***
Воскресенье, 24 декабря Старательно обходя стремянки, расставленные тут и там по дому, Драко торопился из комнаты для завтраков, где захватил с собой сэндвич, куда-нибудь в укромное место, где можно было спрятаться от матери. Увернувшись от задерганного домовика, он зашел в музыкальную рядом с ритуальной комнатой. Ее редко использовали, но сегодня она была занята. — Отец, а ты что здесь делаешь? Обычно его отец либо вовсю занят был организацией процесса, либо работал с бумагами в кабинете. Драко не ожидал найти его здесь, в таком удобном для укрытия месте. Устало вздохнув, Люциус закрыл книгу, которую читал, и посмотрел на сына: — Я плохо спал этой ночью. Твоя мать только и делала, что вертелась. Но сама она не просыпалась, — он снова вздохнул. — У меня болит голова, а зелье еще не подействовало, так что, пожалуйста, не шуми. Драко только кивнул, удивляясь, почему вдруг возникли такие проблемы, хотя родители спали вместе вот уже десять с лишним лет. Но откуда ему знать? Может быть, отцу просто приснился дурной сон, но он не хочет рассказывать об этом сыну. Он сел на скамью перед роялем и стал есть свой сэндвич — с ветчиной, майонезом и помидорами. Хоть он и ждал с нетерпением бала, где можно будет встретиться с друзьями и потанцевать с Асторией, суета и шум подготовки ему совсем не нравились. Потом в комнату зашел эльф, убрал пыль со всех поверхностей и ковра, принялся левитировать зеленые гирлянды (из чего-то хвойного, Драко было лень подходить и рассматривать, из чего именно), и Драко с отцом снова сбежали. Как же добиться покоя? Спрятаться, что ли, у себя в комнате, притвориться, что занят повторением?***
Когда утром Генри вышел к завтраку, Марволо уже читал в «Ежедневном пророке» статью о фестивале. В целом статья была положительной — говорили о качестве образования и о том, что маглорожденные раньше получат возможность акклиматизироваться в магической Британии. — Доброе утро, Генри, — с улыбкой поздоровался он, изо всех сил стараясь не краснеть из-за своего вчерашнего иррационального поведения. Смешать алкоголь с сильным успокоительным было не лучшей его идеей. Нет, не худшей, но тем не менее. О чем он только думал, будя мальчика посреди ночи? — Доброе утро. Генри выглядел не проснувшимся. Он медленно сел на свое место и почти машинально наполнил тарелку любимыми блюдами. — Не выспался? — Марволо свернул газету и положил на стол, налил себе еще кофе. Он встал с головной болью, но, к счастью, на нее подействовало принятое утром антипохмельное. Генри кивнул: — Просыпался каждый раз, как поворачивался, потому что Нагини постоянно мешалась. Сегодня она решила полежать в кабинете, на коврике перед камином. Марволо с изумлением смотрел, как он налил в свою кружку кофе вместо чая, добавив уйму молока и сахара. — Ты уверен, что тебе надо было вставать? Сегодня будет долгий день. Такие балы обычно заканчиваются очень поздно, — Марволо отпил своего сладкого кофе. Он обратил внимание, какой бледный и встрепанный у Генри вид. — Я бы посоветовал тебе хотя бы вздремнуть днем перед тем, как мы туда отправимся. Прежде чем он подробнее расписал, почему считал свое предложение хорошим, или упомянул тему их ночного разговора, он почувствовал вызов одного из пожирателей смерти. Почему сейчас? Марволо понадеялся, что тот, кто оторвал его от завтрака, сделал это не без причины. Ради его же собственного блага. Вздохнув, он встал, быстро допил кофе, взял яблоко, чтобы забрать с собой, и посмотрел на неожиданно насторожившегося Генри. — Все хорошо? — спросил его сын. — Пока не знаю, — отозвался Марволо, уже готовый уйти, — но выясню. — То есть ты не представляешь, что там? — встревожился Генри. — Они ведь зовут, только если это что-то важное? — Флимм, мой плащ! — Генри надо было успокоить, потому что повода для волнений действительно не было: — Сейчас действуют только приказы искать детей, которым может понадобиться помощь, и увеличивать семьи. Может быть, кто-то нашел Фенрира? — он пожал плечами и взял у эльфа плащ. — Не беспокойся. Я не собираюсь покидать штаб. Я быстро, — и он действительно на это рассчитывал. — Хорошо, — кивнул Генри, — начну тогда эссе по трансфигурации. Набросив на плечи плащ, Марволо пошел в каминную, чтобы оттуда аппарировать в штаб. Он искренне надеялся, что его не напрасно вызвали в этот день.***
