я нашел упоминание о перераспределении. — Перераспределение? — фыркнул Марволо. — Это миф. Ни разу не видел ничего достоверного на этот счет. Только неподтвержденные слухи. А ведь у меня есть дневники, оставшиеся со времен основания школы. Ксеркс скептически покачал головой: — В той истории говорится о том, что семья ученика погибла в большом пожаре. Его усыновили дальние родственники — в этом случае это были Лестрейнджи, — и ему стало тяжело на своем факультете. Звучит довольно правдоподобно. Вид у Марволо был по-прежнему недоверчивый, и Ксеркс добавил: — Могу показать ту запись. Может быть, правила добавили позднее, и потому их не было в старых дневниках? Кроме того, учитывая историю мальчика, такие вещи происходили нечасто и поводов для перераспределения не возникало. Такое было возможно, и Марволо кивнул. Может быть, с помощью Люциуса удастся выяснить, возможно ли провести перераспределение и какие условия это позволяют. Учитывая, как гриффиндорцы вели себя по отношению к его сыну, Марволо очень хотел бы, чтобы его распределили куда угодно еще. Разумеется, он предпочел бы, чтобы его сын — наследник Слизерина — попал на этот же факультет, но и Рейвенкло был бы приемлем, как и Хаффлпафф: усердие в учебе и верность — хорошие качества. Если подумать, он не знал, куда Генри могут распределить, если исключать из вариантов Гриффиндор. Все факультеты казались в равной степени подходящими (или неподходящими). Обработав последний кристалл, Марволо сложил их в корзину и, встав, вышел на улицу. — Как в остальном продвигается организация? Нашлись еще приемные дети? — Да, нашли несколько человек помладше, я начал готовить документы о переводе их сюда. Это может занять некоторое время, так что я решил, что лучше приступить заранее. Квартиры для учителей уже готовы. Те сотрудники, что не смогут легко путешествовать, то есть большинство найденных мной сквибов, могут жить здесь. Мы с Лондоном начали посещать маг… немагические семьи с магическими детьми. Рассказываем о магии, предлагаем место в начальной магической школе. Пока особенных трудностей не возникало. Марволо поднял бровь, в ярко-красных глазах блеснуло веселье. Особенных трудностей не возникало? Получается, какие-то трудности все-таки были. Ксеркс отмахнулся от незаданного вопроса: — У одного отца-одиночки было трое детей на руках, и он с радостью избавился от одного из них, волшебника. По-моему, на самом деле он его боялся. — Уже избавился? То есть он здесь? — удивился Марволо. Школа и здания еще не были готовы, и он точно никого не заметил, пока изучал магию этого места. — Он пока живет с семьей другого ребенка, приглашенного в нашу школу. Они уже были одобрены в качестве приемной семьи, так что это был самый быстрый способ убрать его из небезопасной среды. Марволо согласно кивнул. Он одобрял идею как можно быстрее забирать детей из неподходящей обстановки, а это решение казалось практичным и быстрым. — Когда вселятся первые учителя? — Как только будет готова защита, Марволо. Было бы неудобно работать в их присутствии. — Верно. Тогда начнем. И, пожалуйста, вечером принеси ту историю. Похоже, в этом стоит разобраться. После этого они работали в основном в молчании. Лишь иногда их тревожила какая-нибудь птица, заяц или белка. Только изредка они обменивались парой слов, координируя свои действия. Когда стало слишком темно, чтобы работать под открытым небом без искусственного освещения, Марволо вернулся домой, к себе в кабинет, чтобы хоть как-то уменьшить скорость, с которой возрастали объемы бумажной работы. Было похоже, что это ему не удастся.***
Был вечер четверга, большая часть учеников ужинала в Большом зале. Не все, конечно: если не считать праздников, они редко собирались одновременно. Так что Альбус встал, когда счел, что число детей в зале было наибольшим. Ему надо было сделать сообщение. Хоть он и думал, что Северус слишком остро ко всему отнесся, а Гарри никогда не станет поступать, как тот в юности, он не мог не признать, что в этот раз шутка слишком сильно была похожа на настоящее отравление. Поэтому Альбус встал, засверкав в свете свечей мантией, и в зале постепенно установилась тишина: те, кто заметил, что директор стоит, сообщали об этом остальным. — Благодарю, — обратился к ученикам Альбус с ласковой улыбкой. Этот вопрос он собирался решить как