***
Книга, звучно шмякнувшись об стену, с глухим стуком упала на ковер. Сириус, тихо рыча от огорчения, проводил ее пылающим взором. Ну почему так сложно-то? Застучали торопливые шаги: сперва внизу, на лестнице, потом рядом, в коридоре у библиотеки, где Сириус сейчас сидел и пытался работать. К тому времени, как открылась дверь, он вскочил и стал ходить туда-сюда. У него совершенно не было желания видеть встревоженное (а может, и веселое) лицо Ремуса. — Лунатик, это безумие какое-то! Клянусь, мать, эта чокнутая сука, вычистила все упоминания сквибов изо всех книг этого проклятого дома! — чтобы хоть как-то разрядить неделями копившееся раздражение, Сириус врезал по стене и был вознагражден приятным звуком и острой болью. — А еще пришли последние ответы от экспертов по артефактам наследования. Говорят, лучше сделать новый гобелен, а старый не трогать. Боятся, если попытаться его починить, все окончательно развалится. Ремус сел на освободившийся стул и смотрел, как мечется его друг. После нескольких секунд напряженного молчания он заговорил: — Возможно, тебе лучше временно переключиться на что-то другое. Ты неделями не отлипал от этих книг, — Ремус негромко рассмеялся, — в школе ты никогда так подолгу книгами не увлекался. Если не считать ту, что Джеймс протащил в спальню на шестом курсе. Сириус хорошо ее помнил и залился краской. Это был журнал, переплетенный в новую обложку, чтобы скрыть содержимое. До тех пор его познания об анатомии девушек опирались на догадки и передающиеся шепотом слухи. Мать во многом их подавляла, и крайнее ханжество, в котором она растила сыновей, было лишь одной из граней. Может быть, оттуда и пошло его желание флиртовать со всеми, кого он хоть немного интересовал: это был бунт против нее и отца. — И чем ты мне предлагаешь заняться? — Сириус плюхнулся в одно из кресел у заставленных пыльными томами шкафов. — Не знаю. Поискать для Гарри подарок на Рождество? Разбить еще что-нибудь из уродливых украшений, которыми пользовалась твоя мать? — глаза Ремуса весело поблескивали. Сириус обдумал эти возможности. — Ну, я плохо себе представляю, что бы понравилось Гарри. Хорошая метла у него уже есть… Может, билет на профессиональный матч? Не так-то просто придумать подарок для пятнадцатилетнего мальчика. Может быть, музыкальные записи, которые можно воспроизводить в магических местах… но какая ему нравится музыка? Вздохнув, Сириус привел в порядок всполошившиеся мысли. — Пожалуй, займусь возвращением в семью тех, кого выгнала моя мать. Это я, наверное, смогу. И, по-моему, Андромеда будет рада. А может, ребенок Доры станет лордом Блэком после моей смерти. Это был хороший план. Сириус честно не представлял себя мужем и отцом. Это было просто невообразимо. — А можешь помочь мне проверить последнее эссе Гарри, — Ремус со смехом кинул в Сириуса свитком, и тот пригнулся — некоторые рефлексы не пропадают никогда. Сириус скривился. История никогда его не интересовала. В этом случае даже то, что эссе написал его крестник, не помогало. — Или напишу разгромное письмо редактору, пропустившему эту скандальную статью про похищение трех ведьм. Серьезно, Ремус, «Пророк» желтеет с каждым днем. Ремус только кивнул. За завтраком они подробно обсудили статью и похищение. Сириус видел сомнение в глазах друга: тот снова боялся за Гарри. — Я буду повторять, сколько потребуется, Ремус. Слизерин кто угодно, но не дурак. А выкинуть такое, что все могут связать с его прошлым и пожирателями смерти… Это даже не глупость — это откровенная тупость. Я уверен, что лично он в этом не замешан, так положение Гарри не стало хуже, чем было вчера. Пожалуйста, хватит нервничать. — Я понимаю, что волнуюсь зря. Но каждый раз, когда у меня в жизни намечалось что-то хорошее, тут же случалось что-то плохое, и опять все портилось. А теперь вот — ты оправдан и на свободе, у меня есть работа, и она мне нравится, улучшают отношение к тем, кто заражен ликантропией… У меня чувство, будто что-то произойдет. Сириус видел его тревогу, страх перед будущим. И в который раз с возвращения из Азкабана он ощутил вину за то, о чем Ремус умолчал. Однажды, когда тот обрел друзей, один из них совершил страшную глупость, подвергнув