Снова Джереми ждал своего лорда, не зная, как будет воспринят его вопрос. Чтобы не впасть в состояние слепой паники (непонятно, как он умудрялся функционировать во время экстренных ситуаций в больнице, но не справлялся здесь), он размышлял, насколько нервничают остальные, когда им надо сообщить их лорду о чем-то срочном. Может быть, он один такой? Дверь приемной вдруг распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Джереми тут же упал на колени и приник к полу, с усилием контролируя дыхание. Как жаль, что результаты анализов Дамблдора не пришли несколькими днями позже. Не пришлось бы вызывать своего лорда в дни Йоля и рождества. Увы, ничего с этим он поделать не мог. Оставалось рассчитывать, что благоразумие, которое Темный Лорд демонстрировал со времени своего возвращения, не подведет. — Что же такое важное, Джереми Джагсон, не могло подождать несколько дней? — потребовал ответа Темный Лорд, остановившись перед тем местом, где ладони Джереми касались деревянного пола. — Я получил результаты повторных анализов пациента. Мое внимание привлекло то, что у него не произошло ожидаемого улучшения. Видимо, он принял зелье, маскирующее эффекты влияющей на него опасной магии. Результаты новых анализов показали, насколько урон на самом деле серьезен. Прогноз лечения пока неясен. При небольшой удаче может выздороветь, либо, если очень не повезет, лишиться жизни. Я подумываю о том, чтобы передать несколько большую часть ответственности одному из наших младших целителей. Я слегка нездоров, может понадобиться отпроситься на несколько дней. Но я хотел узнать, чего пожелали бы от меня вы, мой лорд, — Джереми быстро отчитался о причинах вызова (может быть, это поможет сохранить спокойствие Темного Лорда), стараясь, чтобы из его слов было понятно, что он может саботировать лечение мистера Дамблдора, хотя клятва целителя не позволяла ему прямо причинять пациенту вред. Дрожа то ли от страха, то ли от того, что пол был холодным, Джереми ждал, и с каждым мгновением, что Темный Лорд молчал, тревога у него внутри нарастала.***
Марволо позволил себе медленно поморгать. Все равно Джереми не увидел бы этого — он пал ниц, как и полагалось. Вернее, как считал нужным требовать Волдеморт в безумные дни прошлого. Может быть, целитель полагал, что из-за времени и даты вызова его лорд будет в особенно дурном расположении духа. Но больше всего Марволо поразило то, что он на долю секунды помедлил, прежде чем принять самое рациональное решение. Почему он медлил? Почему эмоции мешали логике? — Если ты саботируешь его лечение, это не будет подозрительно? Первое правило при создании любого плана, принятии любого решения — получить больше информации. Всю, какую возможно. Потом взвесить все за и против, оценить последствия и цели, а потом уже прийти к рациональному решению. Его ненависть к Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору не должна была пересиливать здравый смысл. Но и жалость и чувство вины из-за того, что он изобрел проклятие и заколдовал кольцо, навредившее старому директору, не должны определять его действия. Марволо никогда бы не подумал, что возможно чувствовать жалость и ненависть одновременно к одному и тому же человеку. Это, определенно, сбивало с толку и подвело его к теории, что возвращение последнего осколка души вернуло ему еще часть человечности. — Не должно, мой лорд. Подобные случаи всегда непредсказуемы. В данный момент допускается все, от полного выздоровления до смерти. Вероятнее всего необратимое повреждение психики. Будет достаточно просто немного изменить лечение и подвести к самому негативному исходу, мой лорд. Джереми говорил уверенно, но махинации обычно можно было обнаружить. Ситуацию усугубляло то, что факт непоправимого вреда здоровью Дамблдора и уж тем более — его смерть непременно привлекут самое пристальное внимание. Постукивая указательным пальцем по губам, Марволо быстро прикинул варианты, крепко укрыв