***
Кутаясь в теплые плащи, надетые поверх не менее теплых мантий для защиты от пронизывающего ветра, Джон Долиш и Кингсли Шеклболт шли от пристани к трехгранному зданию Азкабана. Джон нес в одном из карманов «контактную сферу»: они пришли проверить Амбридж. Потребовалось основательно потрудиться, чтобы добиться разрешения выяснить, не эта ли гадина наслала дементоров на трех наследников. До этого сферу испытывали только на служащих министерства. — Как думаешь, получится? — спросил Шеклболт, потирая затянутые в перчатки руки. — Думаю, что у Амбридж хватало причин убрать с дороги наследника лорда Слизерина. А учитывая, что творилось в школе, она вполне могла опуститься до убийства детей. Она же пытала учеников! — Джону пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, хотя злость приятно грела. Он поспешил обновить согревающие чары. Увы, они плохо держались в таких условиях. Остаток пути они преодолели молча, да и внутри говорили по минимуму. Дементоров вернули в тюрьму, и теперь атмосфера здесь была еще тяжелее, чем в их прошлое посещение. Ситуацию усугублял тот факт, что пришлось вместо портключа использовать лодку. Но чиновники утверждали, что в проверке Долорес Амбридж нет особенного смысла, и потому даже это разрешили неохотно. Они шли по коридору, так и не сняв плащей. Шеклболт заговорил, спокойно и негромко, чтобы голос не разносился далеко: — Может, министр хочет ее прикрыть? Я думал, проверить Амбридж будет проще. Джон задумчиво кивнул: с этим нельзя было не согласиться. Если Амбридж окажется замешана еще и здесь, это выставит министра не в лучшем свете. — Да, что-то много было сложностей. Но, наверное, тут больше виноват страх, что что-то может быть, чем знание, что что-то есть. Камера, где держали Амбридж, была на самом слабоохраняемом уровне. Как только они подошли достаточно близко, чтобы их шаги стали слышны изнутри, раздались мольбы: — Выпустите меня! Это все ужасная ошибка! Министр высоко ценит мою работу! Наверное, когда ее только бросили сюда, крики были более требовательными. Теперь они звучали жалко. — Отойти от двери, Амбридж! — рявкнул Джон. За дверью испуганно пискнули; было слышно, как она завозилась и упала за дверью, удивленно охнув. Джон, закатив глаза, пробормотал заклинание и замысловатым движением палочки открыл дверь. — Встань с пола, Амбридж. Пока непривычно всклокоченная женщина в полосатой тюремной робе поднималась, Джон порылся в кармане и вытащил сферу, внутри которой парили три бусины. Одна из них засветилась от прикосновения аврора, дежурившего в тот день, когда отправили приказ, другая — от клерка, занимавшегося большей частью министерских документов. Они были вполне уверены, что третья бусина принадлежит виновнику нападения. Прежде чем женщина успела что-то возразить, Джон схватил ее за руку и прижал сферу к пухлым пальцам. Одна из бусин внутри засияла ярко-розовым. — Так-так, — протянул Шеклболт, стоявший чуть поодаль с палочкой, как и полагалось, нацеленной на заключенную. — А я еще сомневался, что поездка оправдается. Но теперь рад, что мы рискнули. Отойдя от растерянной женщины, Джон убрал в карман контактную сферу. — По-моему, можно уходить, Шеклболт. Мы нашли, что искали. Они поспешили обратно, к берегу и лодке. Сегодня должно было быть собрание Визенгамота, а отчитаться надо было не только перед Скримджером, но и перед своим неофициальным начальством. Теперь известно было, кто натравил на детей дементоров. Может, у них с Шеклболтом и были различия в политических взглядах, но к тем, кто вредит детям, они относились одинаково.***
В первую же пятницу после того, как снова поймали Беллатрикс и нашли три обгоревших тела, всех членов Визенгамота созвали на экстренное совещание. Марволо хмыкнул, когда Бартемиус передал ему приглашение. Экстренное. Ну да. Им ведь пришлось ждать несколько дней. Разумеется, понятно было, что сперва должно было пройти расследование, но все равно казалось глупым назвать собрание «экстренным». Взмахом руки он отпустил секретаря, зная, что тот изменит расписание, чтобы освободить день для заседания, и пошел к себе. Надо было переодеться в официальную мантию и обуться поудобнее. Либо встреча будет очень короткой, либо очень длинной: трудно было предсказать, как поведут себя люди и что придумает Корнелиус. Со значительным запасом по времени он исчез в зеленом пламени камина, отправившись в министерство.***