опасности жизнь юного оборотня. Чудо, что Ремус все-таки остался его другом. Он не успел придумать что-нибудь успокоительное в ответ (хотя он вообще не был уверен, что ему это удастся): зеркало, которое он постоянно носил в кармане, напомнило о себе. Бросив Ремусу извиняющийся взгляд, Сириус принял вызов. — Гарри! — он был рад увидеть крестника, хоть они и говорили через эти зеркала почти каждый день. Мальчик был уже в пижаме и сидел в изножье кровати. До сих пор было странно видеть слизеринскую зелень, но Сириус все-таки смирился с мыслью, что нынешние гриффиндорцы очень плохо относились к Гарри и даже поставили под угрозу его жизнь. Подножка на лестнице не тянет на розыгрыш. — Уже поздно. Тебе не кажется, что пора бы спать? Гарри закатил глаза, не восприняв слова всерьез. Он слишком хорошо знал Сириуса. — Я ведь уже в постели, какие проблемы? Хотел тебя кое о чем спросить. Сириус вдруг понял, что те же сомнения, что терзали Ремуса, должны были мучить и Гарри. Газету тот точно видел — в Хогвартсе ничто надолго не оставалось тайной — и, следовательно, знал, что на месте преступления видели темную метку. — Это насчет похищенных ведьм? Знаешь, я не думаю, что лорд Слизерин… Гарри перебил его, нетерпеливо отмахнувшись: — Я знаю, что он ни при чем. Я позвонил с утра, как только увидел статью. Он был в министерстве, пытался рассказать что-то полезное и, судя по лицу, злился, что они ведут себя по-дурацки. Я знаю, что он ничего не знал. Нет, я хотел про другое спросить, — и тут Гарри залился краской. Сириус на миг растерялся. Гарри уже знал, что Слизерин не связан с пропажей ведьм? Хорошо. Но тогда чего он хотел? Поморгав, чтобы упорядочить мысли, Сириус спросил: — Что ты хотел узнать? Помогу, чем смогу. — Знаю, тебе не нравилось расти наследником Блэков, но я подумал, может, ты же выучил все, что нужно… и папу моего знал, так что вдруг поможешь с… Крестник так очаровательно краснел и заикался, что Сириус с трудом удержался от смеха. Но веселье явно было не к месту, поэтому он дал Гарри время подыскать слова и все-таки что-то спросить. — Во-первых, я хотел узнать, как папа управлялся с волосами. Все говорят, что я вылитый Джеймс, только глаза как у Лили. Так, значит, волосы у папы были такие же? — Гарри, судя по всему, начал с самого простого, но Сириус не возражал. С чувством ностальгии и легкой печали он кивнул, так что волосы скользнули вперед и заслонили глаза. — Да, такие же непослушные. В твоем возрасте он даже нарочно их лохматил. И стриг короче… Помню, он всегда жаловался, что мать заставляет его отпускать волосы длиннее, чем ему нравилось. Может быть, лучше будет, если ты их отрастишь? Могу предположить, что и зелья для волос могут помочь. А почему ты спрашиваешь? Не нравится прическа? — Да не то чтобы, — Гарри нахмурился и запустил руку в волосы, так что они растопырились еще сильнее. — Просто на каникулах надо идти на всякие балы и тому подобное, наряжаться, все такое. И… ну, не хочу смущать свою спутницу. Ну вот, опять покраснел. Сириус помнил праздники тех времен, когда он еще жил с родителями. Он ненавидел, что приходилось беседовать со взрослыми, но зато можно было пообщаться с другими детьми, и это помогало вытерпеть эти мероприятия, а иногда даже повеселиться. Однако сейчас он решил не отвлекаться от главного: — У тебя уже есть спутница?! — он поиграл бровями. — И кто эта счастливица? — Дафна — Гринграсс — попросила с ней сходить. А я согласился. Она хорошая, и мы летом вместе учились танцевать. Так что я точно знаю, что из-за танцев с ней проблем не будет. А еще она сказала, что ищет жениха, и чтобы я не боялся, что она будет на мне виснуть и все такое. — Сириус не смог сдержать легкую улыбку. Заговаривающиеся подростки — это так мило. — А раз я буду со спутницей, другие девчонки — то есть их матери, скорее, — не будут ко мне приставать, так ведь? Так что я решил, что план классный, но потом она начала про то, чтобы договориться об одежде, и я понял, что она, наверное, думает, что я что-то сделаю с волосами. А я просто не знаю как. Так что спасибо за идею с зельями и тем, чтобы отрастить. Сириус кивнул, и Гарри вдруг замолк, словно понял, что заболтался. — Это