***
Минерва наблюдала, как пара авроров, оставшихся в Хогвартсе расследовать, кто пытался убить сына Джеймса и Лили, допрашивает одного из ее гриффиндорцев. Ей до сих пор трудно было принять, что как минимум один из ее учеников готов был причинить вред другому. Признать, что их не пугал риск его смерти, было еще тяжелее. Думать о том, что убийство могло быть целенаправленным, оказалось почти невозможно. Но авроры явно считали, что планировалось именно убийство. Минерва могла согласиться, что оглушить летящего на метле — излишне безрассудный поступок. Но представить, что ее шестнадцатилетние ученики хотели убить… Нет, не верится. — Итак, вы с друзьями практиковались в классе? — дружелюбно, с доброй улыбкой спросил аврор слева. — Мы занимались трансфигурацией, — кивнул юный волшебник, теребя рукав. — В пустом классе, у той стены, где гобелен со львятами. — Кто еще там был? Минерва слушала, как одни и те же вопросы задают снова и снова. Она чувствовала легкую гордость от того, что ученики занимались ее предметом, но была недовольна, что они выбрали для этого пустой класс, да еще и в безлюдном месте. — Тренировка прошла успешно? — обычно этот вопрос был последним. Минерва вздохнула про себя: надо же, столько тут просидела, что уже выучила порядок допроса. Она мысленно подготовилась сказать что-нибудь ободряющее мистеру Саммерсу по дороге в башню, когда пойдет туда за следующим учеником. — Кормак первым смог призвать птиц. Но у Джона получилось только облако перьев, — мистер Саммерс ерзал на стуле и, кажется, мечтал оказаться где-нибудь подальше. Минерва предположила, что он смущается, что не справился с заклинанием. В классе он всегда осваивал тему последним. — Благодарю за содействие, мистер Саммерс. Ваш декан сопроводит вас обратно в гостиную, — аврор в форменной красной мантии обернулся к Минерве: — Будьте добры, приведите следующим мистера Паркера, профессор Макгонагалл. Любезно кивнув, Минерва согласилась: — Скоро вернусь. Список, который ей выдали, почти закончился. И хорошо — ей еще надо было проверить немало эссе. Как только они вышли за дверь, Минерва, чтобы отвлечь мальчика, затеяла разговор о домашней работе, заданной шестикурсникам.***
— Знакомая история, да? — протянул Сэвидж, делая заметки на листе пергамента. Томас, устало улыбнувшись, встал, потянулся — сидеть на этих жутких стульях определенно было вредно для здоровья — и застонал. — Да, мы ее слышали уже ото всех. Думаешь, Джон Паркер расскажет то же самое? — Готов на это спорить, Праудфут, — рассмеялся Сэвидж, но тут же посерьезнел: — Похоже, мы нашли наших подозреваемых. — Не торопись, Сэвидж. Они точно что-то скрывают. Но у нас нет доказательств, что это они напали на наследника Слизерина, — Томас прошелся по классу, давая отдых затекшим мышцам. Им нужны были неопровержимые доказательства. — Это верно, — согласился Сэвидж. — Как по-твоему, сможем выбить разрешения взять у мальчишек воспоминания об этом временном промежутке? Все-таки тот, с Рейвенкло, признался, что самостоятельно варил зелье. Так что может скрывать группа шестикурсников? — Не исключено. Напали на наследника одной из старых семей. Это может расшевелить Визенгамот. Обычно такие крайние меры Визенгамот не слишком одобрял, но раз дело коснулось одного из них, может быть, разрешение и дадут. Он сел — декан Гриффиндора привела нервного на вид паренька. Иногда у Томаса бывали сомнения в их системе власти. Слишком сильно влияло на расследование то, из какой семьи ты происходишь, твое личное влияние и связи. Это было хорошо только до тех пор, пока все перечисленное было на твоей стороне: слишком часто он видел, как люди только из-за этого оставались без должной помощи, и это ему не нравилось.***