Сириус уже в третий раз поправил мантию, медленно двигаясь от просторного атриума к палате Визенгамота. В новом звании лорда Блэка он чувствовал себя не в своей тарелке. Да, разумеется, лучше было занять это место, чем оставить его пустым — дожидаться, когда подрастет Драко. Но Сириус в свое время сбежал из дома не только из-за гадостей, которые безостановочно говорили его родители, и того, что они поддерживали идеи Волдеморта (хотя и это заметно помогло). В значительной мере ему просто не хотелось заниматься всей этой политикой. И вот как обернулось — лорд Блэк, член Визенгамота, вынужден участвовать в политических играх после того, как столько лет уклонялся от этой ответственности. К тому моменту, как он дошел до овального зала Визенгамота, многие уже собрались. Слизерина окружали ближайшие сподвижники — Малфой, Нотт, Лестрейндж; какой-то из лордов помельче смотрел на него недовольно. Сириус пригляделся к гербу на его мантии и попытался вспомнить, как его зовут, но скоро бросил это дело, решив, что пока не стоит усилий. Он кивнул Августе, но прошел мимо нее к скамье Блэков. Сел, набросив смягчающие чары на полированный оникс, пронизанный серебряными прожилками. Говорить ни с кем не хотелось. Может быть, и стоило бы пообщаться с союзниками, но они тут собрались из-за поимки его кузины Беллатрикс, и Сириус был в очень плохом настроении. Мало того, что ему пришлось занять это место и носить такую вычурную мантию: его глубоко смущала история с Беллой. Точнее, то, что ему было совершенно плевать, что с ней будет. С его собственной двоюродной сестрой. С девчонкой, с которой они устраивали войны розыгрышей и не раз орали друг на друга. Ему не хотелось быть среди тех, кому предстояло решать ее судьбу. Рассеянно глядя, как собираются остальные, Сириус вертел в пальцах палочку. Работы на площади Гриммо продвигались успешно, старую грязь и отделку заменяли новые деревянные панели, краска и ковры. Сам он продолжал копаться в библиотеке, ища среди старых записей подсказки, где искать наследника. Гарри решил, что для него ответственности уже довольно, и Сириус пообщался с Андромедой и Нимфадорой. Девушка-аврор ему понравилась, но ни она, ни ее мать не согласились наследовать Блэкам, даже если Сириусу удастся изменить правила и назначить на эту роль женщину. Он их за это не винил: сам бы с удовольствием отказался. Лорд Аббот хлопнул палочкой, отвлекая его от размышлений. — Прошу садиться, леди и лорды. Мы скоро приступим. Группы людей рассеялись, все разошлись по местам. Шум разговоров стал тише, потом прекратился вовсе, оставив после себя пронизывающее молчание. Лишь одежда шуршала да секретари шелестели документами за центральным столом. Министр встал: — Мои лорды и леди, с гордостью сообщаю, что французское министерство и наши авроры сумели поймать Беллатрикс Лестрейндж на месте пожара, произошедшего в конце той недели. Он стоял надутый от самодовольства, как индюк, в своей вызывающе сливовой мантии (по мнению Сириуса, сделать этот цвет официальным для членов министерства было одним из лучших в мире розыгрышей). Сириус закатил глаза. Что за бред? Этот тип не совершил ничего, достойного похвалы. Если кто и заслужил благодарность, так это авроры и французское министерство, которые и проделали всю работу. В зале раздалось несколько вежливых хлопков. Впрочем, они вскоре стихли. — Она будет поцелована к концу недели. Как заверил меня глава авроров, к этому времени ее закончат допрашивать. Мы сообщим вам, если при этом выяснится что-то ценное. Деловитое сообщение министра вызвало ошеломленное молчание, за которым последовал возмущенный шум. Не министру полагалось раздавать такие приказы, словно конфеты на празднике. Встал, усмехаясь, Малфой. Беллатрикс была его свояченицей — конечно, у него было что сказать. Даже если забыть, что он был (и, возможно, остался) пожирателем смерти. — Разве мы уже это не проходили, министр? Помнится, был аналогичный приказ относительно лорда Блэка. А ведь он был невиновен! Дементоров посылали за детьми! Не думаю, что мы должны отклоняться от стандартной процедуры. Напротив, по-моему, мы должны следовать ей как можно полнее или даже сделать ее строже, чтобы эти мерзкие твари не питались душами невинных. Он говорил с таким пылом, что Сириус удивился. Прежде он думал, что Малфой