понимающий, но несколько разочарованный наставник. — Как большинство из вас уже слышало, кто-то вчера за завтраком сыграл шутку над мистером Слизерином. — Теперь он завладел полным вниманием, хотя в зале и перешептывались. — Хоть я и ценю хороший розыгрыш, давать другому ученику зелье, которое следует тщательно дозировать, не смешно и не безопасно. Если кто-то из вас повторит подобное, последствия будут суровыми. Пожалуйста, избегайте недобрых шуток, — и он снова сел. Ученики зашумели, как обычно, видимо, взволнованные этой небольшой речью. Альбус взглянул на мастера зелий — и заметил у того над переносицей вертикальную морщинку. Взяв кубок фруктового сока, Альбус вздохнул. Нелегко было угодить Северусу. Но он сделал, что должно: осветил проблему так называемой травли. Может быть, этого будет довольно, чтобы на время отделаться и от декана Слизерина, и от Тома.***
Тем временем Гарри, чтобы прояснить голову, летал после тренировки по квиддичу. В прошлую пятницу Анджелина не могла выбрать между двумя претендентами на место вратаря. Она назначила новую дату, чтобы решить, кого брать: Рона (который был в полном восторге, что прошел так далеко) или Кормака Маклаггена. Так как она хотела проверить, что новый игрок сможет сработаться с остальными, присутствовать должна была вся команда. Наконец, она остановилась на Роне: в одиночку оба были хороши, но ни близнецы, ни Гарри не могли нормально играть с Маклаггеном. Или, может, лучше сказать, что это Маклагген не мог играть с Гарри: постоянно отпускал едкие замечания о ловце. Близнецы взялись ему противостоять. Рон скакал от радости по раздевалке, и Гарри, улыбнувшись, сказал возвращаться в башню без него. Сам он хотел сперва немного задержаться на поле. Прошедшая неделя была тяжелой (хорошо, что уже четверг). Рон кивнул, поняв это желание просто полетать одному. Он пошел мыться и переодеваться, собираясь потом сходить поесть, а Гарри вышел и поднялся в воздух. Он уже здорово продрог и чувствовал себя лучше, чем за весь день. С тех пор как он в понедельник умчался с урока защиты, а потом вышел из Больничного крыла, его преследовали смешки и перешептывание. Некоторые считали его бегство своего рода подвигом — жабу никто не любил, другие смеялись над причиной. Еще больше дело осложняли слухи. Было приятно мчаться на метле, оставив все это позади. Правда, начинался дождь, пора было возвращаться. Собираясь спуститься возле раздевалок, Гарри вдруг ощутил, как по спине пробежал тревожный холодок, и резко ушел в сторону, словно заметил снитч с неожиданной стороны. Вспышка заклинания — красного, как оглушающее, — пролетала мимо, и в руке Гарри немедленно оказалась палочка. На него напали! Пользуясь навыками, полученными за годы гонок за вертким снитчем, он уклонился еще от нескольких атак, высматривая сквозь дождь и сгущающийся сумрак, кто его атакует. Заклинания сыпались часто: то ли это был хороший боец (впрочем, тот факт, что его еще не сбили, этому противоречил), то ли колдовало несколько человек. Наконец, он их заметил: три фигуры, тесно стоящие рядом с трибунами. Их было почти не видно в тени, но свет заклинаний их выдавал. Вспомнив тренировку перед третьим туром, Гарри тоже бросил три быстрых оглушающих и умудрился попасть по всем троим. Его не волновало, пострадали ли они от падения, и он не стал дожидаться, пока они очнутся — развернул метлу и полетел к замку, приземлившись только у входа. К тому времени, как он добрался, вовсю лил ливень. Ужин закончился час назад. Не раздумывая, Гарри, все еще пытавшийся сжиться с тем, что в школе есть ученики, желающие его убить, — а о чем они еще могли думать, оглушая летящего человека? — забросил метлу на плечо и спустился по лестнице в подземелья. Он понимал лишь, что не хочет, чтобы Рон и Гермиона расспрашивали его, что случилось. Наверняка он выглядел так же плохо, как себя чувствовал. Так что он пошел по подземельям, обойдя вход на кухню — там из-за угла вышли несколько хаффлпаффцев — и, наконец, оказался перед участком стены, за которым находилась гостиная Слизерина. Некоторое время он стоял перед ней, сжимая метлу, мокрый насквозь. За стеной были слизеринцы. Раньше они его доставали, носили эти оскорбительные значки. Там были дети пожирателей смерти. Дети, чьи родители поклялись в верности человеку, который его усыновил. Которые