Бесцельно бродя по округлому кабинету, полному бессмысленных на вид вещиц, Марволо вел вежливую и пустую беседу, навязанную директором. За несколько минут, что он тут находился, старый козел умудрился уже трижды назвать его Томом. Еще немного, и придется прибегнуть к окклюменции. Скорей бы Генри появился. Прежде чем директор довел количество упоминаний ненавистного имени до двузначных чисел, в дверь постучали. — Входите, мистер… — директор помедлил, — Слизерин. Генри переступил порог, отвесил легкий поклон сидящему за столом директору, потом как полагается поклонился Марволо: — Директор. Сэр. Марволо улыбнулся: — Рад тебя видеть, Генри, — и это было правдой. Как ни странно. — Опекун хотел с вами поговорить, мистер… Слизерин, — директор обернулся к Марволо. Тот уже едва сдерживал раздражение: у старика был талант его бесить. — Могу предоставить вам свой кабинет. Марволо чуть не фыркнул. Можно подумать, он способен на такую глупость — разговаривать с сыном под бдительным взглядом портретов бывших директоров. Даже если общаться на змеином, беспардонные покойники передадут действующему директору о каждом жесте и движении. — Благодарю за предложение, директор, но я хотел бы немного пройтись. Генри, покажешь мне школу? Давно я не бывал в этом замке, — отказался Марволо с предельно фальшивой вежливостью и слащавой зубастой улыбкой. Это, конечно, было не слишком умно, но он и правда терял терпение. Генри, кивнув вежливо улыбнувшись Марволо, ответил: — Конечно, сэр. Я не против пройтись. По-моему, перерыв в постоянных эссе не повредит. Еще несколько пустых любезностей, и они все-таки смогли сбежать из захламленного кабинета и не спеша пошли по коридорам. — Я пришел сообщить тебе о случившемся. Полагаю, ты видел газеты? — Марволо перешел на змеиный, чтобы ни один портрет ничего не донес директору. Те немногие, на которых были змеи, могли бы понять их разговор, но ни за что не предали бы семью Слизерин. — Да, из-за этого было много шума. Вчера приходил лорд Лестрейндж — поговорить об этом с Гермионой, — прошипел в ответ Генри, плотнее прижимая красно-золотой шарф. В замке уже становилось холоднее. Марволо услышал не заданный вопрос и едва заметно улыбнулся. Похоже, где-то в его сыне-гриффиндорце таился слизеринец. Впрочем, учитывая, какие травмы он перенес в детстве, это было не слишком удивительно. — Знаю. Ксеркс заранее рассказал, какие предосторожности предпримет, чтобы твоя подруга была в безопасности, — Марволо вздохнул и остановился у окна, выходящего на квиддичное поле. — Как я тебе писал, я не причастен к побегу. И нам не удалось связаться с ними. Так что пока им не сообщат о твоем новом статусе, ты не будешь выходить с территории школы иначе как в сопровождении двух телохранителей. Он невольно улыбнулся, увидев, как Генри собирался возразить в начале последней фразы. Кажется, мальчик привыкал к нему и к тому, что они одна семья. Открытое несогласие с отцом вполне нормально (по крайней мере, так ему говорили те из последователей, у кого были свои дети). Генри скорчил рожицу, но кивнул: — Да, сэр. — Как уроки? Я слышал немало жалоб на нынешнего профессора защиты, — спросил он, когда они повернули к следующей лестнице. С важной частью было покончено, а рассказывать Генри планы по поиску сбежавших пожирателей смерти Марволо не собирался, так что можно было разузнать, как сыну живется в замке. Генри помрачнел: — Очень надеюсь, что она не останется дольше чем на год, — он пошел немного быстрее, сердито топая. — Настолько плохо? — значит его последователи верно поняли ситуацию, раз Генри так открыто демонстрирует злость. — Она нам разрешает только читать этот недоучебник. Практики нет совсем. А от этой книги вообще никакого смысла. Там написано, что не бывает ситуаций, когда надо использовать магию для атаки, что контрпроклятия — это проклятия. А еще она постоянно меня провоцирует. Хочет втянуть меня в неприятности, — он рассерженно фыркнул, и Марволо невольно усмехнулся. — Так что, мне перенести снятие проклятия с этой должности в конец графика? На самом деле, он и без того не считал это дело важным, хотя и подумывал о нем, так как не хотел еще больше тормозить обучение сына. Он уже, сам того не желая, немало ему помешал. — Даже ждать до конца года не хочется, — резко прошипел Генри в ответ. — У тебя есть сведения, которые помогли бы устранить ее раньше? Значительная часть их летних политических уроков ушла на объяснение, как информацию, которую некто предпочитает скрыть, можно использовать для достижения определенной цели. Важно сохранять тонкое