всегда спокоен и сдержан, за исключением разве что битв. Впрочем, они почти не общались. — Я согласна с лордом Малфоем, — встала мадам Боунс. — Даже учитывая, что суд счел Беллатрикс Лестрейндж виновной, отдавать приказ о поцелуе не ваша прерогатива, министр. По мнению Сириуса, свекольный цвет лица Фаджа совершенно дивно сочетался с его мантией. Было ясно, что министр терпеть не может, когда ему что-то запрещают. В зале согласно шумели. — Ну уж извините, я подумал, это лучшее решение, — сказал сконфуженный министр. — Она же бежала из Азкабана! Люди погибли! Имущество разрушено! Что бы вы сделали? Я не вижу альтернатив! — Конечно, не видите, мы же об этом еще не подумали, — с места заметил кто-то из задних рядов. Этот голос многие поддержали. Встала Августа Лонгботтом: — Как одна из пострадавших от ее действий в прошлой войне, я хочу предложить взглянуть на факты, — она подождала, пока все стихнут, и продолжила, только когда и министр сел: — Без сомнения, она совершила ужасные преступления. Но сбежать из Азкабана ей удалось только потому, что оттуда убрали дементоров, вследствие чего на остров проникли преступники и попытались освободить некоторых заключенных. У нее ничего бы не вышло, будь дементоры на посту. Вид у нее был весьма внушительный, морщины у глаз углубились от тревоги и напряжения. — Я не вижу причин, казнив ее, сокращать ей срок. — У меня есть вопрос к лорду Лестрейнджу, так как эта женщина из его семьи. Хочу знать, почему он до сих пор от нее не отрекся! — выкрикнул кто-то у Сириуса за спиной. Кажется, это был один из светлых лордов помельче; Сириус даже оборачиваться не стал, так как все равно вряд ли знал его в лицо. Старый волшебник (Сириус считал, что раз человек начал седеть, то его можно считать старым) встал, напряженный и мрачный: — Не понимаю, с чего вы решили, будто вправе интересоваться моими семейными делами, — сказал он с осуждением. Сириусу сразу вспомнилось, как его отчитывала Макгонагалл, поймав за трансфигурацией чужих питомцев. Лестрейндж смотрел в сторону того, кто задал вопрос, и потому Сириусу ясно было видно недовольство на его лице. — Но так как сказанное вами уже не является правдой, я коротко поясню. Оглядываясь назад, я могу сказать, что просто отказывался разбираться с ситуацией, вызванной неразумными поступками моих сыновей. Сириус заметил, как опустил взгляд Слизерин, но так и не смог решить, искренне ли тот раскаивается или притворяется. Лестрейндж тем временем продолжал: — Однако несколько дней назад я разорвал брак моего сына с этой ведьмой, воспользовавшись одним из требований брачного договора. От своих сыновей я не отказывался, надеясь, что у них где-то могут найтись дети, — он чопорно сел, отработанным жестом расправив мантию. Чудеса, как лорды и леди постарше умели одним движением выразить свое неодобрение и презрение с помощью официальной мантии. — Раз она уже не Лестрейндж, — дребезжащим, но все равно пронзительным голосом произнесла Марчбэнкс, — то она снова Блэк. Так? Все посмотрели на Сириуса, и тот еле удержался, чтобы не заерзать. Понимая, что пришло его время говорить за себя, он поднялся. — Мне не удалось сделать этого раньше, но теперь за ее преступления против нашего общества я намереваюсь окончательно изгнать ее из нашей семьи. Так что нет, надолго она Блэк не останется, — в зале пошли разговоры, и он сел. Надо будет посмотреть, как именно выгонять людей из семьи. И заодно, раз уж придется лезть в эту книгу, — как возвращать: пора менять облик древнейшего и благороднейшего рода Блэк, и включение в него полукровки и маглорожденного наследника будет хорошим началом. — Нам хотя бы известно, она ли ответственна за убийства во время побега? — спросил лорд Нотт, возвращая всех к сути дела. Ответила ему мадам Боунс, как глава ДМП: — Нам неизвестно, кто убил дежурного аврора и гражданских в тюрьме. Это мог сделать любой из сбежавших пожирателей смерти. — Это совершенно неважно! — перебил ее министр. — Она определенно имеет отношение к этим смертям, а значит, наказана должна быть соответственно! Побег из Азкабана карается поцелуем! Теперь уже Сириус не мог изображать безразличие и встал. Снова все взгляды обратились на него. — До меня никому не удавалось успешно сбежать из Азкабана. И потому сомневаюсь, что существует стандартная кара за побег, так как не было повода ее