ничем ему не мешали с тех пор, как начались уроки. За стеной был Тео. Тот самый, который показал, как правильно заточить перо и как им писать. Который играл с ним в шахматы. И Драко тоже был там, и Дафна. Кто-то только что пытался его убить. Ему нужно было место, чтобы согреться, нужно было сообщить учителю, что произошло. Ему нужна была помощь. И похоже было, что сейчас лучше всего это можно сделать на территории Слизерина, чем где-либо еще в замке. Он не забыл, как профессор Макгонагалл отделалась от него, когда он просил о помощи с камнем. Может быть, пора дать профессору Снейпу шанс доказать, что он не такой. Не задумываясь, Гарри прошипел двери: «Откройся», — и шагнул в образовавшийся проем. Внутри было полно народу — слизеринцы играли, делали домашку, разговаривали. И стоило ему войти, как все они посмотрели на него.***
Открылась дверь, и Тео поднял взгляд от эссе по трансфигурации. День был будний, и все слизеринцы после ужина вернулись в гостиную. Их декан придерживался мнения, что библиотекой можно воспользоваться на переменах или после уроков, а значит, после ужина выходить незачем. И потому то, что дверь открылась, было необычно. Тео увидел, кто вошел, и глаза у него расширились. Гарри. И выглядел он так, словно только что встретился с привидением кого-то, кого любил и считал живым: бледный до зелени, мокрый до того, что с него текло, волосы приклеились ко лбу, глаза как плошки. Тео выронил перо, марая пергамент кляксами, и пошел — нет, побежал — к другу. Он слышал, как Драко сказал кому-то за столом, где занимались учебой: — Панси, приведи профессора. Скрипнул по каменному полу стул, по комнате пополз негромкий говор: — Что это с ним? — Как он вошел? — Зачем он тут? — Гарри! Что случилось? Ты ранен? — Тео, приблизившись, стал двигаться медленнее, протянул руку — осторожно, осмотрительно. Он не хотел зря его пугать. Все-таки Гарри бился с Темным Лордом и ушел живым, выиграл Турнир трех волшебников, хотя ему не было семнадцати… В общем, лучше его не нервировать, пока у него в руке палочка. Тео, взяв Гарри за локоть, медленно отвел его к одному из диванов; двое сидевших там младшекурсников освободили для них место. Все смотрели на единственного гриффиндорца в комнате, гадая, чем вызвано его состояние. Кто-то из старост забрал метлу и положил у камина, чтобы вода с нее не лилась на ковер. Дафна взяла одеяло с полки (обычно ими пользовались зимой) и накрыла Гарри. Тео уже начинал беспокоиться. Он слышал, как тот подшучивал за глаза над самим Темным Лордом. Что могло его так потрясти? Воздух в комнате загустел от напряжения, от взглядов, молчаливых предположений. — Как он вошел? — довольно громко спросил Крэбб, сидевший на своем обычном месте у окна на озеро. И по какой-то странной причине это Гарри услышал. Он нашел взглядом Крэбба, пару раз заторможенно моргнул и, наконец, ответил: — По-моему, змеиный язык — универсальный пароль. Больше он ничего добавить не успел — профессор Снейп вышел из-за поворота, где были двери, ведущие в его комнаты, а за ним — Панси. Профессор был без своей развевающейся мантии, но менее грозным от этого почему-то не выглядел.***
Северус поставил чашку крепкого чая с медом на столик у своего любимого кресла. Филиус приглашал сыграть в карты, но он отказался, а проверку закончил еще вчера перед ужином. Теперь можно было освежить знания о том, какие заклинания используют для определения ядов в еде и напитках. Готовясь получать мастерство, он уже изучал эту тему, но мимоходом, больше внимания уделяя противоядиям и специализированным целебным зельям. Но сейчас, когда надо было защитить от возможного отравления Генри Слизерина, появился повод изучить и эту область. Может быть, получится создать набор посуды, препятствующей вмешательству, или браслет, оповещающий о наличии в еде непредусмотренных субстанций. Договорившись с домовиками, можно будет предотвратить случаи вроде того, что был в понедельник. Удивительно, как этот ребенок притягивает неприятности. Сейчас Северус не мог не признать, что тот на них не напрашивается. Наследник Темного Лорда определенно не провоцировал ни Забини, взорвавшего ему котел, ни гриффиндорцев, которые над ним «шутили». Он со вздохом сел, положив ноги на мягкую скамеечку, и взял первую книгу из небольшой стопки. И тут же звуковой сигнал оповестил, что