сознание щитами, чтобы сдержать бурю эмоций. — Не рискуй своим местом в больнице. Приложи все силы, чтобы вылечить старого дурака. Возможно, ты расширишь наши знания в таких вопросах и арсенал целителей. Это важнее, чем еще сильнее навредить Дамблдору. И это действительно было важнее. Учитывая, сколько старик уже потерял, долгое время, после дополнительной задержки в больнице он очень вряд ли сумеет вернуть себе былое влияние. — У тебя еще есть, что мне сообщить? — в некотором роде, это была хорошая новость, но завтрак с Генри все равно был прерван, а возможностей обсудить мальчика, которого они вчера обнаружили, осталось еще меньше. — Нет, мой лорд, это все. Прошу простить, что посмел прервать ваш день, мой лорд. Так как целитель с пола так и не поднялся, Марволо не постеснялся закатить глаза. Иногда излишнее подобострастие его раздражало. — Ты прощен. Иди. Отчитаешься, когда будут подвижки, можно письменно. Целитель встал и, поклонившись, исчез. Немного выждав, Марволо тоже отправился домой. Ему предстояло объяснить Генри, что ему стало известно, и где-то достать шоколадные лягушки и иллюстрированные «Сказки барда Бидля».***
Лондон вызвался рассказать мальчику о том, что вчера случилось и что из этого выйдет. Он видел его на завтраке, где присутствовали только те, кто жил здесь постоянно. Остальные ученики не вернутся раньше нового года. Теперь Лондон снова его искал, так как решил, что такую беседу лучше проводить наедине. Как он и думал, мальчик нашелся в биологическом классе: он шипел, приникнув лицом к стеклу террариума. Если бы Лондон не знал наверняка, что ребенок змееуст, мог бы решить, что тот просто играет, воображая, что разговаривает со змеей. Лондон сел неподалеку, обозначив свое присутствие небольшим шумом, и дождался, пока Маркус отвлечется со змеи на появившегося в комнате человека. — Здравствуйте, мистер Лондон! — мальчик обернулся так быстро, что взвихрилась короткая мантия, надетая поверх брюк и пуловера. — А вы знали, что змеи чувствуют, как люди ходят, потому что пол вздрагивает от шагов? — Чуть ли не вприпрыжку мальчик подошел и любопытно поднял взгляд: — Уже пора на обед? — Нет, — улыбнулся Лондон и похлопал по второму стулу за тем же столом, где он сидел. — Я хотел поговорить с тобой о людях, которые вчера помогли твоей подруге-змее. Помнишь их? — Их накажут? — вдруг встревожился Маркус. — Нет, — покачал головой Лондон, усмехаясь про себя над детскими тревогами. — Все-таки они спасли змею. За что их наказывать? Успокоенный Маркус серьезно кивнул и сел. — Но они заметили, что ты, как и они, можешь говорить со змеями. Этой способностью обладает только одна семья. Они твои дальние родственники и хотели бы лучше с тобой познакомиться, узнать тебя поближе. С тех пор, как прошлым вечером лорд Лестрейндж сообщил ему о случившемся, он обдумал множество способов подать эти новости. В конце концов он решил, что не существует способа сделать это «деликатно», как некоторые могли бы потребовать. Потому он решил говорить честно, но так, чтобы было понятно мальчику, который не выучил еще все буквы. — Почему они не знали? — сосредоточенно нахмурился Маркус. — Я мог бы жить с ними. — Потому что родство между вами — глубоко в прошлом. Задолго до твоих родителей или даже бабушек с дедушками. Родственники не всегда живут вместе, и потому им неоткуда было знать, что где-то еще есть люди, которые умеют говорить со змеями. Они и друг друга-то нашли только прошлым летом. Как объяснить про кровную вражду, изгнанных сквибов и прочие факторы, неизвестные ребенку? Даже сам Лондон не знал, как смог потеряться один из потомков Слизерина, и решил ограничиться общим результатом: потерей связи. Он смотрел, как Маркус обдумывает это. — Я хочу с ними встретиться. По-моему, они хорошие. Можно, я пойду играть? — Конечно, можно. Маркус вернулся к змее, прошипел несколько слов — наверное, несколько, наверняка определить это было нельзя — и выбежал из комнаты. Скорее всего, к другим детям, занятым карточной игрой. Лондон проводил его взглядом. Все прошло не так, как он ожидал. Но он предположил, что это нормальная реакция — мальчик не знал, на что может рассчитывать. То немногое, что было известно Лондону об отношении лорда Слизерина с приемным сыном, позволяло хоть как-то надеяться, что тот сумеет дать ребенку что-то хорошее.***