всегда хороший ход — идти с кем-то знакомым, кто в тебе не заинтересован. Гринграсс… Помнится, в первой войне часть их семьи считалась нейтральной. А еще были слухи, что кто-то из них стал пожирателями смерти… Но ты ее, наверное, лучше знаешь, чем я — тех Гринграссов, что со мной учились. Гарри кивнул. Его лицо снова стало нормального цвета. — А ты не знаешь, что делать, если меня пригласила в Хогсмид совсем незнакомая девочка? Кажется, я ей вчера немного нагрубил. — Тебя пригласила в Хогсмид незнакомая девочка? А я и не знал, что ты пользуешься таким спросом, — тут уже обязательно надо было немного пошутить. Сириуса в пятнадцать лет никто на свидания не приглашал. — Перестань! — Гарри опять покраснел. — Это была гриффиндорка помладше меня. И я сказал ей нет. Я уже иду в Хогсмид с Луной и друзьями. Зачем мне вообще ходить с кем-то, кто со мной даже не разговаривал никогда? Люди такие странные бывают. Как же быстро Гарри рос... На мгновение Сириуса наполнило сожаление. Сожаление, что он попытался поймать Хвоста за предательство и угодил в тюрьму, что не смог быть с Гарри, когда требовалось. Не в первый раз он задался вопросом, не потому ли Дамблдор не слишком старался устроить ему честный суд, что сам хотел распоряжаться судьбой Гарри. Он потряс головой, возвращаясь к более насущным проблемам: — Похоже, ты становишься мужчиной, Гарри. Стал замечать девчонок? Ты знаешь все, что следует? Не позволяй никому тобой крутить, когда не хочется. И сам ни с кем так не делай! Это очень важно! Всегда следи, чтобы вы были на одном этапе и чтобы все были довольны. Как бы выстроить такой разговор? Им с Джеймсом все объясняли вместе, и это было ужасно неловко. Но сейчас Сириус понимал, как важно иметь надежную информацию, а не просто байки, курсирующие между поколениями школьников. Гарри поалел, как квоффл, и перебил: — Не надо, Сириус, правда. Мне уже летом рассказывали. Одного раза хватит! Я знаю и контрацептивные чары, и про этикет… честно! Если будут вопросы, я обязательно у тебя спрошу. Теперь уже Сириус свел брови. Он вспомнил, как Слизерин спрашивал, готов ли Сириус обсудить с Гарри этот вопрос. — Он тебе рассказал? Серьезно? И как, нормально было? Гарри решительно отказался пересказывать, как Слизерин занимался его сексуальным просвещением. Но куда интереснее был тот факт, что как бы бывший Темный Лорд дал Гарри экземпляр «Полезных чар для юного холостяка» — ту самую книгу, о которой они с друзьями в юном возрасте могли только мечтать. В конце концов их разговор прекратил Ремус, сказав, что уже поздно, а Гарри рано вставать. Сириус ложился спать значительно повеселевшим. Разговор с Гарри о таких обыденных подростковых вещах улучшил ему настроение.***
Тонкс была в восторге и рвалась в дело. После того, как профессор Снейп — или лорд Принц, как теперь полагалось к нему обращаться, кто бы мог подумать — зашел к ним в офис и передал свои сведения, все снова преисполнились энергии. Общеизвестно, что большинство преступлений, связанных с насилием, происходит между знакомыми людьми — братьями, супругами… Близкие родственники и друзья навредят друг другу с большей вероятностью, чем незнакомцы. Исключением являлись террористические акты вроде тех, что случались в прошлой войне, и ситуации, когда кто-то спугнул вора или нечто подобное. Но похищение? Когда стало более-менее понятно, что лорд Слизерин ничего о похищении не знал, она решила, что преступление точно принадлежит к первой группе. Когда стало известно, кто мог захотеть получить в свою власть мисс Смит, поиск адреса в каминной сети много времени не потребовал. Они готовились выдвигаться за молодым человеком и, может быть, спасать ведьм, которые были почти ровесницами самой Тонкс. Яксли пока считался только подозреваемым, но, оглянувшись, Тонкс пришла к выводу, что термин «подозреваемый» — чистая формальность. Для начала, собравшаяся команда была слишком велика. Саму Тонкс приставили к целителям, которых они брали с собой: охранять, чтобы те могли спокойно работать. Она не определилась, радоваться этой работе или жаловаться, что ее не взяли на настоящее дело. Один из старших авроров выразительно на нее посмотрел, и Тонкс, закатив глаза, все-таки