за дверью стоит кто-то из старост. А Северус надеялся на спокойный вечер. Снова вздохнув — на этот раз от сожаления, что пришлось вставать, — он пошел к двери, выходящей в слизеринскую гостиную. Если удача улыбнется, там ничего серьезного. Какой-нибудь загрустивший первокурсник или понадобилось обезболивающее. Открыв дверь, он увидел явно взволнованную и растерянную мисс Паркинсон. Стало ясно, что проблема легко не решится. — Простите, что помешала, сэр. По… мистер Слизерин только что вошел в гостиную. Он весь мокрый и, кажется, в шоке. Драко послал меня за вами, — протараторила она. — Вы заметили какие-нибудь травмы? — спросил Северус, немедленно входя в экстренный режим и взмахом палочки призывая набор зелий. — Не заметила, сэр. Ловко поймав саквояж, Северус жестом попросил девочку идти вперед и пошел следом по извитому коридору. Насколько он знал, сложная планировка слизеринской гостиной была чертой уникальной. Это было логичное предположение — два факультета располагались в башнях. Повернув в последний раз, он обогнал задержавшуюся старосту. Его глазам предстало уникальное зрелище: на диване у главного камина сидел мальчишка в гриффиндорской мантии, укрытый темно-зеленым шерстяным одеялом, а весь Слизерин, собравшись вокруг, глазел на него. Напряжение в комнате было почти материально. Но сейчас неважно было, о чем думают дети. Опустившись на колени перед дрожащим подростком, ко лбу которого прилипли мокрые от дождя волосы, Северус поставил саквояж рядом с собой. Палочка упала ему в ладонь. — Мистер Слизерин, пожалуйста, скажите, вы ранены? — не дожидаясь ответа, он наколдовал самые простые диагностические чары — когда-то выучил их, чтобы использовать на поле боя, а теперь с их помощью определял, посылать ли учеников к мадам Помфри. — Кажется, нет, профессор. По-моему, они били только оглушающими, — голос был пустым и отстраненным. Это определенно шок. Диагностика не показала ничего, кроме легкого переохлаждения. Можно было поверить, что травм нет. — Кто использовал оглушающие, мистер Слизерин? Где вы в это время были? Больше всего ему хотелось знать, почему мальчик пришел именно сюда, но он знал, что сейчас есть вопросы намного важнее. Он открыл отделение, где хранил самые часто применяющиеся зелья, и вынул успокоительное и дозу бодроперцового. Еще не хватало, чтобы наследник Темного Лорда простыл. Мистер Слизерин без возражений выпил зелья, из ушей у него повалил пар. — У нас сегодня после ужина была тренировка по квиддичу, — ответил он. — После нее мне захотелось полетать, просто голову проветрить. Я уже хотел спускаться, когда мимо полетели заклинания. Их было трое, стояли у трибун Рейвенкло. Я их оглушил и полетел в замок. Потом пришел сюда. — Здесь вы в безопасности, — заверил Северус. — Мистер Нотт, мистер Малфой, — обратился он к отиравшимся поблизости змеям, — проследите, чтобы мистер Слизерин принял горячий душ и переоделся в сухое. Будьте с ним до моего возвращения. Они кивнули с серьезным видом, помогли мистеру Слизерину встать и повели к коридору, за которым были спальни мальчиков. Заперев саквояж, Северус вернулся к себе. Взяв щепотку летучего пороха, опустился у камина и, воскликнув: — Апартаменты декана Рейвенкло! — бросил порох в огонь. Погрузив лицо в позеленевшее пламя, он увидел трех деканов: они сидели за круглым столиком и играли в карты. Филиус обернулся к камину: — Северус! Передумал? Можем начать заново, если хочешь присоединиться! — он был в хорошем настроении и радостно улыбался. — Прости, Филиус, но у нас тут экстренный случай, — он посмотрел на Минерву: — Мистер Слизерин только что вошел в гостиную Слизерина и заявил, что его атаковали оглушающими, когда он летал на метле на квиддичном поле. Я хотел попросить о помощи — проверить, остались ли там какие-либо свидетельства или даже сами нападавшие. Это сообщение, как и предполагалось, всех ужаснуло. Коллеги договорились встретиться у главных дверей. Северус уже хотел уйти от камина (от неудобной позы протестовали колени), когда Минерва спросила с тревогой: — Мистер П… Слизерин... как он? — Только слегка промок и, разумеется, шокирован случившимся. Но в основном в порядке, — закончив на этом, Северус встал и взял теплую мантию. Судя по состоянию мистера Слизерина, погода совсем не располагала к расследованиям на квиддичном поле.***