равновесие: надавите слишком сильно — и цель может запаниковать, поступить необдуманно или даже самостоятельно раскрыть свои тайны. Загнанные в угол люди не слышат логики и действуют как придется. С другой стороны, если быть неосторожным и оставить цели слишком много путей отхода, попытку могут назвать шантажом и использовать уже против вас. В целом это было целое искусство, требующее опыта и аккуратности. — Кроме ее полной некомпетентности как учителя? Нет, ничего такого у меня нет, — с усталым видом прошипел Генри. — Гермиона переживает, что мы не сможем сдать СОВ по защите, если жаба останется профессором на весь год. Амбридж говорит, что чтения теории хватит, чтобы сдать практическую часть экзамена. От такого Марволо несколько раз медленно моргнул. Впервые применять заклинания только на экзамене? Что за чушь! Может быть, кому-то крайне талантливому и удастся. Но большинство детей и даже взрослых умелых волшебников не способно на такие вещи в стрессовой ситуации экзамена. — Я попробую найти более подходящего учителя, прежде чем мы попытаемся ее устранить. Если я прав, ее назначили на эту должность потому, что директор не сумел найти кого-то сам, — он стал мысленно перебирать список своих последователей, прикидывая, кто мог бы работать в школе. Они свернули в коридор восьмого этажа, где не было говорящих портретов, только гобелен, на котором волшебник учил троллей балету. Марволо решил воспользоваться возможностью и, пока он в замке, забрать кое-что оставленное тут давным-давно. Он стал ходить туда-обратно перед пустой стеной напротив гобелена, думая о комнате, где все спрятано. — Вы что делаете? — недоуменно прошипел Генри. В стене появилась дверь, и глаза мальчика удивленно расширились. — Хочу забрать вещь, которую оставил здесь в тот раз, когда у меня еще было тело и возможность передвигаться без постоянного наблюдения директора, — Марволо открыл дверь и оглянулся на сына: — Заходи, но держись рядом со мной. Если с прошлого моего визита комната не изменилась, тут может быть и что-то опасное. Кажется, за прошедшее время вещей в комнате только прибавилось, но самые приметные остались на месте. Почувствовав легкие чары, когда-то наложенные на диадему на случай, если ее переместят, Марволо пошел через лабиринт разрозненных предметов — книг и метел, котлов и сломанной мебели, давно почивших питомцев, от которых остались лишь кости, и сомнительных на вид зелий. Генри, как и было велено, оставался рядом, по-детски озираясь. Зрелище действительно было интересное — целые груды вещей громоздились вокруг, и только узкие тропинки петляли между ними, уводя все дальше от маленькой двери вглубь зала с высокими потолками. — Я и не знал об этой комнате! Что вы сделали, чтобы появилась дверь? — любопытно прошипел Генри, рассматривая стопку книг — не попадется ли что-то интересное. — Надо походить перед стеной, думая о месте, где можно что-то спрятать. Я никогда не углублялся в вопрос, как это работает. И, полагаю, в ближайшее время тоже не получится, — Марволо и правда было немного грустно, что у него так много дел. Изучение сложной и малоизвестной магии нравилось ему, пока он сам не разрушил себя настолько, что лишился интереса почти ко всему. Может быть, попытаться определить, сколько еще ущерба осталось. — Как по-вашему, комната умеет менять, что у нее внутри? Если я буду думать про столы, пока хожу у стены, может, тут будут только столы? — предположил Генри. Марволо остановился у непримечательно на вид шкафа и вынул из кармана шелковый мешочек. — Почему бы тебе не поэкспериментировать? — рассеянно прошипел он, левитируя хоркрукс в мешочек, который мог скрыть темную магию от защитных чар школы. Он совершенно ничего не помнил о том периоде, когда существовал, завладев Квирреллом, но предполагал, что в том году директор снимал эту защиту (ему же надо было организовать в школе ловушку, в которой камень и Гарри были приманкой). А может быть, чары были добавлены позднее. Когда директором был Диппет, ничего подобного не было в принципе. Генри проследил за пролетевшей по воздуху диадемой, но никак не прокомментировал. — Наверное, попробую. Может, тут