Пара движений расческой, и Гарри решил, что доволен тем, как лежат волосы. Теперь, отрастив их немного и использовав зелье, которое считал лучшим из всего, что купил тогда в Хогсмиде, управляться с прической было проще. Не то чтобы он выглядел прилизанным, но теперь по крайней мере было заметно, что он вообще причесывался. Со смешком расправив нервным движением мантию, он решил, что готов. Раздавшийся за спиной смех заставил его обернуться. Там стоял Марволо — уже в брюках, начищенных до блеска туфлях и парадной рубашке с вышивкой, только шелковая мантия была пока перекинута через руку. — Хорошо выглядишь. С чего вдруг такое внимание к своей внешности? Тебя интересует мисс Гринграсс? — было понятно, что он шутит, и Гарри в ответ показал язык. Он был не в настроении для шуток. — Нет. И ты это знаешь. Она позвала меня по-дружески. И все, — и он сменил тему: — Ты тоже выглядишь хорошо. Это была правда. Сейчас, без иллюзии, глаза Марволо были насыщенного красного цвета и контрастировали с темными волосами и бледной кожей. — Пойдем. Мисс Гринграсс тебя ждет. Встретимся в усадьбе Малфоев. Кивнув, Гарри шагнул к камину. Взяв щепотку летучего пороха из узорной шкатулки, он шагнул внутрь и назвал адрес. Головокружительное путешествие, множество оборотов, и вот он вышел из камина в усадьбе Гринграссов. Комната была богато украшена — пушистый ковер, шелковые обои, на потолке — роспись с какими-то мифологическими сюжетами. Не успел Гарри задуматься, что делать дальше, как подскочил от неожиданности — прямо перед ним с хлопком появился эльф. Даже после того, как прожил несколько недель с собственными эльфами, он не привык к их повадке так внезапно появляться. — Молодой хозяин, добрый вечер! Пожалуйста, ждите здесь, молодая хозяйка сейчас спустится, — и эльф исчез с еще одним хлопком. К счастью, Дафна пришла быстро, а сразу следом — ее родители и младшая сестра Астория. С улыбкой и поклоном Гарри приветствовал свою спутницу на предстоящий день, потом поклонился лорду и леди Гринграсс. Было страшно вот так, самостоятельно, почти не имея практического опыта в этикете, представлять сразу две семьи. Правда страшно. Но у Гарри всегда хорошо получалось работать в условиях стресса, и вряд ли ему сейчас хоть сколько-то грозила смерть (в отличие от случая с дементорами в лесу). А еще, судя по тому, как все улыбались, если он и ошибется, ему это, скорее всего, простят. — Гарри, что ты сделал с волосами? — выпалила Дафна, нарушив вежливую, хоть и натянутую атмосферу. — Отрастил с помощью зелья, — улыбнулся Гарри, — а потом еще нанес другое зелье. Я не такой модник, чтобы так же стараться в обычные школьные дни, но сегодня точно стоило потрудиться. — С ностальгией вспоминаю дни, когда мог поступать так же, — сухо заметил лорд Гринграсс и, повернувшись к жене, взял ее за руку. Та смешливо блеснула глазами, и Гарри на короткий миг задался вопросом, какую историю они вспоминали. — Мне нравится ваша мантия, наследник Слизерин-Поттер. Это языки пламени? Тема этого года оказалась очень непростой для дизайна мантий, — с ласковым любопытством спросила мать Дафны. На это Гарри оставалось только кивнуть. Это действительно было сложно. — Отцу пришла мысль вспомнить, что значит гостеприимство у разных народов. Различия есть, но почти всегда это предложение крова и пищи. В виде батонов или чего-то такого идти мы не захотели, так что взяли идею тепла огня. Что-то вроде домашнего очага. — Гарри фыркнул, вспомнив эту часть разговора, и пояснил, заметив интерес окружающих: — Молодая ведьма — ученица, наверное — предложила для разнообразия нарисовать среди языков огня животных. Отец сказал, что такой дизайн отлично подошел бы Темному Лорду, и на него стали испуганно коситься. Тогда он пояснил, что это было бы похоже на адское пламя, и предложение быстро замяли. Все посмеялись, но Гарри был почти уверен, что заметил на лице лорда Гринграсса напряжение. Значит, как