изменила цвет волос с ярко-розового на скучный приглушенный голубой. Она стояла рядом с парой целителей, глядя, как первая команда уходит порталом на место назначения. Наконец настала их очередь. Тонкс приземлилась, чуть присев, уже с палочкой наготове и озирая местность. Увидев открывшуюся перед ней сцену, она удивленно моргнула. Рядом, за несколькими аврорами, стоял немолодой седеющий волшебник в мантии старомодного кроя и кричал во весь голос. Кое-что Тонкс сумела разобрать, несмотря на остальной шум: — Чтобы мой сын был таким дураком? Да как только Шляпа отправила тебя на Слизерин! Сам виноват, что так опозорился! Эти слова, похоже, предназначались молодому волшебнику — всклокоченному со сна и в одной ночной сорочке — который ругался на всех вокруг: — Какое право вы имеете ко мне вламываться! Уходите немедленно! Почти голая ведьма, почему-то со сковородкой, пыталась его заслонить собой от всех авроров сразу и несла какую-то бессмыслицу: — Не тронь Кассиуса! Он мой! Никому не дам! — и, похоже, Тонкс, единственная женщина их всех авроров, злила ее больше всех. Да уж, все оказалось сложнее, чем Тонкс представлялось. Не зная, что делать, она смотрела, как один из авроров пытается миром угомонить старшего волшебника, а другой — ведьму. — Ерунда, так ничего не выйдет, — буркнул один из целителей, прибывших с Тонкс. Одновременно выйдя из-за ее спины, целители быстро оглушили окруженную аврорами пару. Усмехнувшись, Тонкс подошла следом за ними. Их прагматичный подход ей понравился, но командир операции явно был другого мнения: — Целитель Вейн! Нельзя же просто так оглушать нашего подозреваемого! Вы превышаете свои полномочия! — Аврор Праудфут, у вас явно не выходило призвать этих двоих к порядку, — перебил целитель Вейн. — Я подозреваю, что как минимум один из них, а то и оба, находятся под действием влияющего на сознание зелья или подобной субстанции. Я вправе безвредно лишить их сознания, чтобы не дать им навредить себе и окружающим. — И что это может быть за субстанция? — с откровенным недоверием презрительно спросил Праудфут. — В случае ведьмы — какое-то любовное зелье, может быть, даже амортенция. Она определенно испытывала острый приступ ревности. В ее положении это несколько нетипично, вам так не кажется? Я пока в этом не уверен, но мы разберемся. Тонкс исполняла приказ с тщанием и не отходила от целителей ни на шаг. Не часто ей выпадала возможность послушать, как забавно препираются старшие чины аврорского отдела, и как отчитывают за неумение справиться с ситуацией одного из тех, кто всегда пренебрегал ей, девушкой-новобранцем, принятой только за способности метаморфа. Улыбаясь, Тонкс перекрасила волосы в сияющий лимонно-желтый и помогла доставить двоих оглушенных людей в министерство. Другие тем временем забрали в отдел отца волшебника для взятия показаний — тот неохотно, но согласился. Хорошо бы получилось быстро выяснить, где остальные девушки. Тогда можно будет вытащить их прежде, чем остальные участники сговора не предпримут что-нибудь решительное.***
Четверг, 14 декабря Утром во вторник из газет стало известно, что ночью ведьм нашли, пользуясь предоставленными лордами Принцем и Слизерином сведениями, а виновные арестованы. Гарри обратил внимание, что не указаны ни имена участников, ни место событий. Он отлично помнил, как в прошлом году комментировала турнир Скитер: смесь вымысла и реальных фактов, которые все могли прочесть и посплетничать. Очень интересно наблюдать, как все бывает, если замешаны влиятельные лица. После разговора с Сириусом он принял еще и короткий вызов от Марволо — тот сообщил, что во всем разобрался и приказал отцу виновника решить проблему безопасным для ведьм способом. У старшего Яксли были связи — именно поэтому Марволо когда-то его рекрутировал. Теперь тот пользовался ими, чтобы защитить имя старшего сына, похитившего трех ведьм и наколдовавшего над их домом темную метку. Наверное, эти же связи уберегли его после прошлой войны от Азкабана. Гарри фыркнул, сердито прищурившись. — Что, Гарри? — спросил Тео, наливая себе молока. — Их нашли. Это же хорошо? — Хорошо, — согласился Гарри, сворачивая газету и откладывая на нашедшееся на столе