найдется что-нибудь интересное, — он снова любопытно посмотрел по сторонам, но о приказе не забыл. Марволо улыбнулся ему. Сегодня Генри, кажется, был в более хорошем настроении, чем сразу после того, как его пытались убить. Может быть, наличие собственной комнаты улучшило для него жизнь в Хогвартсе. Он все-таки надеялся, что сын решится на перераспределение и попадет на Слизерин. Но хорошо, если потребности в этом больше не станет (все-таки всегда оставался риск попасть на прежний факультет). Оставив уголок, где было кресло, стопка книг, высохший цветок в горшке и несколько пустых бутылок, они пошли в сторону выхода из комнаты. Потом они еще немного побродили по школе, беседуя на змеином о разном — например, уроках Генри. Стоило им шагнуть в коридор возле класса защиты, как они услышали чей-то плач и принялись выяснять, в чем дело.***
Удивительно и странно было наблюдать, как бывший Том Риддл, убивший, между прочим, собственных бабушку с дедушкой, со встревоженным видом ищет плачущего ребенка. Гарри тоже искал, заглядывая в ниши и на подоконники, а сам размышлял о том, что только что видел. Еще одна часть души. Неужели опекун настолько ему доверяет, что не стал этого от него скрывать? Или просто понадобился повод погулять по школе, не вызывая подозрений? В любом случае, комната была потрясающая. Какие там могут храниться сокровища? В последней нише он увидел темноволосую девочку — первокурсницу в слизеринской мантии. Она плакала, прижимая к груди руку. Зная, что слизеринцы обычно не очень хорошо на него реагируют, Гарри подумал и шагнул назад, оглянувшись. Он заметил Марволо на другом конце коридора и помахал ему: — Нашел! Она здесь! — и тут же задумался, можно ли кричать на змеином. Решив, что хватит девочке плакать в одиночестве, он все-таки вошел в нишу. При этом он заметил, что Марволо идет к ним. — Эй, — тихонько сказал он, стараясь не слишком ее напугать. — Ты как? Помочь чем-нибудь? Она, ахнув, обернула к нему залитое слезами лицо. Гарри, стоявший в нескольких шагах, попытался ободряюще улыбнуться. Не помогло: девочка съежилась и побледнела. Тут до них дошел Марволо. Палочку он достал по дороге. — Можешь сказать, что случилось? — он перехватил контроль над ситуацией, а Гарри отодвинулся в сторону, освобождая ему место для работы и заодно посматривая, нет ли поблизости взрослых волшебников. Девочка помотала головой и крепче прижала к себе руку, вздрогнув, когда та прикоснулась к грубоватой ткани мантии — недорогой и подержанной. — Ты явно ранена. Мы уже видели тебя в уязвимом положении. Сейчас отказываться от нашей помощи будет не лучшим выходом, — поучительно сказал Марволо и протянул руку. Гарри глазам не поверил: на тыльной стороне ладони, которую подала девочка, были вырезаны слова. Кровь стекала тонкими ручейками и капала на пол. Как такое могло произойти? Он прищурился, но слов разобрать не смог. Мешало еще и то, что он видел их вверх ногами. — Надо идти в лазарет. Эти порезы нужно как следует обработать, чтобы не осталось шрамов. Я не силен в целебных чарах, — заметил Марволо ровным тоном, стараясь убедить девочку, что так будет лучше. Но она точно не хотела в лазарет — глаза у нее округлились от страха, и она замотала головой. Гарри был уверен, что дорогу она знает. Если бы хотела, давно бы уже дошла. — Ты знаешь, кто я? — спросил у нее Марволо, и Гарри стало интересно, чего к чему он ведет. Девочка кивнула. — Вы — лорд Слизерин, сэр, — почти шепотом ответила она. — Верно. А это кто, знаешь? — он указал на Гарри. Тот поднял на них взгляд, удивляясь, насколько Марволо терпелив с маленькой шмыгающей девочкой. — Это наследник Слизерин, — робко ответила девочка, заметно успокоившись. — Снова верно. А ты — член факультета Слизерин в Хогвартсе. Ты нам почти родная. Как лорд Слизерин и как взрослый, я обязан следить, чтобы тебя вылечили, если понадобится. Ты ранена. Позволь мне отвести тебя в лазарет, а Генри пока сходит за твоим деканом. Ты знаешь, где сейчас может быть профессор Снейп? Вид у девочки был несколько ошеломленный, и Гарри полностью ее понимал. Это была довольно длинная речь. Но она все-таки сумела