вводить. То, что вы, министр, отдали приказ о поцелуе, прецедента не создает! Я согласен с вдовой Лонгботтом. Вернем Беллу в Азкабан. Теперь там дементоры, этого будет достаточно. Может, не так уж и плохо быть лордом Блэком. Опять сев, Сириус прислушивался к разговорам вокруг. Должно ли быть законное наказание за побег из Азкабана? Раз это случилось уже дважды, не так уж это и невозможно. Другие отвечали, что процедура теперь учитывает анимагию, а второй побег произошел только благодаря выводу дементоров. Спор шел по кругу безо всякой надежды на завершение. Чувствуя веселое изумление пополам с легким раздражением, Сириус заметил, что они снова отклонились от темы. Если так продолжится и впредь, то они просидят тут до ночи, а ему хотелось поработать над новым мотоциклом. Хагрид предлагал вернуть старый, тот, что Сириус одолжил ему много лет назад, но он отказался. Начинать с нуля было интереснее, а ему надо было иногда отвлечься — от поиска наследника, от ремонта, от прочих нудных обязанностей взрослого волшебника. — Почему бы не дать ей второй шанс, омолодив до младенца? — внезапно спросил один из лордов в самых верхних рядах. Все умолкли. Сириус слышал только, что тот прославился своими дерзкими экспериментами в области зелий, но, увы, не знал, были ли они успешны. Даже под страхом смерти он не вспомнил бы, как того зовут — у него вообще была отвратительная память на имена, видимо, придется приложить усилие и заучить их. Но пока вспоминать и не понадобилось: предложение чуть ли не освистали. — Какой абсурд! Надежных омолаживающих зелий не существует! — Из троих, кто пользовался известным рецептом, двое умерли! — Омоложение чревато ужасными последствиями! Лорд, вынесший предложение, стоял твердо, как скала посреди бушующего моря. Пережидал шторм. Сириус был слегка впечатлен его выдержкой, но мотивы этого человека вызывали у него сомнения. — Как мне кажется, я смог создать нужное зелье, добившись успеха там, где не справились другие. Я пользовался информацией по упомянутым трагическим случаям, — он махнул в сторону одного из говоривших. — Почему бы не рискнуть? Некоторые из вас явно не против отдать ее дементорам. Другие готовы обречь ее на медленную смерть на этом проклятом острове. С моим зельем у нее будет возможность начать жизнь заново! Сириус фыркнул. Вот и мотив: нужно опробовать изобретение. Хорошо, если этот волшебник окажется достаточно труслив и никогда не пойдет сам искать себе подопытных. Вдруг по залу стала расползаться пугающая тишина. Сириус оглянулся и заметил, что лорд Слизерин уже не сидит, как раньше, с выражением затаенной боли на лице. Он стоял перед своей серебряной скамьей с двумя змеями. Что он задумал? Только когда все звуки стихли, Слизерин заговорил: — Это благородно — допускать, что Беллатрикс можно дать… шанс на новую жизнь. Но, полагаю, я должен напомнить вам об обстоятельствах, о которых вы, кажется, забыли, — он говорил спокойно и размеренно, и Сириус поймал себя на том, что внимательно слушает, почти зачарованный спектаклем. — От вашего внимания могло ускользнуть, что даже если с кого-то сняли ответственность за совершенные в прошлом поступки, окружающие все равно помнят и осуждают. Взгляд голубых глаз неспешно прошелся по собравшимся, не обвиняя, но словно с вызовом: попробуйте возразить. — Я в состоянии это выдержать, потому что я помню, и я человек взрослый. Но если она выживет, если нам придется найти кого-то, кто возьмет ее себе, воспитает? Она, скорее всего, ничего помнить не будет, — он помедлил, заправил волосы за ухо — нервный жест? — и, сглотнув, продолжил: — Расти в презрении за то, чего не понимаешь, в ненависти за то, чего не помнишь… Разве вы не сознаете, не видите, что это хуже смерти и заключения? — он медленно повернулся, обратившись и к тем, кто был сзади: — Неужели не добрее заключить в тюрьму, чем отобрать душу? Скормить ее кошмарному чудовищу? Я бы предпочел такой судьбе смерть, и, полагаю, многие согласятся. И на этом он замолчал. Будь у Сириуса возможность, он стал бы заключать ставки, у скольких в зале, как у дураков, отвисли челюсти. Н-да, что бы ни думал он о Слизерине, тот попал в яблочко. Сириус помнил ужас Азкабана. Послать туда Беллу — достаточное наказание. За это он и проголосовал.***