свободное местечко. — Но мне не нравится, как «Пророк» об этом пишет. Объяснять подробнее он не стал. Он знал, что нельзя рассказывать о том, что ему известно. Что сын Корбана Яксли, пожирателя смерти, использовал темную метку, потому что хотел вернуть Темного Лорда к прежним методам. Или что директор сходит с ума, что он куда-то пропал, наверное, скрываясь от осмотра у специалистов. Делиться сведениями, которые дал ему Марволо, было опасно. Иногда легче было не знать, потому что тогда на нем не лежала ответственность за сохранение тайны. — Просто омерзительно, как они под эвфемизмом «содержанки» подразумевают, по сути, сексуальное рабство, — согласилась Панси из-за своего номера «Пророка». — Разница есть. Между пятикурсниками Слизерина завязался разговор, благодаря которому о Гарри забыли. Он смог молча и спокойно позавтракать и выпить свои зелья. Гарри надеялся, что Яксли не сможет защитить сына от заслуженного наказания, а директора или уберут из школы, или выяснят, что никакого плана с похищением ученика не было. И еще — что сегодняшняя контрольная по зельям будет не очень сложной. Вздохнув, он доел тост и, собрав сумку, пошел за остальными.***
Пятница, 15 декабря В пятницу, по дороге на обед, Гарри увидел директора в первый раз с тех пор, как тогда к учительскому столу подошли попечители. А сейчас старый волшебник шел так бодро, будто пропадать на несколько дней — это совершенно нормально. Тео и Дафна, обсуждавшие, на кого легче наложить немоту, на ворона или на жабу, вдруг замолчали. Директор встал у них на пути, глядя на Гарри. На его морщинистом лице застыла улыбка. Того, что на директоре была лазурная мантия, можно было даже не заметить. — Гарри, мой мальчик! Пожалуйста, пойдем со мной. Так мы сможем поговорить. Обещаю надолго тебя не задерживать, так что без обеда ты не останешься. Просьба была подана достаточно ласково, но что-то было не так. Даже если бы не предупреждения Марволо, которые тот неоднократно передавал с начала недели, Гарри вряд ли захотел бы в такой момент оставаться с директором наедине. — О чем вы хотели поговорить, директор? Мой опекун и целитель говорят, что мне нельзя пропускать приемы пищи. Так что если это не супер-важно, я бы лучше пошел обедать в Большой зал. Гарри знал, что в этом он с прошлого года изменился. Раньше он бы просто помахал друзьям, мысленно обещая все им потом передать, и ушел с директором, радуясь, что ему хоть что-то расскажут. Тогда друзьями были бы Рон и Гермиона, а не Тео, Дафна, Драко и остальные пятикурсники со Слизерина. Может, и не все они были настоящими друзьями, но слизеринцы всегда предпочитали перемещаться кучно, и у них были на то основания. Директор, весело сверкая голубыми глазами, посмотрел на учеников поверх очков: — Я всего лишь хотел узнать, как тебе живется на Слизерине, Гарри. Перераспределения случаются редко, а на моей памяти такого не было вовсе. Любопытно узнать, сбываются ли твои надежды. Ничего более. Гарри ощутил, как поползли вверх по рукам мурашки. Два последних слова четко указывали на то, что его впечатлениями о жизни на Слизерине дело не ограничится. Остальные за спиной у Гарри шевельнулись, и он точно понял, что они все решили так же. Но ответить на предполагаемый вопрос директора было достаточно просто: — Мне нравится. Быть слизеринцем и жить в подземельях, сэр. Комната хорошая, да и по лестницам не надо бегать каждый раз, когда что-то в спальне забыл, — Гарри выдавил улыбку. Их глаза встретились, и Гарри вдруг почувствовал, как что-то коснулось окклюментных щитов. От неожиданности Гарри дернулся назад, опустив взгляд на висевшую у него на плече сумку, словно чтобы проверить, не выпал ли оттуда свиток — его конспект по чарам. Мысли у него неслись вскачь. Профессор Снейп рассказывал, что мастера-легилименты могут входить в чужое сознание без палочки и произнесения заклинаний. Он даже услышал историю про прирожденных легилиментов, которые безо всяких усилий могли читать всех вокруг, так что им приходилось потрудиться, чтобы закрыть свое сознание и не потонуть в мыслях незнакомцев. Но Гарри ни за что бы не подумал, что директор дойдет до незаконного проникновения в сознание ученика. Его доверие