ответить, и он проникся к ней легким уважением: — Сейчас должен быть в гостиной, сэр. Он всегда там по воскресеньям вечером. Марволо бросил на Гарри взгляд, в котором явно читался приказ сходить за Снейпом. Гарри кивнул, но все-таки должен был спросить: — Откуда такие порезы? От чего они могли остаться? Марволо помог девочке встать, коротко прошипев вместо ответа: — Объясню позже. Пришлось Гарри развернуться и по кратчайшей дороге отправиться в подземелья. Тянуть было незачем: нужно было, чтобы о девочке кто-то позаботился, посочувствовал ей. С этого лета Гарри начал понемногу разбираться в таких вещах. Раньше ему всегда приходилось с кем-нибудь делить внимание взрослых: у мадам Помфри было слишком много пациентов, а у миссис Уизли — слишком много детей. Но у Марволо он был один. Это было на удивление приятно. Пользуясь советом целительницы, он повторил про себя, что имеет право на заботу и на то, чтобы ей радоваться. Это не всегда помогало справиться с чувством вины от того, что заботился о нем убийца его родителей, но со временем у Гарри получалось все лучше. Он пошел быстрее, а потом перешел на бег.***
Северус сидел в гостиной, отвечал на вопросы змеек, не сумевших за выходные найти ответы самостоятельно. Он не давал полных ответов, чтобы не упрощать им жизнь, но оставлять их с серьезными вопросами тоже не стал бы. Он отпустил очередного третьекурсника искать для эссе по чарам определенную книгу, как вдруг дверь открылась, и в гостиную вошел темноволосый гриффиндорец и оглянулся, ища кого-то. Северус почти сразу осознал, кто это: сын его Лорда, кошмарный ребенок, рожденный нарушать правила, кто же еще. И, судя по тому, что мальчишка направился прямо к нему через гостиную, заполненную работающими над домашними заданиями детьми, искал он его. Как только все заметили, что к ним второй раз пришел гриффиндорец, в комнате стало тихо. — Извините, сэр, но вы нужны в лазарете. Мы с… отцом гуляли по замку, и я нашел первокурсницу со Слизерина. Она ранена, и… отец убедил ее обратиться к мадам Помфри. Он послал меня известить вас, сэр, — отчитался Слизерин. Его голос разносился по всей гостиной, но Северус был почти уверен, что никто, кроме него, не заметил короткой заминки каждый раз, когда мальчик называл Темного Лорда отцом. Очевидно, все это был спектакль, разыгранный ради прислушивающихся к каждому слову слизеринцев. Выкинув из головы парадокс с хитрым Поттером (бывшим Поттером), Северус встал и пошел за ним в лазарет — заниматься своей подопечной. Уже за пределами гостиной Северус задал интересовавший его вопрос: — Кто из моих учеников ранен, мистер Слизерин? — Мы не спросили, как ее зовут. Но она первокурсница, и нашли мы ее в нише у того коридора, где класс защиты, сэр, — последовал вежливый, но малоинформативный ответ. А впрочем, нет. Он знал, что у мисс Смит отработка у этой идиотки, назначенной вместо профессора защиты. Его ученице чем-то навредила Долорес Амбридж? И только потому, что та посмела спросить, существуют ли опасные животные, против которых нельзя защититься без магии. Младшим ученикам, любопытным и жадным до знаний, сложнее всего было сдерживать вопросы.***
Марволо со стороны наблюдал, как девочке обрабатывают порезы от долгого и неоднократного использования кровавого пера. Он настоял, чтобы мадам Помфри следовала правилам, принятым при сборе доказательств возможного преступления, и она неохотно согласилась. Он немало узнал о маленькой девочке, пока для моральной поддержки оставался с ней. Она была на отработке с новым профессором защиты — писала строчки странным пером, которое дала ей учительница. Звали девочку Табита Смит. Ее мать была маглой, а отца она не знала. Кажется, мать познакомилась с ним в баре и провела всего одну ночь. Мать с трудом добывала себе и дочери средства на существование — родители отказались ей помогать, что, по мнению Марволо, было весьма глупо, однако сама она всегда была добра к дочери. Как и часто бывает в таких случаях, письмо из Хогвартса и принесший его профессор стали неожиданностью. И облегчением. Лучше уж знать наверняка, почему происходят все эти странные вещи, чем годами сомневаться