К своему удивлению, Марволо понял, что не солгал, сказав, что предпочел бы смерть поцелую. Разумеется, он в любом случае выбрал бы жизнь, но почти во всех культурах так или иначе существовали поверья о душах и их возрождении. Почти всегда в этом была надежда. В легендах, повествующих о пожирающих души тварях (хотя он нашел их не так уж много), утверждалось, что такая душа исчезает окончательно, без возможности возвращения. Так что лучше крошечная надежда, чем никакой. После своей незапланированной речи он сидел, наблюдая, как Визенгамот медленно приходит к решению. Он проголосовал вместе с большинством за то, чтобы ведьму вернули в тюрьму, хотя идея омолодить ее до младенчества не была лишена достоинств. Но пока живы те, кто знал Беллатрикс, это, скорее всего, кончится тем, что ее будут изводить за вещи, которых она не понимает. Скорее всего, получится что-то вроде его детства; ну и посмотрите, куда оно привело. Незачем создавать еще одного потенциального разрушителя. Однако идея омоложения могла бы пригодиться для тех последователей, что до сих пор прятались в штабе. Рудольфусу и Рабастану она точно подошла бы — они могли бы сойти за своих же сыновей. Северусу понравится эта задача — найти надежное омолаживающее зелье. Можно будет представить их полукровками, сыновьями маглы… надо будет еще подумать об этом. Пока тянулась обыденно нудная процедура голосования, Марволо увидел, как прошли через зал двое в красных аврорских мантиях. Стараясь не привлекать внимания, они направились к мадам Боунс. При их приближении она слегка наклонилась, чтобы удобнее было говорить через стол, и один из авроров что-то сказал ей на ухо. Марволо был заинтригован и с любопытством смотрел на них, не обращая внимания на завершающий голосование подсчет воздержавшихся. Прежде чем верховный чародей успел объявить, что заседание окончено, мадам Боунс встала: — Лорды и леди, прошу вас уделить мне еще немного времени. Авроры, расследовавшие нападение дементоров, только что сообщили: найдены свидетельства, что в преступлении замешана Долорес Джейн Амбридж. Хочу сообщить, что будет проведено детальное расследование ее возможного участия. Будем держать вас в курсе событий. После этого все стали расходиться. Марволо подошел к Ксерксу — им надо было еще обсудить, как устроить новую жизнь его сыновей, раз их смерть должна была вскоре стать официальной.***
У себя в кабинете Корнелиус Фадж плеснул себе в стакан скотча и с усталым вздохом опустился за стол. Очень жаль, что ему некого было отдать дементорам. Они недовольны были, что их временно изгнали из тюрьмы: можно было их понять. Но он надеялся отдать им кого-то и тем самым сгладить ситуацию. Придется искать другое решение. Может быть, получится добиться поцелуя Долорес? Если эта неумная женщина и впрямь отправила дементоров за наследниками трех почтенных семей, Визенгамот может найти в этом поэтическую справедливость. Надо не забывать, что он глубоко огорчен предательством Долорес. Для его нынешнего положения нехорошо будет запутаться в интригах бывшей помощницы.***
Радостно взволнованный Филиус левитировал громадные столы факультетов, ставя их по бокам Большого зала. Когда собрали списки желающих со всех четырех факультетов, стало ясно, что всех не вместит ни один класс. По крайней мере, если учитывать, сколько пространства нужно для практики по защите. В итоге учителя решили предоставить клубу Большой зал. В прошлый раз, когда они тремя годами ранее пытались организовать нечто в этом роде, Филиус отказался принимать какое-либо участие, так как во главе затеи был Гилдерой. Даже зная, что спортивные дуэли, которыми он занимался много лет, нельзя сравнивать с настоящим боем, он был уверен, что этот фанфарон не сможет им обучать. К тому же Гилдерой к тому времени успел продемонстрировать невежество во всех областях, хоть как-то связанных с его предметом. В таких вопросах Филиус доверял своим вóронам. В официальных дуэлях надо следовать множеству правил. В бою правил не существует. В дуэли противник у вас всегда один, место открытое, отгороженное от зрителей щитом. В бою ничто не мешает кому-нибудь убить вас в спину. Клуб предназначался для практических занятий по защите. Здесь не должны были готовить ни к дуэли, ни к бою: скорее, ожидалось что-то вроде урока, где тренируются применять изученные на защите заклинания в реальных ситуациях. В подобных вещах у мистера Слизерина было достаточно опыта. Удовлетворившись