человеку, за которым в прошлую войну пошли его родители, и без того было ненадежным — он не освободил Сириуса, почти не делился сведениями, — но теперь оно рассыпалось в прах. Внешне директор ничем не выдал, что его попытка прощупать чужое сознание была отражена. — Рад слышать, мой мальчик. Очень жаль, что несколько человек смогли настолько помешать твоей жизни в башне, что расставание с друзьями показалось лучшей альтернативой. Это что, угроза? — Мы все равно в одной школе, директор. А теперь разрешите, мы пойдем. Не то опоздаем, а я обещал друзьям с ними пообедать, — Гарри вежливо кивнул, остальные тоже пробормотали что-то подобающее, и компания, ускользнув от директора, пошла по коридору немного быстрее, чем раньше. Гарри чувствовал, что дрожит. В этот момент он был рад, что Марволо настоял на изучении окклюменции, чтобы не давать их эмоциям влиять друг на друга. Заметил бы он вообще, что произошло, если бы он не научился? Он чуть не подскочил от неожиданности, когда Тео коснулся его плеча и негромко спросил: — Гарри, с тобой все хорошо? Что только что случилось? Взгляд Гарри скользнул по стенам коридора, по которому они шли. Слева и справа висели картины, украшенные ветками хвойных деревьев, наколдованными сосульками и сверкающими шариками (замок украсили раньше на неделе). Он покачал головой, вздохнул несколько раз, прогоняя дрожь. — Не здесь. Позже. Слизеринцы без лишних слов окружили его и затеяли невинный разговор о домашней работе, предстоящем выходном в Хогсмиде, каникулах и прочих темах, которые не вызвали бы подозрений, если кто-то станет подслушивать. Напряжение не покидало Гарри, пока они не дошли до Большого зала. Здесь, среди других учеников, при стольких свидетелях, директор вряд ли станет что-то предпринимать.***
Слизеринцы ушли, плотно окружив Гарри, но Альбус так и стоял в коридоре. Он был озадачен. Кажется, кто-то научил мальчика окклюменции. Он не думал, что это в принципе возможно. Все-таки Гарри так юн и эмоционален. Не мог же Том сам с ним заниматься? Так или иначе, где бы мальчик ни научился закрывать сознание, пусть даже ненадежными барьерами начинающего, это было нехорошо. Урон уже был нанесен. Торопливое отступление могло значить только одно: Гарри заметил попытку Альбуса и понял, что происходит. Это было глупо. С чего он вообще вообразил, будто мальчику что-то известно о планах Тома? Никто в здравом уме не стал бы доверять ребенку важную информацию. Встряхнувшись, Альбус прекратил эти бесполезные размышления. У него было мало времени — следовало пройти диагностику, пока принятые зелья не утратили силу. С ним, разумеется, все было в порядке, но так он мог компенсировать эффект любых негативных факторов, заклинаний или зелий, которые могли ему подлить, и целители заключат, что он здоров. Альбус бодро пошел по тому же коридору, куда только что ушли ученики, намереваясь прийти в Большой зал до конца обеда. Сперва его появление не привлекло особого внимания, и он успел в море учащихся высмотреть Гарри и тех, кто был рядом. Они сидели за столом Рейвенкло с мисс Грейнджер с Гриффиндора и светловолосой девочкой с Рейвенкло, у которой был очень удивленный вид. Они быстро что-то говорили, Гарри и кое-кто из остальных казались бледнее обычного. Временно проигнорировав эту проблему (позже можно будет заявить, что то, что Гарри почувствовал, просто игра воображения человека, только начавшего изучать сложное искусство), Альбус уверенно подошел к своему месту за столом, радушно улыбаясь старым друзьям и младшим коллегам, которые уже его заметили. — Альбус! — воскликнула Поппи и вскочила, забыв о своей тарелке. — Мы пытались тебя найти! Где ты был? К тому времени, как он добрался до лесенки на помост, она успела обойти стол. Палочка уже была у нее в руке, будто она собиралась колдовать диагностические чары прямо здесь, перед всеми учениками. — Поппи! — Альбус выразил голосом легкий укор. — Не надо так волноваться! Я просто отсутствовал несколько дней по личным делам. — Он не сообщил Минерве, что берет отгул, но знал, что она в любом случае сможет его подменить. — Теперь вернулся. О чем ты хотела поговорить? Разумеется, он знал, о чем она переживает, но, продолжая улыбаться, прошел мимо нее к своему месту. Он собирался пообедать, — попытаться хотя бы, — прежде чем она потащит его в руки любопытных целителей. Сегодня давали цветную капусту, а он цветную капусту любил. Со сметанным соусом и картофелем — то, что надо. — Альбус! — возмущенно воскликнула Поппи, и он засмеялся. — Зайдешь ко мне, как поешь. Ты слышал? И никаких отговорок! Так как это полностью совпадало с его планами. Альбус кивнул, сел, закинув на плечо бороду, и потянулся за картошкой. В кои-то веки у него что-то удалось.***