Гарри и подозревал (так как младший брат этого человека был пожирателем смерти), этот лорд тоже был последователем Марволо. — То есть темный цвет означает дымоход, а блестящая вышивка на рубашке — горящие угли? — спросила Астория, пристально изучая тонкий рисунок на шелке мантии Гарри. Гарри снова разгладил материал. На нем были темно-коричневые шерстяные брюки — разумеется, это означало дрова, — белая рубашка с ярко-красной вышивкой спереди и мантия, которая кверху становилась темнее, украшенная узором в виде языков огня, поднимающихся снизу вверх. Платье Дафны, длиной по щиколотку, было из шелка желто-оранжевых тонов. Поверх него была почти прозрачная мантия. Несколько тонких полосок темной ткани имитировали эффект свечения лампы. Дафна, судя по всему, выбрала тему света фонаря из предложенного портным списка парных тем и цветов. — Ты замечательно выглядишь, Дафна, — Гарри вдруг сообразил, что спутнице надо сделать комплимент. И не то чтобы он соврал. Ей правда шли светлые тона «лампового» наряда, а волосы были уложены в нечто настолько замысловатое, что пришлось бы потратить несколько часов на то, чтобы в этом разобраться. — Отправляемся? — спросил лорд Гринграсс, и Гарри, снова воспользовавшись тем, что выучил за лето, шагнул к Дафне и предложил ей руку, затем вторую — Астории, чтобы сопроводить обеих девушек в усадьбу Малфоев. Там их встретит Драко и будет заниматься Асторией, а Гарри останется с Дафной, предоставляя ей привлекать внимание, необходимое для поиска жениха, с которым она не умрет со скуки или еще каким-нибудь образом не останется несчастной.***
Прошло не так много времени, но Драко уже хотелось уйти к буфету в другой комнате, а не встречать прибывших. От него ждали, что он будет стоять с родителями и приветствовать гостей, но это уже начинало надоедать. Насколько проще было, пока ему не исполнилось тринадцать. И зачем? Ради министерских клоунов. Конечно, тема, выбранная в этом году его матерью, была нелепой, но некоторые костюмы, в которые вырядились гости, были еще хуже. Дом, как всегда, был превосходно украшен, но Драко раз десять пересчитал блестящие красные шарики, изображающие ягоды в листьях плюща и падуба, пока сдерживался, чтобы не закатить глаза, когда очередной волшебник или ведьма делает матери один и тот же комплимент. Что, есть какой-то ограниченный список фраз, которые можно говорить ведьме в положении, уже имеющей почти взрослого ребенка? Драко уже подумывал и впрямь составить этот список, когда из камина вышел Генри с двумя слизеринками, а за ними — родители девушек. Астория была хороша в платье и мантии из бархата. Они сочетались с одеждой Драко по текстуре и не противоречили друг другу по цвету. Их пара должна была изображать теплые одеяла, которые можно было найти в любой гостиной и спальне усадьбы. — Астория, Дафна, Гарри. Рад вас видеть! Хорошо выглядите. Гарри, ты все-таки нашел расческу и причесался… более-менее. Ответные смешки и наигранно-сердитый взгляд немного сняли усталость, накопившуюся у Драко в спине от стояния. Он приветствовал Асторию, взяв ее за обе руки и пожав их, потом вежливо поклонился, как полагалось. Потом он поклонился Дафне, ответившей реверансом, и обменялся поклонами с Гарри. — Я найду вас, когда смогу отсюда уйти. Тео с семьей уже здесь. Наследницу Лестрейндж я пока не видел. Прибыла еще волна гостей, заставив пришедших выйти из каминной в украшенные для бала залы. Мысленно вздохнув (жалоб в таких ситуациях мать не прощала ему с восьми лет), Драко вернулся к своим обязанностям.***