в собственном рассудке. Марволо задумался, не был ли этот случайный мужчина волшебником и стоит ли предлагать девочке оплатить наследственный тест. Пусть даже отец предпочтет не иметь ничего общего с дочерью (даже если он действительно окажется волшебником), ей будет лучше его знать. По крайней мере, он на это надеялся. Он понимал, что при этом может вскрыться и неприятная информация (новость о том, что его отец магл, была ударом по самолюбию), но, в конце концов, осведомленность всегда лучше неведения. Пока медсестра возилась с девочкой — промывала порезы, накладывала мазь, бинтовала пострадавшую руку, — пришел Северус. Они кивнули друг другу, встретились взглядами — синие глаза и удивительно темные. Северус переслал картинку поклона, невозможного в присутствии мадам Помфри, и Темный Лорд спрятал усмешку. Потом профессор пошел к мисс Смит, а Генри — туда, где стоял Марволо. Мальчик поглядывал на юною слизеринку с тревогой. — Она поправится? — спросил он, и Марволо кивнул. — Поправится. А мы займемся Амбридж и ее методами. Думаю, тебе лучше вернуться в свою комнату. В ближайшие дни я создам зеркала вроде тех, что дал тебе крестный отец. Я передам тебе зеркало, и тогда нам будет проще общаться. Или, может быть, ты хотел еще о чем-то со мной поговорить? Генри покачал головой, еще больше взлохматив непослушные волосы. — Нет, сэр. На сегодня мы уже все обсудили. Спасибо, что навестили, и хорошего вечера, — он вежливо кивнул и вышел из лазарета. Марволо остался ждать Северуса и его подопечную. Через несколько минут они втроем вышли из лазарета. — Если для расследования этого случая понадобится поддержка в Визенгамоте, дайте мне знать. Я не потерплю, чтобы профессор Хогвартса вредил ученикам, — небрежно сказал Марволо по дороге, словно забыв об идущей между ними девочке. Но он, разумеется, отлично сознавал, что маленькие ушки ничего не упускают — ни слова, ни интонации. Всегда бывало полезно перепроверять информацию, пользуясь несколькими источниками. Ни один приличный слизеринец не поверил бы сразу сведениям, предоставленным даром. — Буду иметь в виду, лорд Слизерин. Но сперва мне надо уточнить, согласна ли мисс Смит рассказать о том, что сегодня случилось. И переговорить с другими деканами — вдруг еще кто-то из учеников пострадал подобным образом, — ровно ответил Северус. Девочку он аккуратно вел за плечо: похоже, она нуждалась в такой поддержке. Они дошли до вестибюля, где их пути должны были разойтись. Северус почтительно поклонился, девочка присела в неловком реверансе. Марволо вежливо кивнул. Он ушел первым, завернувшись в плащ — было зябко. Выйдя из Хогвартса, он направился в сторону Хогсмида, к границе чар, за которой можно было аппарировать к себе в штаб.***
Наверху, в Гриффиндорской башне, трое друзей ждали возвращения Гарри. Близнецы тем временем демонстрировали действие блевательных батончиков, целясь в ведро и очищая его после каждой цветной конфетки. Гермиона смотрела неодобрительно, но так как конфеты ели только сами близнецы и Ли Джордан, у нее не было повода вмешаться. Если бы они начали снова раздавать эти штуки первокурсникам, она бы все рассказала их матери. Нехорошо так использовать младших. Созерцание тошнотворного зрелища, созданного для прогулов, ей только мешало. Она непрерывно думала о Гарри, о том, зачем его вызвали к директору. Он что-то натворил? Авроры нашли хулиганов, устроивших розыгрыши? Или даже тех, кто хотел Гарри убить? Она от всей души надеялась, что их скоро найдут, и тогда он наконец сможет расслабиться. Она-то видела, как он постоянно напряжен, особенно когда надо куда-то идти или когда у него за спиной нет стены. То есть… почти постоянно. — Гермиона, тебе надо бы успокоиться, — сказал сбоку Невилл. Он набрасывал эссе по зельям. — Если так трудно сдерживаться, чтоб не проклясть близнецов, может, поможешь мне с домашней работой? Как скажешь, план нормальный? Или я что-то забыл? Это помогло ей отвлечься. Она взяла пергамент у Невилла и обернулась к Рону: — Даже не думай покупать у них что-нибудь вроде. Ты же староста! Рон фыркнул и сердито посмотрел на Гермиону: — У меня и денег-то таких нет. Но я бы не отказался от лихорадочных леденцов. Прогулять пару раз защиту очень хочется. Я там чуть ли не засыпаю, — он скривился. — В отличие от Бинса, розовая стерва это заметит. Если бы взглядом можно было убивать, Рон бы умер на месте, но Гермиона, тем не менее, промолчала и стала обсуждать с Невиллом эссе и предлагать, что в нем можно поменять.***