— Он что?.. — яростно прошептала Гермиона. В ее карих глазах, кажется, был испуг. — Он, кажется, пытался посмотреть мои мысли. Не воспоминания, а то, что я думал в данный момент, — даже сейчас, на нейтральной территории за столом Рейвенкло, среди друзей — слизеринцы буквально к нему приклеились — Гарри чувствовал себя неуверенно. — Но как? Прежде чем Гарри начал объяснять, что такое легилименция, рот Гермионы открылся в изумленном «о»: она что-то вспомнила. Иногда было страшновато, сколько она всего прочла и запомнила. — Директор — легилимент? Но читать мысли без разрешения незаконно! Я точно это знаю! — она оглянулась с потерянным видом, словно пыталась найти достойное оправдание, объясняющее действия директора. Гарри с легким удовлетворением отметил, что даже его умной подруге трудно что-нибудь такое придумать. Потом он заметил, как в Большой зал вошел директор. Тео тем временем наклонился чуть сильнее: — Не старайся, Грейнджер. Нет у директора нормальной причины лазить по мыслям учеников. По-моему, тут сработало его пренебрежение к любым слизеринцам. Здесь Гермионе нечего было возразить. Было совершенно ясно, что директор готов притеснять слизеринцев по любому поводу. Тео в одном из разговоров напомнил, как на их первом курсе тот буквально в последнее мгновение выбил землю у слизеринцев из-под ног. Только тогда Гермиона поняла, как тяжело было первокурсникам прийти на пир, зная, что они победили, и вдруг увидеть, как директор лишает их победы. Гермиона покусывала губу. Она была в смятении. — В источниках только упоминалось, что использование легилименции без добровольного согласия незаконно. Как ты вообще сумел ее почувствовать? Ты уверен, что он правда… Гарри одним твердым взглядом уничтожил все, что она хотела сказать. — Просто не встречайся с ним взглядом. Так у него не будет доступа, — мрачно сказал он. Ему надо было поскорее позвонить Марволо и рассказать, что произошло. Вот бы он не запретил ему Хогсмид в эти выходные, Гарри уже несколько дней их ждал. И еще ему надо было купить в подарок друзьям какие-нибудь мелочи. — Как ты научился защищаться от легилименции? — Гермиона бросила попытки оправдать директора, и тут же проявилась ее жажда знаний. Драко у нее за спиной закатил глаза. С тех пор, как Гермиону объявили наследницей Лестрейндж, он перестал ее дразнить, но так и не привык к ее неуемной любознательности. Луна, рассеянно помешивая рагу, ответила, как всегда, мечтательно: — Трудно учиться окклюменции без подсказок и помощи мастера. Отец пытался мне помочь, но мы добились немногого. Гарри бросил на нее оценивающий взгляд. Со слов профессора Снейпа, окклюменция — редкое искусство, так как ей почти невозможно научиться без необходимой помощи и тренировок с легилиментом. Мастеров легилименции было немного, и еще меньше было людей, готовых пустить к себе в голову незнакомца, что требовалось для эффективной учебы. — Меня сперва учили медитировать, — объяснил Гарри Гермионе, которую, как всегда, расстроила невозможность получения каких-то знаний. — По-моему, ты можешь начать с чего-то вроде, а потом попросишь помочь дядю? Гарри был почти уверен, что лорд Лестрейндж сможет или попросить помощи у профессора Снейпа, или найдет другого наставника для своей наследницы. Уж кому хватило бы самодисциплины на такой навык, то точно Гермионе. По крайней мере, Гарри был почти уверен, что ей окклюменция дастся проще, чем ему. — Меня тоже учили медитации, — добавила Дафна. — Мама всегда говорила, что это отличный способ убить время на скучной встрече и вытерпеть самых ужасных гостей, — она демонстративно содрогнулась, и все рассмеялись. Мрачная атмосфера развеялась, и