сделанными перестановками, Филиус вернулся к возвышению, на котором стоял преподавательский стол, и присел подождать на краю. Почти сразу же через большие двери вошли трое учеников, все в гриффиндорских мантиях: мистер Слизерин с друзьями. Они оглядели изменения в Большом зале и чуть позже заметили учителя. — Мисс Грейнджер, мистер Слизерин, мистер Уизли! — широко улыбнулся Филиус. — Как я рад вас видеть. Ну как, думаете, готовы? Нужны ли какие-нибудь советы напоследок? Клубов такого масштаба еще не бывало. Прошлые — по плюй-камням, танцам, хоровой кружок — посещали немногие. Другое дело — клуб, привлекший большинство учеников, пусть даже на одно лишь первое занятие. — Нет, профессор, спасибо. Думаю, мы готовы, насколько это вообще возможно, — ответила ему юная ведьма, а потом стала задавать вопросы по дополнительному материалу к теме, что они проходили по чарам. Краем глаза Филиус наблюдал, как небольшими компаниями входят ученики, медленно собираясь вокруг трех первых. Гриффиндорцы и рейвенкловцы стремились оказаться поближе, слизеринцы держались сзади. Придется проследить, чтобы не было проблем: слишком часто Филиус видел, как между факультетами случаются конфликты. Встав, он помахал детям, чтобы проходили в зал: — Входите, входите! Не стесняйтесь! Спереди лучше видно! За несколько минут до официального начала собрания медленный, но равномерный поток новых участников прекратился. Помещение заполнял негромкий шум: все ждали, полные предвкушения. Пора было начинать представление. — Добро пожаловать, добро пожаловать на первую встречу клуба по защите. Я здесь на тот случай, если понадобится чем-то помочь, но сам клуб будут вести двое учеников. Вот они, мисс Грейнджер и мистер Слизерин, — он театральным жестом указал на двух нервных пятикурсников, предоставляя им слово. Откашлявшись, мисс Грейнджер выступила вперед, подтащив за рукав своего друга (Филиус снова улыбнулся): — Добро пожаловать. Мы тут собрались, потому что хотели учиться защищать себя и других в опасных ситуациях. Теория — это, конечно, хорошо, но бывают случаи, когда ее недостаточно, чтобы постоять за себя. С каждым словом она становилась увереннее, и ее голос, в котором сперва едва заметно, но была различима дрожь, становился тверже. — Я разбираюсь в теории, а у Гарри очень хорошо с практикой. Вместе мы с вами сумеем научиться тому, что может нам пригодиться в будущей жизни и уж точно на экзаменах. В зале раздался смех и шутливые выкрики, и юная ведьма, покраснев, подтолкнула вперед своего смущенного друга. Мистер Слизерин оказался на самом краю помоста. Филиус видел, как тот глубоко вздохнул, прежде чем заговорить: — Я… не ждал, что вас будет так много. Вы, наверное, наслушались про приключения, в которые мы с друзьями попадали в Хогвартсе. Наверняка в этих историях много выдумали и преувеличили — точно не знаю, мне никто не рассказывает, какие ходят слухи. Но то, что я слышал, на правду не похоже совсем. Правда, мы тут не для этого. Я выяснил, что полезно знать много заклинаний, чтобы как следует защитить себя и тех, кто сам этого не может. Благодаря Гермионе и вашим идеям, у нас, надеюсь, получится расширить наши знания о заклинаниях и том, как их применять. Филиус слушал и смотрел. При некотором опыте и подготовке из мистера Слизерина со временем мог получиться прекрасный оратор. Его слушали, и даже без помощи чар его голос разносился по всему залу. Из него выйдет замечательный лорд и член Визенгамота. — Я решил сегодня начать с экспеллиармуса, посмотреть, кто на что способен — у нас ведь попадались так себе учителя — и в конце встречи выслушать ваши идеи, — он старался говорить уверенно, но недовольный ропот старшекурсников заставил его замяться. Но потом он расправил плечи: — Те, кто уже знает это заклинание, могут помочь тем, кто с ним не знаком. Он уже махнул подруге, чтобы помогла с демонстрацией, как вдруг из толпы донесся злой выкрик: — Зачем такое простое заклинание? Какой смысл? От него легко увернуться! Кое-кто нехорошо засмеялся, видимо, соглашаясь с этим. Мистер Слизерин снова повернулся к аудитории, как и Филиус, выискивая говорившего. Судя по голосу, это был мальчик. За ним надо было присмотреть. — Это достаточно простое заклинание, — согласился мистер Слизерин. — Даже первокурсник может освоить. Если отработать его до того, что можно сколдовать