Северус и Соня вышли из камина в толпу гостей, намеревающихся приветствовать хозяев бала. Взмахом палочки Северус очистил с себя и жены неизбежную сажу. Иногда он задумывался, почему никто не придумал более комфортабельный — и чистый — способ передвижения. Может быть, не нашлось способа сохранить ту же скорость, убирая неприятные аспекты. В таких областях магии Северус ни в коем случае экспертом не был. Нарцисса приветствовала их с улыбкой: — Северус, Соня! Как чудесно, что вы к нам выбрались. Я боялась, что обязанности декана Слизерина помешают вам прийти, — она болтала с привычным энтузиазмом, а Люциус взглядом дал понять, что уверен: если бы не жена Северуса, тот обязательно нашел бы повод остаться в школе. Впрочем, Северус не был так в этом уверен. Теперь, как лорд Принц, он не мог игнорировать всю эту светскую суету. Он знал это, принимая титул, и теперь должен был мириться с последствиями своих поступков. Они уступили место следующим гостям и перешли в бальный зал. Соня подавила смех и в ответ на вопросительный взгляд Северуса качнула головой в сторону стоявшей сбоку пары, чей наряд изображал куски торта. Нет, действительно куски торта — словно они увеличили их и надели на себя. — Смехотворно, — пробормотал Северус. — Торт… Кто, имея хоть каплю гордости, станет изображать торт? Соня хрюкнула от смеха, качнула подолами мантии и платья: — Тема была непростая, любимый. С этим Северус мог согласиться. Они сами потратили больше недели, прежде чем остановились на идее бокалов красного вина. Соне пришлось его уговаривать надеть красное, пусть это и не был гриффиндорский красный. Но все равно это было лучше, чем быть тортом. — Может быть. Но не все же следовали теме, — он указал в сторону людей в самых обычных официальных мантиях, — так зачем изображать торт? Вместо ответа Соня снова засмеялась и потянула его к площадке для танцев, и Северус охотно пошел за ней, а потом и повел ее сам. — Сегодня ты совершенно прекрасна, любовь моя, — шепнул он ей на ухо и закружил их. — Давай танцевать и наслаждаться вечером, пока можем. — Ты так говоришь, словно это опасное задание, — снова рассмеялась Соня. — Разговоры с толпой политиков? Это не то чтобы опасно, однако скучнее и напряженней, чем даже урок у первокурсников. И они и впрямь получили удовольствие от танцев, вкусной еды и даже нескольких разговоров. В целом Северус быстро убедился, что ничего не потерял, пропустив прошлые балы. Без Сони он бы раздал столько саркастичных комментариев, что его скоро начали бы избегать, и тогда его это бы устроило. Но сейчас все было иначе — и лучше.***
Под музыку, которую играли настоящие люди, Гарри и Дафна двигались через танцующую толпу. Теперь, зная, что делать, это было даже весело. Куда лучше, чем в прошлом году, когда его заставили пойти на бал после единственного жалкого урока танцев. — Как думаешь, заметил тебя кто-нибудь интересный? Гарри все еще с трудом воспринимал идею договорных браков, особенно по сравнению с тем, как легко относились к ней его одноклассники со Слизерина. Он был очень рад, что Марволо обещал не устраивать его брак, хоть и настоял на том, чтобы при женитьбе Гарри заключил определяющий условия договор. Просто так уж это делалось. Спроси он Гермиону, наверняка за неделю получит список аргументов за и против брачных контрактов. А то и раньше. — Может быть. Трудно судить. Таких, кто близок нам по возрасту, но старше меня, мало. Из-за войны упала рождаемость. Если учитывать волшебников помладше, то будет немного больше. Но часто ограничивались одним ребенком, так что они не подойдут. Возможно, придется искать за пределами Британии, потому что замуж за двоюродного брата я точно не хочу, — она демонстративно содрогнулась, и Гарри пришлось с ней согласиться. Рассказы Марволо о влиянии близкородственных браков на потомков Слизерина окончательно отбили у него желание жениться на ком-нибудь даже из дальней родни. Когда танец закончился, они отступили друг от друга, сделали он — поклон и она — реверанс, после чего Гарри подал Дафне руку. Поклонов было столько, что у него появилось ощущение, что он попал в фильм Би-би-си по Джейн Остин. Тетя Петуния смотрела такие время от времени. — Хочешь перерыв, попить, может быть? — Гарри надеялся, что она согласится. У него пересохло в горле. — Звучит замечательно, — ответила Дафна, и они пошли к буфету, установленному в одной из смежных комнат. Там было достаточно далеко от бальной залы, чтобы музыка не мешала разговаривать. Они подошли к чаше с пуншем и графинам — разумеется, магически наполнявшимися — с разными напитками. Гарри спросил, чего Дафна хочет, и сделал заказ стоявшему за стойкой человеку, готовому наполнить стеклянные