Гарри вернулся в гостиную в глубокой задумчивости. За этот день он увидел много такого, над чем стоило поразмыслить. Марволо согласился с идеей завести переговорные зеркала. Амбридж, похоже, на отработках пытала учеников. Он обошел Колина с колдокамерой (тот вел репортаж шоу, устроенного близнецами) и приблизился к Рону, Гермионе и Невиллу. Он упал в старое, выцветшее удобное кресло, и все трое посмотрели на него. — Что хотел директор, Гарри? — разумеется, первый вопрос задала Гермиона. — Мой опекун хотел со мной поговорить. И, похоже, директор настоял, чтобы встретились мы у него в кабинете. — Он приходил поговорить о беглых? — спросил Невилл. Он часто общался с Гермионой с того вторника, укрепляя их дружбу и мир между их родами. — Да. В общем-то, сказал то же, что твой дядя. А потом мы погуляли по замку. Гарри подумал, стоит ли рассказывать о встреченной ими девочке, и решил, что нужно выяснить, не перенес ли такую пытку от рук Амбридж кто-нибудь из гриффиндорцев. Даже Локхарт не был настолько плохим учителем. — Вы не знаете, много с Гриффиндора попадало к Амбридж на отработки? — К профессору Амбридж, Гарри! — тут же пожурила Гермиона. — А почему ты спрашиваешь? Оглянувшись, Гарри убедился, что почти все заняты зрелищем, которое устроили близнецы и Ли. Потом начал рассказывать: — Пока мы ходили по замку, нашли плачущую девочку…***
Получив от мисс Смит согласие при необходимости свидетельствовать против Долорес Амбридж, Северус перепоручил ее девушке-старосте и пошел к кабинету Минервы. Он, как всегда, коротко постучался и, дождавшись отклика, вошел — хмурый, в развевающейся мантии. Его очень разозлило, что никто не заметил, что происходит. — Минерва, думаю, лучше позвать Филиуса и Помону. Обнаружилось дело, которым следует заняться немедленно, но как можно тише. Минерва удивилась, а потом посерьезнела (как обычно, когда предстояло решить какую-то неприятную проблему), встала из-за стола, за которым проверяла работы, и пошла к камину вызывать остальных деканов. Северус тем временем левитировал кресла и поставил так, чтобы было удобно разговаривать вчетвером. Он собирался как можно дольше не подпускать к вопросу директора. Вмешательство старика наверняка бы все осложнило.***
— Надо уже выбрать время и привести в порядок эту старую развалюху! — проворчал Сириус. Ремус, склонившийся над эссе Гарри, рассмеялся. — Не буду спорить, Бродяга, — легко согласился он, окунул перо в красные чернила и пометил грамматическую ошибку. По крайней мере, почерк у Гарри стал намного разборчивее. Вероятно, лорд Слизерин проследил, чтобы тот занялся чистописанием. — Но ты же сюда не по вопросам реставрации пришел? — спросил он рассеянно. Ему не хотелось ждать, пока Сириус исподволь подводит к вопросу, который хотел обсудить. Тот запустил руки в волосы, выдохнул и сел на кровать Ремуса. — Ты слишком хорошо меня знаешь, Лунатик. Мне нужен твой совет. Ты из нас всегда был самым мудрым. А я, боюсь, так и не успел повзрослеть. Ремус закрыл чернильницу и убрал перо в подставку: ясно было, что разговор коротким не будет. Он развернулся на стуле, положив руки на спинку, и посмотрел на друга: — Посоветовать я всегда готов. — Когда злодейка Белла сбежала из тюрьмы, я стал задумываться… обо всяком, — Сириус одним пальцем водил вдоль узоров на покрывале. — Я теперь лорд Блэк. Глава семьи. Должен принимать важные решения, — он откинулся на спину и уставился в потолок. — Что мне делать с Беллатрикс и Андромедой? Одна — пожирательница, другая — любящая мать. Ремус как будто догадался, о чем речь: — Хочешь сказать, что намерен отлучить Беллатрикс и вернуть в семью Андромеду? Сириус снова сел и кивнул. — Я даже не знаю, как с Андромедой заговорить. Вышвырнуть Беллу просто, но я ничего не говорил официально, когда изгнали Андромеду. Что, если она мне откажет? Ремус вздохнул, встал и пересел к другу. Предстояло как следует все обговорить, чтобы Сириус привык к идее, что Андромеда Тонкс может и не захотеть возвращаться в семью Блэков. Он начал обсуждать с Сириусом разные варианты развития событий и как поступать, чтобы все прошло без лишней неловкости. Разошлись они только глубокой ночью.***