обед закончился хорошо. Но Гарри не забыл, что пытался сделать директор, и твердо решил связаться с Марволо, как только вернется к себе в комнату после уроков. *** Было еще довольно рано (он только начал переодеваться к ужину), когда загудело зеркало, лежавшее стеклом вниз на столе. Слегка нахмурясь, — зачем Гарри звонить сейчас? — Марволо принял вызов, так и не застегнув половину пуговиц рубашки. — Генри, с тобой все хорошо? По мальчику нельзя было такого сказать. Он был бледен, но на щеках горели пятна, глаза сверкали, но взгляд был нервным. Судя по движению фона, Генри не сидел на месте, а ходил, кажется, по своей комнате. — Да… хорошо. Немного испугался, понервничал, растерян… но все хорошо. От поднятого им сквозняка мерцали свечи. Ожидая, пока он продолжит, Марволо попятился и сел на постель. Потревоженная Нагини сердито зашипела. Мальчик так и ходил, и Марволо поторопил его: — Почему ты позвонил еще до ужина? Обычно ты звонишь в конце дня, закончив со всеми делами. У тебя что, даже не было сегодня клуба по защите? Генри выдохнул, плюхнулся, кажется, на кровать и медленно кивнул: — Был клуб. Хорошо прошел. Но я хотел до ужина сказать тебе, что случилось, — он вздохнул, собираясь с духом. — Когда мы шли на обед, нас встретил директор. Он задал пару бессмысленных вопросов, хотел, чтобы я пошел с ним — один. Спрашивал, как мне живется на Слизерине. И как только я встретился с ним взглядом, он точно попытался прочесть мои мысли. Я быстро отвел глаза, а потом мы ушли. Но сейчас твои предупреждения кажутся реальнее, страшнее. Я не представлял, что он что-то такое сделает… несмотря на все, что узнал с лета… — Генри нервно вцепился одной рукой в непослушные волосы, снова вздохнул. Во взгляде виднелось смирение перед лицом вечно преследующих его проблем. — Должно быть, тяжело расставаться со своим прежним мнением о человеке. Марволо всегда мало внимания обращал на других людей, относился к ним с пренебрежением. Несколько раз ему приходилось признавать, что они умнее и хитрее, чем он думал. Или что ему может противостоять маглорожденная, пусть и недолго. Его никогда не предавали люди, которых он бы уважал, и эта боль не была ему знакома. Просто он всегда учитывал риск предательства. Наверное, нелегко признавать, что твой герой — злодей в большей степени, чем можно было бы спустить ему с рук. — Думаю, вскоре ты услышишь, что директора этим вечером поместили в Мунго — лечить от последствий длительного воздействия темной магии. Пока выглядит так, что его положение не безнадежно. Старик согласился на лечение добровольно. Профессор Макгонагалл временно будет исполнять обязанности директрисы. — Судя по очевидному облегчению на лице мальчика, ему и правда пришлось тяжело. — Думаю, не надо тебе напоминать, что до официального объявления об этом никто не должен знать. Генри хмыкнул и с веселой усмешкой закатил глаза. Видимо, ему казалось смешным то, что Марволо напоминает об этом, говоря, что не напоминает. — То есть мне не надо завтра оставаться в замке? Будет выходной в Хогсмиде. Марволо в ответ немного зловеще улыбнулся, что лишь слегка приглушило радость на лице Генри: — Полагаю, тебе можно будет сходить, если ты согласишься, что я буду вас сопровождать. Я бы даже сказал, что в деревне будет безопаснее, чем в почти пустом замке. Я тогда встречу вас с друзьями у ворот на границе Хогвартса? — Мы пойдем сразу после завтрака. Но встанем, наверное, не очень рано. Так что часов в десять утра? — немного неуверенно спросил Генри. То ли он не знал точно, когда они с друзьями будут готовы к выходу, то ли у него были сомнения, как отнесутся остальные к обществу лорда Слизерина. — Тогда буду ориентироваться на это время. Вызови меня через зеркало, когда соберетесь. Я аппарирую. Разобравшись с этим вопросом, они обсудили еще несколько мелочей, а потом кто-то постучал Генри в дверь и позвал на ужин. Тогда они и закончили разговор. Вздохнув, Марволо закончил одеваться. Похоже, планы на завтра предстояло изменить. Впрочем, безопасность наследника была важнее, чем завтрак с лордами, которые все равно бы его поддержали. Все они считали, что семья превыше всего. Они поймут. Или он заставит их понять.