стаканчики. — Дафна! Гарри! Наконец-то я вас нашла! Это оказалось труднее, чем я думала, — к ним, улыбаясь, подошла раскрасневшаяся от восторга Гермиона, а за ней — Тео и малыш Айден. — Гермиона! Ты с лордом Лестрейнджем? — спросил Гарри, отдавая Дафне стаканчик красного ягодного лимонада. — Да. Нас обоих пригласили, а моим родителям неудобно было посещать такое престижное мероприятие. Они говорят, им нужно больше времени, чтобы привыкнуть. Но мама потребовала, чтобы я потом рассказала ей все подробности. Гарри улыбнулся своей увлекающейся подруге: она, очевидно, смотрела на все вокруг с жаром исследователя, пробравшегося в некое тайное общество и собиравшего информацию, чтобы потом снова сбежать. Они взяли себе по напитку и отошли туда, где предлагались десерты. Тут были такие крошечные пироги с патокой, что у Гарри на ладони поместилось бы три штуки. Все было такого размера, на один укус, чтобы можно было перепробовать больше блюд, не рискуя объесться. — Тео, передай мне еще одно шоколадное, пожалуйста, — попросил брата Айден. Самому ему не хватало роста, чтобы дотянуться. Они легко разговорились, пока отдыхали, ели и пили, восстанавливая силы. Вечер должен был затянуться — об этом предупреждал Драко. Они посмотрели еще два танца. За это время пришел Драко вместе с Асторией, довольный, что ушел от взрослых к друзьям. А потом началась часть, которой Гарри боялся во время уроков танцев. У Гермионы засветились глаза. Она такие танцы любила. Потом Гарри взглянул на Дафну и сразу понял, что в этот раз сбежать не выйдет. — Хочешь потанцевать, Айден? — спросила мальчика Гермиона, и тот с энтузиазмом закивал. Гарри предположил, что это потому, что он насмотрелся на взрослых. Драко тоже пригласил Асторию, Тео еле заметно покачал головой, улыбаясь, и Гарри пришлось приглашать Дафну. Все-таки она была его спутницей, и отказывать ей было бы грубо. Он должен был следить, чтобы ей было весело. Он вывел ее в танцевальный зал, чтобы присоединиться к танцу в линию. Такие до сих пор любили в магической Британии.***
Как всегда на таких собраниях, члены Визенгамота постепенно переместились в небольшой кабинет побеседовать. Марволо был среди собравшихся, с бокалом в одной руке и парящей у другой руки тарелкой птифур. Люциус выбрал симпатичную комнату с большим камином, множеством удобных мест для сидения, в основном кресел с подлокотниками и без, и стенами, заставленными книжными шкафами. Сейчас говорил Амос Диггори — отец мальчика, убитого Хвостом. Он страстно отстаивал необходимость регистрировать всех, чье происхождение не было чисто человеческим. Он хотел начать с оборотней, потом заняться потомками вейл, потом — великанов, гоблинов и так далее, включая все расы, дававшие потомство в браках с людьми. Это была нелепая идея. От нее не было никакого толка, только информация для преследования тех, чье происхождение было смешанным. Ни укрепления безопасности, ни других выгод, к которым, по их словам, стремились Диггори и остатки группы Амбридж. В прошлом у Марволо был похожий план: зарегистрировать всех так называемых маглорожденных было частью программы Волдеморта. Теперь он, разумеется, понимал, насколько это было бессмысленно. Марволо собирался вмешаться — он не мог позволить распространиться таким опасным идеям, — когда вдруг к Диггори шагнула мадам Лонгботтом: — Не будьте идиотом, Амос. То, о чем вы говорите, подозрительно напоминает некоторые вещи, которые творил Гриндевальд. Она говорила с убеждением. И она была права. Выделение меньшинств магического сообщества было частью кампании Гриндевальда. Ему требовалось контролировать тех, кто не был так плотно интегрирован в общество, как рожденные в нем волшебники и ведьмы. — Мадам Лонгботтом! Моего единственного сына убил темный волшебник, — короткий ненавидящий взгляд, брошенный Диггори на Марволо, ясно давал понять, кого он винит в смерти Седрика. — Как вы могли подумать, что я соглашусь с тем, что сделал бы темный волшебник? Марволо закатил глаза, отпил вина и выбрал одно из пирожных. Подобные методы никогда не были привязаны к идеологии, ими пользовались все тоталитарные режимы во все