У себя в штабе Марволо поднимался от камеры Каркарова к комнате, где проводил собрания. С тех пор, как был совершен побег из Азкабана, они были короткими, но ежедневными. Следующее должно было состояться прямо сейчас. Довольный, что нашел время сбросить стресс (несколько емких проклятий — и сразу становится намного легче), он зашел в кабинет, где хранились два хоркрукса. Он почти сумел собрать их все. Части, бывшие в дневнике и кольце, уже вернулись в тело, слились с основой его души; диадема и медальон хранились в защищенном шкафу; еще один осколок берег в себе Генри. Оставалась только чаша, и он снова будет властен над своей душой целиком. Он вздохнул и чарами счистил с мантии кровь. Если не делать это сразу, могут остаться пятна. В переговорной уже ждали его авроры, Люциус и Гойл. Они негромко переговаривались, пили кто чай, а кто и что-нибудь покрепче. Стоило Марволо войти, как все встали, чтобы тут же опуститься на колени и склонить головы. — Поднимайтесь, садитесь, времени мало, — резко бросил Марволо. Кажется, сессия с предателем оказала не тот эффект, на который он наделся. Но убить его сейчас было бы слишком милосердно. Он еще недостаточно страдал. Закрыв глаза и сдавив пальцами переносицу, он начал применять дыхательную технику. Он услышал звон стекла и звук льющейся жидкости, и кто-то подошел к нему. Остальные, казалось, затаили дыхание. — Огневиски, мой лорд, — раздался рядом голос Люциуса. Иногда этот человек был истинным слизеринцем. А может быть, просто отцом. То, что теперь у Марволо был сын в Хогвартсе, принесло тревоги, о существовании которых он раньше и не подозревал. Открыв глаза, Марволо опустил руку и взял предложенный стакан. Он коротко кивнул Люциусу, чтобы садился. Отпив огневиски, тоже занял свое место — то самое кресло, что было чуть внушительнее остальных. — Я хочу, чтобы вы собрали всю возможную информацию о Долорес Джейн Амбридж, — имя мерзкой ведьмы он почти прорычал. Похоже, после собрания понадобится еще сессия по сбросу стресса. — Будьте осторожны, но несите все. Если она хотя бы блюдце разбила в школьные годы, я хочу об этом знать. Важное, неважное — сгодится все. — Можно поинтересоваться, почему? Она изначально была против изменения законов об оборотнях. Что изменилось? Определенно, Люциус сегодня то ли осмелел, то ли поглупел. Марволо безрадостно усмехнулся: — Сегодня я узнал, что эта так называемая учительница на отработках пытает детей. Заставляет их писать строчки, — за столом растерянно переглянулись, — кровавым пером. Марволо залпом допил остаток огневиски и со стуком поставил стакан на стол. — Долиш, Сэвидж, есть новости? — надо побыстрее закругляться с собранием. Может, задержать кого-нибудь из них и устроить тренировочную дуэль? Посреди отчета авроров вошел Ксеркс. Они не могли собираться все одновременно — самый недогадливый заметил бы, что одни и те же люди пропадают в одно и то же время. Марволо пришлось проинструктировать своих последователей, чтобы они приходили, только когда появится возможность сделать это, не вызывать подозрений. И потому он не понял, почему Ксеркс так бледен и почему он сразу же, у порога, опустился на колени и там и остался, видимо, ожидая разрешения подойти. — Прекращай этот спектакль, Ксеркс. Я зол, но не на тебя. Рассказывай, какие у тебя новости, — сейчас голос у него был усталый, но ему было все равно. Неделя выдалась тяжелой. Очень тяжелой. Может быть, поможет работа над зеркалами? Ксеркс встал, вынул из кармана мантии листок бумаги и протянул своему Лорду: — Кажется, мои сыновья позвали своего эльфа. И Флоппи вернулся с этим письмом, — он нервно сглотнул. — Они затаились в магловском домике и просят дать информацию. Марволо улыбнулся. Наконец-то хорошие вести. — Мы им ее дадим.