Драко перебирал свои вещи, ища пижаму для Генри, и не переставал думать о том, что произошло. Кто-то бросал в Генри Слизерина оглушающими, когда он летал на метле. При определенной высоте, скорости, направлении это могло его убить. И он, отбившись, — прямо в воздухе! — пришел к слизеринцам. Драко не знал, как к этому отнестись, но пока ему надо было выполнить приказ декана, оставшийся не озвученным: чтобы о наследнике Темного Лорда хорошо позаботились. Тео стоял, прислонившись к стене, за которой была их общая ванная. Вода еще текла — Генри принимал прописанный душ. Драко выбрал зеленую шелковую пижаму и теплый халат. — Думаешь, профессор найдет, кто напал? — спросил Тео, прислушиваясь к звукам за дверью: вдруг он там поскользнется. — Если их правда было трое… то они так и лежат. Но если был еще хоть один… Сегодня, наверное, не поймают. И что с Генри будет? Я еще не видел, чтобы все так набрасывались на кого-то одного из нас. Тео кивнул: — Наверное, это потому что у него только фамилия — Слизерин. Другие факультеты не считают его одним из нас. Шум воды стих. — Надо следить, чтобы он больше один не ходил, — тихо заключил Драко. Тео кивнул; дверь ванной открылась, и Генри вышел, завернутый в большое полотенце. Усмехнувшись, Драко левитировал ему одежду: — Вот, можешь пока пользоваться. — Спасибо, — слабо улыбнулся Генри. — Может, у меня получится раздобыть нам чего-нибудь горячего попить. Тео скептически поднял бровь, но Генри уже снова скрылся в ванной — переодеваться. — Добби! — позвал он, выйдя. Имя звучало знакомо, а когда у них в спальне появился эльф, Драко понял, откуда он его знал. Именно этого эльфа они лишились, когда Драко заканчивал второй курс. Все такой же гиперактивный и чересчур угодливый, только теперь у него на макушке громоздилась пирамидка шапок, а на ногах красовались непарные и жутко яркие носки. — Хозяин Гарри Поттер, сэр! Добби рад служить лучшайшему волшебнику! Теперь Драко вспомнил, почему так легко выбросил из головы этого эльфа. Его болтовня и повадки немного раздражали. — Пожалуйста, просто Гарри! Можешь принести нам горячего шоколада? Я недавно сильно вымок и замерз. Только усилием воли Драко удалось сдержать усмешку. Как можно пасть настолько низко, чтобы просить у эльфа? Любой уважающий себя волшебник просто им приказывает. Так или иначе, Добби энергично закивал, соглашаясь. Вскоре они сидели на постели Тео (Генри — укрытый одеялом), каждый с кружкой горячего шоколада. Тео и Драко разговаривали о квиддичных тактиках, Генри писал письмо крестному отцу: Тео дал ему перо и чернила, а Драко — пергамент. Когда приблизилось время ложиться спать, в комнате появилась еще кровать — чтобы кому-нибудь не пришлось спать вместе в одной. Генри опять вызвал гиперактивного Добби, отдал ему кружки и попросил утром доставить письмо лорду Блэку. Отправлять его совой было слишком долго. Вскоре пришли остальные и сразу легли — без обычных подколок и игр. Хотя гриффиндорец, попавший к ним в спальню, и носил фамилию Слизерин, он все равно оставался гриффиндорцем, а значит — чужаком. По крайней мере, так Драко казалось. Но он слегка сомневался.***
Четверо деканов встретились в вестибюле и, обвесив друг друга водоотталкивающими чарами, вышли к квиддичному полю. Они были мрачны и разговаривали мало. Яркие люмосы опущенных палочек помогали искать следы, что там кто-то недавно проходил. Но нашли они их, только дойдя до трибун Рейвенкло. Там грязь была истоптана — кто-то бегал; в трех местах остались отпечатки чего-то крупного и тяжелого — вероятно, тел оглушенных людей, что делало рассказ мистера Слизерина правдоподобнее; еще следы вели в сторону замка. — Кто-то был здесь, как и говорил мистер Слизерин, — заключила Помона, высоко подняв палочку и высматривая то, что они могли пропустить. Любая мелочь могла помочь выяснить, кто сегодня совершил покушение на убийство. — Похоже, к ним пришло подкрепление. Кто-то помог им быстро сбежать. Боюсь, теперь уже точно ничего не узнаем, — мрачно произнес Филиус. Северус кивнул. Можно было расспросить, кто позже всех вернулся в гостиную, но вряд ли кто-нибудь изъявит желание общаться с аврорами… если директор вообще позволит их вызвать. — Надо известить директора, отца мальчика и авроров, — спокойно сказал он остальным. Он был уверен, что сегодня выспаться не удастся.