и во сне, оно поможет реагировать быстро. Может быть, даже быстрее, чем противник уклонится, или хотя бы чтобы вынудить его уклоняться — а это даст время убежать. Он продолжал озирать толпу, но так и не сумел найти говорившего, скрывшегося среди ровесников. Филиусу тоже это не удалось. — Когда мы — Гермиона, Рон и я — были на третьем курсе, мы втроем использовали экспеллиармус, оглушив взрослого волшебника. Не отказывайтесь от этого заклинания только потому, что с ним справится и первокурсник. — Он усмехнулся: — Помните тролля, который пробрался в школу, когда я только начал тут учиться? Даже если вас тогда тут еще не было, старшие наверняка рассказывали. Как думаете, что делать, если тролль загнал вас в угол и замахивается дубиной? Вот-вот размажет по полу? Сперва ученики немного растерялись — они не ожидали вопроса, а потом зазвучали первые предположения: — Оглушающее! — Режущим по горлу! — Петрификус тоталус! — А вы подумали, что шкура у тролля устойчива к заклинаниям, почти как у дракона? Филиус негромко рассмеялся при виде недоуменных лиц тех, кто недавно злорадно выкрикивал все более сложные заклинания. Подросток, стоявший с палочкой в руке на помосте, одним этим вопросом выбил почву у них из-под ног. — Рон ударил его собственной дубиной. Заклинанием, которое мы как раз в тот день начали изучать. Заклинанием первого курса! Вингардиум левиоса. Если вы знаете заклинания, не промахиваетесь и проявляете изобретательность с тем, что выучили назубок, у вас больше шансов сбежать. Гораздо больше, чем если попытаетесь сколдовать что-то сложнее, но в спешке не получится. После этого Гермиона Грейнджер и Гарри Слизерин-Поттер продемонстрировали заклинание, а потом спустились в толпу, разделили на группы, назначив в каждой старшего, и показали, как выполняется экспеллиармус. Филиус следил за происходящим в полном восторге. Пара лидеров разбила группки, где собирались ученики с одного факультета или курса, и перемешала их. Он слышал, как мисс Грейнджер объясняла, как важно практиковаться с разными людьми, учиться приноравливаться к ним. Оба терпеливо объясняли, как произносится заклинание, какое нужно движение, как правильно держать палочку. К его радости, вмешиваться не потребовалось. Через час с небольшим собрание закончилось, и Филиус, улыбаясь, подошел к подросткам, которых снова осталось трое: — Вы все молодцы! Уже продумали, что хотите делать дальше? — Хотим попробовать локомотор мортис и петрификус тоталус. Потом начнем заклинания, которые должны быть на экзаменах. Как вы думаете, практика на экзамене будет у всех курсов или только на СОВ и ТРИТОН? Улыбнувшись, Филиус остановил этот поток слов. Энтузиазм мисс Грейнджер был очарователен. Иногда, конечно, он становился несколько излишним, но большую часть времени Филиус изумлялся, почему она не попала на Рейвенкло. — Я попробую расспросить нового преподавателя защиты и узнать, что он планирует задавать на экзаменах. Что же до практической части ТРИТОН и СОВ, спросите у кого-нибудь со старших курсов Рейвенкло. — Спасибо, профессор, — улыбнулась она. — А теперь вам, пожалуй, пора вернуться в гостиную. Доброго вам вечера и спокойной ночи. — Спасибо, профессор, — хором ответили они и ушли. Посмеиваясь, Филиус принялся приводить Большой зал в порядок. Разумеется, можно было доверить это дело эльфам, но ему так нравилось перемещать длинные столы, что жаль было упускать возможность. Интересно будет посмотреть, сколько учеников придет на следующее занятие, и услышать, что скажут коллеги, выслушав его рассказ. Кое-кто делал ставки: Синистра была уверена, что будет драка, и Помона взялась с ней спорить на внушительное количество шоколада из «Сладкого королевства».***