времена. — То, как сократились нападения оборотней с тех пор, как мы дали им больше возможностей вести законопослушную жизнь, и тот факт, что нет и намека, чтобы население смешанного происхождения приносило больше проблем, чем остальные, наглядно демонстрирует, что нет причин внедрять настолько опасные и бесполезные методы, — Марволо говорил медленно и внятно. Спешить не надо было, лучше было сохранять осторожность. Отрава, которую распространяла Долорес Амбридж, явно впиталась глубже, чем ему казалось. Лорд Блэк отошел от полок и обернулся, вступая в разговор: — Не обязательно быть темным, чтобы делать дурные вещи, Амос. И нападение на людей, которые чем-то отличаются, не вернет вам сына, — эти резкие слова были сказаны мягко, но Амос Диггори все равно сбежал из комнаты. Напряженное молчание держалось недолго, беседа переключилась на мысли об ограничениях колдовства, которое было полезным, но считалось опасным. Такого, как портключи, некоторые охранные чары, каминная сеть и прочие вещи такого масштаба. Марволо слушал, и слушал внимательно. Когда он начнет работать над законами относительно так называемой «темной магии», ему потребуется иметь четкое представление обо всех, чье влияние затрагивало похожие области. Было уже очень поздно, когда Марволо наконец зашел за Генри, и они отправились домой.***
Теперь, когда все более-менее привыкли к тому, что лорд Марволо Слизерин обычный — и довольно скучный — член Визенгамота, Рите отчаянно нужна была новая история. И сейчас она дышала в затылок новости, которая точно войдет в топ-лист ее успехов. Чары от насекомых, установленные в больнице, на нее не работали, даже в форме жука. Ей надо было просто не попадаться никому на глаза — жука в больнице могли бы из принципа раздавить на месте. Поэтому она зацепилась за складки плаща пациента, спешившего пройти через дверь, а потом воспользовалась тем, что внимание отвлекла летающая девочка, и спряталась в листьях комнатного цветка, который кто-то нес для больных. Этот маневр дал ей проникнуть на нужный этаж и в нужное отделение. Люди не понимали, какая у нее тяжелая работа. Они воображали, будто она пишет то, о чем ей рассказывают. Но сейчас для того, чтобы добыть стоящую историю, надо было приложить много труда. Проникать тайком, рисковать здоровьем и свободой, лишь бы развлечь публику. Увидев в открытой двери лучший за вечер шанс, Рита воспользовалась возможностью пересечь коридор и проскользнуть, как она решила, в комнату для персонала. Быстро оглядевшись, она заметила высоко на полке коробки, кажется, с записями и историями болезней. Там можно будет укрыться, и ее не заметят, пока она будет слушать ленивую болтовню целителей, готовивших себе чай или кофе. Ее жужжание не было слышно за звуком льющегося кофе и звоном чайных ложек, и она спокойно добралась до полки и устроилась между двух коробок. Ее фасеточные глаза наблюдали за двумя целителями в лаймово-зеленых мантиях. Они уселись с задумчивыми лицами. — Каковы его шансы, по-твоему? Выкарабкается? — Дамблдор? — целитель потер глаза, отпил из кружки. — Может быть. Тот факт, что он активно саботировал лечение, ухудшил его прогноз. Но, может, мы еще вовремя успели, — он вздохнул. Рита напряженно слушала. Предчувствие ее не обмануло. Это была история. — Хочешь принимать ставки? — Мгновение они молча переглядывались. — Ладно, ладно, не надо так смотреть. Согласись, это заманчиво. Не часто у нас бывают такие сложные случаи. Они или уже безнадежные, или вовремя замеченные, такие, что выздоравливают за считанные недели. А тут ни туда и ни сюда… Как тебе винить нас за азарт? Да еще такая крупная фигура. Джереми… — жалостливо протянул целитель, а потом вздохнул: — Зануда. — Это серьезно. Так что давай лучше еще раз пройдемся по плану лечения. Они вынули перья и пергамент и переключились на профессиональные термины. Рита слушала и запоминала, что получалось. Единственной слабостью анимагической формы, которую она обнаружила за все годы, было то, что в ней нельзя было делать заметки. Но она по мере сил тренировала память. Когда-нибудь, в ближайшем будущем, ей вообще станет не нужно записывать.