К тому моменту, как Рон, Гермиона и Гарри вернулись, даже тех, кто не ходил в клуб (потому что не интересовались защитой или просто хотели спокойно посидеть в гостиной), успели посвятить во все подробности собрания. Они задержались немного — обговорили, чем будут заниматься дальше, дописали эссе, кто-то доигрывал партию в подрывного дурака. Когда не осталось никого с первого и второго курса, стали расходиться и остальные. Гарри пошел наверх следом за однокурсниками и услышал разговор Симуса и Дина. — А у близняшек Патил есть на что посмотреть! — Симус обеими руками изобразил в воздухе фигуру. — Ага, я бы не отказался сводить какую-нибудь из них в Хогсмид. Или на Астрономическую башню! Они рассмеялись, а Невилл покраснел как помидор. Рон почесал в затылке и тоже порозовел: — Угу, симпатичные. Только после этой ерунды со Святочным балом у меня шансов с ними, как у вампира под солнышком, — он сказал это с некоторой обидой, словно девчонки в чем-то провинились. Пожелав всем доброй ночи, Гарри расстался с ними у дверей в спальню пятого курса и пошел дальше наверх. Н-да, тот бал был настоящим провалом. Знай тогда Гарри то, чему научился за это лето, все прошло бы лучше. Намного лучше. Для начала, теперь он умел танцевать. Не то чтобы совсем свободно, но хотя бы мог не опасаться, что отдавит партнерше ногу. И точно не стал бы на весь вечер бросать ее одну. При мысли об этом он поморщился. Он вел себя по-хамски. Шансы на новое свидание с какой-нибудь из сестер у него тоже были исчезающе малы. Впрочем, особенной беды в этом не было. Хоть они и были хорошенькими, но Гарри пригласил их только потому, что нужна была спутница — он же был чемпионом и все такое. Но сегодня среди пришедших в клуб он видел Чо. Он с ней даже поговорил — подсказал, как улучшить меткость. Пока он был рядом с ней, в животе у него творилось что-то странное, и даже когда отошел помочь кому-то другому, это чувство не успокоилось и не превратилось в обычную нервозность. Она что, ему нравилась? Очень может быть. Но готова ли она проводить с ним время? Она на год старше… может это помешать? Наверное, не так уж сильно, особенно если сравнить с тем фактом, что человек, приказавший убить ее бывшего парня, теперь опекун Гарри. Вздохнув, он стал готовиться ко сну. Может, Сириус подскажет, как с этим быть. Он обещал созвониться с ним по зеркалу, но сейчас хотелось просто взять любимую книжку (ту самую, которую хотели одолжить все его бывшие соседи по спальне) и почитать в постели. Мало было в жизни проблем, а теперь еще и переходный возраст. Ужасная несправедливость.***
Соня сидела с Северусом, прислонившись спиной к его груди, а он приобнимал ее одной рукой. Укрыв ноги одним одеялом, они читали у камина — каждый свою книгу. Спереди Соню согревал огонь, сзади — Северус, очень приятный источник тепла. Они искали способы удешевить производство зелья, над которым он сейчас работал, и продлить срок его хранения. Задача была интересной и довольно сложной. Соне приятно было, что ее волшебник считается с ее мнением. Совсем не то, что покупатели в аптеке, смотревшие на нее со снисходительной жалостью. Она надеялась, что он пригласит ее остаться на ночь. Был вечер пятницы, завтра должна была состояться игра между Слизерином и Гриффиндором, и хотелось бы посмотреть ее вместе с мужчиной, за которого она собиралась замуж. Довольно улыбнувшись, она придвинулась к нему плотнее. Он поцеловал ее в макушку, вдохнул, зарылся носом в волосы. — Хочешь еще вина, милая? — спросил он, откладывая книгу на журнальный столик, и взял лежавшую там палочку. Она издала задумчивый звук и кивнула, перелистнув страницу. Но он не успел левитировать графин — кто-то постучал в дверь. Северус испустил вдох, Соня принялась выбираться из-под одеяла, чтобы дать ему встать и посмотреть, кто там заявился. Раздражающе-понимающий блеск в глазах директора, проводившего их взглядом, когда они шли через его кабинет, наводил на мысль, что это, по крайней мере, не он. Наконец они кое-как распутались, Северус пошел к двери и открыл как раз в тот момент, когда стали стучать еще раз. Соня сложила одеяло и села снова. Она хотела стать частью жизни Северуса, так что прятаться не собиралась. — Простите, что помешал, профессор, — сказал светловолосый подросток в слизеринской мантии, — но там у первокурсницы истерика из-за письма — пришло, пока все были на клубе по защите. Ее никак не успокоить, Панси уже не знает, что делать, так что я пришел к вам за помощью, профессор. — Одну минуту, мистер Малфой, — Северус вернулся к Соне и, наклонившись, поцеловал. — Надеюсь, это ненадолго, Соня. Чувствуй себя как дома. Он взял висевшую на спинке дивана мантию и надел ее. — Буду ждать твоего возвращения, Северус, — улыбнулась Соня, не обращая внимания на стоявшего в дверях мальчика. Они снова поцеловались, и Северус ушел успокаивать ученицу, оставив Соню у себя в гостиной с графином отличного красного вина и тарелкой вкусного сыра. Явно предстоял очень приятный вечер.